Достаточно ли мы хороши?

1888, источник: здесь. Перевод статьи Петра Алексеевича Кропоткина «Are We Good Enough?», опубликованной в газете «Freedom» 21 июня 1888 года.

Одно из самых распространенных возражений против коммунизма состоит в том, что людинедостаточно хороши, чтобы жить при Коммунистическом положении вещей. Они не подчинятсяпринудительному Коммунизму, но они еще не созрели для свободного, АнархическогоКоммунизма. Столетия индивидуалистического воспитания сделали их слишком эгоистичными.Рабство, подчинение сильным и работа под кнутом необходимости сделали их непригодными дляжизни в обществе, где каждый был бы свободен и не знал бы принуждения, за исключением того,что следует из добровольно взятого обязательства по отношению к другим и их неодобрения,если он не выполнил бы его. Следовательно, нам говорят, какое-то промежуточное переходноесостояние общества необходимо как шаг к коммунизму.

Старые слова в новой форме; слова, сказанные и повторяемые с момента первой попытки любойреформы, политической или социальной, в любом человеческом обществе. Слова, которые мыслышали до отмены рабства; слова, сказанные двадцать и сорок веков назад теми, кто слишкомлюбит своё спокойствие, чтобы любить быстрые перемены, кого пугает смелость мысли, и кто самнедостаточно страдал от несправедливости нынешнего общества, чтобы почувствовать глубокую,неотложную необходимость решения новых проблем!

Люди недостаточно хороши для Коммунизма, но они достаточно хороши для Капитализма? Еслибы все люди были добрыми, внимательными и справедливыми, они никогда бы не сталиэксплуатировать друг друга, хотя и обладали бы средствами для этого. С такими людьми частнаясобственность на капитал не представляла бы опасности. Капиталист поспешит поделиться своейприбылью с рабочими, а наиболее высокооплачиваемые рабочие — с теми, кто попал взатруднительное положение из-за неожиданно возникших обстоятельств. Если бы люди былипредусмотрительными, они не производили бы бархат и предметы роскоши, когда естьнуждающиеся в еде: они не стали бы строить дворцы, пока существуют трущобы.

Если бы у людей было глубоко развитое чувство справедливости, они бы не угнетали другихлюдей. Политики не станут обманывать своих избирателей; Парламент не будет говорильней ижульничеством, а полицейские Чарльза Уоррена откажутся избивать выступающих и слушателейна Трафальгарской площади. А если бы люди были любезными, уважающими себя и менееэгоистичными, даже плохой капиталист не представлял бы опасности; рабочие вскоре низвели быего до роли простого товарища-менеджера. Даже Король не был бы опасен, потому что людипросто считали бы его парнем, неспособным выполнять лучшую работу, и поэтому ему было быпоручено подписать какие-то глупые бумаги, разосланные другим чудакам, называющим себяКоролями.

Но люди — не те свободомыслящие, независимые, предусмотрительные, любящие исострадательные люди, какими мы хотели бы их видеть. И именно поэтому они не должныпродолжать жить в нынешней системе, которая позволяет им угнетать и эксплуатировать другдруга. Возьмем, к примеру, тех несчастных портных, которые в прошлое воскресеньепрошествовали по улицам, и предположим, что один из них унаследовал сто фунтов отамериканского дяди. С этими ста фунтами он, конечно же, не учредит производительнуюассоциацию с дюжиной таких же несчастных портных и не попытается улучшить их состояние. Онстанет эксплуататором. И поэтому мы говорим, что в обществе, где люди такие плохие, как этотамериканский наследник, ему очень трудно иметь вокруг себя несчастных портных. Как только онсможет, он будет их эксплуатировать; в то время как, если бы эти же портные вели обеспеченнуюжизнь благодаря использованию Коммунистического имущества, никто из них не стал бы потеть,чтобы обогатить своего бывшего товарища, и молодой эксплуататор сам не стал бы чудовищем,которым он, несомненно, станет, если продолжит оставаться эксплуататором.

Нам говорят, что мы очень рабские, очень снобистские, чтобы быть помещенными в свободныеинституты; но мы говорим, что из-за того, что мы действительно такие рабские, мы не должныбольше оставаться под нынешними институтами, которые способствуют развитию рабства. Мывидим, что британцы, французы и американцы проявляют самое отвратительное раболепие поотношению к Гладстоуну, Буланже или Гулду. И мы делаем вывод, что для человечества, уженаделенного такими рабскими инстинктами, очень плохо иметь массы, насильственно лишенныевысшего образования и вынужденные жить в условиях нынешнего неравенства в богатстве,образовании и знаниях. Высшее образование и равенство условий были бы единственнымисредствами для уничтожения унаследованных рабских инстинктов, и мы не можем понять, какрабские инстинкты могут быть аргументом в пользу сохранения, даже на один день дольше,неравенства условий; в отказе на равенство обучения для всех членов сообщества.

Пространство статьи ограничено, но подвергните такому же анализу любой из аспектов нашейсоциальной жизни, и вы увидите, что нынешняя капиталистическая, авторитарная системаабсолютно не подходит обществу людей, таких непредусмотрительных, таких хищных, такихэгоистичных и таких рабских, каковы они сейчас. Поэтому, когда мы слышим, как люди говорят,что Анархисты представляют людей намного лучше, чем они есть на самом деле, мы простоудивляемся, как умные люди могут повторять эту чушь. Разве мы не говорим постоянно, чтоединственный способ сделать людей менее хищными и эгоистичными, в то же время менеечестолюбивыми и менее рабскими заключается в устранении тех условий, которые способствуютросту эгоизма и жадности, рабства и амбиций? Единственное различие между нами и теми, ктовыдвигает вышеупомянутое возражение, заключается в следующем: Мы, как и они, непреувеличиваем низменные инстинкты масс и благодушно не закрываем глаза на те же самыедурные инстинкты в высших классах. Мы утверждаем, что и правители, и управляемые испорченывластью; и эксплуататоры, и эксплуатируемые испорчены эксплуатацией; в то время как нашиоппоненты, очевидно, признают, что соль земли — правители, работодатели, лидеры, — которые,к счастью, не дают этим плохим людям — управляемым, эксплуатируемым, ведомым — стать ещехуже, чем они есть.

Имеется различие, и очень важное. Мы признаем несовершенство человеческой природы, но неделаем исключения для правителей. Они делают, хотя иногда неосознанно, и поскольку мы неделаем такого исключения, они говорят, что мы мечтатели, «непрактичные люди».



Старый спор, спор между «практичными людьми» и «непрактичными», так называемымиУтопистами: спор, возобновляемый при каждом предложенном изменении и всегдазаканчивающийся полным поражением тех, кто называет себя практичными людьми.

Многие из нас должны помнить о яростном споре в Америке перед отменой рабства. Когдапропагандировалось полное освобождение негров, практичные люди говорили, что, еслирабовладельцы с помощью кнутов не будут больше заставлять трудиться своих негров, те вообщене будут работать и вскоре станут бременем для общества. Они говорили, что можно запретитьтолстые кнуты, и законом можно постепенно уменьшать толщину кнутов сначала до полдюйма, азатем до нескольких десятых долей дюйма; но кнут в каком-то виде должен быть сохранен. Икогда аболиционисты сказали — так же, как мы говорим сейчас — что удовольствие от результатасвоего труда было бы гораздо более мощным побуждением к работе, чем самый толстый кнут, имсказали: «Вздор, мой друг», — так же, как и сейчас нам говорят. «Вы не знаете человеческуюприроду! Годы рабства сделали их непредусмотрительными, ленивыми и рабскими, ачеловеческую натуру невозможно изменить за один день. Вы, конечно, проникнуты лучшиминамерениями, но вы совершенно «непрактичны»».

В течение некоторого времени практичные люди на свой манер разрабатывали планыпостепенного освобождения негров. Но, увы! Эти планы оказались совершенно непрактичными, ивспыхнула гражданская война — самая кровопролитная в истории. Но война привела к отменерабства без какого-либо переходного периода; — и видите, никаких ужасных последствий,предвиденных практическими людьми, не последовало. Негры работают, они усердны итрудолюбивы, они предусмотрительны — более того, даже слишком предусмотрительны — иединственное сожаление, которое можно выразить, что план, отстаиваемый левым крыломнепрактичного лагеря, — полное равенство и земельные наделы — не было реализовано: этоизбавило бы от многих сегодняшних затруднений.

Примерно в то же время подобный спор бушевал в России, и причиной его было вот что. В Россиибыло 20 миллионов крепостных крестьян. В течение нескольких поколений они находились подвластью или, скорее, под розгами их владельцев. Их пороли за то, что они плохо возделывализемлю, пороли из-за отсутствия чистоты в их домах, пороли за некачественное изготовлениеполотна для их одежды, пороли за то, что они не скорее женили и выдавали замуж своих детей,— пороли за все. Рабство и непредусмотрительность были их характерными чертами.

Пришли Утописты и не просили ничего, кроме следующего: полного освобождения крепостных;немедленная отмена всех повинностей крепостного перед помещиком. Более того: немедленнаяотмена юрисдикции помещика и отказ им от всех дел, которые он прежде судил, в пользукрестьянских судов, избираемых крестьянами и судящих не в соответствии с законом, которогоони не знают, а с их неписаными обычаями. Такова была непрактичная программа непрактичноголагеря. Практические люди сочли это простым безумием.

Но, к счастью, в то время воздух в России был наполнен большим количеством непрактичности, ион насыщался непрактичностью крестьян, которые восстали с палками против пушек,и отказалисьподчиниться, несмотря на бойни, и таким образом усилили непрактичное состояние ума до такойстепени, что позволило непрактичному лагерю вынудить царя подписать их программу — донекоторой степени изуродованную. Наиболее практичные люди поспешили бежать из России,чтобы им не перерезали глотки через несколько дней после обнародования этой непрактичнойпрограммы.

Но все шло довольно гладко, несмотря на то, что практичные люди совершали еще много грубыхошибок. Эти рабы, которые считались непредусмотрительными, эгоистичными «скотами» и т.д.,проявляли такой здравый смысл, такие организаторские способности, что превзошли ожиданиядаже самых непрактичных Утопистов; и через три года после Освобождения общий обликдеревень полностью изменился. Рабы становились Людьми!

Утописты выиграли битву. Они доказали, что они действительно практичные люди, а те, ктопритворяются практичными, были слабоумными. И единственное сожаление, выражаемое сейчасвсеми, кто знает русское крестьянство, состоит в том, что слишком много уступок было сделаноэтим практичным слабоумным и обывателям-эгоцентристам: что совету левого крыланепрактичного лагеря не последовали в полной мере.

Мы не можем привести больше примеров. Но мы искренне приглашаем тех, кто любитсамостоятельно рассуждать, изучать историю любых великих социальных изменений, которыепроизошли в человечестве от возникновения Коммун до Реформы и до наших дней. Они увидят,что история есть не что иное, как борьба между правителями и управляемыми, угнетателями иугнетенными, в которой практический лагерь всегда встает на сторону правителей и угнетателей, вто время как непрактичный лагерь на стороне угнетенных; и они увидят, что борьба всегдазаканчивается окончательным поражением практического лагеря после большого кровопролитияи страданий из-за того, что они называют своим «практическим здравым смыслом».

Если наши оппоненты, говоря, что мы непрактичны, имеют в виду, что мы лучше предвидим ходсобытий, чем практические недальновидные трусы, то они правы. Но если они имеют в виду, чтоони, практические люди, лучше предвидят события, тогда мы отсылаем их к истории и просим ихпривести свои представления в соответствие с ее уроками, прежде чем делать это самонадеянноеутверждение.