VIII. 18 марта 1871 год. – Революционное движение во Франции.

В тот самый день, когда Бакунин уехал из Локарно во Флоренцию, в Невшателе получилась депеша, извещавшая о событиях 18-го марта в Париже. Правительство оставило Париж; городская дума захвачена революционерами и занята Центральным Комитетом национальной гвардии. Что представлял собой этот Центральный Комитет? Среди неизвестных мне членов этого Комитета в списке я увидал фамилию одного из наших – это был Варлен. Немедленно я телеграфировал в Локль Шпишигеру и Швицгебелю, прося их приехать в Невшатель, чтобы обсудить положение. Они вскоре явились. Мы решили тотчас же послать кого-нибудь в Париж к Варлену, чтобы выяснить истинный характер парижских событий и спросить его, что мы должны делать. На следующий день мы отправили в Париж одного молодого работника из Локля, Эмиля Жако с письмом к Варлену.

Жако с трудом пробрался в Париж и добился свидания с Варленом. Варлен, прочитав наше письмо, сказал, что движение 18-го марта имеет своей целью лишь завоевание и утверждение городских вольностей Парижа и что в их задачу сейчас не входит международная революция. Как только, добавил Варлен, в Париже будет избрана Городская Дума, Центральный Комитет сложит свою власть и всё будет кончено. С таким ответом Жако вернулся в Швейцарию.

Однако, ближайшие дни показали, что события в Париже пошли не тем путём, как предполагал Варлен. Центральный Комитет вполне был готов вступить в переговоры с правительством и требовал лишь одного открытого признания республики и укрепления свободы городского самоуправления. Но, правительство, постыдно бежавшее из Парижа, стремилось преувеличить требования революционеров, говорило об их непримиримости и жестокости и поэтому не хотело входить ни в какие сношения.

Вследствие того, что Центральный Комитет смотрел на себя как на власть временную, он не предпринял поход тотчас же после 18-го марта на Версаль, когда национальная гвардия легко могла бы захватить в плен растерявшееся правительство; вместо этого Центральный Комитет прежде всего постарался организовать выборы в Городскую Думу, чего так долго и безрезультатно добивался парижский народ.

В то время, как Париж восстал против реакционного Национального Собрания на защиту республики и городских вольностей, в некоторых провинциальных городах также началось революционное движение. Первым после Парижа поднялся Лион. 19-го марта лионские республиканцы устроили манифестацию в честь Парижа. Избранная национальной гвардией делегация потребовала от городского головы, чтобы он провозгласил в Лионе Коммуну. После грубого отказа, делегация, поддерживаемая народом, разогнала членов Городской Думы и образовала временный Совет Коммуны.

23-го марта Коммуна была провозглашена в городе Сент-Этьене. В своём воззвании к народу совет Сент-Этьенской Коммуны писал: «Коммуна – это не поджог, не воровство, не грабеж, – как любят повторять наши враги, – завоевание свободы и независимости, которые у вас отняты империей и монархией; Коммуна – верная основа республики».

Вскоре были объявлены Коммуны в Крезо, Марселе, Тулузе, Нарбонне, Лиможе и Мансе. Однако, в провинции находилось много войск, верных правительству, и поэтому восстания были всюду подавлены.

Французские крестьяне оставались безучастными зрителями в этой революционной борьбе городов за свои городские вольности; а в некоторых случаях, крестьяне, напуганные правительственными агентами тем, что социалисты, когда укрепятся у власти, будут отнимать у крестьян землю, открыто становились против революционеров.

Совет Парижской Коммуны опубликовал манифест к сельским жителям, разъясняя цели и задачи коммуналистского движения:

«Интересы крестьянина и рабочего одни и те же, говорилось в этом манифесте. Чего требует рабочий, то нужно и крестьянину. Нам всем недостаёт свободы, отдыха, умственной и духовной жизни. Крестьянин и рабочим – всё ещё рабы нищеты… Вот почему Париж хочет, чтобы сын крестьянина получал такое же образование, как и сын богача, и получал бы его бесплатно, потому что наука есть общее достояние; чтобы действительно жить, образование также необходимо, как глаза, чтобы видеть. Париж требует уничтожения должностей, оплачиваемых 20, 30 и 100 тысячами франков, позволяющих одному человеку в продолжение года поглощать благосостояние многих семейств.

Париж требует, чтобы каждый человек, не являющийся собственником, не платил бы налогов, а чтобы вся тяжесть налогов падала бы на богачей.

Париж требует, чтобы правосудие ничего не стоило тем, кто в нём нуждается.

Итак, Париж: хочет: земли – для крестьян, орудий производства –для рабочих, работы – для всех.

Плоды земли тем – кто её возделывает!

Да не будет больше ни слишком богатых, ни слишком бедных!..

Да не будет больше ни работы без отдыха, ни отдыха без работы!

Это – возможно. Для этого нужны только хорошие законы, которые и явятся тогда, когда трудящиеся не захотят больше, чтобы бездельники обманывали их…».

Но этот манифест не попал в деревню и не дошёл до крестьянина, который был окружен сетью правительственных чиновников и полицейских.

Парижане, видя, что революционные попытки в провинции, оканчивались неудачами, решили пойти на не которые уступки и делала попытки к соглашению. Но Тьер не хотел и слышать о примирении. Он хладнокровно готовился к походу на Париж. Он жаждал уничтожения всех социалистов и упорно стоял на своём.