Глава 2. РЕВОЛЮЦИОННЫЙ СИНДИКАЛИЗМ И ПОСЛЕВОЕННАЯ РЕВОЛЮЦИОННАЯ ВОЛНА В ЕВРОПЕ (1918—1923)

...Лишь вернос понимание массами подлинных целей революции ведет к успеху. Только претворение их представлений в действительность ими самими гарантирует, что новая жизнь будет развиваться в правильном направлении. С другой стороны, отсутствие такого понимания и подготовки ведет к неминуемому поражению либо от рук реакции, либо вследствие... теорий мнимых друзей из политических партий.

Апександр Беркман, «Азбука коммунистического анархизма», 1929 г. [1].

Всемирная революционная волна, начавшаяся в 1917 г. в России, постепенно захватила и другие страны. Анархисты и синдикалисты приняли в ней самое активное участие, зачастую шли в первых рядах революционных выступлений [2]. Российские анархо-синдикалисты пользовались ощутимым влиянием в фабрично-заводских комитетах и отдельных рабочих профсоюзах. В конце 1917 — начале 1918 г. им удалось организовать на платформе Индустриальных рабочих мира 25—30 тысяч шахтеров Дебальцево (Донбасс), добиться признания среди горнорабочих Черемхово в Сибири, портовиков и цементников Кубани и Новороссийска, железнодорожников, работников парфюмерной промышленности и других отраслей. В 1918 г. анархо-синдикалистов поддерживали рабочие пекарен Москвы, Харькова и Киева, почтово-телерафные работники Петрограда, трудящиеся речного транспорта Поволжья и т.д. Некоторые из этих организаций были разгромлены «белыми», другие нейтрализованы большевистскими властями с помощью политики укрупнения профсоюзов и прямых репрессий против активистов. В результате, если на первом всероссийском съезде профсоюзов (1918 г.) синдикалистские и максималистские делегаты представляли около 88 тысяч рабочих, то на втором съезде (1919 г.) — около 53 тысяч, а на третьем (1920 г.) — свыше 35 тысяч. Попытки части синдикалистов приступить к созданию независимой от режима Всеобщей конфедерации труда были пресечены. К 1922 г. созданные анархо-синдикалистами союзы были распущены, а печатные издания закрыты [3]. Ведущие активисты движения были арестованы: Всеволод Волин, Арон Барон, Марк Мрачный и другие анархисты и синдикалисты на Украине, участвовавшие в Махновском движении, — в декабре 1920 г., Григорий Максимов — в марте 1921 г. и т.д. В январе 1922 г., после десятидневной голодовки протеста в Таганской тюрьме в 1921 г. и протестов зарубежных делегаций, прибывших в Москву в связи с первым конгрессом Профинтерна, Волин, Максимов, Мрачный и некоторые из их товарищей были высланы из Советской России [4]. Другой видный российский анархо-синдикалист, Александр Шапиро, подвергся аресту со стороны большевистских властей после возвращения с синдикалистской конференции в Берлине летом 1922 г. После многочисленных протестов из-за рубежа его также депортировали из страны.

Всемирный общественный подъем, начало которому положила Русская революция, массовая самоорганизация трудящихся придали новый импульс либертарному рабочему движению. Идея Советов — не как государственного органа партийного представительства, а как инструмента беспартийной самоорганизации и самоуправления трудящихся на производстве и по месту жительства — заняла прочное место в системе воззрений анархистов и синдикалистов [5]. Большинство либертариев было умечено событиями в России, увидели в них скорее то, что им хотелось видеть, а не то, что было на самом деле. По словам Малатесты, они понимали под диктатурой пролетариата не систему власти, а «революционное действие, с помощью которого рабочие завладевают землей и средствами труда и пытаются строить общество, где нет места для масса, эксплуатирующего и угнетающего производителей. В этом случае «диктатура пролетариата» означала бы диктатуру всех и не была бы уже диктатурой, подобно тому, как правительство всех не есть уже правительство в авторитарном, историческом и практическом смысле слова», — утверждал старый анархист [6]. Часть либертариев стала заявлять, что большевистская система «диктатуры пролетариата» — это некий промежуточный этап на пути к анархистской организации общества (феномен «анархо-большевизма»). Понадобились годы,ччтобы анархисты и синдикалисты поняли, что за «властью Советов» в России скрывается новая партийно-государственная машина.

Оказавшись в сердцевине революционных событий в различных странах мира, революционные синдикалисты принуждены были в то же самое время принимать стратеги кое решение о международной реорганизации рабочего движения В июле — августе 1919 г. на конгрессе в Амстердаме было образовано Международное объединение профсоюзов, находившихся под влиянием социал-демократии. Оно получило название Амстердамского Интернационала профсоюзов. Революционные синдикалисты считали эту организацию реформистской, и присоединение к ней было для них исключено. Со своей стороны, российские большевики и коммунистические партии других стран учреди в марте 1919 г. Коммунистический Интернационњл, а в июле 1920 г. — и собственное международное профобъединение — Красный Интернационал профсоюзов (Профинтерн, или Московский Интернационал профсоюзов). В него планировалось привлечь и революционно-синдикалистские соты. Теперь революционным синдикалистам предстояло определить: примкнуть к новой международной организации, выступившей под лозунгами социалистической революции, или искать собственный путь)

Анархо-синдикалисты в Германской революции

Берлинские синдикалисты с самого начала приняли активное участие в движении «революционных старост», которое в ноябре 1918 г. организовало вооруженное революционное выступление рабочих. «Именно синдикалисты, наряду с социал-демократами, открыто 9 ноября выставили своих людей, чтобы вывести военных из казарм, рабочих от станков, женщин и девушек из фабрик», — вспоминал Ф. Катер. Синдикалисты Берлина были первыми на баррикадах. Особенно активны были деревообделочники. Казалось, «синдикализм будет осуществлен мановением руки» [7]. Но, как полагали синдикалисты позднее, рабочих погубило отсутствие конкретных представлений о социалистическом обществе и путях его достижения [8].

В Рейнской области и Вестфалии неболь ие синдикалистские группы (50 человек в Мюльгейме, 5—6 в Хамборне и т.д.) возглавили революционные выступления рабочих шахтеров Хамборнского и Хаммского бассейнов, сталелитейщиков и УГОЛЬЩИКОВ Мюльгейма в Руре. Берлинские члены СОН П восстановили связи с Руром и под влиянием общего подъема движения вновь активизировалась Административная комиссия, а 14 декабря 1918 г. начал выходить новый печатный орган — «Дер Синдикалист». В различных городах воссоздавались или создавались новые организации СОНП. Рассылались агитаторы по всей стране. 28 декабря 1918 г. состоялась конференция профобъединения, избравшая новую Административную комиссию в составе Ф. Катера, Макса Винклера, Карла Хаффнера и Франца Барвича [9].

Когда в конце 1918 г. СОНП возобновило свою легальную работу, в нем насчитывалось около 60 тысяч членов [10]. На территориях, оккупированных по условиям перемирия войсками Антанты, деятельность синдикалистов была ограничена: газеты и брошюры были запрещены, а заседания могли проводиться только с разрешения властей.

За первый год после революции 1918 г приход СОНП превысил 169 тысяч марок, расходы — 166 тысяч марок. Средства направлялись прежде всего в фонды поддержки заключенных, прессы, агиТаЦИОННЫЙ, забастовочный, на счета для ссуд и литературы. Собранные деньги позволили организации вести активную работу: поддерживать забастовки щеточников Ной-Руппина, металлистов Мангейма, Артерна и Берлина, строителей Дортмунда, рабочих Нюрнберга, Магдебурга, Дуйсбурга (длилась не менее 10 недель), Тюрингии, Крефельда. Многие стачки поддерживались за счет местных средств, прежде всего крупные выступления металлистов Берлина и Мангейма, строителей и трамвайщиков Мюльхайма, трудящихся Бремена и Тюрингии [11].

Чаще всего синдикалистские организации, оставаясь меньшинством в трудовых коллективах, не были достаточно сильны для того, чтобы самостоятельно проводить забастовки. Им приходилось участвовать в стачках, инициированных централистскими профсоюзами.

Синдикалисты активно издавали и распространяли свою литературу. Тираж газеты «Дер Синдикалист» увеличился с 10 тысяч до 50 тысяч в мае—июне 1919 г. Преследования и запреты синдикалистской печати в Рейнской и Рурской областях, в Вестфалии вынудили издавать дополнительно «Дер Пионир», затем — информационный листок и циркуляр. СОНП опубликовала ряд брошюр («Чего хотят синдикалисты» Фрица Эртера, «Сокрашение рождаемости», «Два вопроса», «Организованное действие», «Неорганизованное действие», «Единая зарплата», «Эмиль Пуже», «Победа», «Макс Багинский», «Дефицит», «Нет оружию», «Закон и авторитет», «Коммунистическое строительство синдикализ»ла», «Хлеб и Воля» и «Историческая роль государства» П. Кропожина и т.д.) тиражом от 5 до 30 тысяч экземпляров [12].

Действия синдикалистов встречали сильные репрессии со стороны властей. Например, в Мюльгсйме в январе 1919 г. военные власти задержали ряд видных активистов. Там же 5 апреля 1919 г. во время собрания рабочих доверенных лиц были арестованы 155 человек, в течение недели последовали новые аресты, и почти все структуры СОН П были разгромлены (их работу удалось возобновить лишь к концу года). В мае—июне 1919 г. в Рурской области были осуждены тысячи членов СОНП. Имелись случаи арестов и осужДСНИЯ распространителей синдикалистской литературы [13]. «Каждый из нас, кто работает на Западе Германии и более или менее известен, — говорил представитель агитационной комиссии из Рейнской области и Вестфалии Карл Виндхофф, — должен каждый день рассчитывать на то, что его вытащат из постели или что он не вернется из агитационной поездки»! [14]

Всего на поддержку арестованных в Мюльгейме организация истратила от 52 тысяч до 70 тысяч марок, в Хамборне — более 40 тысяч на специальной конференции была образована Центральная комиссия поддержки для всего Рейнско-Вестфальского региона; она собрала 75 тысяч марок. Почти 23 тысяч марок было выделено в помощь арестованным из центральной каccы [15].

Практически с самого начала встал вопрос о взаимоотношениях синдикалистов с политическими партиями. С социал-демократами существовала изначальная вражда. Что касается коммунистов, то многие из них первоначально присоединились к синдикалистскому движению. Затем компартия стала ориентироваться на создание «Рабочих союзов» на основе фабричных организаций. Но уже в течение 1919 г. среди коммунистов наметилась линия на работу в социал-демократических профсоюзах. К концу 1919 г. активисты СОНП сетовали на то, что в коммунистической прессе разворачивается систематическая кампания против синдикализма [16].

Ряды синдикалистского движения продолжали расти за счет присоединения к нему отдельных «Рабочих союзов». Так, 15—16 сентября 1919 г. в Дюссельдорфе состоялась объединительная конференция профсоюзов Рейнской области и Вестфалии; 105 делегатов от СОН П, Всеобщих рабочих союзов Эссена и Дюссельдорфа, Союза горняков и Всеобщего рабочего объединения постановили образовать «Свободный рабочий союз» и утвердили принципы, которые были основаны на решениях 7-го (1906 г.) и 9-го (1910 г.) конгрессов СОН [17]. Однако объединение проходило отнюдь не гладко. Многие из рабочих, вышедших из рядов централистских профсоюзов и вошедших в новую организацию, не считали себя синдикалистами. «Мы не перешли всецело в синдикализм, но слились вместе... — подчеркивал позднее делегат от Дюссельдорфа Хаберманн на 12-м конгрессе СОНП. — Если мы сегодня скажем, что полностью перешли к синдикалистам, то подавляющая масса этих членов исчезнет, и этого мы хотим избежать...» [18]. Лидерам СОНП пришлось пообещать партнерам воздержаться от слишком широкого использования термина «синдикализм». Было решено, что члены объединения смогут состоять в различных левых партиях [19].

В конце 1919 г. синдикалистское движение бурно развивалось. Сообщ,иось, что среди шахтеров Рура каждую неделю возникала новая группа. В округе Дортмунд, несмотря на сохранявшееся осадное положение, имелось около 40 местных объединений. В округе Оберхаузен синдикалистская организация шахтеров увеличилась в 1919 г. с 240 до 1400 человек. В маленьком промышленном городе Зёммсрда в Тюрингии, где жило около 7 тысяч человек, после агитационноЙ поездки анархо-синдикалиста Рудольфа Роккера рабочие в массовом порядке присоединились к синдикалистской организации, которая к концу 1919 г. насчитывала 2 тысячи членов. Но развитие было не всюду равномерным. К примеру, в Саксонии организации действовали лишь в районе Дрездена, велась работа среди железнодорожников [20].

(На 12-м конгрессе СОНП (Берлин, 27—30 декабря 1919 г.) 109 делегатов представляли 111675 члeнов; кроме того, не были представлены еще 5794 члена. Присутствовали также члены Административной комиссии, представители агитационной комиссии и синдикалистской молодежи [21].

Одним из важнейших вопросов стало официальное признание синдикализма. Ряд делегатов, особенно из Дюссельдорфа, возражал против использования этого термина. Представитель 12-тысячной организации металлистов Хаберманчн, работник коммунального сектора Бруно Винклер считали сго непонятным рабочим и даже отталкивающим многих из них. Винклер призвал «исключить из наших рядов партийную политику и представлять чисто рабочие интересы»; для пропаганды либертарных идей он предлагал использовать анархистские группы и их газету «дер Фрайе арбайтер». «...Слово ”синдикализм” мы никогда не будем пропагандировать», — заявил он и . Еще дальше пошел Альберт Крон от союза рабочих разных профессий и строителей Дюссельдорфа; он выступил против конфронтации с левыми партиями, заявив, что спор с ними идет лишь о лучших путях к социализму и конгресс должен призвать к сотрудничеству с ними 23 Однако представители Мангейма, Саксонии, Оберхаузена, Кёльна, Зёммерды (Тюрингия), Берлина, Мюнхена высказались за то, чтобы организация открыто провозгласила себя синдикалистской и против уступок в вопросах об ориентации и тактики [24]. Делегат Херманн Зоннтаг из Зёммерды подчеркнул необходимость конкретно поставить вопрос о том, как проводить социализацию на месте в случае революции. Завершая споры, Ф. Катер заявил: «Большинство наших товарищей не может даже представить себе, как можно требовать от синдикалистского конгресса, чтобы он спрятал слово ”синдикализм” за занавесом. Большинство горды тем, что они наконец пришли к тому, чтобы открыто заявить всему миру: мы в Германии — нс просто синдикалисты, но призншти своими международные синдикалистские принципы. Синдикализм — это не немецкий продукт, он интернационален, это термин для сплочения всех вольных социалистов, всех антиавторитарных коммунистов» [25].

В конечном счете дюссельдорфские делегаты предложили, чтобы общая организация приняла название «Свободный рабочий союз», согласованное на конференции в сентябре, прибавив в качестве дополнения: «синдикалисты». Административная комиссия также поддержала это предложение, и оно было принято большинством голосов (против голосовали лишь 12 делегатов). Таким образом, СОНП было официально переименовано в «Свободный рабочий союз Германии (синдикалисты)» (ФАУД) [26].

Но, объявив о своем отрицательном отношении к институту политических партий, синдикалисты еще не требовали, чтобы каждый член движения порвал с ними. «Нашей организацией является организация экономической борьбы, — заявил на конгрессе Р. Роккер. — Если тот или иной товарищ считает для себя необходимым присоединиться к какой-либо политической партии, это может быть его личным делом. Как организация, мы не имеем с политическими партиями ничего общего».

Определенные споры по вопросам тактики вызвало и участие берлинских лидеров СОНП в составлении и распроётранении в начале декабря 1919 г. воззвания к «друзьям республиканской свободы без различия партий» с призывом защитить республику от угрозы военного монархического путча и провести в случае мятежа всеобщую стачку. Член Административной комиссии М. Винклер предложил делегатам одобрить это воззвание и постановить, что в случае выступления реакции должна быть провозглашена всеобщая стачка по всей стране. В его поддержку выступили берлинские маляры Роберт Бут и Рихард Шрёдер, представитель Нюрнберга Генрих Шмолль, Ф. Катер. Они исходили из того, что республика имеет свои преимущества перед монархией, «является прогрессом» и се следует защищать «всеми средствами». Против этого были металлисты из Берлина Рихард Эстрайх и из Мангейма Иоханнес Фрай, которые заявили, что «республика имела не преимущества, а недостатки» и что «правительство нам безразлично». Кровельщик из Мангейма Георг Попп и берлинский маляр Ганс Рюгг расставили акценты несколько иначе: борьба должна вестись не в поддержку правительства, а именно против реакции; важна сама по себе идея всеобщей стачки, синдикалисты должны поддерживать эту форму борьбы, а когда она начнется — способствовать захвату средств производства трудящимися. Он осудил призыв к «ненасильственной» всеобщей стачке. В конечном счете предложение М. Винњлера было принято ЗНаЧИтельным большинством (против 5 голосов) [28]. Позднее делегация берлинских металлистов потребовала внести в декларацию принципов положение о том, что «синдикалисты в определенных акциях взаимодействуют с другими революционными движениями». Однако в конце концов от этого отказались, сочтя, что в предложен ном проекте это выражено достаточно ясно. «Если возникнет необходимость соединения всех революционных элементов для противостояния попыткам контрреволюционеров, — пояснил Рудольф Роккер, — то и мы, синдикалисты, не останемся в стороне и будем идти плечом к ПЛСЧУ с теми, кто придерживается доброй воли, пока наши пути идут вместе, не отказываясь при этом от нашей самостоятельности» [29].

В рамках решений по тактическим вопросам конгресс утвердил «резолюцию о стачках», закрепив систему выплаты пособий бастующим и предназначенных с этой целью взносов. Оговаривались размеры таких пособий: они выплачивались с четвертого дня забастовки и не должны были превышать пятикратную сумму еженедельных взносов в день. По настоянию делегатов конгресса была подтверждена принципиальная ориентация на самостоятельное ведение и финансирование борьбы отдельными организациями; лишь в случае исчерпания собственных средств надлежало обращаться в местную рабочую биржу и одновременно в отраслевую федерацию. (Первоначально предполагалось, что помощь должна оказывать прежде всего рабочая биржа, но делегаты из Дюссельдорфа ссылались на решения сентябрьской конференции, где эта роль отводилась отраслевым федерациям.) Характерно, что некоторые (как горшечник из Берлина Роберт Прамшюфер) вообще возражали против выплаты пособия бастующим, заявляя: «Нам нужны не гроши членов, а их личности для осуществления социальной революции». Однако резолюция была принята большинством (против было подано лишь 13 голосов [30]).

Из других важных тактических решениЙ конгресса следует отметить принятие резолюции с осуждением сдельной системы оплаты труда как закрепляющей разделение труда и конкуренцию между самими работниками, утверждение постановления о создании при каждой рабочей бирже комиссии, которая должна была изучить возможности социализации всех отраслей общественной жизни на месте. В связи с принятием закона, превращавшего фабрично-заводские советы в официальные органы рабочего представительства на производстве («производственные советы»), конгресс заявил, что намерен бороться с ним, как и с другими законами государства, служащими укреплению капитализма и государства. Тем не менее резолюция разрешала членам ФАУД на местах в зависимости от конкретных условий и надобностей участвовать в выборах в такие совсты и сотрудничать в них в рамках синдикалистских принципов. Даннос решение было принято большинством против двух голосов. Шахтер из Дортмунда Николаус Мюльхаузен заявил, что его окружная конференция Поддержала участие в выборах в производственныс совсты лишь там, где синдикалисты имеют большинство [31].

Отдельно стоял на повестке дня вопрос о работе с женщинами и молодежью. Конгресс рекомендовал местным союзам проявить инициативу по вовлечению в движение женщин, причем не только работниц, но также домохозяек, служанок и т.д. Что касается молодежи, то Р. Роккер предложил возложить работу с нсй на местные рабочие биржи и создать на местах «особые молодежные организации... чтобы положить начало воспитанию молодежи в духе синдикализма и вольного социализма». Эта идея была принята, но вызвала, однако, резкие возражения лидера анархистского молодежного движения Эрнста Фридриха: он заявил, что такая федерация уже суццествует и объединяет 40 местных групп. Только в Зё,ммерде в ней состояли 120 членов. Однако Фридрих находился в остром конфликте с берлинскими синдикалистами, обвинявшими его в отказе дать отчет об использовании оказанной ему помощи. Нс желавший конфликта Роккер подчеркнул, что резолюция не направлена против федерации и с ней необходимо сотрудничать [32].

Однако наряду с тактическими вопросами немецким синдикалистам предстояло определить свои общие идейные, теоретические и организационные позиции.

Руководство СОНП поручило написание проекта Декларации принципов известному немецкому анархисту Рудольфу Роккеру, имевшему большой опыт работы в профсоюзном движении. Эту декларацию можно считать одним из первых документов собственно анархо-синдикализма. Она открывалась анализом капиталистического общества, которое, по мнению немецких синдикалистов, основывалось на двух монопольных правах: на обладание (собственности) и на власть (государстве). В самой постановке вопроса заметно влияние анархо-коммунистического положения о том, что естественным образом «все принадлежит всем» и все вопросы должны решаться соответственно всеми теми, кого они касаются. Присвоение монопольного права распоряжаться чем-либо и принимать решения в обществе анархисты считали СОЦИиЬНОЙ узурпацией.

Монопольное сосредоточение земли и других средств производства в руках немногих дает им возможность и средства господствовать над трудящимися и эксплуатировать их труд. Экономика нацелена не на удовлетворение потребностей людей, а на получение прибыли привилегированными слоями. Производители общественных благ не могут распоряжаться плодами и результатами своего труда, но вынуждены работать на господствующее мсньшинство, получая от него зарплату. Так формируются два класса с противоположными интересами, и только в ходе упорной борьбы с пассом капиталистов трудящиеся могут сплотиться как производители, обрести сознание и покончить с несправедливыми, насильственными отношениями в обществе [33].

Если в оценке экономического строя и классового характера капиталистического общества позиции Роккера и марксистов были сравнительно близки“ [34], тем не менее уже здесь бросается в глаза существенная разница в расстановке акцентов. Анархо-синдикалисты отказывались признать историческую «прогрессивность» капитализма и подчеркивали, напротив, что он идет к деградации человеческой личности. При этом они опирались на теорию Кропоткина о естественных, присущих человеку этических началах солидарности и взаимопомощи и обвиняли капитализм в их разрушении. «Разделение общества на классы и жестокая борьба ”всех против всех”, эти характерные признаки капиталистического строя, одновременно оказывают пагубное воздействие на характер и моральное чувство человека, способствуют их деградации, оттесняя на задний план бесценные свойства взаимопомощи и солидарной общности, то драгоценное наследство, которое человечество сохранило от ранних периодов своего развития, и заменяя их болезненными, антисоциальными чертами и привычками...» — подчеркивалось в декларации.

Не менее разительным было расхождение анархо-синдикал истов и марксистов в вопросе об историческом месте, роли и предназначении государства. Либертарии отказывались видеть в государстве всего лишь простое орудие экономически господствующих классов, которое можно было использовать и в созидательных целях. «Хотя государство... в первую очередь стало продуктом частной монополии и классового разделения, но, раз возникнув, оно всеми средствами хитрости и насилия работает ради сохранения монополии и классовых различий и, следовательно, ради увековечения экономического и социального порабощения широких народных масс; оно выросло в процессе своего развития в гигантский институт эксплуатации всего человечества», — подчеркивалось в Декларации принципов синдикализма [35].

Рудольф Роккер, подобно «классикам» анархизма, видел историю человечества как противостояние двух принципов, начал или тенденций авторитарно-централистской или свободно-федералистской. Позднее в докладе на 14-м конгрессе ФАУД в Эрфурте (ноябрь 1922 г.) он развил этот взгляд, проследив разворачивание этих тенденций на протяжении эволюции европейских обществ. «Есть две формы социального общежития, — объяснял он. Бывает общежитие, облик которого диктуется людям сверху вниз какой-либо центральной властью. И бывает ОбшеЖИтие, которое свободно развивается снизу вверх и находит свою естественную основу в общих интересах людей и в узах их взаимной солидарности» [36]. Выражением ПСРВОЙ формы служат закон, централизованное государство и власть немногих; выражением второй — свободное соглашение, федерализм, общественное самоуправление, самодеятельность и творческая инициатива людей. Роккер подверг критике централистскую систему за умертвление личной инициативы, лишение человека всякой ответственности и превращение его в придаток огромной машины господства, структуры, искусственно созданной сверху. Государство «заинтересовано в том, чтобы взять под свой контроль все области человеческой деятельности, подчинить шаблону совесть, дух, способности человека»; индивид для него — всего лишь «колесико, винтик в огромном мсханизме», — говорил он. Такой механизм никогда не сможет служить делу освобождения. В отличие от централизма, этого «сдинства театра марионеток», «федерализм — это единство в силе... единство, которое опирается на общность интересов, солидарность и убеждения людей» [37].

Отрицая государство и политическую власть, анархо-синдикалисты негативно относились и к борьбе за ее завоевание, то есть к политической деятельности, участию в государственных институтах, парламентах и т.д. «Мы, синдикалисты, отказываемся признавать какие-либо экономическис и политические институты подавления, принимая в них участие», — писал Фриц Эртер в брошюре, излагавшей взгляды немецких синдикалистов [38]. Согласно Декларации принципов, они отвергали «принципиально любую форму парламентской деятельности, любое сотрудничество в законодательных органах». Вместе с государством анархо-синдикалисты отрицали «все искусственно проведенные политические и национальные границы», принцип национального единства и милитаризм. Они считали национализм «религией современного государства», признавая в то же время лишь «различия региональной природы» и право каждой народной группы на то, чтобы «иметь возможность решать свои дела и удовлетворять специфические культурные потребности в солидарном согласии со всеми другими группами и народными объединениями» [39].

СВ противовес монополии на обладание и принятие решений анархо-синдикалисты провозгласили в качестве цели «вольный, то есть безгосударственный коммунизм», основанный на социализации земли, орудий труда, сырья и всех социальных богатств, реорганизации экономической жизни по принципу «Каждый по своим способностям, каждому по его потребностям!». Они считали социализм «вопросом культуры» и экономики, который могут осуществить только сами народные массы в ходс творческой, созидательной деятельности. Национализация же могла привести, с их точки зрения, лишь к государственному капитализму, «худшей форме эксплуатации» [40])

«Синдикалисты, — указывалось в Декларации принципов, стоят на почве прямого действия и поддерживают все устремлсния и любую борьбу народа, которые не противоречат их целям...» Их задача — просвещать и сплотить трудящихся с целью ведения экономической борьбы, находящей свое высшее выражение в социальной всеобщей стачке» [41]. В отношении методов борьбы в Декларации не говорилось ничего более конкретного, но в различных выступлениях анархо-синдикалисты подчеркивали, что основными для них являются экономические средства прямого действия. «В центральных профобъединениях стачка служит последним средством, когда все мирные способы исчерпаны, — объяснял М. Винклер. — У синдикалистов стачка и ссть среДспшо» борьбы [42]. Роккер коснулся и отношения синдикалистов к вопросу о насилии. Он полагал, что традиционное вооруженное восстание вряд ли может привести к победе революции: «Тот, кто верит, что при нынсшнсм состоянии современной воснной техники может повести примитивно вооруженную массу против высокодисциплининованного врага, вооруженного самым современным оружием, тот поступает попросту безумно и бессовестно и сможет добиться лишь одного — кровавой бани». Но, осуждая путчи, Роккер в то жс самое время отстаивал право на самооборону, на ответное насилие как средство самозащиты, отвергая, таким образом, чистый пацифизм [43].

Построение социализма, с точки зрения синдикалистов, не могло быть делом политической партии, но лишь организации самих трудящихся как производителей. Такой организацией, одновременно экономической и культурно-идейной, в соответствии с Декларацией, были революционные профсоюзы, орган в одно и то же время экономической борьбы и борьбы за социализм. В существующем обществе, объяснял Роккер, «синдикалисты должны не столько обращать внимание на организацию больших масс; главным вопросом следует считать просвещение членов с тем, чтобы они смогли действовать в надлежащий момент. Революции всегда начинали меньшинства, используя данные обстоятельства. Синдикалисты должны и хотят быть ударным отрядом социальной революции» [44].

Анархо-синдикализм видел «в профсоюзе не преходящий продукт капиталистического общества, а ячейку будущей социалистической экономической организации». Профсоюзы должны были уже в рамках существующего общества строиться так, чтобы в момент революции приступить к созданию нового строя. Отраслевым союзам, их местным органам и отделениям на предприятиях предстояло взять под свое управление от имени общества «все наличные средства производства, сырье и т.д.» и наладить работу и снабжение предприятий. Местные объединения профсоюзов всех отраслей и специальностей (рабочие биржи) призваны были в настоящее время координировать межпрофессиональную деятельность и вести революционную пропаганду, а в случас революции — превратиться «в своего рода местнос статистическое бюро», взять в свои руки илравлсние жильем, продовольствием и т.д., организовать потребление и т.д. С помощью общенациональной федерации бирж можно было бы затем наладить экономическое планирование снизу вверх в масштабе страны. «Иными словами: организация предприятий и мастерских производственными советами; организация производства в целом промышленными и сельскохозяйствснными союзами: организация потребления рабочими биржами» [45]. Кроме того, подчеркивал Роккер, предстоит не просто взять в свои руки управление существующими предприятиями, но реорган изовать всю структуру производства [46].

(Анархо-синдикалисты категорически отвергли упреки со стороны социалистов-государствснников в том, что они якобы намерены передать предприятия и отрасли в собственность отдельный трудовым коллективам и профсоюзам с тем, чтобы те хозяйствовали на свой страх и риск, ради собственной выгоды и не считаясь с интересами и пожеланиями других. «Следует прежде всего сказать, — подчеркивал Роккер, — что подобный ”синдикализм” существует исключитсльно в головах наших противников; именно синдикалисты — наиболее выраженные и убежденные представители коммунизма, чего нельзя сказать о тех, кто сегодня использует это имя в качестве партийной этикетки» [47].

На конгрессе возникла дискуссия о «диктатуре пролетариата». Этот термин все еще пользовался известной популярностью среди синдикалистов. Делегаты из Магдебурга, Шёнебска и Гроссоттерслебсна потребовали обсуждения этого вопроса. Роккср призвал в связи с этим различать два понимания «диктатуры пролетариата»: с одной стороны, «вмешательство государственной власти черсз посредство определенной партии», с другой — «волсизъявление пролетариата в час его победы». Первое, заявил он, синдикалисты отвергают, как противники государства, против второго им возразить нечего. Представитель Магдебурга объяснил, что, говоря о диктатуре пролетариата, имел в виду то, о чем сказал Роккер, и снял внесенное предложение. Но сторонник коммунистов, делегат союза различных профессий и строителей из Дюссельдорфа Альберт Крон выступил в роли оппонента Роккера. Он защищал диктатуру пролетарского «авангарда» и взятис политической власти, ссылаясь на то, что «немецкий пролетариат в целом еще недостаточно созрел». В ответ Роккер заявил, что он категорически против любой идеи «воспитательной диктатуры», поскольку та никогда не сможет ни убедить людей, ни приучить их быть свободными. Другие делегаты из Дюссельдорфа не поддержали Крона. В итоге предложенный Роккером проект декларации принципов был принят при поименном голосовании всеми, кроме самого Крона [48].

Организационная структура ФАУД была закреплена в документе под названием «Программные основы». Согласно сму в объединенис могли входить только профсоюзы, признающие классовую борьбу и противоположность интересов предпринимателей и рабочего масса. Вводилась единая система членских взносов. ФАУД состоял из отраслевых федераций, а также МЕСТНЫХ и фабричных организаций (при отсутствии отраслевых). На местах создавались отраслевые или профессиональные, а при наличии небольшого числа членов — межпрофессиональные союзы. Местные отраслевые и профессиональные союзы соединялись в общенациональные федерации, но сохраняли автономию и собственные статуты, не противоречащие статутам и принципам ФАУД. Все союзы, расположенные в одной местности, соединялись в «картель» — рабочую биржу; все биржи одного региона (провинции и т.д.) соединялись в «агитационные округа», проводили конференции и формировали агитационную комиссию. Исполнительные органы федераций и бирж образовывали «рабочее сообщество» [49] В задачи федераций входило в перспективе «взять производство во всех отношениях в свои руки, организовать добычу и доставку сырья и содействовать доставке готовых товаров к местам потреблсния» [50]. Местная рабочая биржа («биржа труда») финансировалась местными союзами. Эта организация должна была обсуждать и решать общие местные проблемы, заниматься культурной, образовательной и агитационной работой, развивать дух солидарности. В будущем обществе, по мнению синдикалистов, на нес ложилась задача выявления потребностей населения, составления заказов, которые должны были доводиться до производителей, и организации распределения готовых изделий. Местные биржи затем объединялись в окружные и провинциальные. Предполагалось создать в будущем общенациональную Рабочую биржу) [51]

з - 1898.

Таким образом, ФАУД имел массическую революционно-синдикалистскую двойную структуру профессиональноотраслевую и территориальную.

При обсуждении федеративного принципа организации на 12-м конгрессе возникли споры. Представитель Кёльна Пстер Хеккер заявил, что его коллеги «принципиально» отвергают «профессиональную федерацию, поскольку при такой форме организации умерщвляется синдикалистский дух и развивается профессиональное чванство». Он выступил за полную автономию местных групп. Однако эта идея была отвергнута, и принцип федераций принят'2 .

Высшим представительным органом ФА УД, согласно «Программным основам», был конгресс, на который собирались делсгаты от федераций и отдельных мсстных организаций; он должен был созываться нс реже одного раза в два года. В профобъединении не было центрального руководящего органа с дИРСКТИВНЫМИ полномочиями. Высшей исполнительной инстанцией признавалась располагавшаяся в Берлине Административная комиссия из девяти человек, призванная «распространять устно и письменно идеи синдикализма и углублять их, поддерживать организационную связность ФАУД» и координировать оказание солидарной помощи в случае забастовок, конфликтов, управлять денежными средствами ФАУД, издавать печатный орган «Дер Синдикалист», распространять книги и брошюры. Комиссия избиралась конгрессом. 12-й конгресс по настоянию берлинских делегатов постановил, что лишь три из девяти членов комиссии (председатель, кассир и редактор газеты) должны быть освобожденными работниками. Создавалась также комиссия по печати. 12-й конгресс избрал председателем АК Ф. Катера, кассиром Ф. Барвича, редактором Винтера; З

Общим итогом 12-го конгресса ФАУД и принятых им решений было решительное размежевание немецкого синдикалистского движения с большевизмом и его переход на позиции анархо-синдикализма. Подтвердив приверженность революционно-синдикалистским принципам, оно в то же самое время открыто соединшю их с анархистской целью — разрушением государства и созданием общества вольного коммунизма.

К..В революционных событиях 1920 г. немецкие анархо-синдикаисты часто оказывались в самых первых рядах. Во время реакционного капповского путча в марте отделения ФАУД возглавили стачку и борьбу с мятежниками во многих городах страны. В ряде районов забастовка переросла в революционное рабочее восстание.

Синдикалисты участвовали в Советах Эссена, Мюльгейма, Оберхаузена, Дуйсбурга, Динслакена, Дортмунда. В Мюльгейме и Хамборне фабричные Советы, по предложению ФАУД взяли в свои руки («социализировали») заводы Тиссена [44]. Число членов ФАУД среди бойцов «Красной армии» Рура составляло до 4570 [55]. В проМЫШЛеННОМ городе Зёммерда, где большинство рабочих после поездки туда Роккера входило в ФАУД, синдикалисты и левые коммунисты провозгласили Советскую республику [56]. Административная комиссия ФАУД осудила «крайние» действия местных организаций, заявив, что «вооруженное действие не может быть подходящим средством для того, чтобы побороть вооруженное насилие» [57]. Восстание рабочих Рура было подавлено. Позиция лидеров ФАУД вызвала сильное негодование «на местах». Стали раздаваться требования включить пункт о применении насильственных методов борьбы в Декларацию ПРИНЦИПОВ организации [58] форажения 1920 г. привели к некоторому ослаблению движения. Число членов союза сократилось до 100 561 в 1921 г. [59] 13-й конгресс ФАУД в Дюссельдорфе (9—14 октября 1921 г.) ужесточил отношение немецких анархо-синдикалистов к политическим партиям. «Все существующие политические партии, подчеркивалось в принятой резолюции, — стоят на позиции завоевания политической власти в государстве... Опыт показал, что любая партия, добившаяся обладания властью, неминуемо действует статично и, как следствие, реакционно». Напротив, ФАУД стоит «на почве антиавторитарного социализма, предпосылкой которого является ликвидация любой политической власти» и на почве федерализма. Он «рассматривает экономические организации всех производителей», исполненных «духом солидарности» и взаимной помощи, «в качестве фундамента нового общества». «В соответствии с этим, провозглашала резолюция, — члены синдикалистской организации не могут принадлежать к политической партии» [60]. Таким образом, ФАИ впервые в практике европейского синДикшшзма запретил членам патипшчески партий иенство в СИНДикалистских рабочих союзах.

В соответствии с одобренной линией на сохранение независимости от большевизма, на передний план в международной деятельности ФАУД выступала идея сплочения революционно-синдикалистских сил. 12-й конгресс поручил Административной комиссии совместно с Правлением Нидерландского секретариата труда подготовить проведение в 1920 г. международного синдикалистского конкресса и создание синдикалистского Интернационала [61]. Конференция ФАУД в марте 1921 г. в Берлине постановила 32 голосами против девяти избрать делегатов на конгресс Профинтерна в Москве для действий по созданию синдикалистского Интернационала в рамках выработанных принципов, но провести референдум среди членов по вопросу о том, следует ли им ехать в Москву. Однако участие в референдуме оказалось крайне низким: высказались всего 108 организаций с 25561 членом. Из них за посылку делегатов высказались 6165 человек, против — 7321, и 12075 воздержались. Многие организации ограничились простым заяњлением о том, что они разделяют позицию Административной комиссии или что они выступают против отправки представителей [62]. В течение 1921 г. анархо-синдикалисты усилили критику создаваемого большевиками Профинтерна.

Коммунисты с возмущением сообщали в Москву о том, что на конгресс Немецкого союза моряков в Гамбурге в ноябре 1921 г. был специально приглашен Роккер, которому удалось повести «за собой большинство на этом конгрсссс». В итоге была принята резолюция, отвергавшая участис в Профинтерне и призывавшая к созданию отдельной революционной международноЙ организации моряков [63].

В начале 1922 г. была предпринята, вероятно, последняя попытка договориться о сотрудничестве левых рабочих организаций Германии. 14 февраля в Бохуме состоялась конференция революционных профессиональных и рабочих союзов, в которой приняли участие «Союз работников физического и умственного труда» (ориснтировался на Коммунистическую партию Германии), ФАУД, ВССОбЩИЙ рабочий союз (ВРС, находился под влиянием Коммунистичсской рабочей партии Германии) и лево-коммунистический ВРС — «Единая организация». Участники постановили образовать «единый фронт» борьбы против классового сотрудничества при сохранении каждой организацией своих принципов и тактической самостоятельности. Однако вскоре ВРС объявил о расторжении соглашения как противоречащего программе eго партии [64].

Несмотря на официальное решение о недопустимости участия своих членов в политических партиях, на местах ситуация в первый период могла выглядеть иначе. Так, в мае 1922 г. германские коммунисты из Рура жаловались в Профинтерн на то, что синдикалисты из ФАУД «имеют настоящие ячейки в КПГ». «Здесь имеются местные группы, в которых председателем является синдикалист, — писали они.

Это, конечно, неприемлемое положение». В Мюльгейме ФАУД и ориентировавшийся на коммунистов «Союз работников физического и умственного труда» выпустили к мая листовку, осуждающую КПГ за участие в общей демонстрации с социал-демократами и социал-демократическими профсоюзами. «Это стало возможн ым лишь потому, что большая часть функционеров КПГ состоит в ФАУД», — сообщал из Бохума коммунист Б. Экард [65]. Потребовалось время, прежде чем между синдикалистами и коммунистами произошло окончательное размежевание.

Период 1921—1922 годов стал временем организационного укрепления немецкого анархо-синдикалистского движения. действовали отраслевые федерации в строительстве, горнодобывающей, лесной промышленности, металлургии, на транспорте, создавались рабочие биржи там, гдс их преждс не было. 4—5 июня 1922 г. была организована общенациональная конференция бирж в Эрфурте, собравшая представителей 35 таких картелей, которыс включали 204 профсоюза, то есть примерно половину всего ФАУД. Участники сформулировали задачи бирж: им следовало в первую очередь вести агитацию и пропаганду, заниматься обучением и просвещением членов, организовывать и проводить совместные акции всех входящих в них профсоюзов, готовить меры по осуществлению экономической организации будущего общества, привлекать женщин в синдикалистское движение и работать с молодежью. Внутри отдельных бирж создавались комиссии по отдельным вопросам и направлениям деятельности. Предусматривалось проведение конфсренций, на которых рабочие биржи могли бы обмениваться опытом и решать общие проблемы [бб].

На 14-м конгрессе ФАУД в Эрфурте (19—22 ноября 1922 г.) делегаты приняли резолюцию «Методы прямого действия в революционной классовой борьбе», расширив таким образом соответствующие положения Декларации принципов синдикализма. Охарактеризовав прямое дсйствис как самостоятельную борьбу рабочих за собственнос освобождение, делегаты выделили такие ее формы, как частичные и мелкие забастовки (средства достижения лучших условий труда и жизни, «подготовительная школа» всеобщей стачки), пассивное сопротивление на предприятии, работа со строгим соблюдением всех правил и инструкций, обструкция (замедление темпов работы), саботаж как форма «экономичсского террора», бойкот и штемпелевание товара специальным профсоюзным клеймом, адресованным покупателю, демонстрации, антимилитаристская борьба и, наконец, «социальная всеобщая стачка» как «начало революции». Такая стачка, указывалось в резолюции, «означает нс только пассивное бездействие всех трудящихся, но и выступление всего производящего населения за создание новой формы общества». В решении подчеркивалось, что участие в любых государственных органах и институтах противоречит методу прямого действия. В качестве таких органов рассматривались и производственные советы, созданные в соответствии с законодательством. При обсуждении этого пункта ряд делегатов высказал свое возражение, и резолюция была принята лишь с оговоркой, что она не означает исключения тех, кто участвует в выборах в производственные советы [67]. Конгресс официально переименовал ФА УД (синдикалисты) в ФАУД (анархо-синдикалисты).

(В 1922 г, согласно данным «Словаря по общественно-политическим наукам», в ФАУД состояли 168,7 тысячи членов [68]. Правда, один из лидеров профобъединения Герхард Вартенбург (КВ. Герхард) утверждал позднее, что уже к 1922 г. число членов сократилось до 80 тысяч [69].

В идейном отношении в ФАУД в этот период царило брожение. «В эти нестабильные времена и мог родиться лозунг о смертельном кризисе капитализма“ — лозунг, который в большой мере господствовал в агитации и тактических ориентирах ФАУД, — вспоминал Вартенбург. — В остальном мир идей ФАУД был таким же диким и путаным, как и вся эпоха. Всеобщая стачка, восстание, будущие задачи бирж труда, идеи реформы жизни, индивидуализма, поселений, мистики — все перемешивалось в пестром мелькании. Особенно плохо дело обстояло, кажется, на Дюссельдорфском конгрессе 1921 г.; следующий (конгресс) в Эрфурте принес уже некоторое прояснение. Но то здесь, то там все еще появлялись Христы и шарлатаны и туманили товарищам головы». Роккер, Катер, Барвич и другие пытались в ходе своих агитационных туров прояснить направление действий, но речь все еще шла больше о принципиальных моментах; актуальные тактические и организационные вопросы оставались пока на втором плане. ФАУД «не умел еще освободить свои ряды от неясных элементов». Зарубежные организации собирали значительные суммы для немецкого движения [70].

«Мы спорим о тысяче самых ничтожных вещей и множим повторения на повторения, — сетовал Роккер на 14-м конгрессе ФАУД в Эрфурте в 1922 г. — Мы изливаем свою желчь и называем это принципом и еще удивляемся, когда подобное поведение лишает лучших из нас желания работать» [71]. На этом конгрессе было предстамено более 70 тысяч членов [72].

Сложными оставались отношения немецкого анархо-синдикализма с собственно анархистскими организациями. В послевоенном СОНП было немало видных деятелей довоенного немецкого анархизма (Роккер, Фриц Кёстер, Фриц Эртер, Оскар Коль и др.), которые способствовали переходу этой организации с революционно-синдикалистских на анархо-синдикалистские позиции. Однако между «старыми синдикалистами» и анархистами в ФАУД шли споры о том, чем же все-таки в первую очередь должен быть союз — идейной организацией или социально-революционным профсоюзом? Сторонники развития анархизма как движения за новую культуру и новый образ жизни создавали различные аграрные коммуны и общины (такие как «Свободная земля» под Дюссельдорфом), но в руководстве ФАУД преобладало отрицател ьное отношение к таким инициативам7

Одновременно с оформлением анархо-синдикалистского движения немецкие анархисты создали после войны Федерацию коммунистичсских анархистов Германии (ФПГ), Декларация принципов которой в 1919 г. была также написана Рокксром. В 1922 г. в федерации имелось до 500 членов. Наиболее заметной фигурой в ФКАГ был берлинский металлист Рудольф Эстрайх, активно ДЕЙСТВОВAВШИЙ первые годы и в ФАУД. В октябре 1921 г. на 13-м конгрессе ФАУД редактором центрального органа союза «Дер Синдикалист» был избран анархист Ф. Кёстер, однако уже в марте 1922 г. Административная комиссия сместила его с этого поста за ПУбЛИКAЦИЮ статей о коммунитарных поселениях. Союз берлинских металлистов под влиянием Эстрайха взял Кёстера под защиту и отказался уплачивать членские взносы в ФАУД, за чем последовало его исключение. Металлисты столицы стали ориентироваться на ФКАГ и печатать свои материалы в ее органе «Дер Фрайе арбайтер». С конца 1921 г. Эстрайх действовал в Рейнской области и возглавлял «окружную биржу правостороннего Дюссельдорфа». В мае l922 г. это течение развернуло кампанию против «бюрократизации ФАУД», протестуя против создания поста освобожденного председателя агитационной комиссии региона Рейнданд-Вестфалии и требуя передачи функций комиссии местным рабочим биржам. На 14-м конгрессе ФАУД Эстрайх вновь обрушился на «синдикалистскую фракцию» в ФАУД [74].

Острые споры продолжились на конгрессе ФКАГ в Берлине весной 1923 г. Помимо Роккера, сделавшего доклад на тему «Анархизм и национализм», выступали и другие видные анархисты. Эстрайх резко отзывался о синдикалистах, которые не имеют ничего общего с коммунистическим анархизмом, занимаются исключительно борьбой за экономические интересы работников и стремятся превратить синдикализм в «объединение по экономическим интересам, которое больше проявляет себя в стачках за зарплату и в сотрудничестве с централистскими профобъединениями, нежели в прямых действиях — оружии анархистов». Он призвал анархистов «перенести ЦEНТР... дeятсльности в анархистские организации». Он предложил соответствующий проект резолюции, в котором, правда, содержалась оговорка: анархистам следует отказаться от создания собственных организаций «повсюду там, где возможно сотрудничество с синдикалистскими товарищами в духе анархизма». Берлинские анархисты пошли еще дальше, настаивая на повсеместном создании отдельных анархистских групп. Наоборот, другие делегаты добивались более тесного сотрудничества между анархистами и синдикалистами, а такжс участия анархо-коммунистов как в ФПГ, так и в ФАУД, который благодаря «своему федералистскому устройству и принципиальной позиции превратился в носителя идей коммунистического анархизма в области классовой борьбы». Анархист Бютгнер из Лейпцига внес резолюцию, призывавшую всех коммунистических анархистов всеми силами работать в ФАУД и одновременно укреплять анархистские организации. В итоге контесс одобрил оба проскта — Эстрайха и Бюттнера. (Было принято также решение о создании поста освобожденного редактора газеты «Дер Фрайс арбайтер», что далось многим делегатам «с тяжелым ССРДЦEМ».) Все это не привело к улучшению отношений. Редакция газеты «Дер Синдикалист» обвинила Эстрайха в непонимании сущности синдикализма [75]. Антисиндикалистский анархизм сти объектом резкой критики [76]. Впоследствии в 1927 г. Р. Эстрайх был исключен из федерации металлистов ФАУД за «неоднократн ые действия, наносящие ущерб организации и имеющие нетоварищеский характер». В 1928 г. он (анархист!) даже подал в суд на Роккера, Рюдигера и др., обвинив их в «нанесении оскорбления» [77].

Еще одной темой споров в немецком анархо-синдикализме стал вопрос о применении насильственных форм борьбы. В одной из статей, опубликованных в органе ФАУД «Дер Синдикалист», признавалось: «У нас ссть все — от сторонников абсолютного ненасилия до абсолютных приверженцев насилия» [78]. Некоторые возражали против метода вооруженной борьбы. считая его заведомо проигрышным для трудящихся. Так, авторитетный активист Фриц Эртср утверждал: «При противоборстве двух сторон, прибегающих к организованному насилию, победителем всегда выйдет та из них, которая ЛУЧШС вооружена, дисциплинированна и централизована. Это, в большей части случаев, господствующий класс, обладающий прекрасно обученной армией и самым превосходным вооружением... Не существует социализма, дорога к которому может быть открыта пулсмстами» [79]. Вместо этого рабочим, по его мнению, слсдовало полагаться на всеобщую стачку. Подавление рабочего восстания в Руре в марте 1920 г. обострило споры о насилии в ФАУД. Круги, связанные с Административной комиссией, склонились в конечном счете к тому, чтобы рассматривать вопрос как чисто тактический. Они подчеркивали, что в принципе выступают против строительства и поддержания будущего свободного общества при помощи насилия, но допускали при этом использование насильСТВеННЫХ методов в ходе социальной борьбы и революции [80]. Одновременно синдикалисты осуждали попытки коммунистов, вызвав восстание, «революционизировать» рабочий класс [81]. «Мы — противники фраз о насилии, за прекращение любого производства оружия и военной продукции и за разрушение имеющегося военного снаряжения во всех странах. Несмотря на это, мы сознаем, что при всеобщей стачке или иных боях между капитализмом и государством, с одной стороны, и пролетариатом, с другой, могут произойти акты насилия» [82]. Но и здесь в движении не было единства. Острая дискуссия в этой связи происходила, к примеру, на 13-м конгрессе ФАУД в октябре 1921 г. Лишь на 14-м конгрессе в ноябре 1922 г. была принята точная характеристика методов борьбы прямого действия — частичной стачки, «пассивного сопротивления» (работы строго «по ИНСТРУКЦИИ», замедление работы), саботажа (порчи изделий, разрушения машин в ситуации обострения классовой борьбы, демонстративного изготовления изделий более высокого качества, отказа от производства вредных товаров и от сдельщины), бойкота, демонстраций, антимилитаризма и всеобщей стачки как «пролога СОЦИАЛЬНОЙ революции». Особо подчеркивалось неучастие в любых государственных институтах и органах, хотя была сделана оговорка: участиe в официальных производственных советах нс рассматривалось как повод для автоматического исключения из организации [83].

В начале 1920-х годов начало оформляться молодежное анархистское и анархо-синдикалистское движение. Его базой стали группы «Свободной молодежи», отколовшиеся в 1919 г. от коммунистического молодежного движения, молодежныс организации, созданные региональными «рабочими биржами» ФАУД и т.д. В этих группах «первоначально преобладали не столько элементы основательного знакомства с анархистской теорией, сколько...контркультурныс стили поведения», «практиковались нудизм, а также свободомыслие», туризм, изучение эсперанто, культура отдыха и т.д. [84] В 1921 г. в Дюссельдорфе была созвана конференция молодежи, в которой приняли участис сторонники различных левых течений — левых коммунистов, синдикалистов, анархо-коммунистов, синдикалистов и т.д. Победу на ней одержали сторонники молодежного «анархизма как образа жизни», противники принятия четких статутов и декларации принципов. Сторонникам ФАУД удалось создать собственный организационный центр и созвать в 1922 г. в Эрфурте вторую конференцию, на которой была оформлена «Синдикалистско-анархистская молодежь», признавшая в качестве основы декларации ПРИНЦИПОВ Федерации коммунистических анархистов и ФАУД. Молодыс анархисты и синдикалисты считали необходимым вступление в эти организации. 14-й конгресс ФАУД после споров между сторонниками автономной организации молодежи и ее организации в рамках ФАУД признал существование САМ [85].

Итальянские революционные синдикалисты в «Красные годы»

Русская революция 1917 г. придала новый импульс революционному классовому движению в Италии. Оно резко усилилось после окончания в ноябре 1918 г. Первой мировой ВОЙНЫ.)

В марте 1919 г. в Дальмине-ди-Бсргамо произошел первый захват фабрики рабочими. Итальянский синдикальный союз (УСИ) уже летом 1919 г. возглавил стачечное движение. В июне синдикалисты организовали забастовку в Специи. На ее подавление были брошены силы карабинеров, что вызвало массовый взрыв протеста. Город оказался в руках демонстрантов и военных моряков, которые поддержали восставших. В ходе протестов против дороговизны в Сестри-Поненте были убиты два активиста УСИ — Феди Манлио и Репетто. Начали организовываться рабочие вооруженные группы («Красная гвардия»); учащались случаи бущгов в частях, посылаемых на усмирение народных выступлений.

24 июня 1919 г. Генеральный совет профсоюза металлургов УСИ на собрании в Болонье принял решение начать всеобщую кампанию за отмену единого устава предприятий. 20—21 июля, за 48 часов до намеченной всеобщей стачки, собравшийся в Болонье Исполком УСИ был арестован; его членов продержали в тюрьме 10 дней, но стачка состоялась. Аналогичные меры были предприняты против активистов УСИ в других крупных рабочих центрах. Поднималась волна крестьянских выступлений, которые сотрясали Юг и долину реки [86].

УСИ ориентировался в этот период на единый фронт с другими левыми и революционными организациями. С этой целью 24— 25 июня l919 г. в Болонье была организована встреча между представителями союза, социалистов-максималистов (будущих коммунистов), анархистов и различных профсоюзных сил [87]. На встрече в том же году в Риме УСИ предложил создать альянс для совместного наступательного и оборонительного действия [88]. Как объяснял позднее секретарь УСИ. Борги в докладе Учредительному конгрессу Международной ассоциации трудящихся в Берлине (1922), «именно в тот момент мы пытались осуществить единство действий левых ради революции, которая, как мы ощущали, близится и которую мы ожидали со дня на день, на что нам ответили презрительным и... научным отказом, сформулированным руководящими мыслителями марксизма, и формальным отказом их партии и их профсоюзов» [89].

В этой накаленной атмосфер 20—23 декабря 1919 г. в Парме проходил 3-й конгресс УСИ. В нем приняли участие делегаты от Палат труда (местных профсоюзных объединений) Болоньи, Модены, ПЬЯЧСНЦЫ, Сестри-Поненте, Сампьердарены, Вероны, Каррары, ТОЛЬМеЦЦО, Пьомбино, Пизы, Вьяреджо, Терни, Бари, Чериньолы и Минервино-Мурдже, синдикальных союзов Милана, Брешии, Феррары, Турина, Ла-Специи и Флоренции, национальных синдикатов мсталлургов и шахтеров, моряков Фано и других местных союзов, представляла в общей сложности 300 тысяч трудящихся. Конгресс отверг стремление меньшинства к объединснию с реформистской Всеобщей конфедерацией трудящихся (ВКТ). Секретарем УСИ был переизбран Армандо Борги, штабквартира союза перенесена из Болоньи в Милан. В секретариат вошли также Алибрандо Джованнетти из Национального профсоюза металлургов, один из наиболее компетентных профсоюзных кадров союза, и поэтесса Вирджилия Д'Андреа. Административный секретариат во главс с Джузеппе Сартини остался в Болонье [90].

УСИ поддержал идею захвата фабрик рабочими. 3-й конгресс провозгласил систему «автономных и вольных» Советов «антитезой государству». Советы должны были стать органом как оборонительного ДEЙСТВИЯ трудящихся, так и администрации будущего общества. УСИ поддержал инициативы рабочих по созданию фабричных Советов и призвал не допустить их реформистской «дегенерации» [91]. В первую очередь следовало препятствовать превращению Советов в орган «рабочего контроля», понимаемого как участие трудящихся в «управлении» капиталистическим производством. Им предстояло, по мнению синдикалистов, стать инструментом наблюдения за действия,ми администрации, «с точки зрения защиты прав и интересов трудящихся», а в момент революции и после нее — органом рабочего управления производством» [92].

Ешс одним важным решением конгресса стала резолюция о присоединении УСИ к Коминтерну, в котором итальянские синдикалисты видели возрождение Первого Интернационала.

В 1920 г. УСИ принял активное участие в движении за рабочие Советы. В феврале в Сестри-Поненте по инициативе синдикалистского профсоюза металлургов ПРОИЗОШСЛ захват рабочими 5 фабрик. Захваты распространились на Дженовезато и Виареджо. На фабриках установилась организация в виде Советов, выполнявших волю внутренних общих собраний рабочих. В марте рабочие выступления охватили Турин и в апреле распространились на весь Пьемонт: в выступлениях участвовали батраки и рабочие. Произошли захваты фабрик в Неаполе. В Пьомбино рабочие, организованныс в УСИ, подняли восстание в знак протеста против увольнения 1500 работников фирмы «ИЛ ЬВА» и завладели городом, подняв черно-красный флаг союза. После введения осадного положсния выступление было подавлено [93].

Синдикалисты выступали также организаторами стачек батраков и сельскохозяйственных рабочих, антимилитаристских действий. В июне 1920 г. в Анконе вспыхнуло народное восстание, когда при поддержке местной Палаты труда солдаты отказались отправляться воевать в Албанию. Развернулась настоящая городская партизанская война: солдаты и население сражались против полиции и правительственных гвардейцев. Выступление удалось подавить лишь ценой огромных усилий; 500 человек были арестованы. Однако в результате Италия была вынуждена вывести войска из Албании [94].

Летом 1920 г. началась общенациональная стачка металлургов, требовавших заключения нового коллективного договора. 29 июля на собрании в Сестри УСИ подверг критике ограниченность забастовки, вызванной обструкцией со стороны предпринимателей, и призвал приступить ко «всеобщему захвату фабрик рабочими». Стачка стала прелюдией к захвату предприятий; это подтвердила национальная конференция УСИ в Специи 19 августа. 21 августа профсоюзы металлистов ВКТ (ФИОМ) и УСИ объявили о начале обструкции на предприятиях. 30 августа миланские промышленники объявили локаут; в ответ вооруженные рабочие захватили 300 фабрик. Затем захваты распростраНи,лись на всю Италию. «Красные гвардии» разместились на предприятиях, железнодорожники доставляли товары непосредствснно со станций на захваченные фабрики. Предприятия продолжали работу, причем технические и административные функции и оборона были возложены на фабричные Советы.

7 сентября УСИ провел в Сампьсрдарене конференцию, открытую для всех профсоюзов Лигурии, вне зависимости от того, к какому профсоюзу они принадлежали. В конференции участвовали также профсоюзы железнодорожников, портовых рабочих и моряков. Существовали планы захвата рабочими порта Генуи и распространения РСВОЛЮЦИОННОГО движения на все предприятия Лигурии. Однако делегация ВКТ на конференции (особенно туринскиЙ анархист Гарино) приложила все усилия для того, чтобы убедить делегатов отложить принятие решения до общенациональной профсоюзной конференции в Милане. Но на этот форум в Милане представителей УСИ нe допустили, и преобладавшие на ней СОЦИаЛИСТЫ и профсоюзные лидеры предпочли линию компромисса с правительством. 19 сентября представители правительства и ВКТ договорились о прекращении движения в обмен на некоторое ПОВЫШEНИE зарплат и согласие властей на расширение «контрольных» ФУНКЦИЙ рабочих представителей на предприятиях.

Несмотря на это, многие трудящиеся еще в течение недели продолжали оккупацию фабрик. В Сестри 21 сентября активисты УСИ призвали не покидать фабрику и нашли поддержку у всех рабочих. Однако в конечном итоге движение сошло на нет.

23 сентября премьер-министр Италии Джолитти попытался «смягчить» непримиримую линию революционных синдикалистов, предложив им направить своих представителей в комиссию, которая должна была подготовить закон о рабочем «контроле». Но ему не удалось уговорить УСИ, в котором Аасчитывалось уже 500 тысяч членов.,Союз отверг предложение, заявив, что нс может быть никакого сотрудничества с системой эксплуатации. Тогда власти решили «обезглавить» профсоюз с помощью волны арестов, направленных против его Палат труда. Одновременно активизировались фашистские отряды, начавшие нападать на трудящихся.

Через 20 дней после окончания захвата фабрик члены Генерального совета УСИ, собравшиеся в Болонье, были арестованы и обвинены в покушении на безопасность государства. Крупные смы правительственных гвардейцев и карабинеров заняли улицы вокруг Палаты труда. Делегатов УСИ погрузили на крузовик, доставши в полицейское управление, а затем в тюрьму. Несмотря на репрессии, УСИ смог организовать в ответ уличные аКЦИИ в поддержку жертв политического террора [95].

В начале марта 1921 г. после убийства двух рабочих на митинге миланские трудящиеся по призыву УСИ присоединились ко всеобщей стачке, продолжавшейся до 3 марта. 22 марта УСИ организовал новую всеобщую стачку протеста в поддержку своих арестованных членов. Выступление парализовало порт Генуи и многие центры Тосканы, Лигурии, Эмилии-Романьи, Марке и Пулии [96]. В 1921 г. синдикалисты призвали все пролетарские организации к сотрудничеству в борьбе против судебн ых процессов над участниками борьбы за захват предприятии [97].

Уже в 1920 г. Ленин пытался воздействовать на УСИ, чтобы поставить его под влияние коммунистов. Приглашенный в Москву секретарь УСИ Борги встретился с Лениным, но отказался заключить какое-либо соглашение, которое бы подчинило профсоюз контролю партии. По возвращении в Италию Борги был арестован за участие в движении захвата фабрик. Приверженцы компартии пытались взять в свои руки УСИ, использовать его (под предлогом профсоюзного объединения) для более удачной борьбы с реформистами и овладения ВКТ. Эта часть УСИ получала финансовую помощь от партии. Ее возглавил Джузеппе Ди Витторио (после Второй мировой войны возглавивший ориентированную на компартию ВИКТ). В мае 1921 г. два представителя этого течения (Ди Витторио и Анджело Фаджи) выступили на парламентских выборах, поставив тем самым под сомнение традиционную антигосударственную линию союза. В июле 1921 г. делегация УСИ отправилась на учредительный конгресс Профинтерна в Москву. Делегаты Дуилио Мари и Никола Вскки подписали пакт о «тесном сотрудничестве» между УСИ и компартией и о стремлении к профсоюзному единству с ВКТ. Они не имели на это никакого мандата со стороны Генерального совета УСИ, заседавшего в мае 1921 г. в Пьяченце; напротив, им следовало действовать в соответствии с предложенной Джованнепи «Декларацией принципов», в которой содержалась критика Профинтерна [98].

После возвращения в Италию делегат Никола ВиКИ, лидер синдикалистов Вероны, представил отчет на заседании Исполкома профобъединения, рекомендуя ратифицировать присоединение к Московскому Интернационалу. А. Борги, разочаровавшийся в большевиках еще в период своего пребывания в Москве в 1920 г. и недавно освобожденный из заключения, выступил против ратификации вступления и пакта единства. Несмотря на сго сопротивление, Вскки удалось добиться публикации отчета делегации в печатном органе УСИ — газстс «Герра ди классе» и созыва заседания Исполкома. На нем произошла острая дискуссия между Векки и Борги, никакого решения принято не было, и вопрос передали на рассмотрение Генерального совета УСИ. В ходе частной встречи оба лидера договорились о том, что ни один из них нс будет выступать на совете.

На заседании Генерального совета были непосредственно представлены 18 местных секций УСИ из 68, от имени большинства остальных выступали их секретари. Векки не присутствовал, как он утверждал, поскольку был вовлечен в тяжелую стачку в Порденоне, а Борги принял в работе совета самое активное участие и сумел добиться принятия тех решений, каких он и добивался. Участники заседания заявили, что не отвергают идею «рабочего единства» в принципе, но сочли, что возникшая в последние годы «пагубная атмосфера ненависти и партийного соперничества» не является «благоприятной для объединительных подходов». Условисм единства УСИ назвал исключение «всяких политических партий», ВЮ1ЮЧСНИе в него «всех профсоюзных фракций меньшинства» и невмешательство со стороны любой партии. Что касается вопроса об Интернационалах, то Генеральный совет подтвердил прежние решения, на основе которых в 1919 г. УСИ постановил присоединиться к Коминтерну, и стремление к «единству на широких основах Первого Интернационала», но отметил: «...отношения УСИ с Третьим Интернационалом останутся в состоянии духовного присоединения». пока он останется тем, что он есть, — объединением партий, а не революционных рабочих союзов [99]. В ходе заседания Генерального совета Борги ушел с поста секретаря УСИ, перешав его Джованнетги, который разделял его взгляды по основным вопросам.

Сторонники Профинтерна были недовольны решениями Генерального совета, которые Векки в письме в Профинтерн 26 ноября 1921 г. назвал «двусмысленными и противоречивыми». Он уверял, что последующие встречи с руководством Палат труда в Вероне, Пулии, Пьяченце, Парме, Милане, Каррарс и ряде других городов, представляющих 250 тысяч членов УСИ, выявили широкую поддержку членства в Профинтерне и «рабочего единства». Вскки и его ПРИВФЖСНЦЫ постановили оформить свою фракцию и добиваться скорейшего созыва контссса УСИ, рассчитывая, что на нем, как он писал в Москву, руководство «перейдет в наши руки». Он просил Профинтерн о помощи, с тем чтобы начать издавать печатный орган, в котором рассчитывал вести соответствуюшую пропаганду [100]. Таким органом стало издание «И нтернационале» в Вероне.

Разногласия между сторонниками Профинтерна во главе с Векки и противниками большевизма во главе с Борги и Джованнетги нарастали. Первые созвали 29 января 1922 г. «национальный синдикалистский конвент» в Парме. На нем были представлены Палаты труда Вероны, Бассо-Вичентино, Монтаньяны, Пьяченцы, Терни, организация УСИ Пармы, все организации Апулии (за исключением Андрии). Как утверждал Векки, эту линию поддержали также синдикалисты из Каррары, Генуи и Нижней МОДСНЫ, а организации Болоньи воздержались по вопросу о вступлении в Профинтерн, но высказывались за «пролетарское единство» [1О1]. На конвенте было официально провозглашено создание «Революционно-синдикалистской фракции в УСИ» (РСФ): само название группировки должно было подчеркнуть ее притязание на защиту «подлинного» революционного синдикализма в противовес анархистам. Программа РСФ включала защиту и пропаганду принципов революционного синдикализма, подтверждение вступления УСИ в Профинтерн, достижение «пролетарского единства» на основе Московского пакта и поддержку «любых инициатив, направлснных на объединен ис РEВОЛЮЦИОННЫХ сил, стоящих на почве массовой борьбы». Фракция решительно осудила планы создания нового синдикалистского Интернационала. На конвенте были утверждены ПРОСКТЫ резолюций, которые она намеревалась внести на конгрессе УСИ [102]. Векки сообщал Профинтерну, что рассчитывает на поддержку организаций, объединяющих 250 тысяч членов УСИ, в то время как 100 тысяч (Тоскана, Турин и другие) ПОД.деРживают Борги, а 50 тысяч занимают нейтральную позицию, особенно в вопросе о присоединении к Московскому Интернационалу. Чтобы добиться победы своей линии на конгрессе, РСФ предложила изменить нормы голосования в УСИ на пропорциональные с тем, чтобы делегаты представляли не ОТДСЛЬНЫе местные организации и союзы, а определеннос число членов. Но изменить соответствующим образом устав УСИ фракции не удалось [103]. Более того, реальность цифр, приводимых Векки, в тот момент уже вызывала существенное сомнение. Сам лидер РСФ признавал, что численность и активность членов УСИ существенно сократились из-за террора фашистов, разгромивших, в частности, организации в Апулии, Пьяченце и других районах, где было уже невозможно созвать местные собрания членов [104]. Итальянская компартия утверждала в конце декабря 1921 г., что в УСИ осталось не более 100 тысяч членов. Ее отношения с РСФ осложнялись попытками сторонников Векки убедить коммунистов выйти из ВКТ и присоединиться к сго фракции, чтобы усилить ee [105])

С 10 по 12 марта 1922 г. в Риме проходил 4-й съезд УСИ. Несмотря на климат репрессий и фашистские провокации, в нем приняли участие многие Палаты труда. Конгресс закрепил эволюцию итальянского профобъединения от довоенного революционного синдикализма к анархо-синдикализму.

Главным обсуждавшимся вопросом стала международная ориентация синдикалистского профобъединения. Предложенное Ченнини безусловное присоединение к Профинтерну было отклонено почти единогласно [106]. Фракция Н. Векки, поддержанная делегатами из Пулии, Венето, Пьяченцы и Пармы, которые, по собственным данным, представляли 10 тысяч членов УСИ, из тактических соображений обусловила вступление в Профинтсрн сохранением автономии национальных организаций при возможности сотрудничества по конкретным вопросам с «пролетарскими С резкой речью против Профинтерна выступил А. Борги. Он подчеркнул, что эта международная организация подчинена партиям, а контролирующий се Коминтерн имеет «правую» ориентацию на сотрудничество с социал-демократией. Анархистский союз Италии на своем съезде в Анконе, проходившем незадолго до конгресса УСИ, также решительно высказался против сотрудничества с компартией. В итоге резолюция Векки была отвергнута делегатами синдикалистского профобъединения. Ес поддержали всего 18 делегатов. Лишь выступление гостя из французской Унитарной всеобщей конфедерации труда Топи позвол ило нескол ько смягчить критические настроения в отношении Профинтерна 107.

В этих условиях Джованнетти внес поддержанную Борги резолюцию, в которой, несмотря на резкое осуждение «партийной исключительности» Профинтерна, его тесной связи с компартиями и подчинения им, не закрывал окончательно двери для присоединения к этому Интернационалу. Верный «принципа.м и методам антиполитического, антиавторитарного, антицентралистского революционного синдикализма», абсолютной автономии рабочих союзов по отношению к пол итическим группировкам, УСИ выдвинул следующие условия для вступления: «1. Прямое реВОЛЮЦИОННОе действие класса для ликвидации патроната и наемного труда; 2. Л юбая связь с Коммунистическим Интернационалом и всякой иной партией или иным политическим объединением исключена, полная профсоюзная автономия и независимость по отношению к этим организациям; 3. Из профсоюзного Интернационала ИСОЮЧаЮТСЯ профсоюзы или профсоюзные объединения большинства, которые входят в Амстердамский Интернационал, даже через посредство профессиональных федераций; 4. Сосредоточение деятельности и руководства профсоюзного Интернационала на проблемах и действиях, носящих международный характер; 5. Возможные временные соглашения с другими профсоюзными и политичсскими пролетарскими организациями могут быть установлены по обстоятельствам для осуществления определенных международных действий в интересах трудящегося класса». К этому списку было добавлено еще одно положение из другого проекта (Борги, Панчелли и Бьянки): следующий конгресс Профинтерна для обсуждения выдвинутых предложений должен был проводиться в Западной Европе, а Исполком Интернационала — размещаться вне России. Более детально разработать новые принципы предполагалось на международной конференции революционных профсоюзов, за которую выступала французская У ВКТ. В случае отказа от условий, выдвинутых УСИ, Исполкому итальянского профобъединения поручалось договориться с синдикалистскими организациями мира об организации синдикалистского Интернационала. Эта резолюция была принята, получив поддержку 71 делегата [109].

Вторым вопросом, который обсуждался на конгрессе УСИ стало «единство пролетариата», то есть возможность организационного объединения с ВКТ. Избранные депутатами парламента Ди Витторио и Фаджи выступали за самороспуск синдикалистского профобъединения и вступление в ВКТ. Сторонники РСФ отстаивали объединение «на почве классовой борьбы» и создание «гранитного и мощного блока» для антикапиталистической борьбы и революции. Предполагалось образовать подготовительную комиссию для проведения объединительного конгресса на основе московских договоренностей между УСИ и коммунистами. Синдикалистские и анархистские делегаты из Каррары, а частично из Модены и Лигурии воздержались при голосовании за этот проект, резко против выступили анархо-синдикалисты и анархисты во главе с делегатами из Андрии. Предложение об объединении с ВКТ было отвергнуто, получив лишь 16 голосов. 60 делегатов конгресса поддержали проект резолюции, внесенный Гаэтане Джсрузи. Он подтверждал традиционную позицию синдикалистов: объединение рабочего масса может стать лишь результатом «честного и спонтанного согласия трудящихся масс» на основе классовой борьбы и прямого действия, без всякого вмешательства со стороны каких бы то ни было партий и политических групп. Возложив на «социал-реформистов» вину за срыв стремления пролетариата к единству, усилия по захвату гегемонии и сотрудничество с властью и классовым противником, конгресс провозгласил УСИ «единственной крупной организацией» рабочего движения, сохранившей классовую и реВОЛ\0ЦИОННую ориентацию. Л юбое объединение с другими профорганизациями, подчеркивалось в резолюции, возможно лишь на базе этих критериев. УСИ допускал лишь достижение с ВКТ или иными профсоюзами соглашений «по конкретным вопросам и для защиты свободы и пролетарских завоеваний»! [110].

Конгресс УСИ одобрил, по предложению Джованнетги, ман реорганизации профобъединения на основе фабричных союзов и отраслсвых объединений. Такое устройство, гласила резолюция, основано «на требованиях современной трудовой жизни и действительно создаст ядро рабочего производства и управления предприятием, которое призвано осуществить исторический процесс перехода от капиталистической формы производства к социиьной...». Осуществление реорганизации было поручено мсстным Палатам труда [111].

Однако практически осуществить принятое решение УСИ уже нс успел.

РСФ отказалась примириться с результатами конгресса и победой анархо-синдикалистов в УСИ, назвав сложившссся большинство «фиктивным». Она собиралась добиться созыва внеочередного съезда, но ес предложение было отвергнуто [112]. Представитель Профинтерна Андрес Нин инструктировал сторонников в Италии оставаться в УС И, однако уже в мае 1922 г. Вскки сообщал в Москву, что это пожелание неосуществимо. Руководимые коммунистами профсоюзы УСИ принимали постановления о ВЫХОДE из синдикалистского профобъединения и вступлении в ВКТ. С согласия компартии руководство РСФ постановило созвать заседание и объявить о выходе из УСИ [113]. Вышли из синдикалистского профобъединения Палаты труда в Веронс (секретарь — Векки) и Бари (секретарь — Ди Витторио) [114]. В августе 1922 г. РСФ была преобразована в «Комитет синдикалистской защиты» (в противовес анархо-синдикалистам); организация просила Профинтерн выдслить ей в помощь 25 тысяч лир [115].

Ослабленный внутренним противоборством, УСИ должен был мобилизовать все свои силы в борьбе против наступления фашизма. С зимы — ВEСНЫ 1921 г. синдикалисты, как и другие левые, стали объектами вооруженных нападений со стороны фашистов, которые разрушали ПИTЫ труда и препятствовали деятельности профсоюзов и левых партий по всей странс [116]. Синдикалисты и анархисты отвечали на фашистское наступленис пролетарским массовым действием, забастовками, но им не удалось одержать победу над фашистами, фактически поддержанными правящими кругами страны.

Персд лицом наступления фашистских отрядов УСИ приступил к организации сопротивления реакции — с помощью радикализации СОЦИАЛЬНЫХ конфликтов или с помощью оружия. В отличие от других партий и профсоюзов, УСИ применил методы прямого действия. Чтобы положить конец фашистской стратегии систематических нападений на различные территории в зонах с высокой антифашистской и массовой активностью, УСИ поддерживал созданис вооруженного ополчения «народных смельчаков», которое отвергалось другими партиями и профсоюзами, и превращснис своих основных Палат труда в миснькие крепости для как можно болсс длительного сопротивления атакам фашистских отрядов [117].

Весной — летом 1921 г. фашисты напали на Палаты труда в Лигурии, Тоскане и Эмилии. 27—28 февраля фашисты атаковали Палату труда УСИ в Специи, убив синдикалистского активиста Оливьери; в ходе второй атаки в мае здание было разрушено. В апреле подверглись арестам активисты УСИ в Генуе. По всей Лигурии хозяева в союзе с фашистами перешли в наступление, стремясь понизить зарплату. Трудящиеся, в первую очередь из УСИ оказывали сопротивление; 400 тысяч бастовали [118].

Упорная борьба развернулась в лигурийском оплоте УСИ — Сестри-Понентс, где после того, как анархист Аттилио Пароди убил фашиста М. Каваньяро, в мае 1921 г. начались вооруженные столкновения между фашистами, с одной стороны, и анархистами и синдикалистами, с другой. В июле 1921 г. фашистское нападение на Палату труда было отбито. В последующем синдикалист Анджело Фаджи подписал в этом городе пакт об «умиротворении» с фашистами, секретарь Палаты Негро, а также анархисты и коммунисты выступили против. Соглашение длилось недолго, и столкновения возобновились. Фашисты совершили нападения на синдикалистов Негро и Фаджи, а 21 января 1922 г. убили административного секретаря Палаты, анархиста и лидера местных «народных смельчаков» Чезаре Росси. Палата труда на некоторое время закрылась, затем открылась вновь и продолжала держаться до сентября 1922 г., несмотря на непрерывные стычки [119].

Помещение УСИ в Имолс в 1921 г. несколько раз подвергалось нападению фашистов (уже в 1920 г. они убили члена УСИ Лео Бьянкончини, который умер, обороняясь, и ранили активиста Примо Басси, приговоренного позднее к 20 годам тюрьмы). Фашисты убили нескольких членов УСИ, в том числе Винченцо Дзанелли, который перед смертью успел уничтожить своего убийцу — фашиста Нанни. В 1922 г. помещение УСИ в Имолс снова подверглось нападению фашистов, которые насмерть забили палками инвалида войны Раффаэле Виргульти. В Тоскане помещение УСИ во Флоренции подверглось нападению чернорубашечников, было разорено и захвачено. Активисты союза были арестованы и высланы. То же самое произошло с помещением УСИ в Лукке. Особенно жестокими были в 1921 г. фашистские репрессии против УСИ в Вальдарно. В Монастсро были убиты два члена УСИ, еще один — в Сандонато; Атгилио Сасси был арестован и умер в тюрьме. В Ареццо, где ДЕЙСТВОВАЛ многочисленный и боевой профсоюз металлургов УСИ, многие AКТИВИСТЫ были арестованы, в том числе секретарь союза Руджеро Туркини.

Во многих местностях Тосканы фашисты потерпели в 1921 г. тяжелые поражения в результатс действий «народных смельчаков» (особенно в Сардине) [120].

В борьбе с фашистскими нападениями рабочие организации Италии попытались объединить свои усилия. Инициатором сотрудничсства выступил независимый профсоюз железнодорожников, объединявший 100 из 150 тысяч работников отрасли и организовавший в июне 1920 г. мощную победоносную забастовку. Руководящую роль в этом профсоюзе имела коалиция синдикалистов, анархистов и социалистов, в оппозиции к нему стояли коммунисты, которых поддерживала примерно пятая часть железнодорожников [121]. В феврале 1922 г. на СОВEЩАИНИИ в Риме представители Анархистского союза, Социалистической и Республиканской партий объявили о поддержке инициативы профсоюза железнодорожников и постановили оказать соответствующее влияние на профсоюзы, в которых состояли их члены [121]. Инициатива была поддержана и Итальянской федерацией трудящихся портов, руководящие позиции в которой занимали анархисты и республиканцы [123]. Затем последовали встречи представителей ВКТ, УСИ, Итальянского союза труда (ИСТ), профсоюза железнодорожников и федерации портовиков в Генуе и Риме. Участники достигли общего соглашения о создании Союза (альянса) труда с целью «защиты пролетариата» [124].

Союз труда был официально оформлен 19—21 февраля 1922 г. на встрече представителей «рабочих организаций, стоящих на почве классовой борьбы» (ВКТ, УСИ, ИСТ, профсоюза железнодорожников и Национальной федерации портовиков). Провозгласив «единство сил труда» в борьбе против капитализма за эмансипацик) пролетариата особенно необходимым в настоящий момент, когда реакционные силы пытаются насильственно разрушить рабочие объединения и союзы, участники Союза труда намеревались «противопоставить соединенным силам реакции коалицию пролетарских сил», добиваться восстановления гражданских прав и свобод и защиты «завоеваний рабочего масса». Для обеспечения «координации и дисциплины» в «оборонительных действиях» трудящихся формировался Национальный комитет, в который должны были войти пять делегатов от ВКТ и по два делегата от каждой из остальных организаций, вступивших в союз. Этому органу надлежало разработать практическую программу борьбы, «не исключая никаких средств профсоюзного действия, включая всеобщую стач ку» [125].

Комментируя вступление УСИ в союз, комиссия, назначенная Исполкомом Итальянского синдикального союза (в составе А. Борги, Риккардо Саккони, Джузеппе Парусслли и Анджело Сбрана), заявила: для УСИ его присоединение к Союзу труда «имеет тот же самый характер, какой он всегДа придавал такого рода коалициям». Цель состоит в том, чтобы добиться «ситЬногО пролетариата, а не сиьного правительства» и подчеркнуть значение «МСТОДОВ прямого действия пролетариата в защиту всех пролетарских свобод, которые никогда нс станет защищать ни одна из фракций буржуазии». Комиссия приветствовала создание альянса как продолжение инициатив синдикалистов, но отметила особо, что УСИ не отказывается при этом ни от своих принципиальных, «классовых и революционных» позиций, ни от критики предшествуЮЩеЙ политики социалистического и коммунистического крыла рабочего движения. В выпущенном заявлении вновь содержался упрек в адрес компартии. Синдикалисты обвиняли се в стремлении монополизировать дело «пролетарского единства» и приписать им его подрыв. УСИ, отмечалось в документе, выступает за «единство в действии и при сохранении независимости от любой партийной гегемонии», в то время как коммунисты осуждают всякое движение, не находящсеся под их собственным руководством. Не требуя от других участников альянса согласия с синдикалистскими идеями и методами, УСИ обещал сотрудничать с ними в совместных оборонительных, а в будущем — и наступательных действиях [126].

Однако образование Союза труда нe помогло остановить фашистский террор. Нерешительность и умеренность лидеров союза вызывала негодование анархистов. Газета Анархистского союза «Уманита нова» апреля 1922 г. назвала его «ненужным альянсом» [127]. Часто анархистам и синдикалистам приходилось бороться с противником самостоятельно. В Пьомбино УСИ организовал боевое антифашистское сопротивление, которое в течение нескольких месяцев одерживало победы, отбивая фашистские атаки. Палата труда синдикалистов превратилась в настоящую крепость, а батальоны «народных смельчаков», почти полностью состоявшие из членов УСИ и анархистов, отбивали многочисленные попытки фашистов вступить в Пьомбино, переходя даже в контрнаступление и захватив на несколько дней контроль над городом. Были произведены аресты фашистов, а правительственные гвардейцы, пришедшие на помощь фашистам, были разгромлены и разоружены. Новое наступление фашистов и гвардейцев сопровождалось массовыми облавами; 200 членов УСИ были арестованы, активист Джузеппе Морелли убит. Но атака была остановлена перед Палатой труда, где активисты УСИ смогли переформироваться и рассеяли фашистов, которых с трудом спасли правительственные силы. В апреле 1922 г. фашисты снова попытались захватить Пьомбино, но опять натолкнулись на столкновения с «народными смельчаками» и вооруженными трудящимися из УСИ. 12 июня 1922 г. под предлогом убийства фашистского студента в Пьо.мбино нахлынули многочисленные силы фашистов, карабинеров и гвардейцев. Город был оккупирован, но Палата труда продолжала сопротивление. Чтобы сломить его, понадобилось провести сотню атак; бои, повлекшие за собой множество жертв, продолжались полтора дня, пока синдикалисты не вынуждены были покинуть город. Секретарь Джулио Баккони и другие активисты умерли в изгнании.

В мас 1922 г. фашисты вместе с правительственными силами и карабинерами захватили Палату труда в Карраре. Многие члены УСИ были арестованы, некоторые активисты эмигрировали. В 1922 г. фашисты активизировались в Ливорно. Были убиты деятели Итальянского синдикального союза Джизберти Катарси и Филиппо Филиппетги, пытавшийся дать фашистам отпор с оружием в руках. Палата труда, охранявшаяся множеством вооруженных трудящихся из УСИ, устояла и долго еще оставалась антифашистским бастионом в городе, давая убежище многим пролетариям Ливорно. Позднее и эта крепость пала. В Лигурии, захватив и разгромив различные помещения УСИ (в Генуе, Савоне, Сампьердарсне, Специи и др.), фашисты стянули свои силы и в июле 1922 г. попытмись захватить твердыню синдикалистов — Сестри-Поненте, которая в течение двух лет успешно отбивала все атаки. В конце осады горстка членов УСИ многократно отражала штурм фашистской сотни. Палата труда была сожжена, но ее удалось возродить. В течение нескольких месяцев она много раз переходила из рук в руки, пока не была окончательно разрушена превосходящими правительственными частями. Многие синдикалисты были вынуждены покинуть город.

В Пулии фашисты вместе с карабинерами захватили Палату труда УСИ в Андрии, которая выпускала газету «Пулия синдакале». Секретарь Пиаты Никола Модуньо и другие товарищи были арестованы. То же самое произошло с Палатами труда в Чериньоле, Минервино Мурдже и Таранто, а также с Палатой в Бари, до этого вышедшей из УСИ. Здесь фашистским отрядам пришлось сломить упорную оборону, организованную «народными смельчаками» в рабочих кварталах.

В Венето подверглись нападению Палаты труда в Виченце и Веронс (эта последняя вышла из УСИ). В Трснтино фашисты разрушили синдикальную палату УСИ в Роверегго, которая перед этим возглавила успешную всеобщую стачку. В Ломбардии фашисты атаковали и сожгли помещения УСИ в Милане (где размещался Национальный секретариат). Правительственные гвардейцы захватили Палату труда в Брешии. Были разгромлены местный союз синдикалистов в Креме (многие активисты арестованы), Палаты труда или помещения УСИ в Мантуе, Судзаре, Варезе и др. В Умбрии активисты Итальянского синдикального союза упорно защиИщИ Палату труда в Терни, которая много раз поджигалась. Фашисты нападали на многих членов организации, похищали и пытали их. В Марке репрессии поразили СEKЦИЮ УСИ в Фано (состоявшую преимущественно из рыбаков); ее члены подверглись арестам или были высланы. Долго держалась Палата труда в Модене. В конце концов фашисты сломили сопротивление и обрушили репрессии на синдикалистских активистов в городе и провинции. С конца мая 1922 г. фашисты осаждали Палату труда УСИ в Болонье. Только в начале августа им удалось разрушить и сжечь ее вместе с помещением секции железнодорожников. Среди жертв был активист УСИ Клодовео Бонацци, зарезанный фашистами. В Риме, где действовали также «народные смельчаки», УСИ смог длительное время продолжать сопротивление, отвечая на фашистские атаки. УСИ был ликвидирован там только после захвата власти фашистами. На Сардинии боевой Союз шахтеров УСИ в Иглесиасе смог долго сопротивляться и был одной из последних организаций УСИ, захваченных фашистами [128].

(После того как 26 июля 1922 г. фашистские отряды захватили Равенну и организовали расправу над рабочими, Союз труда принял решение объявить всеобщую антифашистскую стачку по всей стране. Современный анархо-синдикалистский автор Джанфранко Карери называет этот шаг «нерешительным и запоздалым» [129]. Забастовка началась 1 августа, но лидеры ВКТ и Союза труда настаивали на сохранении се мирного характера. Тем не менее во многих городах вспыхнули вооруженные столкновения между фашистами, с одной стороны, и «народными смельчаками», анархистами, синдикалистами и коммунистами, с другой. В Парме в боях участвовали тысячи человек, они продолжались с I по 6 августа и закончились полным разгромом фашистов. Город псрешсл под контроль «народных смельчаков» и рабочих [130]. Самое активное участие в сражениях приняли члены УСИ, который сохранял в городе очень сильную организацию. Успешно для противников фашизма сложилась борьба в Бари [131]. Однако в таких городах, как Милан, Анкона и Ливорно, фашистским отрядам удалось разгромить социалистические муниципалитеты. 3 августа фашисты предъявили правительству ультиматум, требуя прекратить всеобщую стачку и угрожая захватом власти. В разгар стачки лидеры Союза труда объявили о прекращении забастовки [1З2].

Провал забастовки привел к распаду Союза труда. Произошел раскол и в Социалистической партии, недовольной действиями руководителей ВКТ. В свою очередь, Исполком УСИ объявил о выходе своего профобъединения из Союза труда. Он призвал к реорганизации рабочих рядов и созданию новой организационной структуры, которая могла бы заменить развалившийся альянс [133]. 4 октября 1922 г. Генеральный совет УСИ принял резолюцию, в которой заявил, что прежнее предложение синдикалистов о создании «пролетарского учредительного собрания» для осуществления единства «не может быть осуществлено в том тяжелом положения, в каком находится сейчас большая часть профсоюзного движения, подавленная и лишенная возможности функционировать, из-за чего подлинная воля масс, подвергаемых наемному рабству, в настоящий момент не может быть выяњлена». В этой ситуации единство, по мнению УСИ, могло бы быть достигнуто лишь посредством «честных и спонтанных договоренностей, уважения стремлений и решений организованных рабочих масс». Генеральный совет высказался в поддержку новых инициатив по достижении профсоюзного единства пролетариата и поручил Исполкому провести соответствующие переговоры с другими рабочими организациями и их Генсоветами для определения «формы и условий» единства. К единству «революционных сил» призвал и лидер итальянских анархистов Мштатеста на страницах анархистской газеты «Уманита нова [134].

Но времени на это уже не оставалось. В октябре 1922 г. к власти пришло правительство во главе с фашистским лидером Муссолини.

Взлет анархо-синдикалистского движения в Испании

Первая мировая война оказала на Испанию неоднозначное влияние. С одной стороны, страна стала более усиленными темпами развивать собственную промышленность. Росло производство на экрпорт. Начался экономический [135]. С другой, росли цены, что снижало жизненный уровень трудящихся. Все это в совокупности побуждало их все более активно протестовать против дороговизны и добиваться повышения зарплаты.

В 1916 г. испанские рабочие проводили по всей стране акции протеста против удорожания жизни. Это движение потрясло всю страну. Анархо-синдикалистская Национальная конфедерация труда (НКТ) и социалистический Всеобщий союз трудящихся (ВСТ) в июле впервые заключили временный пакт, в котором речь недвусмысленно шла о социальной революции. 18 декабря была организована всеобщая 24-часовая стачка [136]. В 1916—1917 годах столяры-краснодеревщики Барселоны в течение 17 недель вели упорную борьбу с предпринимателями, которая сопровождалась многочисленными актами саботажа. Произведенные аресты стимулировали новые нападения; рабочие нападали на транспорт, перевозивший мебель, поджигали стенды с образцами продукции. Активность трудящихся была вознаграждена: испуганные предприниматели согласились принять требования бастующих; арестованные были освобождены. Вдохновленные успехом, столяры Барселоны создали первый Единый синдикат работников по древесине. Это был важный шаг к реорганизации рабочего движения страны. До тех пор оно страдало от сильной раздробленности, так что на одном и том же предприятии могли работать люди, принадлежащие к союзам одной и той же профессии, которые действовали в отдельных кварталах и районах. Рабочие все больше склонялись к тому, чтобы в каждом городе или районе представители одной и той же профессии были объединены в единый синдикат [137].

В мае—июне 1917 г. революционный процесс в Испании достиг своей кульминации. «Испания в этот момент стояла на пороге всеобщей революции», — утверждает историк Абель Пас [138]. 13 августа 1917 г. ВСТ объявил одностороннюю всеобщую стачку, но она была поддержана и другими рабочими и быстро стала выходить из-под контроля социалистических вождей. Движение продолжалось неделю и сопровождалось многочисленными жертвами. В конечном счете выступление было подавлено.

Революция в России произвела большое впечатление на испанских рабочих. Многие увидели в ней подлинную социальную революцию, торжество пролетарской самоорганизации в форме Советов. Это придало движению, с одной стороны, новый стимул, а с другой, породило иллюзии в отношснии Русской революции.

В условиях революционного подъема 28 июня—1 июля 1918 г. собралась региональная конференция НКТ Каталонии в Сансе (пригороде Барселоны). Она сопровождалась спором о том, к каким методам борьбы могут прибегать трудящиеся. Ряд делегатов настаивал на том, что допустимы только методы прямого действия; другие возражали против таких ограничений. В итоге конференция утвердила компромиссную формулу: в ходе борьбы против капитала рабочие союзы намерены «осуществлять преимущественно систсму прямого действия», если чрезвычайные обстоятельства «не потребуют применения иных форм». Решения, касающиеся политичсских и идейных группировок в рабочем движснии, были выдержаны в духе революционного синдикализма. Участники постановили, что профессиональным политикам не место в организации трудящихся. В то же время «чисто идеологические» туппы, не имея права непосредственно действовать в профсоюзных вопросах, могли продолжать вести борьбу «за полное освобождение пролетариата». В организационном отношении делегаты высказались за создание на местах единых союзов по профессиям и отраслям. В качестве немедленных целей борьбы были выдвинуты ликвидация сдельного труда, недопущение использования детского труда, всеобщее введение 8-часового рабочего дня и установление единых ставок зарплаты. Конференция постановила также принять все меры для привлечения ЖEНЩИН в синдикаты и их органы, для развития рационалистического образования, совершенствования издательской и пропагандистской работы, создания производственных кооперативов инвалидов и нетрудоспособных. Делегаты обсуждали вопрос о возможности объединения НКТ и ВСТ. Барселонские железнодорожники обратились к местной федерации Сарагосы с призывом провести объединительную конференцию всех профсоюзов Испании [139].

Хотя большинство участников конференции в Сансе были сторонниками анархизма, форум не выступил с открытой декларацией либертарных принципов. Однако назначенные и утвержденные на организационном референдуме члены временного Национального комитета НКТ (Мануэль Буэнакаса, Эвелио Боаль, Висенте Хиль, Жозе РИГIОЛЛь и Андрес Мигель) были членами Барселонской группы анархистов [140].

В ноябре 1918 г. была провсдсна национальная конференция анархистов. На нёй было принято решение о том, что все анархистскис группы должны присоединиться к НКТ. С этого момента анархисты стали активно вступать в синдикалистские профсоюзы и работать в них на низовом уровне, избегая занимать ответственные посты [141]. «Анархизация» НКТ стремительно набирала темпы.

Конфедерация развернула общенациональную пропагандистскую кампанию в пользу социальной РEВОЛЮЦИИ. Ведущие активисты и пропагандисты организации должны были разъехаться по всей странс и выступать перед трудящимися. Напуганное правитсльство графа Романонеса приостановило действие конституционных гарантий; были арестованы члены рсдакциИ печатного органа НКТ «Содалидад обрера», Буэнакаса, члены Регионального комитета конфедерации в Каталонии и большая часть пропагандистов. Уже через три нсдсли в стране вновь началась забастовочная волна.

Подлинным триумфом НКТ стало движение, вспыхнувшее после увольнения в феврале 1919 г. рабочих электрической компании «Ла Канадиенсе». В ответ началась всеобщая стачка: конфедерация ультимативно потребовала от властей удовлетворить требования рабочих, а затем вся жизнь Барселоны была парализована: прекратилась доставка и разгрузка продовольствия и товаров, нс работали транспорт, почта, подача электричества и водоснабжение. Когда власти ввели осадное положение, профсоюзы взяли под контроль газеты, нс допуская публикации распоряжений военной администрации. Несмотря на аресты (было задержано боле 1500 рабочих), движение продолжалось. Работники общественных служб отказались подчиняться милитаризации и выполнять приказы выйти на работу. Синдикаты отвергли любые переговоры, пока осадное положение не будет отменено. Угрожали начать забастовку также банковские работники, врачи, МЕДСЕТРЫ и няни. Власти вынуждены были уступить, опасаясь всеобщего восстания. 19 марта 1919 г. требования рабочих были приняты и стачка прекращена. Но после отказа освободить нескольких арестованных состоялся массовый 30-тысячный митинг, а 24 марта всеобщая забастовка возобновилась. Лидеры НКТ на сей раз были против выступления, считая его ошибочным, но не смогли сдержать рядовых членов. Вновь было введено осадное положение. Стачка длилась две недели и стоила больших жертв. Тем не менее властям вновь пришлось сдаться. Новая проба сил произошла в Барселоне в конце 19l9 г., когда предприниматели попытались организовать локаут 150 тысяч рабочих. Он продлился 14 недель [142].

Барселонские забастовки вызвали обострение тактических споров внутри анархо-синдикалистского движения. Сторонники прямого действия резко критиковали решение представителей НКТ согласиться с созданием «смешанной комиссии» (своего рода арбитражного органа для рассмотрения трудовых конфликтов). Когда начался локаут, региональная организация в Каталонии выступила за пассивное сопротивление, Национальный комитет склонялся к активному ответу, который, по существу, означал бы революЦИОННОе действие. На сей раз возобладала более умеренная линия. И хотя никто из уволенных не приступил к работе на новых условиях, локаут в значительной мере способствовал дезорганизации

В Сарагосе в 1919 г. массовыс стачки работников газовой и осветитсльной отрасли, официантов и водителей трамваев заставили предпринимателей выполнить требования рабочих. Воспользовавшись экономическим кризисом, хозяева ответили волной увольнений, которым оказали поддержку губернатор и кардинал Сольдсвилам [142].

Не ограничиваясь борьбой за зарплату и условия труда, синдикаты НКТ приступили к подготовке создания нового общества. Был начат сбор статистических данных о производстве в промышленности и сельском хозяйстве; квалифицированные работники изучали функционирование транспортной системы и обмена, трудовые коллективы предприятий разрабатывали возможности перехода к плановому хозяйству и производству, ориентированному на потребности людей. Была создана открытая для всех общественная аналитическая лаборатория. Анархо-синдикалистские рабочие демонстрировали высокое чувство ответственности. Так, во время забастовки работников пекарен речь шла не о повышении зарплаты, а о повышении качества хлсба [145].

Число членов НКТ достигло 1282 тысяч [146]. 10—l8 декабря 1919 г. в помещении мадридского театра «Ла Комедиа» состоялся конгресс НКТ, на котором было непосредственно представлено 600 тысяч рабочих и еще 200 тысяч — косвенно. К моменту проведения форума анархо-синдикалистское движение находилось на подъеме. Каталония, Арагон, Андалусия и Ла-Риоха представляли собой бастионы НКТ. Конфедерация Северного региона (Страны Басков) за несколько месяцев увеличилась в четыре раза, организация быстро укрепляла позиции в Астурии, опираясь на традиционные центры либертарного влияния в Хихоне, Авилесс и Ла-Фельгуэре. В Галисии и Валенсии синдикаты вели упорную экономическую борьбу с предпринимателями. НКТ издавала ежедневные газеты под названием «Солидаридад обрера» в Барселоне и Валенсии, а также газету в Ссвилье, выходившую два раза в неделю, и еженедельники в Бильбао, Виго, Мадриде и Хихоне [147].

Послевоенный съезд испанских анархо-синдикалистов единогласно одобрил Декларацию принципов либертарного коммунизма [148]. Это решение отражало абсолютное преобладание сторонников анархизма на конкрессе, хотя среди делегатов были социалисты Э. Марсен и Х. Сехуэла из Астурии и приверженцы российского большевизма Андрес Нин из Каталонии и Иларио Арландис из области Валенсии. К послереволюционному устройству общества, с точки зрения НКТ, следовало готовиться уже сейчас. Конгресс постановил создать Национальный комитет по статистике и немедленно организовать статистические работы с тем, чтобы определить потребности и возможности в области производства, распределения и потребления [149].

Одной из главных тем конгресса был вопрос о «единстве испанского пролетариата», то есть об объединении с социалистическим профобъединением ВСТ. Соответствующее предложение руководство ВСТ направило комитету НКТ. Идея слияния с социалистическими профсоюзами вызвала неоднозначную реакцию в конфедерации. Дебаты носили острый характер. Некоторые выступили за скорейшее начало переговоров (ВИДИT Эспиноса, Ласаро Солано, Хосе Дуран), другие — за условное объединение с последующей возможностью его пересмотра (Хосе Мартинес от металлургов Хихона, Элеутерио Кинтанилья от пищевиков Хихона, делегаты строителей Сарагосы, каменотесов Мадрида и др. Группа ведущих активистов (Эусебио Карбо, Сальвадор Сеги, Анхель Пестанья), а также представители пищевиков Валенсии и др. высказывались за объединение, но при условии, что создаваемый единый профцентр будет носить строго «аполитический» характер, то есть строиться на основе принципов революционного синдикализма. Резкие возражения против слияния выдвинули крестьяне из Бениахана, сельскохозяйственные работники Севильи, мадридский делегат Мауро Бахатьерра, Гало диас из Эйбара, дубильщики кож Сарагосы и Барселоны, металлурги Вальядолида, печатники Барселоны и т.д. Их позицию предельно ясно выразил представитель барселонских металлургов Арин, напомнивший о «несовместимости прямого и политического действия». В итоге 323 955 голосами против 169 125 было принято предложение, внесеннос барселонским штукатурщиком Валеро. В нем, по существу, допускалась лишь единственная форма объединения — присоединение членов ВСТ к НКТ при условии принятия ими принципов конфедерации. Это означио одновременно и окончательнос признание исключительно принципов прямого действия. «Объединение организованного пролетариата, — говорилось в единогласно одобренной резолюции, — должно основываться на революционном прямом ДСЙСТВИИ... [150].

Анархо-синдикалисты подтвердили, что намерены привлекать в свои ряды работников не только физического, но и умственного труда — так называемых техников (служащих, инженеров, преподавателей, ученых и т.д.). Они должны были входить в профессиональные или отраслевые союзы. Делегаты одобрили общий принцип: «Не должно быть рабочего без синдиката». Что касается формы организации рабочих союзов, то конгресс прошел под знаком идеи «единого профсоюза» в данной местности для каждой специальности. Ряд активистов НКТ — Э. Кинтанилья, Х. Пейро, делегаты стекольщиков Вильявисиозы и шляпников Хихона — отстаивал создание национальных федераций по отраслям производства (такие объединения уже существовали у деревообделочников, издававших свой печатный орган «Ла Кунья», и стекольщиков). Возражавшие им стекольщики Барселоны и представитель барселонских деревообделочников Мануэль Буэнакаса смогли добиться отклонения этого проекта 651 473 голосами против 14 008 голосов [151].

Интересно, что на съезде прозвучали и голоса тех, кто опасался бюрократизации профсоюзного движения. Так, каретник Лусиано Рико говорил о необходимости «закрыть все двери» на пути новых вождей. В рабочую организацию должны входить те, кто действительно работают, подчеркнул [152].

Участники утвердили своеобразный список текущих требований. Он включи установление рабочими союзами максимальной продолжительности рабочего дня, постепенную ликвидацию ночного труда, введение EДИНЫХ ставок зарплаты для каждого из регионов страны, сокращение рабочего времени в качестве меры для снижения безработицы, создание кооперативных мастерских для инвалидов и выплату пособия нетрудоспособным, осуществление рабочего контроля над качеством изделий в промышленности и сельском хозяйстве, сокращение квартплаты до уровня 1914 г. (с перспективой социализации жилья), строительство нового жилья профсоюзами, ограничение размеров и тяжести грузов для докеров и т.д. Всего этого предполагалось добиться нс с помощью государствснного законодательства, а путем прямого действия — юлассовой борьбы. Были намечены основы аграрной «программы» анарХО-СИНДИKAЛИСТОВ: объединение работников сельского хозяйства в профсоюзы, совместная борьба за освобождение городских и сельских пролетариев, социализация земли [153].

Делегаты утвердили меры по развитию анархо-синдикалистской агитации и информации. Было решено сохранить газету «Солидаридад обрсра» как орган НКТ Каталонии и одновременно распространять издания Конфедерации в Мадриде, Ла-Корунье, Севилье, Валенсии, Астурии и т.д. Кроме того, планировалось изданис общенационального органа в месте, где располагался Национальный комитет конфедерации. В отношении буржуазных изданий конгресс утвердил применение такой меры, как «красная цензура»: рабочие союзы объявляли бойкот и препятствовали выходу тех газет и журналов, которые распространяли ложную и клеветническую информацию против конфедерации [154].

Конгресс принял также ряд других решений и резолюций. Они касались, в частности, призыва к рабочим отказаться от производства оружия, создания системы комитетов помощи заключенным, сопротивления против репрессий методами прямого действия, противодействия попыткам властей призывать бастующих на военную службу с тем, чтобы подавить стачки, борьбы со штрейкбрехерством, невмешательства военного флота в конфликты на гражданском флоте, членских взносов, оказания самых необходимых медицинских услуг в случае «абсолютной стачки», привлечения женщин в рабочие союзы, развития рационалистических школ распространения международного языка эсперанто [155].

(После оживленных дискуссий о Русской революции конгресс принял решение о присоединении к Коминтерну [156]. Делегатом на 2-й конгресс Коминтерна был избран Анхель Пестанья. Сама формулировка решения показывала, как плохо представляли себе испанские революционеры истинный характер большевизма и создававшейся им международной организации. В первом пункте решения указывалось, что НКТ является «твердой защитницей принципов Интернационала, как их представлял Бакунин», во втором говорилось: «НКТ временно присоединяется к III Интернационалу ввиду его революционного характера; в то же самое время НКТ Испании призывает к проведению организованного ею международного рабочего конгресса, который заложит принципы подлинного рабочего Интернационала» [157].

После конгресса социальная борьба в Испании продолжала обостряться. В январе 1920 г. в Сарагосе вспыхнуло военное восстание, возглавляемое артиллеристами во главе с анархистом Анхелем Чека. Выступление было подавлено, А. Чека погиб в бою, капрал Годой и несколько солдат были расстреляны.

ДШIЬНеЙШИе казни удалось предотвратить с помощью стихийной всеобщей стачки [158]. В Барселоне предприниматели объявили массовый локаут, и на сей раз десятинедельное противостояние закончилось поражением рабочих. Стремясь оказать сопротивление репрессиям, НКТ попыталась организовать международный бойкот испанских товаров. С этой целью, а также для осуществления резолюции о взаимоотношениях с Коминтерном в Европу в марте 1920 г. был направлен А. Пестанья. В России к нему должны были присоединиться Э. Карбо и Сальвадор Кемадес, однако первый из них был арестован в Италии, а второй добрался только до Парижа. В июле 1920 г. Пестанья участвовал в Москве в работе 2-го конгресса Коминтерна. Отстаивая решения и линию НКТ, он отказался подписать документ, в котором фигурировала «диктатура пролетариата», протестовал против действий бюро Коминтерна, которое, по его мнению, манипулировало конгрессом. Однако возражения делегата НКТ не были приняты во внимание вождями Коминтерна. Разочарованный Пестанья покинул Москву в сентябре 1920 г., но по прибытии в Испанию в декабре 1920 г. был немедленно арестован. Свой отчет Национальному комитету НКТ он смог написать лишь в ноябре 1921 г. из заключения [159]. Изложив свои впечатления о пребывании, переговорах и контактах в Москве, Пестанья сделал вывод о несовместимости принципов НКТ и Коминтерна и рекомендовал: «Я думаю о Третьем Интернационале, что следует работать отдельно и в стороне от него [160].

В Барселоне тем временем развернулась настоящая социальная война. Этот город был ПОдлИННЫМ центром рабочего движения в стране, и от положения в нем во многом зависел исход борьбы во всей Испании. «От ориентации, которую примет рабочий масс Барселоны, зависит ориентация пролетариата Испании», — заявлял позднее (в 1922 г.) лидер коммунистов Х. Маурин [161].

При содействии военного губернатора Мартинеса Анидо предприниматели Барселоны организовали параллельные «желтые» профсоюзы и вооруженные банды «пистолерос», которые охотились на рабочих активистов и убивали их. Всего, по данным Н КТ, за два года было убито более 400 анархистов и революционных синдикалистов [162]. В начале 1920 г. было совершено покушение на С.Сеги. В ответ на это нападение либертарии стреляли в председателя федерации предпринимателей М. Грауперу, «героя» массового локаута и одного из инициаторов репрессий [163].

Полиция нередко убивала неугодных «при попытке к бегству». Работавший в подполье Национальный комитет НКТ не справлялся с ситуацией и запрашивал активистов из других регионов и городов о помощи в борьбе с буржуазным и полицейским террором. В ответ на «белый» террор анархисты также прибегали к оружию. Рабочие отстреливались от «пистолерос», стачки сопровождались вооруженными столкновениями и актами саботажа. 4 августа 1920 г. анархисты убили в Валенсии бывшего губернатора Барсслоны Х. Маэстро де Лаборде. Они готовили также покушение на губернатора Бильбао Регераля [164]. Совершались и другие покушения. 10 августа правительство изъяло из компетенции суда присяжных дела, связанные с покушениями на убийство [165].

В 1920 г. руководство НКТ заключило соглашение с лидерами ВСТ с тем, чтобы не допустить готовившиеся правительством ссылки профсоюзных активистов на остров Фернандо-По в Африке. Рядовые рабочие НКТ в Валенсии, Сарагосе, Барселоне, Севилье и других городах возражали против пакта с реформистами. Власти заверили, что никаких высылок не будет. Однако затем они провели в Барселоне 20 ноября 1920 г. арест 64 виднейших активистов, отправленных в крепость на Балеарские острова. НКТ объявила всеобщую стачку, однако ВСТ, несмотря на пакт, отказался ее поддержать. Соглашение было расторгнуто. Однако властям удалось подавить движение; анархо-синдикалистские газеты были закрыты, сбор профсоюзных взносов запрещен [166].

В начале 1921 г. НКТ оказалась практически обезглавленной. Около 100 активистов было убито, свыше 50 ранено, число осужденных и арестованных исчислялось сотнями [167]. Среди последних были Сеги и 30 ведущих активистов конфедерации. В Валенсии содержался в заключении Карбо, обвиненный в причастности к убийству префекта графа Сальватьерры. 2 марта 1921 г. члены Национального комитета Н КТ во главе с генеральным секретарем Эвелио Боалем были арестованы. 17 июня Боаль, казначей Н КТ Антонио Фелиу и Домингес были найдены убитыми [168]. Члены либертарных групп продолжали оказывать сопротивление. Анархисты Сарагосы направляли делегатов к различным группам на места с предложением провести национальную конференцию и создать комитет связи. Такие комитеты возникли в различных регионах. 8 марта 192l г. в Мадриде члены барселонской анархистской группы «Металлург» Педро Матеу, Луис Николау и Рамон Касанельяс убили премьер-министра Э. Дато, главного вдохновителя террора против анархо-синдикалистского движения. П. Матеу был арестован, а Л. Николау бежал в Германию [169]. Там он был арестован вместе с Лусисй Ивакина Консепсьон, и испанское правительство потребовио их выдачи. НК Т выпустила обращение «Ко всем рабочим Германии! Ко всем социалистическим партиям Германии! Ко всем членам профсоюзов Германии!», в котором сравнила ситуацию в Испании с «белым террором» венгерского режима Хорти, оценила убийство дато как «ответ на сотни и тысячи жертв» и призывала добиться отказа в выдаче арестованных [170]. Тем не менее Николау был выдан Испании германскими мастями. Он и Матеу были приговорены к смерти, но затем помилованы и находились в заключении до 1931 г. За убийством дато последовали другие покушения, как, например, попытка нападения восьми анархистских крупп на штаб-квартиру «пистолерос» в Барселоне. Напутанные власти распорядились приостановить преследования синдикалистов.

Воспользовавшись арестом 300 ведущих активистов НКТ, сторнники коммунистов во главе с Андресом Нином сумели взять руководство в конфедерации в свои руки. В новом Национальном комитете были сильны большевистские симпатии, и доклад Пестаньи был положен под сукно [171]. В издававшейся от имени конфедерации в Сан-Фелиу-де-Гишольсе газете «Аксьон сосиаль обрера» публиковались материалы с резкими нападками на анархистских «догматиков». Группа А. Нина созвала 28 апреля 1921 г. пленум делегатов от региональных организаций в Лериде (по другим данным, в Барселоне), на котором четырьмя голосами против одного было принято решение направить делегацию на учредительный конгресс Профинтерна в Москву. В нее вошли сторонники присоединения к большевикам А. Нин, Хоакин Маурин и Иларио Арландис, а также анархист Гастон Леваль [172]. В июне 1921 г. делегация прибыла в Россию для участия в работе Профинтерна. Здесь Леваль встречался с арестованными российскими анархистами во главе с Волиным, которые угрожали голодовкой протеста, и потребовал у Ленина и Дзержинского освободить арестованных. В конечном счете 14 закточенных были освобождены и высланы из России [173]. В архиве Профинтерна сохранилось письмо Левия на имя руководителя Красного Интернационала профсоюзов А. Лозовского от 9 сентября 1921 г. с просьбой разрешить ему задержаться в Москве для «изучения русской революции». Он намеревался поработать на российских предприятиях и завязать контакты с рабочими [174].

Уже в августе 1921 г. национальная конференция НКТ в Логроньо приняла решение дезавуировать полномочия делегации Нина, Маурина и Арландиса [175]. За сближение с Московским Интернационалом высказывались представители Каталонии, Страны Басков и Астурии. Резкие возражения выдвигались прежде всего в Андалусии — «земле либертарного коммунизма и экономического федерализма». В других областях в организациях сохранялись разно­ гласия, и сторонники Москвы надеялись одержать победу над «пещерными анархистами» на следующем пленуме или конгрессе [176]. Национальный комитет продолжал ориентироваться на Профинтерн. «В некоторых частях нашей Конфедерации замечается опре­деленная оппозиция против вступления в Красный Интернационал профсоюзов. Но мы твердо надеемся, что НКТ вступит в Профинтерн», — заверяли Исполнительное бюро Профинтерна 25 ноября 1921 г. члены комитета. Было решено назначить представителя в Исполбюро177. Со своей стороны, Бюро Профинтерна согласилось выделить испанским сторонникам 15 тысяч песет (30 тысяч фран­ков) [178]. В письме в Профинтерн от 29 января 1922 г. Национальный комитет НКТ еще раз подтвердил надежду на то, что вскоре тен­денция сторонников присоединения к Москве окажется в боль­ шинстве [179]. В свою очередь, испанские коммунисты рассчитывали на то, что им удастся в будущем добиться объединения НКТ и ВСТ под эгидой Москвы. Представитель Испанской коммунистической рабочей партии Сесар Р. Гонсалес сообщал в Профинтерн (21 но­ября 1922 г.): «Красный профсоюзный Интернационал для нас яв­ляется единственным средством, при помощи которого мы можем произвести слияние наших профессиональных объединений, раз­ деленных в общенациональном масштабе на две экономические организации, не случайными соглашениями... а на основе добро­ вольно принятых принципов и тактики Москвы» [180].

Тем временем кризис в Испании обострялся непопулярной колониальной войной в Марокко. По всей стране происходили забастовки. Убийства на улицах и аресты как средства «умиротворения» уже не помогали. В борьбе с терроризмом предпринимателей властей сложилась новая ветвь анархо-синдикалистского движения, в большинстве своем представленная молодыми, решительно настроенными рабочими. Ведя активную работу в своих синдика­тах, они одновременно создавали отдельные анархистские груп­пы, которые специализировались на вооруженных актах, акциях саботажа и т.д., а также составляли костяк созданных Н КТ групп защиты. В этой среде возникла также идея объединить группы ис­ панских анархистов для активизации борьбы с «пистолерос» и реп­рессиями. В начале 1921 г. организации Арагона провели конференцию в Сарагосе и постановили направить делегации в другие части страны. Когда в 1922 г. террор предпринимательских на­емников распространился на Арагон, анархисты ответили поку­шениями на своих преследователей. В апреле ряд членов НКТ был отдан под суд в Сарагосе по обвинению в убийстве предпринимателя И. Берналя, и группы анархистов официально взяли на себя ответственность за организацию всеобщей стачки протес­ та в городе, чтобы не подставлять под удар местную федерацию НКТ. Забастовка имела успех, обвиняемые были признаны не­ виновными [181].

Правительство Санчеса Герры вынуждено было в апреле 1922 г. восстановить конституционные гарантии. В Валенсии возобновилось издание ежедневной газеты «Солидаридад обреро». В Барселоне правительственный террор продолжался дольше, и наладить выпуск официального органа НКТ «Балуарте» не удавалось. Позднее и там вновь стали легально действо­вать профсоюзы, проводиться собрания, выходить рабочая пресса, часть арестованных была освобождена. Н КТ быстро удалось восстановить и даже умножить свои ряды [182].

Вернувшись, несмотря на сохранявшийся формальный запрет, к нормальной работе, НКТ должна была определиться своем отношении к Коминтерну. Новый Национальный комитет во главе с генеральным секретарем Хуаном Пейро явственно изменил свое отношение к Московскому Интер­ националу. Отвечая на письмо Исполбюро Профинтерна от 14 февраля 1922 г., Национальный комитет выразил 9 марта недоволь­ство присылаемыми инструкциями об установлении «постоянно­ го и тесного альянса между всеми революционными организация­ ми». Речь шла в особенности об Амстердамском Интернационале и социал-демократах, которых Н КТ считала «предателями», укрепляющими «позиции буржуазии». Зная о ее позиции, Амстердамс­кий Интернационал и его организации больше года саботируют кампанию бойкота испанских товаров, утверждалось в письме. Те­перь такой бойкот для НКТ нежелателен. «Мы заявляем вам, что НКТ Испании не заключает никаких альянсов с другими элемента­ ми, которые не являются чисто анархистами и синдикалистами», — заключали члены комитета [183].

Не менее непримиримым был отказ НКТ от сотрудничества с социалистами в самой Испании. В ответ на послания Бюро Профинтерна от 25 марта и 4 апреля 1922 г. Национальный комитет резко заявил Профинтерну 25 апреля: «Что касается единого фрон­та, то мы уже говорили вам, что в Испании реформисты стоят по одну сторону, а революционеры — по другую, и между теми и дру­гими в настоящий момент невозможно установить пакты или аль­янсы, от которых не будет никакой пользы и которые преследуют цель лишь использовать обстоятельства, созданные репрессиями, чтобы поглотить наши силы. Таков наш ответ. Это единственно возможная форма создать единый фронт, и его результат не внуша­ет нам энтузиазма» [184].

В марте комитет издал манифест, напомнив, что решение о вступлении в Профинтерн носило временный характер и следующий форум конфедерации, вероятно, отвергнет его [185]. Вопрос был вынесен на региональные пленумы, а затем на национальную конференцию.

Многие в НКТ склонялись к тому, чтобы не принимать окончательного решения до следующего конгресса конфедерации, а пока сохранять в силе резолюции 1919 г. Такое поста­новление вынес, к примеру, в апреле региональный пленум в Астурии186. Национальный комитет заслушал отчет участников делегации, направленной в Россию, а затем созвал 4 июня пленум с участием барселонских активистов и представителей каталонского регионального и местных комитетов. На нем присут­ствовало около 100 человек. Собрание сопровождалось острым противоборством между противниками и сторонниками присо­ единения к Профинтерну. Пестанья, Леваль и другие, как сооб­щал Арландис Нину, настаивали на том, что «Российская коммунистическая цартия — подлинный враг революции, причем в гораздо большей степени, чем капиталистические правительства белые армии Колчака, Деникина и Врангеля». Однако большинство участников заняло промежуточную позицию. Делега­там, направленным на национальную конференцию, было дано поручение не принимать никакого решения по вопросу о Про-финтерне до следующего конгресса НКТ. Что касается междуна­ родной синдикалистской конференции, которая должна была проводиться в июне в Берлине, то было принято постановление участвовать в ней с консультативной целью [187].

11 июня 1922 г. в Сарагосе собралась национальная конференция НКТ. Ее созыв был поручен региональному комитету НКТ Арагона, Риохи и Наварры в составе Мануэля Буэнакасы, Хесуса Альдонадо, Хосе Абанто, Сесаро Гонсалеса и Фермина Ауриа. Власти намерева­ лись запретить ее проведение, но рабочие Барселоны пригрозили в этом случае провести всеобщую стачку и вынудили их уступить. В форуме приняли участие 42 делегата, в числе которых были ведущие активисты конфедерации — Хуан Пейро, Сальвадор Сеги, Анхель Пестанья, Гало Диес, Сальвадор Кемадес, Мигель Абос, Хуан Руэда, Франсиско Сабараин, Кано Руис, Авелино Гонсалес Мальяда, Пау-лино Диас, Фелипе Алаис, Хосе Владиу, Хесус Аренас, Мануэль Ангуиано, Франсиско Исглеас, Жозе Гене и другие.

Участники конференции, заслушав доклад Арландиса и ознако­ мившись с отчетами Леваля и Пестаньи, сочли, что Нин, Маурин Арландис превысили свои полномочия, подтвердили решения конференции в Логроньо и одобрили действия Пестаньи. По пред­ ложению делегации Арагона, Риохи и Наварры они постановили, что ввиду «21 условия» НКТ не может состоять в Коминтерне. Вместо этого было решено присоединиться к создававшемуся в Берлине революционно-синдикалистскому Интернационалу. Для участия в учредительном конгрессе избрали Гало Диеса и Авелино Гонсалеса. Вопрос о членстве в международной организации был, соответствии с предложением X. Пейро, передан для окончатель­ ного решения на референдум синдикатов. (Он состоялся в следу­ ющем месяце и подтвердил выход из Коминтерна и присоединение к создаваемому синдикалистскому Интернационалу.) Делегаты ут­ вердили внесенный представителем северного региона Г. Диеасом протест российскому правительству в связи с репрессиями. Новым генеральным секретарем был избран Сальвадор Сеги [188].

HКТ приняла решение участвовать в Учредительном конгрес­се синдикалистского Интернационала в конце 1922 г. В соответ­ ствии с мнением, выраженным местными организациями конфе­ дерации, Национальный комитет поручил делегатам «выступать за создание Интернационала революционного синдикализма, кото­ рый должен строиться на той же основе, на какой стоял Первый Интернационал». НКТ в принципе намеревалась присоединиться именно к такому международному объединению. Если бы конгресс постановил присоединиться к Профинтерну, представители НКТ обязаны были покинуть его заседании [189].

Анархо-синдикалистская конференция заявила, что движение не имеет и не собирается иметь ничего общего ни с парламентским действием, ни с какими политическими партиями. Согласно при­ нятой резолюции, конфедерация объявляла себя «аполитической», но в то же самое время — и «полностью и абсолютно политичес­ кой», поскольку не собиралась ограничиваться исключительно экономическими вопросами, а намеревалась заниматься «всеми проблемами национальной жизни». Эта формулировка, предло­ женная Сеги, Пестаньей, Пейро и Владиу, была одобрена едино­ гласно, но очень скоро вызвала критику в анархистской печати. Со своей стороны, либеральная пресса стала писать об отходе НКТ от своих принципов неучастия в политической борьбе. Конфедерации пришлось отвечать, разъясняя, что речь шла совершенно о другом.

Печатный орган НКТ опубликовал 21 июня 1922 г. статью, в кото­ рой говорилось: анархо-синдикалисты не участвуют и не будут участвовать в политических играх и выборах, но станут вмешиваться во все общественные вопросы, прибегая к собственным средствам, организациям и прессе, «без посредников», «без делегатов», «без представителей». «Выдвигать планы, повышающие уровень коллек­ тивного сознания, просвещать индивидов в отношении их прав; бороться против публичной власти; требовать исправить допущен­ ную несправедливость, амнистии — это политика. В высшей степе­ ни политика, — объяснял автор, представитель НКТ (вероятно, Кар-60). — Политика — это и действие рабочих Сарагосы, которые объявили забастовку, добиваясь увольнения лиц, принадлежащих соматенам» (реакционным ополчениям). Как бы то ни было, вид­ ный активист анархо-синдикалистского движения М. Буэнакаса признавал позднее, что на конференции «была допущена ошибка» и «лучше было бы вообще не говорить о политике» [190].

Коммунисты и другие сторонники Москвы были разочарованы и раздражены результатами конференции в Сарагосе. Они обвиня­ ли Национальный комитет в закулисных махинациях, давлении на делегатов и подборе их [191]. Тем не менее приверженцы компартии продолжали работать внутри анархо-синдикалистского профобъе­ динения. «Завоевание Н КТ гораздо легче, чем ВСТ, — подчерки­ вал коммунистический лидер Маурин, — так как этот последний действует более связно и при постоянном вмешательстве сверху (т.е. руководства соцпартии. — Примеч. В.Д.), тогда как НКТ находит­ ся в состоянии распада по причине анархистского федерализма и в ее секциях гораздо легче осуществлять свое влияние» [192]. Иными словами, компартия надеялась, что подчинить децентрализованную НКТ своему влиянию будет сравнительно просто. Все элементы, симпатизировавшие Профинтерну, были объединены в «революци­ онно-синдикалистские комитеты» (РСК), образовавшие фракцию внутри НКТ. Было выпущено воззвание к членам профобъедине­ ния, в котором подвергались резкой критике решения конферен­ ции в Сарагосе и выдвигались призывы к созданию единого фрон­ та, «объединению пролетариата» и вступлению в Профинтерн. В декабре 1922 г. была проведена национальная конференция РСК, начал издаваться еженедельник «Ла Баталья» [193].

Коммунисты утверждали, что во второй половине 1922 г. им удалось добиться влияния в профсоюзах в Астурии (горнорабо­ чих) и Стране Басков, которые были исключены из ВСТ и при­ соединились к НКТ, а также в некоторых синдикалистских союзах в Галисии (в Виго, Оренсе и Понтеведре). Они создали группы и фракции в синдикатах Мадрида, взяли под контроль ряд союзов на Балсарах и в Новой Кастилии. В Андалусии коммунисты и их сторонники пользовались авторитетом в провинциальной органи­ зации в Хаэне и в аграрной федерации Эсиха (провинция Севи­лья). Валенсия и Каталония оставались бастионами анархо-син­ дикалистов, хотя коммунисты создали меньшинство в Валенсии смогли добиться частичного влияния в каталонских провинци­ ях Таррагона и Лерида, в части профсоюзов провинции Жерона Барселоны [194]. В конце января 1923 г. они, по собственным дан­ ным, контролировали около 40 профсоюзов. Правда, в основном эти профсоюзы были небольшими по размеру и не имели значи­ тельных финансовых ресурсов [195].

Однако подавляющее большинство членов и союзов НКТ по­ шло за анархистами и анархо-синдикалистами. Они издавали ос­ новные газеты и журналы конфедерации: «Солидаридад обрера» (Валенсия и Бильбао), «Ла Семилья роха» (Логроньо), «Беденсьон» (Алькой), «Тьерра!» (Ла-Корунья), «Культура и аксьон» (Сарагоса), «Аксьон сосиаль обрера» (Сан-Фелиу-де-Гишольс), «Культура об-рера» (Пальма-де-Мальорка) и еженедельник в Барселоне196. Про­ фобъединение быстро восстанавливало свои ряды, значительно по­ редевшие в период репрессий 1920—1922 годов.(В ноябре 1922 г. в конфедерации по явно заниженным цифрам, приводимым комму­ нистами, состояло около 100 тысяч трудящихся (40 тысяч в Ката­ лонии и на Балеарах, 20 тысяч в Валенсии, 12 тысяч в Арагоне, 8 тысяч в Астурии, 5 тысяч в Кастилии и Андалусии, 5 тысяч в Гали­ сии, 2 тысяч в Стране Басков)197. Но уже в конце января 1923 г. Арландис признавал, что в НКТ состоят 250—300 тысяч трудящих­ ся (в ВСТ — 100 тысяч), и «ее влияние в массах огромно» [198])

надежде подорвать влияние анархо-синдикалистов предпри­ ниматели Барселоны поощряли деятельность «желтых» профсою­ зов, в рамках которых были возобновлены действия «пистолерос». 25 августа 1922 г. было совершено покушение на А. Пестанью, ко­ торый был ранен. Затем покушавшиеся напали на госпиталь, в ко­ тором тот находился, но были изгнаны вооруженными рабочими.

Каталонии была объявлена всеобщая стачка, и власти вынужде­ны были сместить губернатора Мартинеса Анидо. Молодые активисты НКТ, создававшие боевые анархистские группы, которые занимались в основном организацией самооборо­ны, предпринимали упорные усилия с тем, чтобы создать соот­ ветствующую организацию на уровне всей страны и более реши­ тельно отвечать на нападения «пистолерос». Большую роль в объединительных усилиях играла группа «Солидарные» (Буэнавен тура Дуррути, Франсиско Аскасо, Аурелио Фернандес, Хосе Гарсиа Оливер, Рикардо Санс и другие), созданная в октябре 1922 г. и при­мыкавшая к радикальному синдикату рабочих деревоперерабаты­ вающей промышленности НКТ. По ее инициативе была созвана конференция анархистов Каталонии и Балеарских островов, на которой присутствовали и такие видные участники НКТ и либер­ тарного движения, как Пестанья, Федерико Уралес, Хуан Мануэль Молина и др. На ней была создана Региональная анархистская ко­ миссия по связям (временным секретарем избран Х.М. Молина) и решено расширить революционную и координирующую деятель­ ность. Участники постановили также приступить к революционной работе в армии. В апреле 1923 г. в Мадриде был проведен нацио­ нальный анархистский конгресс, объявивший о создании Нацио­нальной федерации анархистских групп с центром в Барселоне [199].

В начале 1923 г. Испания со всей очевидностью шла к новому со­циальному кризису.

Анархисты и синдикалисты Португалии в условиях послевоенной нестабильности

Первая мировая война принесла Португалии рост цен и безрабо­ тицы. Протесты против ухудшения положения трудящихся посто­ янно выливались в акты сопротивления, зачастую стихийные. В сентябре 1914 г. вспыхнули волнения в Лиссабоне; появились пер­ вые убитые. Весной 1915 г. безработные захватили и разрушили здание министерства продовольствия. Рабочие громили продоволь­ ственные лавки и правительственные учреждения. Бунты и разгро­ мы сменялись стачками, организованными профсоюзами. В феврале-марте 1917 г. бастовали шахтеры Сан-Педру-да-Кова, требуя повышения зарплаты. Власти обвинили анархистов в подстрека­ тельстве, направили «республиканских гвардейцев» и произвели аресты. В столкновениях имелись убитые и раненые.

Национальный рабочий союз (НРС), объединявший большин­ ство профсоюзов Португалии, заявлял в 1917 г.: «Положение рабо­ чих невыносимо и требует немедленных мер... Рабочие требуют права участия в потреблении... Важны не реформы, а революции... Однако, пока необходимая революция не произошла, рабочим ос­ тается только один путь обеспечения своего существования: посто­ янная борьба за увеличение заработной платы» [200].

В течение 1917 г. революционные тенденции в реорганизован­ном летом НРС окончательно возобладали. Этот сдвиг продемон­ стрировала конференция рабочих Лиссабона, прошедшая под влиянием синдикалистов. Когда полиция и национальная гвардия попытались захватить помещения федерации строительных рабо­ чих, они оказали вооруженное сопротивление. НРС провозгласил 18 января 1918 г. всеобщую общенациональную стачку в поддер­ жку строителей. Призыв встретил широкую поддержку только в районе Лиссабона. Крестьяне, особенно в районе Южного Алснтежу, захватили помещичьи земли. Тем не менее помещения были возвращены, рабочие, арестованные в ходе конфликта, освобож­ дены, а зарплата повышена на 30—60%. В мае 1918 г. руководство НРС приняло решение провести в том же году национальную все­ общую стачку против роста стоимости жизни. Многие активис­ ты полагали, что ее следовало превратить в революцию.^редера-ция рабочих-строителей предупредила в октябре: «День расплаты приближается, никакое оружие, имеющееся у государства, ника­ кие пистолеты, ружья или танки (и даже самолеты) не помешают нам добиться своей цели». В ноябре та же самая организация за­ являла: «Рабочие-строители, будьте готовы! Час расплаты с бур­ жуазией близок!.. Все сознательные рабочие должны подумать о будущем и последовать примеру своих российских товарищей» [201].

Но, несмотря на эти повстанческие тенденции среди некоторых групп рабочего класса, всеобщая стачка, начавшаяся 18 ноября 1918 г. и продолжавшаяся 8 дней, не удалась. Хотя большая часть Юга была парализована забастовкой железнодорожников и работ­ ников сельского хозяйства Эворы и было несколько местных оча­гов сопротивления в Лиссабоне (например, печатники, мебель­щики и строители), рабочие Севера остались пассивными. 60 организаций вне Лиссабона сочли забастовку несвоевременной. Однако поражение не деморализовало рабочих. В 1919 , несмот­ря на прекращение войны, стоимость жизни продолжала расти, и профсоюзы ответили на рост безработицы стачками и требовани­ ями 8-часового рабочего дня. В некоторых секторах экономики он был достигнут в 1919 г. [202].

Напряженность в стране усугублялась растущей полити­ ческой нестабильностью. Шла ожесточенная борьба за власть между различными группировками республиканцев и монар­ хистов. Правые стремились ограничить или ликвидировать даже тс немногие реформы, которые были проведены респуб­ ликанскими правительствами. В начале 1919 г. вспыхнул мятеж монархистов, и многие анархисты и анархо-синдика­ листы приняли участие в его подавлении [203].

B сентябре 1919 г. в Коимбре состоялся второй Национальный рабочий конгресс. Делегаты приняли решение о создании Всеоб­щей конфедерации труда (ВКТ), которая должна была координировать все отдельные профсоюзы, местные конфедерации и наци­ ональные федерации. Каждая отдельная организация должна была независимо решить, хочет ли она вступить в конфедерацию. Это означало, что местный профсоюз мог не присоединиться, хотя со­ ответствующая национальная федерация вступала в нее.

Все течения внутри конфедерации были согласны, что чистого тред-юнионизма недостаточно. Некоторые анархо-синдикалисты требовали создания «Лиги экономической экспроприации», кото­ рая должна была управлять страной. B статутах ВКТ были закреплены принципы революционного синдикализма. Цели конфедерации, в соответствии с этим доку­ ментом, состояли в том, чтобы «объединить на автономной феде­ ративной основе всех наемных трудящихся страны для защиты их экономических, социальных и профессиональных интересов с це­ лью постоянного улучшения их морального, материального и фи­ зического положения», «развивать независимо от любых полити­ ческих школ и религиозных доктрин способности организованного рабочего класса к борьбе за уничтожение системы наемного ра­бства и предпринимательства и за взятие в свои руки всех средств производства», «поддерживать теснейшие связи солидарности с профцентрами других стран для осуществления духовного сотруд­ничества, которое приведет трудящихся всего мира к их полному освобождению от угнетательской и эксплуататорской опеки капи­ тализма» [203].

ВКТ стала единственным профобъединением Португалии. По своей структуре она состояла из двух секций: секции отраслевых федераций и отдельных межотраслевых профсо­ юзов и секции объединений местных профсоюзов. В нее вхо­ дили также профсоюзы, которые состояли в федерациях, не принадлежавших к ВКТ, и профсоюзы, которые не могли вступить объединение местных союзов из-за своего особого положения. Все члены конфедерации (профсоюзы-члены) должны были выполнять решения, принимаемые организацией в целом, если эти решения со­ ответствовали целям ВКТ, хотя соблюдался принцип, в соответствии которым индивид сохранял независимость в своем профсоюзе, профсоюз — в своей отраслевой федерации, а отраслевая федера­ция — в ВКТ.

Высшим органом ВКТ была национальная конференция (или Совет конфедерации). Она представляла собой съезд делегатов от обеих секций. Каждая организация соответству­ ющей секции была представлена двумя делегатами — обыч­ ным и заместителем. Мандат делегата мог быть в любой момент отозван его организацией. Текущие дела между конференциями вел избиравшийся на них Конфедеральный комитет, который состоял из семи членов. Комитет принимал решения по неотложным про­блемам, которые затем выносились на обсуждение одной из сек­ ций, либо — если этого требовал характер вопроса — на утверж­ дение национальной конференции. Комитет должен был далее осуществлять решения национальной конференции, если таковые носили общий характер, за исключением случаев, когда Конфе­ деральный совет создавал специальную комиссию по тому или иному вопросу204. [204]. Генеральным секретарем Конфедерального ко­ митета был избран анархист Мануэл Жоакин да Соуза, его заме­ стителями — Мигел Коррейя и Жозе Карвальял.

23 февраля 1919 г. ВКТ издавала в Лиссабоне ежедневную газету «А Баталья». Это была третья по величине газета страны. Она имела также еженедельное иллюстрированное приложение и ежемесячный журнал «Реновасан»205. [205]. Как вспоминал ветеран ВКТА. Гонсалвиш, газета оказывала «большое влияние сре­ ди трудящихся, даже тех, у кого было мало знаний. Многие из них не умели читать; они собирались по двое или по трое и слу­ шали чтение новостей из газеты “А Бата­ лья” , единственной, защищавшей их инте­ ресы»206. Осенью 1920 г. ВКТ организовала Дом пролетарских общественных органи­ заций «Голос рабочего», при котором действовал даже театр с собственным репертуаром. В работе театра принимали участие многие видные писатели; ставились пьесы из жизни людей труда и с социальными мотивами [207].

Налаживалась отраслевая работа анархо-синдикалистов. Почти одновременно с конгрессом ВКТ в Коимбре проходил второй кон­ гресс строителей. В 1920 г. в Бежа состоялся 4-й конгресс Федерации работников сельского хозяйства [208]. Железнодорожники пытались создать свою федерацию с ноября 1919 г., но сформированная тогда комиссия не смогла выполнить поставленные перед ней задачи. 2—3 октября 1921 г. ВКТ созвала в Порту конференцию всех со­ юзов железнодорожников страны, избравшую новую комиссию по организации конгресса трудящихся железных дорог Португалии и колоний во главе с анархо-синдикалистом Мариу Кастельяну. Одна­ ко обострение политической обстановки осенью 1921 г. вынудило от­ ложить его проведение. В конечном счете федерация железнодорож­ ников так и осталась автономной от ВКТ [209].

Начало оформляться молодежное анархо-синдикалистское дви­ жение. Синдикалистская молодежь Португалии (СМ П) восприни­ мала себя как революционную организацию, в которой молодые рабочие могут формироваться как личности и «питать дух непрерыв­ ного бунтарства против капиталистического общества». Группы СМП стихийно возникали по всей стране и не только занимались «воспитанием и подготовкой молодых трудящихся к борьбе с капи­ талом и авторитетом», но и стремились придать рабочему движению «новую силу». В отчете организации Учредительному конгрессу Международной ассоциации трудящихся (1922 г.) констатировалось, что именно эти группы поддерживали функционирование большин­ ства профсоюзов в провинции, составляя там наиболее активные элементы. Характерно, что, в отличие от ВКТ, СМ П не принимала свои ряды членов компартии. Кроме того, синдикалистская моло­ дежь занималась вопросами образования; некоторые из ее групп открывали собственные школы и библиотеки.

СМП подвергалась еще более сильным преследованиям влас­ тей, чем ВКТ. Большинство политзаключенных в начале 1920-х годов принадлежали к ее группам. Собрания приходилось прово­ дить чаше всего тайно. В сентябре 1920 г. была предпринята попыт­ ка созвать первый Общенациональный конгресс, но его проведе­ ние было запрещено правительством. Он собрался нелегально в январе 1921 г. На нем обсуждались вопросы образования и пропа­ ганды, идеологии, борьбы против алкоголизма и за «естественный образ жизни», защиты членов групп, организации федерации и кас­ сы солидарности. Участники утвердили анархистские идеалы СМП, приверженность классовой борьбе и революционному синдикализ­ му как методу действий против буржуазии. Работая в синдикалист­ ском движении, синдикалистская молодежь сохраняла независи­ мость, свободу высказывать свое мнение и свободу действий. Федерация издавала печатный орган «У Деспертар» и к концу 1922 г. объединяла до 4 тысяч членов; генеральным секретарем был Фернанду д‘Алмейда Маркиш [210].

B 1921 г. под влиянием революции в России некоторые анархистские и синдикалистские активисты сочли, что одних лишь рабочих профсоюзов недостаточно и необходима так­ же отдельная революционная организация, которая могла бы стать также зародышем будущего коммунистического обще­ ства. Они образовали течение «максималистов», издававшее газету «А Бандера вермслья». Другие активисты, опасавшиеся ос­ лабления работы в массовом движении трудящихся, предпочли создать параллельную структуру, выступающую в роли политического выразителя мнения ВКТ. По их инициативе были организо­ ваны «Экономический совет» для изучения всех экономических и технических аспектов революции и вопроса образования фабзав-комов и политическая группа. Генеральный секретарь ВКТ перво­ начально положительно отнесся к этой идее. Но затем анархисты оставили ее, опасаясь, что она приведет в итоге к возникновению новой рабочей партии [211].

ВК Т не сразу определилась со своей международной ориента­ цией. В 1919 г. она избрала делегата на учредительный конгресс Амстердамского Интернационала профсоюзов, но он так и не по­ пал на конгресс. В 1921 г. был избран делегат для участия в учре­ дительном конгрессе Профинтерна и одновременно изучения по­ ложения российского пролетариата. Поскольку этот делегат не сумел вовремя выехать, поездка не состоялась. ВКТ была недоволь­ на связью между Профинтерном и Коминтерном и имела инфор­ мацию о работе международной конференции революционных синдикалистов в Берлине. ВКТ разделяла позицию о независимо­ сти от политических партий [212]. Тем не менее она продолжала регу­ лярную переписку с Профинтерном.

8 сентября 1922 г. генеральный секретарь ВКТ ди Соуза сооб­щил Профинтерну, Амстердамскому Интернационалу профсоюзов Международному синдикалистскому бюро в Берлине о том, что, после двукратного откладывания, в следующем месяце состоится конгресс конфедерации, на котором будет решаться вопрос о ее международной позиции. На конгресс были приглашены также делегаты от испанской НКТ, французской УВКТ и итальянского УСИ [213].

В конфедерации не было единства в том, что касалось отноше­ния к большевизму и Профинтерну. Редактировавший «А Баталья» в 1920 г. Аугусту Машаду вел пропаганду в пользу Русской револю­ ции вместе с рядом видных анархистов и синдикалистов. Нену Вашку отстаивал идею «диктатуры пролетариата», которую он счи­ тал необходимой для защиты революции. Однако в 1921 г. настро­ ения большинства активистов изменились. В «А Баталья» и анар­хистском органе «А Комуна» стало публиковаться все больше статей с критикой большевизма [214].

организационной комиссии конгресса преобладали сторон­ ники Москвы. Она склонялась к вступлению ВКТ в Профинтерн на условиях, предложенных французской УВКТ. Соответствующие тезисы были представлены делегатам [215].

B октябре 1922 г. собрался третий общенациональный рабочий конгресс в крупнейшем текстильном центре Ковилья. Присутство­ вали 193 делегата, которые представляли 168 синдикатов, 5 мест­ных союзов и 10 отраслевых федераций с общим числом в 125 ты­ сяч членов. Обсуждались вопросы структуры ВКТ, создания отрас­ левых федераций, международной ориентации, пропаганды и т.д.

Делегаты значительным большинством голосов (55 синдикатов против 22 при восьми воздержавшихся) отвергли присоединение к Профинтерну и приняли предложение Клемента Виейры и Сантуша о присоединении к международному объединению, которое будет больше соответствовать революционно-синдикалистским принципам португальской организации, то есть к бюро револю­ ционных синдикалистов. Напротив, Профинтерн был расценен конгрессом как организация, связанная с политической партией и представляющая стремления, противоположные принципам рево­ люционного синдикализма [216].

Дискуссии сопровождались ожесточенным противоборством, временами переходившим в акты насилия. Выступление предста­ вителя Профинтерна X. Маурина не стали слушать. Анархистские делегаты, особенно с Севера Португалии, обрушились с резкими нападками на сторонников Профинтерна, заставив часть из них по­ кинуть конгресс. Организационная комиссия прекратила работу [217]. Конгресс принял решение расширить структуру ВКТ. Теперь в нее могли входить и непрофсоюзные организации. В соответствующей резолюции указывалось: «Синдикализм... будущая организационная модель для всего общества, не может и не дол­ жен ограничиваться только экономическими, материалистичес­ кими предметами и тем более — “борьбой за повышение зарпла­ ты” : он должен в той же самой мере вести и усиливать свою пропаганду во всех сферах человеческой деятельности... Синди­ кализм... состоит не только из органов в сфере производства, но и из таких сфер, которые служат для распределения благ для об­ щего блага...» Членство в ВК Т было открыто для ученых и артис­ тов, ассоциаций квартиросъемщиков, потребительских кооперати­ вов и «групп синдикалистской солидарности» (синдикалистских лиг). Соответствующие изменения в статутах местных профсою­ зов были осуществлены в 1923—1924 годах. Конгресс высказался принципе за сотрудничество ВКТ с синдикалистской молоде­ жью. Расширение структуры сопровождалось обострением проти­ воречий между коммунистами и либертариями [218].

Делегаты конгресса в Ковилья постановили также реорганизо­ вать поддержку заключенных и преследуемых товарищей. До тех пор она осуществлялась специальными группами. Конгресс решил осу­ ществлять эту солидарность непосредственно через ВКТ. Каждый член организации должен был выделять на эти нужды по 6 сента­ во. Это принесло в 1923— 1924 годах сумму в 100 тысяч эскудо, ко­ торая была целиком израсходована на поддержку заключенных и преследуемых в Португалии и за рубежом (в Испании, в меньшей мере — в Германии и Австрии) [219].

B целом к концу 1922 г. соотношение сил в ВКТ складывалось пользу анархистов. В марте 1923 г. конгресс анархистов в Аленкере, в свою очередь, обсудил вопросы об отношении к революци­ онному синдикализму и его влиянии на рабочее движение [220].