ГЛАВА XXIII. Дети в будущем обществе.

Одним из самых сложных и самых серьезных вопросов, подлежащих обсуждению, является, без сомнения, вопрос о ребенке. Когда подумаем об этом слабом существе, в мозгу которого первые полученные впечатления отлагают отпечаток, долженствующий обусловить все его дальнейшее развитие, в нас пробуждается чувство глубокой симпатии и доброжелательности, которые мы хотели бы распространить на маленьких обездоленных созданий, делающихся прежде всех жертвами плохой организации современного социального строя.

Именно потому, что ребенок слаб и может умереть, если ему не будет оказана помощь, в анархическом обществе, в котором никому не будет грозить нищета, все поспешат излить свои нежные чувства на детей; каждый пожелает быть полезным, содействовать их физическому и нравственному воспитанию и внести свою долю познаний в их интеллектуальное развитие.

Чтобы понять такую заботливость о ребенке, очевидно, нужно отрешиться мысленно от современного общества, в котором семья является, во-первых, тягостью, и во-вторых, средством эксплоатации; нужно составить себе ясное понятие о новых социальных отношениях, описанных нами выше, и отдать себе отчет о новом порядке, имеющем установиться в взаимных отношениях мужчины и женщины, при котором ребенок внесет новый элемент, связывающий крепче других нормально развитых индивидуумов разного пола. Чтобы здраво судить о том, что имеет быть, необходимо прежде всего отрешиться от предрассудков, существующих в современном обществе.

Так как анархисты отрицают всякую власть, и их организация должна вытекать из ежедневных отношений, прямых, непосредственных, моментально зарождающихся от действий заинтересованных индивидуумов в группе, или между двумя группами, но тотчас же прерывающихся, — то ясно, что общество ради сохранения такой организации не будет нуждаться ни в каком комитете, ни системе представительства, долженствующего посредничать, в виде учреждения, в взаимных отношениях индивидуумов.

Вопрос о ребенке значительно упрощается и ставится уже не в форме, принятой социалистами: «кому должен принадлежать ребенок», ибо ребенок не «собственность», не предмет, могущий принадлежать родителям больше — как этого требуют одни — чем обществу — как хотят другие; вопрос этот принимает следующую форму: «кто будет заботиться о ребенке?»

Так как анархизм, как мы уже видели, допускает ассоциацию индивидуумов на началах соединения сил, ради достижения наибольшей суммы удовлетворений, но не общество, в общепринятом смысле, состоящее из ряда учреждений, функционирующих от имени всех его членов, то очевидно невозможно будет вверить ребенка какой-то величине, реально не существующей, и предположение, что ребенок будет принадлежать обществу, само собою устраняется.

С другой стороны может случиться, что найдутся люди, которые не захотят взять на себя заботы о своих детях; в современном обществе это бывает, как следствие экономических условий, но станет непонятным, когда людям нечего будет считаться с этими условиями; тем более, что любовь к потомству есть чувство, присущее всем животным, включая тех, у которых слабо развит пол, как напр., рыбы; тем не менее такие случаи могут повторяться, и это надо иметь в виду.

Кроме того, проявления любви к потомству бывают различны, и у иных родителей могут вредить ребенку; спрашивается, почему ребенок должен быть собственностью родителей и подчиняться их авторитету, если таковой существенно вредит его развитию?

Рождаясь, ребенок приносит с собою свое право на существование, и это природное право нисколько не опорачивается его младенческой слабостью; период бессилия присущ всем людям, и все его переживают, и не может служить достаточным поводом, чтобы ребенок принадлежал тем, кто его произвел на свет, ибо его нужды должны быть поставлены выше личных вкусов его родителей.

Ради будущего, когда он окрепнет, между тем как они истратят силы, родители должны облегчать ребенку его развитие и заслужить его любовь, если хотят впоследствии, когда они одряхлеют, найти в нем поддержку за то, что помогали когда-то ему, точно так же как помогали им в их младенчестве; в этом мы видим уже ответ на вопрос поставленный нам выше, а именно: «Забота о ребенке будет принадлежать тем, кто больше всего будет его любить».

Так как семья, в юридическом значении этого слова, будет упразднена, а отношения между мужчиной и женщиной будут устанавливаться путем свободной акции сходных темпераментов, то вероятно характеры индивидуумов переменятся; в взаимных отношениях будет больше искренности, и обязанности отца и матери изменятся под влиянием изменившегося взгляда на них. Причины боязни перед прирощением семейства совершенно будут устранены.

Когда человек в обществе будет находить удовлетворение всех своих потребностей, тогда прокормление и воспитание детей не только перестанут быть для него тягостью, но, так как воспитание не будет сопряжено с расходами и лишениями, родители не будут смотреть на детей, как на резервный капитал, имеющий приносить проценты пропорционально тому, сколько в него было вложено.

В наши дни закон обеспечивает родителям право над детьми, как над собственностью, которой они могут располагать сообразно своим выгодам, и руководить их развитием по своему усмотрению. Дитя выростает тунеядцем или работником, образованным или невежей, смотря по тому, какую выгоду родители желали получить от него.

Нечто совершенно иное будет в том обществе, о котором мы говорим. Закон и экономические соображения не будут более служить связующим элементом семьи; место их займут любовь и уважение, и ребенок, перестав быть лишней обузой для родителей, явится объектом их привязанности и ласк, маленьким существом, требующим от них умственного развития и образования. Нет сомнения, что люди, не будучи более удручены заботами о существовании, отлично сумеют выполнять свои обязанности по отношению к потомству.

Так как семья не будет регламентироваться законами, то и здесь, как в остальных социальных отношениях, различие характеров и темпераментов и свободное развитие самых разнообразных дарований сгладят все затруднения, вытекающие из нового положения вещей, и каждый в новом социальном строе займет свое настоящее место, не нарушая общей гармонии.

В настоящее время встречаются люди, не любящие детей и не переносящие их присутствия. Современные законы, принуждая таких родителей держать при себе детей, и ставя затруднения передаче их в чужие руки, являются причиной столь часто повторяющихся фактов истязаний, которые иногда доходят до суда, но чаще всего остаются необнаруженными; и принцип полновластия родителей над детьми настолько глубоко укоренен в законах, что наши добродетельные защитники собственности, под давлением общественного мнения, карают, конечно, истязателей, но с величайшей снисходительностью, каковая, вероятно, им внушается самим духом наших законов.

Зато, если есть люди, вымещающие на беззащитных существах свои обиды от плохой организации общества, то есть и такие, для которых уход за детьми и их ласки составляют счастье; которые величайшую радость для себя видят в том, чтобы жить одной жизнью с ребенком, участвовать в его играх и забавах, наблюдать расцвет его индивидуальности.

Такие люди с особенной восторженностью руководят первыми шагами ребенка и научают его произносить первые слова; многие из них, в особенности женщины, становятся педагогами, несмотря на все отрицательные стороны этой профессии в современном обществе, единственно из чувства симпатии к детскому возрасту.

Они-то понимают ребенка и умеют заставить его слушаться. Любовь к детям делает их настоящими наставниками, между тем, как те, кто в педагогической деятельности видит ремесло или карьеру, являются только тюремщиками и мучителями, вселяющими при помощи дисциплины и отметок в головы воспитанников отрывки знаний и вместе с ними ненависть к учению.

При современных экономических условиях многие лишены возможности осуществлять свои симпатии к детям; но в будущем обществе эти люди будут иметь возможность группироваться и сговориться в видах воспитания детей тех, кто или не имеет к тому склонности, или за недостатком всесторонних познаний будет вынужден обращаться к чужой помощи, чтобы дать ребенку те сведения, которыми не обладает сам.

Только вместо людей, работающих по обязанности, из-за куска хлеба, без призвания и любви к делу, будем иметь воспитателей, которые будут серьезно относиться к делу и вести его добросовестно, стараться заставить уразуметь то, чему они учат, и станут таким образом, как бы духовными родителями своих воспитанников. Нас называют разрушителями семьи; правда, мы ломаем ограды, ее стесняющие, но ради того, чтобы расширить ее и распространить на всех объектов нашей любви, на всех людей, нас окружающих, на всех тех, к кому влекут нас наши симпатии.

Если рассматривать вопрос с этой точки зрения, он выясняется сам собою, и нет нужды прибегать к какому-то «общественному посредничеству». Все разделят между собою работу добровольно, и каждый найдет в ней личное удовлетворение, ибо выберет то, что отвечает его способностям, и к чему чувствует влечение.

Сторонники власти возражают нам следующее: «Если общество не будет контролировать воспитателей, и им будет предоставлена свобода воспитывать детей по своему усмотрению, то может легко случиться, что порочные люди направят в дурную сторону умственные способности своих воспитанников, приучат их к тунеядству и сделают опасными для общества».

«Может случиться также, что иная мать, движимая материнским чувством, захочет, напр., во что бы то ни стало сама воспитывать своего ребенка, между тем как будет доказано, что ея болезненное состояние не позволяет этого».

И много других фактов приводится ими, которых нельзя предвидеть, и которые якобы могут вызвать недоразумения в новом обществе вследствие неограниченной свободы личности.

Разберем по очереди все их возражения и докажем, что свобода и естественные наклонности больше значат в жизни общества, чем власть, которая всегда еще более запутывает всякие ненормальные общественные явления.

Если на основании естественных законов кто-либо может предъявлять права на ребенка, то несомненно прежде всего его мать. Право это принадлежит ей больше, чем обществу и отцу, который, по существу, может считать себя отцом ребенка только вследствие доверия к ней. Мать выносила его в себе в течении стольких месяцев, терпя всю тягость беременности, и более чем кто-либо иной способна ухаживать за хрупким существом, которое, питаясь молоком из ее груди, составляет в первое время своей жизни как бы часть ее тела; поэтому право удержать ребенка при себе бесспорно принадлежит матери.

Впрочем, в анархическом обществе не будет ни жандармов, ни принуждения, и тем женщинам, которые любят своих детей, будет предоставлена полная свобода. Остается решить, что будет с теми, которые не любят своих детей.

В современном обществе при тяжелых условиях существования, мать не задумывается доверять ребенка кормилице, если сама не может, или не хочет воспитывать его: женщина-работница делает это, чтобы иметь возможность продолжать работать; женщина из буржуазии — чтобы избавиться от скучной обязанности ухаживать за ребенком, или чтобы не испортить бюст и быть в состоянии продолжать декольтироваться на балах и раутах.

Тем более в будущем обществе всякая мать согласится доверить ребенка добровольной кормилице, раз только будет доказано, что это необходимо для его здоровья.

В особенности, если иметь ввиду, что кормление грудью не есть условие sine qua non здоровья ребенка, и что мать всегда будет иметь возможность переменить место жительства и поселиться в местности, где имеются соответствующие климатические условия, чтобы самой продолжать ходить за своим ребенком.

Кормление грудью — физиологическая функция матери, и если оно может совершаться без вреда для нее и для ребенка, то тем лучше. Исходя из этого положения некоторые врачи пытаются доказать, что кормление молоком матери необходимо для нормального развития ребенка; между тем ежедневно приходится видеть детей, которые развиваются и выростают здоровыми и сильными, будучи выкормлены даже без кормилиц, а искуственными средствами, и при том в самых ненормальных условиях, когда неимущие родители, за недостатком денежных средств и умственного развития не могут применить многих усовершенствований в данной области.

Следовательно, кормление молоком матери не является необходимостью, и все аргументы против этого должны быть отнесены к категории тех аргументов, которые якобы научны, а в сущности придумываются для защиты классовых интересов. Буржуазная семья распадается, и буржуазия хотела бы, чтобы кроме семейных чувств существовала еще мораль, обязующая матерей сохранять детей при себе.

Совершенно иначе будет обставлено это дело в будущем обществе: продукты не будут фальсифицироваться корыстными торгашами, и не только корм для коров будет приспособлен к их назначению: доставлять молоко для кормления детей, но и сами коровы будут поставлены в наилучшие условия, вследствие чего будут сильны и здоровы, а не худосочны, как большинство их в наших современных городах.

Детей, которым необходима будет перемена климата, не нужно будет разлучать с матерями; в настоящее время перемена места жительства затруднена, главным образом, дороговизной передвижения, а также неуверенностью, что на новом месте найдутся средства к существованию; в будущем обществе средства передвижения будут удешевлены до крайнего предела, и жители новых мест примут новоприбывших не как конкуррентов, явившихся, чтобы отбить у них работу, а как товарищей на помощь и трудоспособность которых они могут рассчитывать.

Среди тех, кто посвятит себя воспитанию детей, не будет больше наемников, ненавидящих свое занятие; воспитатели и воспитательницы будут с любовью следовать своему призванию, и оно будет служить лучшей гарантией пользы, приносимой ими детям, так как все старания этих лиц будут направлены к тому, чтобы дети увлеклись учением, и таким образом их умственное развитие будет обеспечено.

Что касается возражения, будто умственно ограниченные родители могут дать плохое воспитание ребенку, извратив его первые впечатления и прививая ему предрассудки, которыми одержимы сами, то такое возражение не представляется серьезным.

Кто в настоящее время не одержим предрассудками? У каждого человека найдется какое-либо ложное понятие, привитое ему дурным воспитанием, и тем не менее всякий считает себя просвещеннее своих соседей. Нет положительного метода определения правильности и безошибочности какой-либо спекулятивной концепции; каждый судит по своему способу воззрение и считает свое суждение правильным, и сама наука признает, что за исключением некоторых, увы, весьма немногих истин, ясно определенных, и признанных неизменными, все вокруг нас подвержено изменениям, трансформации: то, что сегодня признается истиной, является таковой только вследствие неполноты наших познаний, и завтра же какое-нибудь новое открытие может доказать ее неверность.

Сосредоточить все человеческие знания в одной системе обучения, к которой должны были бы приспособляться все, значило бы хотеть кристаллизировать их, и мы знаем, какой вред принесло оффициальное обучение; оно затормозило развитие многих поколений, прошлых и современных, и только критицизм, который не мог быть совершенно подавлен, несколько парализовал этот вред. Не будем же под предлогом прогресса увеличивать зло, создавая институт, благодаря которому все человечество должно пройти через одно и то же духовное горнило.

При современном строе родителям мешает дать детям всестороннее образование и заставляет посылать их предпочтительнее в мастерскую, чем в школу, в большинстве случаев все тот же денежный вопрос; но несмотря на существующие затруднения этого рода, несмотря на невежество, держащее неимущих на самой низкой ступени культуры, число неграмотных уменьшается с каждым днем, и поэтому нельзя даже допустить мысли, чтобы в будущем обществе родители, не удерживаемые более роковым вопросом: где добыть хлеба? — всетаки хотели оставить своих детей невежами; ведь даже современные обскурантисты жалуются на то, что «низшие классы», ненавидят свое положение и стремятся к чему-то высшему; это приписывается ими обязательному обучению, и они сожалеют о тех временах, когда люди верили в дьявола и колдунов, не умели писать, и терпеливо несли страдания в земной жизни, в надежде на награду в загробной.

Когда люди будут поставлены в условия, обеспечивающие полное физическое и моральное их развитие, они не захотят быть обскурантами и оставлять свое потомство в невежестве, в особенности, если приобретение познаний явится залогом превосходства человека над другими на пути к достижению счастья в жизни.

Централизовать обучение — это значит остановить развитие, и применение к нему принудительного режима равносильно совершенному его уничтожению. Для свободного развития человечества необходимо, чтобы воспитание ребенка было предоставлено индивидуальной инициативе.

Каждый из нас рождается с разнообразными способностями, которые развиваются постольку, поскольку нам дана возможность упражнять их, а это возможно только при системе полной свободы. В воспитании мы не признаем режима, который предписывал бы «надлежащий» путь, и в этом отношении людям должен быть предоставлен свободный выбор. Как бы широко ни была задумана в теории система обучения, основанная на власти, на практике она приводит к угнетению детей и извращению их дарований.

Тем, кто в будущем обществе посвятит себя воспитанию детей, не прийдется приступать к делу с заранее намеченной программой; они должны будут прежде всего изучать характеры своих воспитанников и отличать их дарования, чтобы способствовать развитию таковых в видах проложения им дороги в жизни.

Роль их будет состоять в том, чтобы вызывать вопросы учеников, объяснять то, что им кажется неясным, и отнюдь не нагружать их головы фактами, которые затем они пересказывают без всякого понимания.

Если мышление современного человека извращено, если его ум переполнен предрассудками и нелепыми суждениями, от которых он не может отрешиться, то в этом виновата централистическая система обучения, придуманная Государством и Церковью, которую не могло побороть воспитание, получаемое дома, в семье, ибо сами родители не свободны от тех же предрассудков и нелепых суждений.

Если бы, по ниспровержении Государства и Церкви, кто-либо из родителей вздумал воспитывать своих детей в прежнем духе, то это было бы невозможно в силу хода вещей.

Жажда знания врождена в человеке; в будущем обществе появятся группы людей, задающихся целью облегчить желающим изучение специальных отраслей науки, и так как всякий человек, убежденный в правильности своей идеи, является прозелитом ея, то такие группы не будут ограничиваться изучением данного предмета, а будут стараться пропагандировать конечные выводы изучения. Таким образом создастся бесконечное множество таких групп для каждой отрасли знания, и заранее можно предвидеть, какое грандиозное возникнет умственное движение, и какой широкий обмен мыслей получится в результате его.

Кроме того, взаимные отношения между людьми будут гораздо шире и интимнее, чем в современном обществе; все, что изо дня в день будет происходить перед глазами ребенка, и о чем он ежедневно будет слышать, не позволит ему подпасть под абсолютное влияние родителей и наставников, и он пойдет только за тем, в ком увидит действительную симпатию и доброжелательность к себе, а тот, кто действительно любит ребенка, жертвует собою ради доставления ему всех средств, необходимых для его развития.

Все, что нужно для приобретения познаний, ребенок найдет, в случае отказа родителей, в окружающей его среде, и больше того, если бы родители захотели навязать ему свою власть, и он от этого чувствовал себя несчастным, ему легко будет оставить родителей и отдать себя под покровительство лиц, более ему симпатичных.

Родители лишены будут возможности прибегнуть к содействию полиции, чтобы вернуть его, ибо он их собственность в силу современных законов, но в будущем обществе он будет свободен.

Нам, может быть, возразят, что все-таки встретятся случаи, когда родители, вследствие отсутствия каких-либо узаконений, извратят ум или даже развратят своих детей.

Мы ответим, что упразднение власти не уничтожит солидарности, но напротив разовьет ее. В современном обществе, несмотря на наличность власти, факты несправедливости многочисленны, и очень часто невозможно постороннее вмешательство из-за различных осложнений, с которыми связана судебная процедура, хотя всякий такой факт вызывает всеобщее негодование. В будущем обществе, обидчики не будут находить защиты в рутинном законе, и легко будет дать им понять, что право сильнейшего — это палка о двух концах.

Людям будет предоставлена свобода развивать солидарность во всех направлениях, и они сумеют при помощи пропагандирования нашей системы обучения побороть нелепые тенденции умственно ограниченных родителей. И неужели из-за того, что ничтожному числу глупых людей хочется итти против здравого смысла, должен быть навязан всему человечеству какой-то институт, который уже потому будет анти-освободительный и анти-прогрессивный, что будет возведен в закон.

Современные последователи Мальтуса доказывают, что количество съестных продуктов не прямо пропорционально количеству народонаселения, и что если половые отношения не будут регламентированы никаким общественным договором; если родители не будут обязаны воспитывать свое потомство, то дети размножатся, как кролики, и люди, будучи слишком многочисленны, вынуждены будут необходимостью возобновить между собою войны. По словам этих пророков возвратятся на землю времена дикого состояния и людоедства.

Мы уже видели, что в настоящее время имеется столько же земли необработанной, сколько возделанной, и каждый день изобретаются новые способы получить самый больший урожай на минимальном пространстве земли; в Китае, например, при самых примитивных средствах обработки земли прокармливается народонаселение, большее чем во всей Европе, и недостаток орудий земледелия пополняется неусыпным трудом над землею и беспрерывным ее удобрением. При помощи усовершенствованных орудий, а также знания свойств почвы, химии растений и искусственных удобрений может быть достигнуто очень многое. Следовательно, для человечества открыто огромное пространство, и ему нечего опасаться переполнения мира детьми. Кроме того, муки деторождения и неудобства, связанные с беременностью, всегда будут служить сдерживающими стимулами, не говоря о том, что остается открытым вопрос: не уменьшается ли плодовитость какой-либо расы, или рода, по мере большого развития их интеллекта? Предоставим новым поколениям устранить затруднения, которые они встретят, и будущее наверно укажет им, как это сделать. Мы с нашим узким умственным кругозором не можем быть пророками.