Светлой памяти моей матери Валентины Граевской посвящается

Их действия сохранились лишь в видс кратких примечаний в низу страницы великой книги автобиографии человечества, а содержание их истории анонимно, очень хрупко и почти абсурдно, вызывая одновременно любопытство и — в еще большей степени — отсутствие интереса к тому, что невозможно использовать. Наш век подходящая эпоха для спокойных размышлений... Мы можем только руководствоваться призрачными огоньками, которые доходят до нас из старых книг — умирающими дуновениями да лингвистическими обрывками. Любой иной след распадается на составные части... Воздух хранит все голоса, которые исходили из горла всех людей, живших с начала времен...

Если этот устный архив можно перевести на наш язык, то все вещи вернутся в одно мгновение, составив голос одной огромной руны или целостной памяти истории. В ветре рассеяны голоса, передаваемые от одной эпохи к другой, какой-нибудь слух может уловить бури, бушевавшие в иные времена. Ветер прекрасный проводник памяти, поскольку все сказанное столь же необходимо, сколь и невольно, и поскольку мы внезапно ощущаем себя ближе к умершим, чем к живым.

Кристиан Феррер.
«Памяти машиноборцев» [1]