Глава V. Производительные артели

1. Производительные ассоциации во Франции

Производительные артели занимают крайне своеобразное место среди других кооперативов. Не будет преувеличением сказать, что вся современная кооперация выросла из идеи производительной артели и что в этом смысле производительная артель является основным и первоначальным видом кооперации. Ибо что такое социалистические общины, явившиеся духовной почвой кооперации, как не производительные артели известного рода, лишь тем принципиально отличающиеся от обычного типа артелей, что изготовленные ими продукты предназначаются не для сбыта, а для собственного потребления артельщиков? Между социалистической общиной и производительной артелью обычного типа существует множество незаметных переходов, и между обеими организациями имеется несомненная внутренняя связь.

И действительно, кооперативное движение во всех странах начинается с увлечения идеей производительной артели в тех или других формах. Классической страной производительных ассоциаций считается по справедливости Франция. В кооперативной литературе прежнего времени было принято отождествлять различные роды кооперации с различными странами: Англия считалась страной потребительской кооперации, Франция — производительных артелей, а Германия — кооперации кредитной. Это совершенно неверно, поскольку дело идет о современном состоянии кооперации в этих странах; но в историческом смысле указанная характеристика не лишена основания. Действительно, в то время как в Англии кооперация всегда выражалась почти исключительно в форме потребительских обществ, в Германии долгое время руководящую роль в кооперативном движении играли кредитные кооперативы Шульце-Делича, а во Франции самой яркой страницей истории кооперации были попытки к устройству производительных ассоциаций.

Попытки эти ведут свое начало от Бюше43, ученика Сен-Симона44 и Фурье. Сам себя он считал сенсимонистом и долгое время был деятельным сотрудником сенсимонистских изданий. Однако идея производительной ассоциации как основной ячейки нового общественного строя была заимствована им не у Сен-Симона, а у Фурье. С первым Бюше сближался высокой оценкой роли религиозного элемента в общественной жизни; но в своей практической общественной деятельности он был ближе к Фурье. Подобно последнему (и в противоположность школе Сен-Симона) Бюше отнюдь не был государственником и возлагал надежды преимущественно на частную инициативу и свободу самодеятельности.

Идея производительной ассоциации сводилась у Бюше к следующему. Группа рабочих одинаковой профессии образует собой ассоциацию для того, чтобы совместно за общий счет производить известные продукты для продажи. Объединенные рабочие образуют собой предприятие, в котором нет хозяев-капиталистов, но каждый является одновременно и хозяином и рабочим. Каждый получает в течение года обычную заработную плату, весь же чистый доход предприятия, остающийся за покрытием всех расходов (в том числе и на заработную плату), распределяется следующим образом: одна пятая идет в неделимый капитал ассоциации, остальная же доля частью распределяется между членами ассоциации пропорционально труду каждого, частью же идет на цели взаимопомощи. Неделимый капитал ассоциации, долженствующий таким образом механически возрастать с каждым годом, не может быть разделен между членами ассоциации и не выдается никому из последних при уходе из ассоциации. Он принадлежит ассоциации в ее целом и должен идти на расширение общего дела. Ассоциация не может пользоваться более года работой по найму посторонних рабочих; по истечении годового срока она обязана вводить этих рабочих в среду своих полноправных членов, если только имеется надобность в их работе.

Образованию неделимого «социального» капитала Бюше придавал особое значение: только благодаря такому самовозрастающему фонду принцип ассоциации может восторжествовать над своекорыстными интересами ее членов, и вся организация приобретает устойчивость и возрастающую экономическую силу.

Капитал, необходимый для устройства таких ассоциаций, мог бы быть получен, по представлению Бюше, или от государства, или же от частных лиц, сочувствующих идее ассоциации. В конце концов ассоциация должна охватить всех рабочих той же профессии, живущих в том же районе, но это должно явиться результатом роста ассоциации, а не началом всего дела. Ассоциации должны возникать первоначально независимо одна от другой, совершенно добровольно и без всякого принуждения со стороны общественной власти. Их собственный успех должен привести к тому, что они станут господствующей формой хозяйства и вытеснят капиталистические предприятия в современном обществе.

Этот план устройства производительной ассоциации обратил на себя большое внимание французских рабочих, и скоро начались попытки его осуществления. Первой ассоциацией, возникшей по плану Бюше, была небольшая ассоциация рабочих ювелирного дела. Но особое значение идеи Бюше получили после революции 1848 г., когда революционное правительство ассигновало капитал в 3 млн. фр. на поддержку производительных ассоциаций. Декрет об этом ассигновании был принят Национальным собранием единогласно и даже без прений, но отнюдь не потому, что все члены Национального собрания были убеждены в спасительности производительных ассоциаций. Наоборот, большинство депутатов относились к этой идее с решительной враждебностью, но не считали возможным противиться желаниям парижских рабочих, некоторые же депутаты руководились мотивом, который был выражен Тьером45, сказавшим докладчику законопроекта: «Следовало бы попросить об ассигновке не в три, а в двадцать млн. фр. Да, мы бы дали вам двадцать миллионов, и это была бы не слишком большая плата за убедительный опыт, который излечил бы вас всех от этого грандиозного безумия».

Впрочем, что касается последователей Бюше, то они были скромнее правительства и опасались, что слишком щедрая помощь государства поведет к основанию несолидных ассоциаций и Тьер окажется прав. «Лучше было бы, — писали они в своем органе, — чтобы в год было издержано для данной цели сто тыс. фр., лучше было бы поддержать одну или две ассоциации, чем дать повод для врагов освобождения рабочего, крича о невозможности рабочих ассоциаций».

В сороковые годы прошлого века среди рабочего класса Франции шла борьба между двумя течениями: одно, примыкавшее к Бюше, стояло на принципе добровольности ассоциаций и опасалось слишком легкого возникновения их на государственные средства; другое, во главе которого был Луи Блан, отрицало возможность развития производительных ассоциаций без помощи государства и настаивало на государственной организации ассоциаций среди рабочих. Первое течение защищало кооперацию, второе — социализм. Спор по существу вращался вокруг тех же идей, как и более поздний спор Лассаля и Шульце-Делича.

Для распределения ссуд был образован особый комитет под председательством министра земледелия и торговли. Комитет выработал нормальный устав для производительных ассоциаций, имеющих право на получение государственной поддержки. Устав этот был составлен почти во всем согласно идеям Бюше, вплоть до образования неделимого «социального» капитала. Комитет был завален просьбами о ссудах для возникавших ассоциаций. Всего было подано около 600 таких просьб, причем общее число членов предполагавшихся ассоциаций должно было достигать свыше 60 тыс. Одна ассоциация портных Парижа должна была включать 30 тыс. членов — всех членов, занятых этим промыслом в городе.

Точных данных о распределении ассигнованной суммы между различными ассоциациями не имеется. Известно только о получении правительственной ссуды 32 ассоциациями Парижа и 29 в провинциях. Огромное большинство просьб о ссуде осталось, как видно, без удовлетворения.

Очень немногие из ассоциаций, получивших ссуду, не распались в течение ближайших же лет. Те, которые сохранились, в большинстве превратились в капиталистические товарищества.

Кроме ассоциаций, учреждавшихся при непосредственной поддержке государства, в конце сороковых годов во Франции возникло без правительственной помощи несколько десятков производительных ассоциаций, судьба которых была приблизительно такая же.

Затем во Франции была новая вспышка артельного движения в восьмидесятых годах прошлого века, благодаря тому что богатый благотворитель Рампаль завещал городу Парижу капитал в 1400 тыс. фр. для поддержки производительных ассоциаций. Из этого капитала было выдано до 1901 г. 127 отдельных ссуд, значительная часть которых пропала безвозвратно. Больших фактических результатов в смысле развития производительных ассоциаций это пожертвование не имело.

 2. Производительные ассоциации в социалистической кооперативной литературе

Производительные артели бьии той формой кооперации, к которой вожди социалистического движения относились в течение долгого времени с совершенно исключительной симпатией. Точнее говоря, только производительная артель среди различных кооперативных организаций и встречала сочувствие со стороны создателей современного социализма.

И это относится не только к более ранним представителям социализма в его утопической форме, но и к Марксу с его ближайшими последователями. Так, Интернациональная ассоциация рабочих46 в своем вступительном воззвании, составленном Марксом и принятом на митинге рабочих в Лондоне 28 сентября 1864 г., говорит по поводу производительных артелей следующее: «Высокая ценность этого социального эксперимента не может быть преувеличена. Фактами, вместо аргументов, доказывают производительные ассоциации, что производство в крупных размерах и в соответствии с успехами современного знания может совершаться без участия хозяев, пользующихся наемным трудом, что средства производства для того, чтобы приносить свои плоды, отнюдь не должны быть неизбежно монополизированы как средство господства над рабочими и эксплуатации их во вред труду и что как рабский труд, как крепостное право, так и наемный труд являются лишь преходящими общественными формами, обреченными на исчезновение при появлении ассоциированного труда, исполняющего свое дело добровольно, с бодрым сердцем и полной энергией. В Англии семена кооперативной системы были посеяны Робертом Оуэном; рабочие эксперименты на континенте были фактически практическим результатом теорий, которые в 1848 г. не были впервые открыты, но только были во всеуслышание провозглашены».

Не менее энергично подчеркивала значение производительной артели и известная резолюция Женевского конгресса Интернационала47, специально посвященная кооперации. Резолюция эта признала необходимым объединение отдельных производительных артелей, но предостерегала рабочих от увлечения «доктринерскими системами кооперации». Значение кооперации усматривалось в том, что кооперация «доказала на практике возможность замены существующей губительной и деспотической системы подчинения труда капиталу благодетельной и республиканской системой ассоциации свободных и равных производителей». Однако Интернационал не предавался иллюзии относительно возможности для артели преобразовать капиталистический хозяйственный строй. Напротив, по мнению Интернационала, преобразование современного общества могло совершиться только путем изменения всех его основ, для чего требуется прежде всего, чтобы политическая власть перешла пролетариату. Кооперация же может играть при этом лишь второстепенную роль.

Переходя к рассмотрению различных видов кооперации, резолюция заканчивается следующим призывом к рабочим: «Мы советуем рабочим обратить большее внимание на кооперативное производство, чем на кооперативные лавки (потребительские общества). Эти последние задевают лишь поверхность современной хозяйственной системы, в то время как кооперативное производство затрагивает самые ее основы. Мы советуем всем кооперативным обществам часть их дохода обращать в фонд для пропаганды, советуем распространять их основные принципы как путем примеров, так и практических указаний, иными словами, путем новых предприятий кооперативного производства. Чтобы помешать превращению кооперативных обществ в обычные буржуазные коммандитные товарищества, все рабочие кооперативов должны иметь равные права, все равно, состоят ли они пайщиками или нет. Как переходную меру мы можем допустить, чтобы пайщики получили небольшой процент на свой пай».

Вопрос о производительных артелях привлекал усиленное внимание и последующих конгрессов Интернационала. Так, на Лозаннском конгрессе был поднят вопрос о мерах содействия развитию кооперативного производства. В этих видах конгресс советовал рабочим союзам «помещать их фонд в производительные товарищества как лучшее средство для извлечения этих фондов из рук буржуазии и правительства и использования их для освобождения рабочего класса». В конце концов это должно было привести, по мнению конгресса, к созданию широко организованного национального кредита производительным товариществам.

Но Интернационал не довольствовался теоретической защитой производительных артелей. Ее руководители пытались и сами создавать артели через посредство своих лекций в разных странах. Вообще, не подлежит сомнению, что производительные артели были единственным видом кооперации, встречавшим горячее сочувствие со стороны Интернационала.

Такое отношение к производительным ассоциациям Маркс сохранил до конца. Так, в III томе «Капитала» мы находим по данному вопросу следующие характерные соображения:

«Кооперативные фабрики самих рабочих представляют в пределах старых форм первую брешь в старых формах, хотя они, конечно, повсюду по своей действительной организации воспроизводят и принуждены воспроизводить все недостатки существующей системы. Но противоположность между капиталом и трудом в них утрачивается, хотя вначале в такой форме, что рабочие, как ассоциация, представляются своим собственным капиталистом, т. е. употребляют средства производства для увеличения ценности своего собственного труда. Они показывают, каким образом на известной степени развития материальных производительных сил и соответственных им форм общественного производства из одного способа производства естественно развивается и вырабатывается новый способ производства. Кооперативная фабрика не могла бы развиться иначе, как из фабричной системы, возникшей из капиталистического способа производства, и без кредита, возникающего из него же. Кредит, образуя существеннейшее основание для постепенного превращения капиталистических единичных предприятий в капиталистические акционерные общества, оказывается точно так же средством постепенного расширения кооперативных предприятий до более или менее национальных размеров. На капиталистические акционерные предприятия точно так же, как и на кооперативные фабрики, надо смотреть, как на переходные формы от капиталистического способа производства к обобществленному; только в одном случае противоположность уничтожается отрицательно, а в другом положительно».

Знаменитый спор в шестидесятых годах прошлого века между Шульце-Деличем и Лассалем вращался вокруг вопроса о том, каким образом рабочий класс Германии может скорее всего прийти к созданию производительных артелей. Что касается Шульце, то этот выдающийся деятель германского кооперативного движения выступил на историческую арену горячим поклонником артельной идеи; он вырабатывает своеобразную теорию естественного хода развития кооперации — теорию, в которой производительной артели принадлежит роль венца всего кооперативного здания.

Кооперативное движение, думал Шульце, когда его теория окончательно сложилась, естественно начинается с кредитных кооперативов и потребительских обществ. Значение этой первой ступени кооперативного движения заключается в том, что при помощи кредитных кооперативов и потребительских обществ мелкие производители и фабричные рабочие накапливают в своих руках некоторые сбережения, которые должны дать им возможность перейти ко второй ступени кооперации, каковой являются сырьевые и магазинные товарищества-кооперативы по закупке и сбыту. Эти товарищества представляют собой кооперативы уже более сложного состава и должны в еще большей степени увеличивать достатки своих членов, приучая их в то же время к самостоятельному руководительству сложным хозяйственным предприятием и знакомя с торговыми операциями. По достижении известного уровня кооперативного воспитания и накопления достаточного капитала участники этих кооперативов могут перейти к заключительной, высшей форме кооперации — производительным ассоциациям.

Производительная ассоциация казалась Шульце не только высшей формой кооперации, но и такой, по достижении которой исчезает потребность в кооперативах низших ступеней. Только производительная артель, по мнению Шульце, может преодолеть кризис мелкой промышленности, ремесла, вызванный ростом капиталистической фабрики. Только производительная ассоциация может с успехом конкурировать с фабрикой' и успешно бороться с пролетаризацией ремесленников.

«В производительной ассоциации, — говорил Шульце, — мы приветствуем завершение всей системы. В то время как ассоциации первых ступеней обеспечивают своим сочленам в их мелких предприятиях и домашнем хозяйстве выгоды крупного капитала только в некоторых отношениях, производительные ассоциации дают возможность своим членам создать крупное предприятие со всеми выгодами новых приемов хозяйства и таким образом заполнить пропасть, которая теперь отделяет рабочих и мелких мастеров от класса крупных предпринимателей».

Производительные ассоциации не только превращают своих членов в самостоятельных участников крупного предприятия, но и повышают уровень заработной платы рабочих, находящихся вне их: капиталист принужден уплачивать своим рабочим ту плату, которую они могли бы получить, основав производительную ассоциацию, так как в противоположном случае рабочие бросят работу по найму и организуют самостоятельную ассоциацию.

Благодаря росту ассоциаций заработная плата в капиталистических предприятиях должна будет в конце концов принять ту форму, которая единственно соответствует интересам «справедливости и гуманности», — форму участия рабочих в прибылях предприятия.

Выгоды такого порядка вещей почувствует все общество. Предприниматели выиграют благодаря повышению производительности труда. Затем общество выиграет «благодаря сохранению и укреплению здоровых средних классов, этих незаменимых носителей здравого, как политического, так и социального, духовного и материального развития». Будет положен предел росту мамонизма48 и пауперизма49, бичей современного общества.

Однако Шульце решительно протестует против мысли, что ассоциации вытеснят капиталистические предприятия.

«Никто не может отрицать значения капитала и интеллигентности, если и тем и другим в достаточной мере обладает отдельное лицо. Устройство промышленного предприятия таким лицом во всяком случае легче осуществимо, чем организация удачной ассоциации. И, без сомнения, такой предприниматель, даже если в той же отрасли промышленности имеются ассоциации, не встретит труда в приискании рабочих, которые признают для себя выгоднее, вместо того чтобы брать на себя риск участия в ассоциации, работать по найму, в особенности если отношения наемного труда будут регулированы указанным способом».

Поэтому неудивительно, что Шульце признавал планы общественного преобразования, предложенные Оуэном, «самой бессмысленной и радикальной системой, которую когда-либо знал свет». Излагая историю кооперативного движения в Англии, Шульце рисует дело таким образом, как будто рабочий класс Англии, убедившись в бесполезности рабочих союзов и во вреде стачек, пришел к мысли, что единственное средство улучшения его участи заключается в устройстве производительных ассоциаций. «Производительная ассоциация есть только дальнейшее развитие тред-юниона», — заявляет он категорически.

Производительная ассоциация объединила, по мнению Шульце, английское рабочее движение, которое раньше выражалось в других формах: тред-юнионах и потребительских обществах. Что касается французского рабочего движения, то в нем Шульце не видел ничего, кроме более или менее удачных попыток устройства производительных ассоциаций.

Итак, производительная артель — вот к чему должны стремиться трудящиеся массы, чтобы прочным образом улучшить свое экономическое положение. Но производительная артель, являясь самым сложным видом кооперации, может возникнуть только в результате долгой кооперативной эволюции, после многих лет кооперативного воспитания населения. Пока массы этого воспитания еще не получили, не следует и мечтать об артелях — преждевременные попытки создания артелей могут только скомпрометировать самую идею кооперации. В особенности нежелательны и опасные попытки насаждения артелей сверху, при поддержке государственной власти, так как кооперация, основанная на поддержке извне, нежизнеспособна и неминуемо должна привести к крушению всего дела, как бы ни была щедра эта поддержка. Такова была точка зрения того, кого с полным правом считают отцом германской кооперации. Противником его выступил блестящий оратор и мыслитель Фердинанд Лассаль.

Лассаль решительно отрицал, чтобы кооперативы, которые явились в действительной жизни результатом деятельности Шульце, могли иметь какое бы то ни было значение по отношению к улучшению положения фабричного пролетариата. «Что касается сырьевых товариществ и ссудо-сберегательных, — писал он, — то обе эти формы хозяйственных организаций существуют лишь для тех, кто ведет предприятие за свой собственный счет, т.е. для ремесленного класса. Для рабочего класса в собственном смысле слова, т.е. для рабочих, занятых в крупном фабричном производстве, не имеющих собственного предприятия, эти формы совсем не существуют». Но и по отношению к ремесленникам кооперативы этого рода, по мнению Лассаля, большого значения иметь не могут. «Они могут только продлить безнадежную борьбу, которую мелкая промышленность ведет с крупной, и тем увеличить муки этой борьбы, задержать без всякой пользы поступательный ход развития. Таков единственный их результат по отношению к классу ремесленников, между тем как класса рабочих, занятых в крупной промышленности, они совсем не затрагивают».

Потребительские общества также ничего не могут сделать для рабочих, ибо заработная плата, в силу «железного закона», никогда не может подняться на продолжительное время выше уровня, строго необходимого для жизни. Если потребительские общества не имеют большого распространения, то они могут помочь своим членам из числа рабочих классов, удержав в свою пользу прибыль мелкого лавочника. Но если потребительские общества получают значительное распространение и в состав их начинают входить значительные массы рабочего класса, заработная плата соответственно падает, и все выгоды приобретения рабочими предметов потребления по более дешевым ценам достаются предпринимателям.

Однако Лассаль отнюдь не хотел этим сказать, что кооперация ничего не может дать рабочему классу. Наоборот, именно в кооперации он видел выход для рабочего из капиталистического хозяйства. Но единственной формой кооперации, преобразующей самую основу капитализма, Лассаль признавал производительную артель.

Производительная ассоциация не может явиться результатом долгой эволюции других кооперативных форм, так как эти формы существенного значения для рабочего класса иметь не могут. С другой стороны, производительные ассоциации не могут быть создаваемы рабочими собственными усилиями, так как, чтобы иметь успех, они должны располагать значительными капиталами, которые никак не могут быть накоплены рабочими, заработная плата которых не может подняться над уровнем голого существования. Значит, производительные ассоциации могут возникать лишь при помощи извне, со стороны государства. Рабочие составляют большинство населения, и потому они могут потребовать от государственной власти, чтобы она взяла в свои руки образование производительных ассоциаций. На это государство должно единовременно ассигновать достаточно крупную сумму, так как дело может удаться лишь в том случае, если оно будет ведено в крупном масштабе. Пруссия могла бы, например, ассигновать 100 млн. талеров для устройства производительных ассоциаций и этим сделала бы решительный шаг на путь к превращению современного капиталистического хозяйства в новый хозяйственный строй, в котором производство перейдет в руки связанных между собой производительных ассоциаций. Но все это станет возможно лишь тогда, когда рабочий класс получит возможность влиять на законодательство страны. Для этого же, в свою очередь, прежде всего требуется, чтобы рабочие завоевали всеобщее избирательное право.

Таков был ход мыслей Лассаля, приведший его к резкому полемическому столкновению с Шульце. Каждый из обоих противников одержал в своей области победу: Шульце на долгое время подчинил своим идеям кооперативное движение Германии, а Лассаль явился отцом политической партии германских рабочих — социал- демократии. Но характерно, что оба противника в равной мере видели в производительной артели заключительное звено общественного развития.

 3. Неудачи производительных артелей

Эти исключительные симпатии теоретиков и общественных деятелей идее производительной артели должны были бы, казалось, привести эту форму кооперации к особенно быстрому росту. Что же нам показала жизнь? Исключительно быстрый рост артелей? Ни малейшим образом. Именно этот вид кооперации получил на практике наименьшее распространение. Совсем недавно знаменитое Фабианское общество50 в Англии предприняло исследование вопроса о производственной кооперации. В результате исследования получился напечатанный в 1914 г. доклад лучших знатоков рабочего движения в Англии С. и Б. Вебб51, пришедших по вопросу об успешности артельного движения к следующему-заключению: «Если мы попробуем обозреть три четверти столетия упорного и воодушевленного труда, который был затрачен в полудюжине различных стран по созданию ассоциации производителей, владеющих своими средствами производства и управляющих своим промышленным предприятием, то нельзя не вынести чувства разочарования. Ни в одной из стран не существует более сотен таких ассоциаций из тысяч, которые возникали; и большинство из этих ассоциаций все еще с трудом борются за свое существование. К тому же эти ассоциации в большинстве случаев наблюдались в трех родах промышленности, которые допускают производство в небольших размерах; и они ни в одном случае не охватывают большого числа рабочих или значительного капитала. Затем, те из таких обществ, которые имели сколько-нибудь значительный экономический успех или достигли более значительных размеров, существенно уклонились в большинстве случаев от типа самоуправляющейся мастерской, — и это в такой мере, что можно, не удаляясь от истины, утверждать, что шансы успеха такого общества тем более, чем дальше оно от типа самоуправляющейся мастерской!»

Этот успех, продолжают С. и Б. Вебб, тем поразительнее, что именно производительные артели привлекали к себе всего более симпатий и поддержки не только со стороны идейных вождей рабочего движения, но и со стороны правительства и общественных учреждений. «Поскольку дело идет о хозяйственной и интеллектуальной поддержке других общественных классов, — читаем в том же отчете, — ассоциации производителей во всех странах находили гораздо более поддержки и поощрения, чем ассоциации потребителей. Точно так же они пользовались — по крайней мере во Франции и Италии — гораздо большей поддержкой и правительства. В Великобритании, где правительство не оказывало помощи никакой форме кооперации, ассоциации производителей находили себе защиту и опору у влиятельных людей промышленного и политического мира, точно так же как и в прессе. Наконец, эти ассоциации производителей постоянно пользовались особой симпатией, поощрением и помощью столь влиятельных организаций рабочего класса, как рабочие союзы».

И все это не привело ни к каким сколько-нибудь заметным практическим результатам. Производительные артели в чистом виде представляют собой нечто до последней степени редкое и исключительное среди различных экономических организаций нашего времени. Достаточно указать, что вполне компетентные авторы названного доклада Фабианского общества находят в Великобритании всего одну производительную артель чистого трудового типа, т.е. такой кооператив, все рабочие которого являются в равной мере собственниками предприятия и изготавливаемого ими продукта.

Эта единственная производительная артель Великобритании представляет собой небольшую бумаготкацкую фабрику в Нельсоне (в Ланкашире), существующую с 1888 г. и возникшую после неудачной стачки рабочих. Капитал этой фабрики равняется 4355 ф. ст., рабочих на ней 116, из которых полноправными членами артели состоит около половины, а остальные рабочие — женщины и малолетние, принадлежащие в большинстве к семьям членов артели.

Что же дает рабочим эта фабрика, столь исключительная по своему устройству? Судя по имеющимся данным, рабочие от своеобразного строя своей фабрики выигрывают в экономическом отношении весьма мало — они получают за свой труд лишь обычную нормальную (тред-юнионистскую) заработную плату, без всяких прибавок. Капитал, который эта артель накопила за четверть века своего существования, очень невелик, она сильно задолжена, в техническом отношении оборудование фабрики стоит невысоко, и обороты ее в течение ряда лет остаются стационарными.

Продолжительность рабочего дня на ней, как сообщает Губер, автор ценной монографии о британской производительной кооперации «Kapital- und Verwaltungsbeteiligung der Arbeiter in den britischen Produktivgenossenschaften»52, равняется 9,5 часа, т.е. как и на большинстве обычных капиталистических фабрик Правда, рабочие этой фабрики имеют то преимущество, что они сами хозяева в своем деле, это может давать им известное самоудовлетворение, но и только, — никаких реальных экономических выгод, как видно из приведенных данных, артельная организация рабочим не дала.

Итак, в Англии, родине пролетарской кооперации, существует одна единственная производительная артель чисто трудового типа. В Германии дело обстоит еще хуже. В настоящее время в Германии нет ни одной производительной артели трудового типа. Еще недавно существовала такая артель — башмачников в Штрауссберге, но, как сообщает Вейль в монографии «Die gewerblichen Produktivgenossenschaften in Deutschland»53, она уже утратила свой чистый трудовой тип и не может считаться в строгом смысле производительной артелью.

Классической страной производительных артелей обыкновенно принимают Францию. Действительно, ни в одной стране идея произверительных артелей не встречала такой симпатии и, что важно, деятельной поддержки со стороны общественных кругов и даже правительственных и общественных учреждений, как во Франции. Но результат всех этих усилий в течение многих десятилетий оказался до последней степени скудным. Правда, во Франции насчитывают более сотни производительных артелей. Но, во-первых, очень немногие из них имеют чистый трудовой характер; во-вторых, в огромном большинстве случаев это очень небольшие предприятия, с небольшим числом членов и небольшим капиталом; в-третьих, они существуют в большинстве случаев только благодаря деятельной поддержке их со стороны или правительственных и общественных учреждений, снабжающих их заказами и отчасти капиталами, или отдельных частных лиц, сочувствующих идее производительной артели. Знаменитый Рабочий стекольный завод в Альби, о котором будет речь ниже, не является производительной артелью чистого типа.

Единственным примером успешных производительных артелей чистого трудового типа, крупных размеров и существующих без посторонней поддержки, являются земледельческие артели Италии, на которых поэтому нужно остановиться.

Артели эти возникли весьма своеобразно в итальянской провинции Реджио-Эмилии. В провинции этой преобладает крупное землевладение, причем число земледельческих рабочих превышало за последнее время спрос на них со стороны местных земледельцев. Следствием этого явились безработица и ухудшение условий заработка, что в свою очередь повело к образованию среди земледельческих рабочих союзов, начавших борьбу за улучшение условий труда. Союзы эти поставили себе целью добиться такого распределения труда между отдельными рабочими, при котором все рабочие находили бы себе занятия, хотя бы и работая неполное время. Чтобы доставить занятия своим безработным членам, союзы пришли к мысли организовать на арендуемой земле земледельческие артели.

Эта мысль была приведена в исполнение, и таким образом возникли знаменитые итальянские земледельческие артели, тесно связанные с союзами земледельческих рабочих и с политической партией итальянских социалистов.

Устройство этих артелей следующее. Артель ведет общее хозяйство на арендуемой земле, сообща приобретает весь необходимый инвентарь и продает изготовленные продукты. Каждый вновь поступающий член артели вносит небольшую вступительную плату (обычно 1 лиру) и приобретает известное число паев, высота которых обычно не превышает 10-12 лир. Денежный остаток в конце года за вычетом отчислений в запасный капитал распределяется между пайщиками пропорционально числу паев.

Все работы на арендуемом участке производятся сообща артелью, во главе которой стоят избираемые ею правление и совет. Правление избирает директора и других должностных лиц артели, причем обычно директором является председатель правления.

Члены артели получают заработную плату, которая обычно не отличается от средней платы земледельческих рабочих в данном районе.

Чтобы понять внутренний смысл всей этой организации, нужно помнить, что она возникла путем своеобразного развития союзов земледельческих рабочих, стремившихся тем или другим способом обеспечить своим членам достаточный заработок. Поэтому неудивительно, что члены такой артели одновременно состоят и членами местного рабочего союза. Далеко не все члены артели работают одновременно на арендуемом ею земельном участке: если для них занятия на этом участке не находится, то они работают на стороне как обычные наемные рабочие.

По словам г. Христиана, организации эти возникли «как дополнение к работе профессиональных организаций, и это особое условие необходимо иметь в виду для оценки достигнутых ими результатов. Коллективная аренда позволяет профессиональной организации давать работу тем членам, которые не находят места на частновладельческих землях или находят слишком кратковременную работу. Во- вторых, они могут давать работу той части рабочих, которые не могут претендовать на получение установленной организациями оплаты, — старикам, женщинам. И таким путем сохраняют на известном уровне заработную плату» (Вестник кооперации. 1914. № 1).

Таких своеобразных земледельческих артелей возникло в Италии 82, из которых 79 имеют 21644 члена и 525 957 лир основного капитала и 8168 гектар арендуемой земли. Сопоставляя число членов этих артелей с площадью арендуемой земли (почти 3 члена на 1 гектар), легко видеть, что рабочая сила артельщиков только в ничтожной мере используется артелью. Как общее правило, на арендуемом участке находят себе временное занятие только те члены, которые по той или иной причине остаются без работы в обычных капиталистических сельскохозяйственных предприятиях.

Из всего этого видно, что земледельческие артели Италии отнюдь не могут считаться производительными артелями нормального типа. Они не имеют самостоятельного значения как производственные предприятия, а преследуют иную цель — предоставления временного занятия тем из их членов, кто потерял заработок в капиталистическом предприятии. Они тесно примыкают к рабочим союзам, одной из важнейших задач которых всегда является борьба с безработицей их членов. Как средство борьбы с безработицей артели эти должны быть признаны достигающими цели, а потому они, в общем, не только не падают, но, по-видимому, развиваются и растут. Но очень сомнительно, чтобы артели эти могли существовать, если бы работа в них была единственным занятием их членов.

Таким образом, сравнительный успех итальянских земледельческих артелей очень мало говорит в пользу производительных артелей вообще.

В России, невзирая на многочисленные попытки создания производительных артелей, имеется, строго говоря, в настоящее время только одна производительная артель крупных размеров, существующая настолько продолжительное время, что ее можно считать доказавшей свою жизнеспособность. Это — известная ножевая артель в селе Павлове, созданная и руководимая А. Г. Штанге. Возникла она в 1893 г. при деятельной поддержке со стороны различных общественных учреждений и частных лиц, а также и государства. Благодаря неусыпным стараниям своего устроителя артель получила заимообразно довольно крупный капитал. Так, от частных лиц она получила в ссуду в разное время не менее 50 тыс. руб., а кроме того, от правительственных учреждений 55 тыс. руб. Благодаря этому артель получила возможность выстроить обширный корпус с паровыми двигателями и вообще поставить дело производства на уровень современной техники.

Число постоянных работников этой артели, по сообщению А. Г. Штанге на первом Всероссийском кооперативном съезде54, достигало 277, причем членов было 144, а не-членов — 133 - Значительное количество рабочих не-членов ни малейшим образом не препятствует артели сохранять свой чистый трудовой тип, так как, по словам г. Штанге, «наемные рабочие находятся в совершенно одинаковых условиях с членами в отношении заработной платы, прибыль же до сих пор между членами не распределялась (она поступала на погашение убытков прежних лет). При таком равенстве в заработке необходимость для членов вносить 5 % заработной платы в пай и служит главной причиной, почему работающие в артели не торопятся вступать в члены, несмотря на то преимущество членов, что положение их в артели прочнее».

Рабочий день в артели является обычным для фабрик этого рода — 10,5 часа.

Подводя итог сказанному, мы должны признать, что производительные артели чистого трудового типа являются крайне редкой формой производительной организации55.

Вряд ли число участников производительных артелей превосходит число участников коммунистических общин. Обе эти формы хозяйственных организаций — явление исключительное в современной хозяйственной жизни и представляет в этом отношении разительный контраст с другими кооперативными организациями, развивающимися с такой удивительной быстротой и приобретающими все большее и большее значение в хозяйственном строе современности.

 4. Причины неудач производительных артелей

В чем же заключаются глубокие внутренние причины неуспеха производительных артелей? В своем вышецитированном докладе Фабианскому обществу С. и Б. Вебб указывают три основные причины этого неуспеха:

1) недостаток дисциплины среди членов артелей;
2) недостаток знания ими условий рынка;
3) недостаточную быстроту производительных ассоциаций в изменении техники производства.

Что касается первой причины, то она выражается в том, что рабочие — члены артели, чувствуя себя хозяевами дела, плохо слушаются лица, руководящего делом. Руководитель, как общее правило, оказывается не в силах справиться с рабочими и заставить их подчиняться дисциплине, необходимой для того, чтобы сложное хозяйственное дело имело успех. При обычных условиях капиталистического производства руководитель предприятия всегда может настоять на своем распоряжении, так как в его власти отказать рабочему в работе. Напротив, в артели авторитет руководителя очень ограничен, так как этот руководитель выбран самими же рабочими из их собственной среды и может быть каждую минуту ими же смешен. Он должен быть популярен среди своих избирателей, чтобы оставаться у власти, и потому последняя не может не быть весьма слабой. Именно эта невозможность подчинить рабочих дисциплине указывается очень часто как причина крушения производительных артелей. История Рабочего стекольного завода в Альби, представляющего собой тип, значительно уклоняющийся от настоящей производительной артели, является яркой иллюстрацией того, как трудно заставить рабочих повиноваться руководителю, если только рабочие сознают себя господами положения. Администрация этого завода оказалась совершенно не в силах справиться с рабочими, и лица, стоящие во главе ее, должны были уходить благодаря нежеланию рабочих считаться с распоряжениями выбранных ими же руководителей.

Дело шло все хуже и хуже, пока не бьи изменен тот параграф устава завода, согласно которому выборы административного персонала находились в руках занятых на заводе рабочих. Только тогда, когда рабочие утратили власть выбирать по своему усмотрению администрацию завода, дела на заводе пошли лучше.

Вторая причина неуспеха артелей, указываемая С. и Б. Вебб, также приводит множество артелей к гибели. Рабочий может превосходно знать свое дело и в то же время совершенно не обладать знаниями, необходимыми для руководителя предприятием. А ведь успех предприятия зависит в огромной мере от знания условий товарного рынка. Особенно важно в этом отношении знание условий сбыта продуктов. Чтобы быть хорошим предпринимателем, даже и знания рынка недостаточно, нужно обладать еще особым душевным складом и особыми предпринимательскими талантами. А так как условия жизни и деятельности рабочего ни малейшим образом не предрасполагают его к приобретению всех этих знаний и развитию соответствующих талантов, то естественно, что рабочая группа оказывается плохим предпринимателем, а это не может не действовать самым губительным образом на успех предприятия.

Наконец, что касается третьей причины, то и ее значение громадно. Рабочий, привыкший к определенного рода труду и достигший в нем значительного искусства, естественно, не склонен переходить к новым приемам производства, в которых преимущества его приобретенных навыков и знаний отпадают. Если предприятие находится в руках капиталиста, то последний не имеет оснований уклоняться от изменения характера производственных процессов, если такое изменение обещает предприятию существенную выгоду. Напротив, рабочий склонен насколько возможно оставаться при прежних приемах производства, которые ему привычны, и только под давлением крайней необходимости отказывается от них и переходит к новым приемам.

Кроме того, артель встречает большие затруднения при введении новых машин, так как машины уменьшают спрос на труд, а артель не может оставлять своих членов без работы, подобно тому как это делает капиталистический предприниматель. Так, например, на кооперативных сапожных и башмачных фабриках Лестера, которые, не будучи артелями чистого трудового типа, все же значительно приближаются к таковым, замечается значительная отсталость в техническом отношении именно по этой последней причине. В докладе С. и Б. Вебб приводят характерный отзыв одного из горячих сторонников производительных ассоциаций, который, описывая одну фабрику этого типа в Лестере, прибавляет: «Теперь фабрика эта может легко ввести новые машины, так как пятеро из ее рабочих пайщиков умерло».

Легко понять, до какой степени затрудняется введение новых машин, если для введения их приходится ждать смерти тех рабочих, труд которых эти машины могут сделать излишним.

К этим трем причинам С. и Б. Вебб сводят основные факторы неуспеха производительных артелей. Вряд ли можно, однако, признать этот анализ причин неуспеха артелей достаточно глубоким и исчерпывающим. Он кажется довольно неубедительным, и вполне естественно, что такой горячий -сторонник артелей, как А. В. Меркулов, пришел в статье в «Вестнике кооперации» к выводу, что серьезных доводов против возможности успеха артелей авторы доклада не привели. Этот вывод напрашивается сам собой, но напрасно А. В. Меркулов заключает отсюда, что таких доводов и вообще не существует и что неудачи артелей зависят от внешних причин, которые могут быть в будущем устранены.

Нет, причины неудачи производительных артелей коренятся в самом существе социально-экономической природы последних. Правда, факторы неудачи артелей, которые указывают Веббы, могут казаться чем-то несущественным и внешним. Так, например, может показаться неубедительным указание Веббов, что артели не могут иметь успеха благодаря незнакомству рабочих с условиями товарного рынка и отсутствию в их среде предпринимательских талантов. На это можно возразить ссылкой на успех других кооперативов, возникающих в той же социальной среде или же в среде, еще менее знакомой с условиями рынка. Возьмем, например, потребительскую лавку среди тех же фабричных рабочих. Разве рабочие знакомы с условиями покупки нужных им товаров? Ни малейшим образом. И однако же потребительские лавки с успехом конкурируют с обычными капиталистическими лавками. Точно так же разве крестьяне, устраивающие кооператив по сбыту хлеба или яиц, обладают нужными торговыми сведениями? И тем не менее никому не придет в голову отрицать на этом основании возможность успеха этих кооперативов, доказываемого ежедневным опытом.

Точно так же известная дисциплина и готовность подчинять свои частные интересы и выгоды общим требуются не только от участников производительных артелей, но и от членов всех других кооперативов. А если так, то не сводится ли критика Веббов, направленная против артелей, к указанию на трудности, свойственные вообще всякому кооперативному предприятию, — трудности, несомненно, вполне реальные, но, как показывает опыт, вполне преодолимые?

Действительно, Веббы не указывают или по крайней мере не подчеркивают достаточно ярко тех слабых сторон производительной артели, которые свойственны именно этому роду кооперативного предприятия в отличие от кооперативов всех других отделов. И однако такие слабые стороны в производительной артели, несомненно, имеются, и именно они приводят к столь глубокому контрасту между мощным развитием других кооперативов и прозябанием производительных артелей.

Принципиальное отличие производительной артели как одного из трех видов трудовых кооперативов от кооперативов нетрудовых (кооперативов в области владения) заключается в том, что только трудовые кооперативы отрицают наемный труд, между тем как другие кооперативы имеют в своем основании наемный труд. В отрицании наемного труда вся сущность производительной артели.

Всякий определенный кооператив заключает в себе, в своем особенном строе, определенный внутренний смысл и вместе специфический источник своей экономической силы. Кооперативы возникают не стихийно, сами собой, но как средство достижения определенных целей, во имя каких-либо определенных интересов составляющих их лиц. Так, производительная артель возникает во имя вполне определенных интересов тех рабочих, которые выполняют в данном предприятии рабочую функцию, составляющую хозяйственное содержание данного предприятия. Другие кооперативы возникают с другими целями — в интересах лиц, пользующихся услугами данного предприятия. Так, потребительская лавка возникает в интересах покупателей этой лавки, кооперативное зернохранилище — в интересах лиц, продающих хлеб через посредство данного зернохранилища, маслодельная артель — в интересах поставщиков молока, сбывающих при помощи артельного завода свое молоко, перерабатываемое заводом в масло, кредитное товарищество — в интересах лиц, нуждающихся в кредите, и т. д., и т. д.

Поэтому все другие кооперативы могут также свободно организовывать рабочие функции своего предприятия. Потребительская лавка нанимает на стороне приказчика, подобно любой другой лавке, на фабрике, принадлежащей потребительскому обществу, работают такие же наемные рабочие, как и на капиталистической фабрике; в маслодельной артели масло производится таким же наемным мастером, как и в капиталистическом заводе, и т. д., и т. д. Все эти кооперативы почти не страдают от незнакомства своих участников с торговым делом: руководительство торговыми операциями возлагается этими кооперативами на наемный персонал, совершенно так же как это мы видим и в капиталистических предприятиях. Для успеха этих кооперативов отнюдь не требуется, чтобы участники их были людьми исключительных умственных и моральных качеств, были своего рода хозяйственными энциклопедистами, обладали знанием процессов производства и торговых приемов, мест покупки и сбыта товаров, имели предпринимательские таланты и пр., и пр. Все кооперативы, основанные на наемном труде, могут привлекать к делу каких угодно рабочих и специалистов какого угодно дела в какой угодно области, совершенно так же, как и капиталистические предприятия. И как для того чтобы получать дивиденды от акций химического завода отнюдь не требуется предварительное знакомство с химией, точно так же и получение выгод от участия в потребительском кооперативе отнюдь не требует знакомства с условием торговли.

Располагая наемным рабочим персоналом, кооперативы приобретают полную свободу в такой организации предприятия, которая наиболее соответствует успеху данного дела. Успех же всякого предприятия зависит прежде всего от удачного подбора личного состава его рабочего персонала. Кооперативы с наемным трудом могут свободно выбирать самый лучший рабочий персонал: если только тот или иной агент или рабочий оказывается неудовлетворительным, то кооператив может заменить их лучшими. При этом кооператив может оплачивать особо искусных и талантливых рабочих или лиц своей администрации так высоко, как это требуется, чтобы привлечь данное лицо на службу. Только это может дать кооперативу возможность привлекать к себе наиболее производительных и успешных работников, что существенно важно для успеха дела.

Совершенно иной характер имеет производительная артель. Она не имеет никакой свободы в выборе своего рабочего персонала и должна довольствоваться персоналом, которым являются члены артели. Персонал же этот даже в том случае, если он состоит из лучших рабочих данного дела, неизбежно страдает весьма существенным недостатком: он состоит из людей, знакомых с операциями производства, но не с торговыми операциями. Между тем производительная артель не только производит, но и покупает необходимые средства производства и сырой материал для обработки, да кроме того, и продает свои изделия. Продажа же при современных капиталистических условиях хозяйства представляет собой крайне трудную операцию благодаря огромной конкуренции между различными предприятиями, производящими те же самые продукты. Вообще нужно сказать, что в современной хозяйственной системе самое главное — найти рынок для сбыта продукта, производство же продукта технических трудностей не представляет. В борьбе за существование побеждают не те предприятия, которые имеют особые преимущества по отношению к производству, а те, которые находятся в лучшем положении по отношению к сбыту.

Производительная артель имеет некоторое преимущество сравнительно с другими предприятиями только по отношению к условиям производства. Преимущество это заключается в том, что члены артели работают не на хозяина, а на самих себя. Это, естественно, имеет тенденцию повышать и производительность труда. Правда, оборотной стороной медали является то, что рабочие, освобожденные от принудительной дисциплины, устанавливаемой хозяином, могут работать небрежно и не исполнять своих обязанностей. Выше было указано, что эта небрежная, недисциплинированная работа является частой причиной гибели артелей. Тем не менее нужно признать, что при благоприятных условиях рабочие производительной артели под влиянием сознания, что они получают за свой труд продукт полностью, без всякого вычета в пользу капиталиста, могут работать лучше и энергичнее, с большим успехом, чем наемные рабочие, прибавочный продукт которых достается не им самим, а хозяину- капиталисту.

Вот в этой-то возможности поднятия производительности труда и заключается единственное преимущество артели перед конкурирующими с ней капиталистическими предприятиями. Но возможно ли считать это преимущество значительным? Если производство основано на ручном труде и притом требует труда особенно искусного, квалифицированного, то преимущество это более существенно. Поэтому артель чаще встречается среди предприятий, имеющих характер ремесла. Но когда в основе производства лежит машина и количество и качество производимого продукта не столько зависят от искусства труда, сколько от свойства употребляемых при производстве машин, тогда это преимущество артели перед капиталистическим предприятием утрачивает большую часть своего значения. Уже одно это обстоятельство, естественно, суживает область применения артели по мере распространения машины.

Указанной сильной стороне артели противостоит специфически свойственная ей слабость, заключающаяся в том, что артель не может привлекать рабочие силы по найму и потому должна довольствоваться своим собственным рабочим персоналом, естественно слагающимся из представителей физического труда, незнакомых с условиями торговой деятельности. Как бы ни был успешен в артели труд производства, это еще не гарантирует ее успеха, если ее торговые функции выполняются плохо. А по отношению к выполнению торговых функций артель не может не стоять ниже капиталистического предприятия, ибо рабочие как таковые отнюдь не обладают знаниями и душевными свойствами, необходимыми предпринимателю.

Поэтому производственные артели должны быть признаны, в общем, более слабыми предприятиями, чем капиталистические; их слабость коренится не во внешних, устранимых условиях, как, например, в недостатке капитала, недостаточном знакомстве рабочих с этим видом кооперации и т.д., а в самой природе производительной артели. Эта основная слабость артели вытекает из ее особенности как кооператива, существующего в интересах рабочих, выполняющих в ней хозяйственные функции.

Отсюда проистекают и те причины неуспеха артелей, которые указывают Веббы. Недисциплинированность рабочих потому так гибельно отражается на судьбе артели, что рабочие производительной артели не имеют хозяина. Точно так же незнакомство членов артели с торговыми функциями лишь потому так опасно для успеха дела, что артель не может нанять на стороне лиц, знакомых с этими функциями. Наконец, трудность введения новых приемов производства и новых машин очевидным образом связана с указанной особенностью артели.

Но этими тремя причинами неудач артелей далеко не исчерпываются слабые стороны рассматриваемого рода кооперативов. Веббы не указывают одной из них, которая, быть может, имеет наибольшее значение.

Дело в следующем. Промышленная жизнь нашего времени слагается из чередования периодов промышленного подъема и застоя. В этом заключается то, что называют промышленным циклом. Всякое предприятие, рассчитывающее на продолжительное существование в пределах существующей хозяйственной системы, должно быть построено таким образом, чтобы иметь возможность расширяться и сокращаться в связи с фазисами промышленного цикла.

При промышленном подъеме предприятия должны расширять свои обороты, при наступлении же промышленного застоя — сокращать последние. Только приспособляясь к фазисам промышленного цикла, предприятия могут существовать и развиваться.

Для капиталистического предприятия приспособление к циклическим колебаниям промышленности не представляет затруднений. Оно может легко и расширять свои обороты, и сокращать их в первом случае путем найма новых рабочих рук, которые всегда имеются в избытке на рабочем рынке, во втором случае путем увольнения тех рабочих, которые оказываются излишними по условиям товарного рынка. Совсем в другом положении находится артель: она испытывает огромные затруднения и по отношению к расширению, и по отношению к сокращению производства.

В первом случае, т.е. при расширении производства, артель должна увеличить число рабочих, занятых в ней. Каким же образом может быть это достигнуто? Новые рабочие могут быть введены либо как полноправные члены артели, либо как наемные рабочие. Но первый способ увеличения рабочих сил артели встречает большие затруднения. Прежде всего, если артель является предприятием, имеющим успехи и приносящим своим членам хозяйственные выгоды, то введение новых лиц в качестве полноправных хозяев дела равносильно отказу прежних членов артели от части выгод, которые они получили бы, если бы новые рабочие были заняты обычным порядком, на условии обычной заработной платы. Иными словами, введение новых рабочих в артель требует добровольного отказа членов артели от известных хозяйственных выгод. Конечно, в отдельных случаях члены артели могут проявить такое бескорыстие, но, как общее правило, ожидать от кого бы то ни было поведения, противоречащего собственным хозяйственным интересам, не приходится. Кроме того, введение новых рабочих в качестве полноправных членов артели нецелесообразно даже помимо соображений подобного рода. Дело в следующем. Успех артели возможен только при подборе рабочих, обладающих более или менее исключительными моральными и интеллектуальными свойствами. Обычно артель достигает некоторого успеха только после трудной и упорной борьбы за существование, причем ее инициаторам приходится идти на всякого рода жертвы, лишь бы сохранить артель. И вот, когда артель добилась наконец известного успеха и может расширить свои обороты, возникает вопрос о введении в ее состав новых членов только потому, что это необходимо для расширения производства. Но ведь новые рабочие, потребность в которых должна быть удовлетворена немедленно, могут быть ниже тех требований, которые артельщики вправе предъявить своим новым сочленам. Каким же образом артельщики могут принимать в артель новых лиц и делать их своими полноправными товарищами, когда это может повести к крушению всего дела, требующего для успеха исключительного подбора своих членов?

Все эти соображения препятствуют артели привлекать новых рабочих в качестве своих полноправных товарищей. Конечно, артель может вводить новых членов, но лишь в том случае, если эти члены удовлетворяют тому высокому моральному и интеллектуальному уровню, который требуется от артельщиков. Потребность же в расширении оборотов отнюдь не сопровождается увеличенным предложением рабочих этого рода.

Итак, при необходимости расширять обороты артель неизбежно переходит к пользованию трудом вольнонаемных рабочих. Но этим самым она утрачивает свой чистый трудовой тип и приближается к капиталистическому предприятию.

Сокращение производства еще труднее выполнимо для артели, ибо в этом случае артель не может уменьшить числа занятых рабочих, которые состоят ее полноправными членами. В общем артель представляет собой хозяйственную организацию, крайне неподвижную и неэластичную, с трудом допускающую сжатие и расширение оборотов, между тем как возможность того и другого настоятельно требуется условиями совместной промышленной жизни. Иными словами, производительная артель не приспособлена к условиям капиталистического хозяйства.

Тем не менее артели продолжают возникать. Каждый промышленный кризис ведет к образованию артелей, которые обычно составляются из наиболее энергичных и предприимчивых рабочих. Причины возникновения артелей в этом случае следующие. Кризис приводит к сокращению производства и к потере заработка тысячами рабочих. Среди безработных естественно появляется мысль попытаться собственными средствами организовать производство, что возможно только в случае образования артелей.

Яркой иллюстрацией такого возникновения артелей является довольно сильное артельное движение, развившееся в России после 1905 г., в период сильного застоя нашей промышленности, охватившего несколько лет. Застой этот привел к массовой безработице, между тем как общественный подъем, в котором рабочий класс принял такое выдающееся участие, значительно содействовал росту самосознания и самодеятельности рабочих. И вот мы видим, что во многих городах России создаются в большом числе самые разнообразные артели. В одном Петрограде образовалось несколько десятков артелей, некоторые из которых были довольно крупными предприятиями, имевшими свыше сотни членов. Так, например, артель производителей металлических кроватей имела свой паровой двигатель и в 1908 г. включала 135 членов.

Петроградские артели были предметом особого обследования со стороны артельного отдела Петроградского отделения Комитета о сельских ссудо-сберегательных товариществах56. Для Всероссийского кооперативного съезда 1908 г. были собраны сведения о 15 артелях, возникших около этого времени в Москве, причем одна из московских артелей — артель портных — включала в себя 253 члена и имела обширную, прекрасно оборудованную мастерскую. Многочисленные артели возникли также в Риге, Одессе, Баку, Николаеве и других городах России.

Нередким поводом к возникновению артелей являются также стачки рабочих. Нежелание хозяев уступить стачечникам приводит к тому, что рабочие, покинувшие работу, устраивают самостоятельно или при посторонней помощи собственное предприятие, в котором и начинают работу. Таким образом возник, например, известный рабочий стекольный завод в Альби после неудачной стачки в Кармо в 1894 г.

Наиболее крупным рабочим предприятием, возникшим непосредственно из неудавшейся стачки, является стекольный завод в северной Италии Verreria opérai federale, устроенный в 1903 г. Стачечники при поддержке союза стекольных рабочих организовали это предприятие, в скором времени приобретшее огромные размеры и ставшее крупнейшим стекольным заводом Италии. Число рабочих на этом заводе доходило до 20.00 и на нем производилось около 60 % всего количества стеклянных бутылок, изготовляемых в стране. В 1911 г. артель эта должна была ликвидировать свои дела вследствие финансовых затруднений, но затем реорганизовалась и возобновила производство.

Во всех этих случаях артели возникают вследствие внешнего повода — потери рабочими занятия на обычных капиталистических предприятиях. Очень немногие из таких артелей оказываются жизнеспособными. Если на Западе за последнее время можно указать несколько примеров рабочих предприятий этого рода, имевших больший или меньший успех, то это лишь потому, что предприятия эти уклонялись от чистого типа артелей и приближались к иному типу, о котором речь будет идти впереди.

Производительные же артели чистого трудового типа, возникающие таким образом, имеют крайне мало шансов достигнуть успеха и почти неизменно распадаются. Это и понятно, для своего успеха артель требует исключительного подбора рабочих, и наскоро организовать ее невозможно. В период же промышленного застоя устройство новых предприятий вообще встречает огромные затруднения благодаря трудности сбыта изготовляемых продуктов. И потому именно артели, возникающие из потребности найти занятие для рабочих, утративших работу, оказываются, как показывает опыт, особенно недолговечными.

Огромное большинство артелей, возникших у нас в период промышленного застоя середины первого десятилетия этого века, очень скоро распалось, и артельное движение этих годов ни к каким прочным результатам не привело.

Итак, первая и самая обычная судьба производительных артелей — это быстрое распадение их вследствие неспособности артели выдержать конкуренцию капиталистических предприятий. Но, конечно, нельзя сказать, что распадаются все артели. Распадаются сотни, но десятки выживают. Эти уцелевшие артели бывают двух типов.

Одни из них в силу исключительно благоприятного подбора своих членов (например, потому, что среди членов оказываются лица с предпринимательскими талантами) имеют положительный успех. Успех этот выражается в том, что заработок артельщиков подымается над уровнем обычной заработной платы в данном промысле. Такая артель, если только она свободна и ее действия не регулируются какой-либо иной общественной организацией, неизбежно испытывает своеобразное капиталистическое превращение. Артель больше и больше приближается к капиталистическому предприятию, пока не становится в полном смысле слова таковым. Превращение это совершенно неизбежно по причинам, выясненным выше. Преуспевающая артель не может расширять своих оборотов путем привлечения в свой состав новых рабочих в качестве полноправных членов. Новые рабочие силы неизбежно должны стать в положение наемных рабочих по отношению к хозяевам артели. Рабочий персонал распадается, таким образом, на два класса — хозяев-артелыциков и наемных рабочих. Чем лучше идут дела артели, тем многочисленнее становится группа наемных рабочих. Процесс этот завершается тем, что члены артели, первоначально участвовавшие в работе наряду со всем остальным рабочим персоналом, перестают сами работать и становятся пайщиками предприятия. От артели не остается ровно ничего — вместо нее вырастает капиталистическое предприятие на паях. Такой путь проделали все свободные в своих действиях артели, которые по тем или иным причинам имели достаточный коммерческий успех. Так, например, товарищество очечников в Париже, возникшее в 1848 г., имело выдающийся успех и очень скоро утратило свой первоначальный трудовой тип. Оно существует и теперь в Париже как огромное предприятие, имеющее свыше тысячи рабочих, но все они работают по найму. Предприятие это получило вполне капиталистический характер — во главе его стоят 58 пайщиков, владеющих капиталом свыше одного миллиона франков. Такое же превращение испытали и другие производительные ассоциации, возникшие во Франции в конце сороковых годов и имевшие хозяйственный успех.

Но, конечно, нельзя сказать, чтобы все артели, которым удается преодолеть трудности борьбы за существование и уцелеть, подвергались процессу капиталистического превращения. Процесс этот почти неизбежен только для преуспевающих артелей. Если артель особого успеха не имеет, то она может сохранить трудовой характер, но именно благодаря отсутствию успеха. Мы знаем примеры артелей, которые существуют многие десятилетия и не вырождаются в капиталистические предприятия. Так, например, ассоциация формовщиков, возникшая во Франции в сороковых годах прошлого века, сохранилась вплоть до нашего времени и не пользуется наемным трудом. Такой же чисто трудовой характер имеет описанная Веббами артельная хлопчатобумажная фабрика в Нельсоне, Павловская ножевая артель и др.

Все эти артели существуют уже давно, не распадаются и в то же время не проникаются капиталистическим духом. В глазах поклонников артелей они являются доказательством возможности для производительной артели достигать успеха, сохраняя трудовой тип. А если это удается некоторым артелям, то почему при благоприятных условиях это же самое не удается и многим?

Дело, однако, в том, что сохранение названными артелями трудового типа именно тем и объясняется, что они не имеют большого успеха. Возьмем, например, едва ли не единственную артель чисто трудового типа, сохранившуюся во Франции с сороковых годов прошлого века, — артель формовщиков. Артель эта имеет всего-навсего около десятка членов, а ее капитал определяется немногими десятками тысяч франков. Отсюда видно, как скромны успехи этой артели. Или взять артельную фабрику в Нельсоне. Как указано выше, артель эта, хотя и существует более четверти века, имеет капитал только в несколько тысяч фунтов стерлингов, а члены ее получают не больше заработка, чем наемные рабочие соседних капиталистических фабрик. Точно так же единственная русская крупная и упрочившаяся производительная артель — Павловская, несмотря на свое долговременное существование, дает своим членам так мало выгод, что, по свидетельству ее руководителя, наемные рабочие, работающие в этой артели, не обнаруживают никакого желания вступать в ее члены, хотя последние охотно принимают их в свою среду; участие в артели выгод для рабочих не представляет, и потому последние предпочитают работать на артельщиков по найму, вместо того чтобы вступать в артель в качестве полноправных членов.

Вот в этом-то отсутствии каких бы то ни было реальных выгод от участия в артели и заключается секрет сохранения названными артелями их трудового типа. Если артель имеет действительный успех, то она дает своим членам больший заработок, чем они получали бы вне артели. Отсюда является искушение для артельщиков привлекать в артель новых работников не в качестве полноправных членов, а нанимать их так же, как нанимает и любой фабрикант-капиталист. Если же артель не обеспечивает своим членам лучшего заработка, то отпадает и мотив для артельщиков замыкать свои ряды, и артель обнаруживает готовность принять в свой состав всякого желающего. Но по этой же самой причине желающих вступать в артель в этом случае оказывается мало, и артель, — как, например, в Павлове, — принуждена прибегнуть к найму рабочих, несмотря на то что двери для поступления в артель для них открыты настежь.

Трудовой тип артели объясняется в этом случае тем, что артель не доросла до капиталистического предприятия, дающего не только заработок рабочему, но и прибыль предпринимателю. На почве этой слабости артели как производственного предприятия, нередко возникают очень странные факты. Так, обследование петроградских артелей, произведенное в 1909 г., обнаружило, что «условия труда членов артелей гораздо хуже, чем условия труда наемных рабочих в тех же артелях». И рабочий день оказался у членов артелей более продолжительным, чем у наемных рабочих тех же артелей, и заработок ниже. Рабочий день в артелях, как показало обследование, «доходит до предела физической возможности работать дальше». Как общее правило, обследованные артели работали больше установленной законом нормы рабочего дня в 11,5 часа. Почти все артели прибегали к наемному труду, но, конечно, они не заслуживали упрека в эксплуатации своих наемных рабочих. Наоборот, наемные рабочие артели эксплуатировали своих хозяев, что явствует из того, что наемные рабочие находились в большинстве случаев в лучших условиях по отношению к заработку, чем их хозяева. Вот что говорит по этому поводу цитированное обследование: «Установленным можно считать тот факт, что условия наемного труда в артелях, как бы это ни показалось странным с первого взгляда, значительно лучше тех условий, которыми обставлен труд самих членов артели. Причина же этого вполне реальна. Член артели, вложа в устройство известный капитал и сам устанавливая для себя обстановку труда, при стесненных обстоятельствах (а в настоящих артелях «стесненные» обстоятельства почти постоянны) легко примиряется даже с очень значительным ухудшением положения своего труда, льстя себя перспективой на лучшие обстоятельства. Наемные же рабочие, не являясь хозяевами в артели, оценивают условия труда безо всяких подобных «видов», считаясь лишь с рыночной ценой их рабочей силы. Это приводит к тому, что артели, прибегая к наемному труду, не могут переносить на него условия труда своих членов, а подчиняются общим средним обычным условиям наемного труда в их профессии» (Вестник кооперации. 1909. Кн. 3). Понятное дело, что артели, не могущие обеспечить своим членам того заработка, который получается наемными рабочими, не подвергаются опасности капиталистического вырождения. Но позволительно поставить вопрос: для чего вообще нужны артели, если они не могут доставить своим членам лучших условий труда и заработка, чем обычные капиталистические предприятия?

Итак, немногие артели, преодолевающие огромные трудности конкуренции с капиталистическими предприятиями, обычно либо сами превращаются в капиталистические предприятия, либо избегают этой участи благодаря своей относительной бесполезности для входящих в них членов. И то и другое является банкротством артельной идеи.

Подводя итог сказанному, следует признать, что производительные артели чисто трудового типа являются кооперативами, не могущими рассчитывать на значительное распространение в условиях современного хозяйства. Конечно, это не значит, что такие артели совершенно невозможны. Они могут иметь в редких случаях успех, даже не утрачивая своего трудового типа, но это только в том случае, если успех их не велик. При значительном же успехе свободная артель почти неизбежно превращается в капиталистическое предприятие.

И в этом ничего странного нет. Производительная артель, будучи кооперативом, в одном отношении наиболее далеким от условий капиталистического предприятия, в других отношениях всего ближе к капиталистическому предприятию. Правда, артель отрицает наемный труд, в то время как для других кооперативов он является единственным основанием. В этом заключается противоположность артели капиталистическому предприятию, а вместе с тем и коренная причина слабости артели. Но, с другой стороны, артель ближе всех остальных кооперативов к капиталистическому предприятию в том отношении, что артель так же охватывает предпринимательскими интересами со всех сторон своих членов, как и любое капиталистическое предприятие. Действительно, возьмем другие кооперативы, например потребительское общество. Кооператив этого рода ставит себе задачей не получение наибольшего предпринимательского дохода, а сокращение расходов по приобретению нужных предметов потребления. Предпринимательская психология по необходимости отсутствует в таком кооперативе. Точно так же ничего общего с предпринимательством не имеют и кредитные кооперативы. Что касается кооперативов по закупке средств производства и сбыту продуктов (в переработанном или непереработанном виде), то такие кооперативы уже ближе к предпринимательству, но все же не всецело стоят на предпринимательской точке зрения, и это по следующей причине. Кооперативы эти имеют в виду создать наилучшие условия для трудового хозяйства членов этих кооперативов, каковыми фактически являются преимущественно крестьяне. Это трудовое крестьянское хозяйство более или менее чуждо предпринимательской психологии, а именно оно определяет все направление кооператива. Возьмем, например, маслодельную артель. Во главе ее стоят крестьяне, производящие молоко и стремящиеся выручить при посредстве маслодельной артели наивыспгую цену за свое молоко. Как производители молока они ведут трудовое потребительское хозяйство, и только как продавцы масла они являются предпринимателями.

Напротив, члены производительной артели со всех сторон стоят на почве частнохозяйственного предпринимательства. Они и покупают на рынке средства производства, и продают свои продукты, стремясь как можно дешевле купить и возможно дороже продать. Все их хозяйственное благополучие основывается на успехе их предприятия, и стремление к расширению этого предприятия им естественно присуще. Хотя сами они являются рабочими в противность обычному предпринимателю-капиталисту, но они не менее последнего заинтересованы в том, чтобы их предприятие давало наибольший доход. Артельщики не менее любого капиталиста чувствуют себя противниками и естественными конкурентами всех других предприятий, производящих те же продукты, и противопоставляют свои интересы интересам всего остального мира.

В то время как все остальные кооперативы естественно стремятся к расширению своих рядов и не имеют ровно никаких оснований замыкаться в своем составе, артель, наоборот, естественно тяготеет к замкнутости. Потребительское общество только выигрывает, если в состав его входят новые члены. То же нужно сказать и о кредитных кооперативах, равно как и о кооперативах по закупке и продаже. Чем больше членов входят в состав этих кооперативов, тем больше выигрывает каждый отдельный их член, ибо тем лучше осуществляются задачи этих кооперативов.

Напротив, производительная артель должна опасаться включения новых членов в свои ряды по мотивам, о которых сказано выше, и тут принципиальное отличие артели от всех других кооперативов (основанных на наемном труде). Введение новых членов ни малейшим образом не расстраивает рабочих функций этих последних кооперативов, ибо в них рабочие функции исполняются не хозяевами кооператива, а наемным персоналом (хотя, конечно, под руководством и наблюдением первых), в то время как в артели рабочие функции выполняются самими хозяевами кооператива, и потому каждый новый член изменяет характер рабочей функции. С другой стороны, члены преуспевающей артели проигрывают экономически, если в состав артели входит новый член, который мог бы работать на артель и в качестве наемного рабочего.

В других кооперативах вновь поступающий член есть источник новых средств для кооператива, становящегося от этого только сильнее и богаче. В артели (если она имеет успех) новый член есть новый претендент на те выгоды, которые артель получает вследствие благоприятного положения, достигнутого старыми членами. Введение в кооператив нового члена во всех других кооперативах соответствует экономическим выгодам старых членов. В артели же введение нового члена требует отказа от своих экономических выгод со стороны старых членов.

Отсюда естественное стремление артели принимать характер замкнутого предприятия. По сходным мотивам артель неохотно входит и в союзы с другими артелями — совершенно так же, как капиталистическое предприятие неохотно входит в союзы с другими капиталистическими предприятиями и делает это только под давлением необходимости или под влиянием надежды достигнуть таким образом монопольного положения и вознаградить себя этим за потерю полной свободы действий (картели и иные капиталистические организации).

Вот почему для некоторых теоретиков кооперации возникает даже вопрос, можно ли признавать производительные артели кооперативами или нет (столь видный теоретик кооперации, а вместе и выдающийся практический деятель в той же области, как Генрих Кауфман57, видимо, склоняется к этой точке зрения). И действительно, свободная, предоставленная самой себе производительная артель по самому существу дела не может быть организацией открытой, а, по общему мнению, открытый характер предприятия — возможность доступа в него всем желающим — является характерным признаком кооператива. Производительная же артель является предприятием почти столь же замкнутым, как и капиталистическое предприятие, представляя с последним и в этом отношении разительное сходство. Крайности, очевидно, сходятся.

В общем, нужно признать, что условия современной хозяйственной жизни не благоприятствуют успеху производительных артелей. В отдельных случаях, однако, артели могут удаваться, в особенности в тех отраслях промышленности, которые не требуют применения машин и вообще не требуют большой затраты капитала. Так как самая слабая сторона артели заключается в ее коммерческих операциях, то чем примитивнее хозяйственный строй страны, тем легче в ней удаются артели, особенно в добывающей промышленности, в которой требуется наименьшая затрата капитала (отпадает затрата на приобретение сырья). Вот почему у нас, в России, встречаются артели в рыболовных промыслах, охотничьих, в горном деле, например по разработке камня, добыче разного рода руд, золота и пр.

Затем, артели имеют некоторое распространение в кустарной промышленности, хотя тут и требуется затрата капитала на приобретение сырья. Но благодаря тому что в кустарной промышленности, производство имеет характер мелкого, кустари в благоприятных случаях могут образовывать небольшие артели, хотя для возникновения кустарных артелей, как общее правило, требуется содействие извне. В последнее время такие артели устраиваются в различных районах России при помощи земства.

Вообще производительные артели возможны и действительно существуют в отдельных случаях, но почти всегда как очень небольшие предприятия, значение которых в общем строе современного хозяйства совершенно ничтожно.

 5. Организация типа копартнершип

В конце концов мы должны признать, что производительная артель в чистом виде не играет сколько-нибудь заметной роли в хозяйственной системе современности и не имеет шансов играть более важную роль в будущем. Однако жизнь создала некоторый новый тип предприятий, имеющих нечто общее с артелями и народнохозяйственное значение которых является несравненно более важным. Это предприятия, основанные на системе так называемого трудового копартнершипа.

Принципиальное отличие предприятий этого рода от артелей заключается в следующем. В артели капитал и труд сливаются в одно неразрывное целое: каждый рабочий артели является в то же время собственником общего капитала артели. Напротив, в предприятиях по системе копартнершипа капитал и труд формально разъединены: капитал такого предприятия слагается из паев, которые могут принадлежать как рабочим, занятым в предприятии, так и другим лицам. Но для более тесной связи между капиталом и трудом предприятия этого рода, с одной стороны, вводят в состав правления известное число членов по выбору рабочих, с другой стороны, предоставляют рабочим известную долю чистой прибыли предприятия.

Большая часть предприятий по системе копартнершипа объединена в Англии общей организацией — обществом Cooperative Production Federation (Федерация кооперативного производства), владеющим капиталом свыше 400 тыс. ф. ст. Обществу этому принадлежат около 60 фабрик. Задачи его заключаются в содействии возникновению новых фабрик на основе трудового копартнершипа, финансировании их и облегчении сбыта их изделий. Общество выработало нормальный устав предприятий этого типа; основные пункты этого устава заключаются в следующем.

Членами предприятия могут быть как частные, так и юридические лица. Капитал предприятия всегда выражается определенной фиксированной суммой, предприятие не имеет открытого характера, сближаясь в этом отношении с обычными капиталистическими предприятиями и резко отличаясь от кооперативных.

Каждый новый член принимается правлением. Для того чтобы приобретение паев было доступно и простым рабочим, паи очень мелки — обычно в 1 ф. ст., причем они могут быть уплачиваемы и по частям. Устанавливается максимум числа паев в одних руках. Паи могут быть свободно перепродаваемы и переуступаемы третьим лицам.

В общем собрании пайщиков каждый имеет один голос независимо от числа паев в его обладании. Однако юридические лица, входящие в состав членов, могут иметь и дополнительное число голосов, соответственно числу своих паев.

Правление избирается общим собранием пайщиков, причем в состав его могут быть избираемы и те члены, которые состоят рабочими предприятия. Но, во всяком случае, будучи избран в правление, рабочий должен оставить прежнюю работу в предприятии.

Директор предприятия (manager) назначается правлением. Директор своей властью назначает и увольняет всех рабочих и руководит всем делом, отдавая отчет в ходе дела ежемесячным заседаниям правления.

Из чистой прибыли предприятия 5 % поступает в дивиденд на паи, часть идет на возвращение затрат покупателям товаров предприятия, часть идет рабочим в соответствии с полученной ими заработной платой, а часть (в очень немногих предприятиях) и в добавочный дивиденд пайщикам. В большинстве предприятий при распределении прибыли рабочие получают в дополнение к своей обычной плате такой же процент, какой получают покупатели товаров предприятия в дополнение к цене этих товаров. Остальная прибыль идет на другие цели: в запасный капитал, на благотворительные цели и пр.

Таков нормальный тип фабрик на основе трудового копартнер- шипа. Фабрики эти не могут похвалиться особенно быстрым ростом, однако все же это не то, что производительные артели, почти не существующие в действительности. Их имеется в Англии в общем около сотни, с 6-7 тыс. рабочих.

Внутренний строй предприятий, основанных на системе трудового копартнершипа, может быть весьма различен. Некоторые из них значительно приближаются к производительным артелям. Другие же почти ничем не отличаются от обычных капиталистических предприятий.

К артелям приближаются те из них, в которых состав членов почти совпадает с составом рабочих и в которых, следовательно, хозяевами дела являются те самые рабочие, которые заняты в предприятии. Правда, все же некоторая часть паев оказывается и в этом случае принадлежащей нерабочим. Но если большинство членов принадлежит к числу рабочих в данном предприятии, то система копартнершипа не препятствует тому, чтобы все управление предприятием принадлежало рабочим.

Такое предприятие не может все же считаться производительной артелью — хозяином предприятия являются не рабочие как таковые, а пайщики предприятия. Иными словами, предприятие принадлежит все же пайщикам, а не рабочим как таковым. Директор назначается правлением, избираемым пайщиками, и имеет право увольнять рабочих и нанимать новых, что совершенно противоречит духу артели.

Словом, при системе трудового копартнершипа, если даже паи принадлежат преимущественно рабочим, рабочие имеют хозяина и предприятие не связано неразрывно с данным составом рабочих. В этом огромное преимущество системы трудового копартнершипа перед' производственной артелью — основная слабость артели, заключающаяся в связанности ее с данным составом рабочих, отпадает.

В то же время система трудового копартнершипа, если только паи принадлежат большей частью рабочим, приближается к артели в том отношении, что рабочие могут неограниченно влиять на ход дела и получать все его выгоды. В общем система эта может быть признана наиболее рациональным типом предприятия, в котором рабочим принадлежит фактическое руководство предприятием и в котором рабочие получают все выгоды последнего.

Другие предприятия на основе копартнершипа совсем удаляются от кооперативного типа и должны быть отнесены к чисто капиталистическому типу. Это именно те предприятия, в которых паи принадлежат посторонним капиталистам, а рабочие составляют лишь меньшинство — и нередко ничтожное меньшинство — общего числа членов. Такие предприятия, хотя бы они и причисляли себя к системе трудового копартнершипа, начисляли рабочим известный процент прибыли к их заработной плате и вводили в состав правления известную часть представителей рабочих, не могут считаться в каком бы то ни было смысле кооперативами и ничего общего с артелями не имеют. О предприятиях этого типа здесь говорить не приходится.

По большей части фабрики на основе копартнершипа, если они имеют успех и идут хорошо, выдают своим рабочим около 5 % дополнительной платы. Это, конечно, немного, а в некоторых случаях прибавка эта оказывается даже номинальной, так как она достигается путем соответствующего уменьшения нормальной платы или только зачисляется в пай рабочего, в распоряжение его фактически не поступая. Большее значение имеет, однако, то обстоятельство, что, по-видимому, на многих фабриках этого рода, особенно же в тех из них, которые находятся под большим влиянием рабочего персонала, рабочий день короче, иногда весьма значительно, чем на обычных фабриках, и вообще обстановка труда значительно лучше, чем на последних.

Преимущество типа трудового копартнершипа сравнительно с обычной производительной артелью заключается также и в том, что при этой системе чрезвычайно облегчается привлечение капитала и установление органической связи между данным предприятием и иными организациями рабочего класса. Во многих фабриках этого типа большей или по крайней мере очень значительной частью паев владеют потребительские общества. Благодаря этому последние получают возможность контролировать производство в своих интересах, а соответствующее предприятие, не утрачивая своей самостоятельности, в то же время приобретает себе обеспеченный сбыт.

Как общее правило, имеют успех именно те фабрики на основах трудового копартнершипа, которые находятся в органической связи с потребительскими обществами. Но и кроме потребительских обществ, пайщиками могут быть рабочие организации иного рода. Так, например, пайщиками рабочего стекольного завода в Альби явились разнообразные рабочие организации Франции — как кооперативы, так и рабочие союзы.

Вообще, насколько можно судить по имеющимся в литературе данным, все или почти все производственные предприятия на Западе, возникающие в наше время как самостоятельные организации рабочих, не сливают в одно целое труд и капитал. Капитал всегда собирается иным порядком, чем составляется рабочий персонал. Иными словами, эти предприятия не являются в строгом смысле слова производительными артелями, рабочие всегда имеют хозяина, каковым является собрание пайщиков, причем в состав этих пайщиков входят в большей или меньшей мере и те лица, которые не принимают участия в работе.

Благодаря этому производственные предприятия рабочих становятся предприятиями не только той группы рабочих, которые непосредственно участвуют в работе в этом предприятии, но и иных рабочих групп, преимущественно разного рода рабочих кооперативов. Фабрика становится в этом случае предприятием обширной группы рабочих, а непосредственно занятые на ней рабочие находят себе хозяина в более обширной группе организованных рабочих, которым принадлежат паи.

 6. Желательные формы кооперативного производства

В заключение нужно решить принципиальный вопрос: какой тип производства является более желательным — производство, организуемое потребительским обществом в интересах своих членов, или же производство, организуемое занятыми в предприятии рабочими в своих собственных интересах? Предприятие первого типа тем существенно отличается от второго, что в первом интересы рабочих как таковых подчинены интересам потребительского общества, между тем как во втором на первом плане стоят интересы рабочих.

С точки зрения общественных интересов следует в условиях современного хозяйственного строя скорее отдать предпочтение первому типу, т.е. производственным предприятиям, организуемым потребительскими обществами. Потребительские общества объединяют в себе обширные группы населения. Подчинение общественным интересам сепаратных интересов группы рабочих, работающих на фабрике потребительского общества, оправдывается тем соображением, что рабочие, не работающие на фабрике потребительского общества, имеют не менее человеческих прав, чем те, кто непосредственно занят работой на фабрике потребительского общества.

Огромное большинство членов потребительского общества работает на обычных капиталистических фабриках, и только немногие из этих членов заняты работой на фабрике потребительского общества. Эти последние рабочие получают, как общее правило, такую же плату, как и рабочие в капиталистическом предприятии. И это понятно: только оплачивая труд по этой норме, потребительское общество может извлекать выгоду из своего производственного предприятия, иными словами, потребительское общество присваивает себе прибавочный продукт нанимаемых им рабочих. Напротив, самостоятельное предприятие рабочих для того именно и возникает, чтобы весь трудовой продукт остался в руках рабочих.

Что же является в условиях современной хозяйственной системы более Справедливым и согласованным с интересами всего рабочего класса: тот ли порядок, при котором рабочие, занятые в предприятии потребительского общества, получают заработную плату, какую получают и рабочие в капиталистических предприятиях, или тот, при котором рабочие в своем собственном предприятии получают свой полный трудовой продукт и, значит, получают значительно больше, чем их товарищи на капиталистических фабриках?

В первом случае рабочие получают только часть своего трудового продукта; прибавочный продукт присваивается их нанимателем — потребительским обществом. Можно сказать, что потребительское общество эксплуатирует своих рабочих подобно капиталисту. Но кому идет этот прибавочный продукт? Обширной группе рабочих, образующих потребительское общество.

Положение создается такое. Все рабочие, как работающие в предприятии потребительского общества, так и работающие на стороне в капиталистических предприятиях, находятся в равном положении — все получают только часть своего трудового продукта.

Прибавочный же продукт, создаваемый рабочими, нанимаемыми потребительским обществом, распределяется равномерно между всеми рабочими, входящими в состав потребительского общества, как между теми, кто создал этот прибавочный продукт, так и между теми, кто этого прибавочного продукта не создавал, но создавал прибавочный продукт в капиталистических предприятиях.

Едва ли может возникать сомнение, что такое распределение прибавочного продукта наиболее соответствует социальной справедливости. Рабочие, нанимаемые потребительским обществом, принадлежат к тому же рабочему классу, как и остальные рабочие, работающие на капиталистических фабриках. Первые ничем не лучше вторых и никаких преимущественных прав перед последними не имеют. Поэтому вполне согласно с социальной справедливостью, чтобы экономическое положение тех и других было приблизительно одинаково и, значит, чтобы прибавочный продукт первых был равномерно распределен между всеми.

Напротив, при самостоятельной организации производства отдельной группой рабочих в их сепаратных интересах они хотят сохранить себе весь свой трудовой продукт и стать, таким образом, в лучшее положение, чем их товарищи, работающие в капиталистических предприятиях. Это противоречит солидарности всего рабочего класса и не может не наталкиваться на противодействие остальной массы рабочего класса. Весь смысл тяготения рабочих к артелям, равно как и к предприятиям на основе трудового копартнершипа, являющимся наиболее жизнеспособным типом самостоятельного предприятия рабочих, и состоит в том, что данные рабочие желают сохранить в своих руках весь свой трудовой продукт. Это вполне законное стремление противоречит интересам остальной массы рабочего класса, и потому мы должны признать производственные предприятия потребительских обществ в условиях современной хозяйственной системы более высоким типом, более согласованным с социальной справедливостью, чем самостоятельные производственные предприятия отдельных рабочих групп.

Однако из этого не следует делать вывода, что предприятия типа трудового копартнершипа (о производительных артелях мы не говорим, ибо этот тип предприятия в капиталистическом обществе нежизнеспособен) являются нежелательным типом кооперативных предприятий. Отнюдь нет.

Во-первых, сложные вопросы экономической жизни не могут быть решаемы только с точки зрения отвлеченной социальной справедливости. Та или другая группа рабочих, создающая свое самостоятельное предприятие, имеет на это такое же право, как и любой частный предприниматель. Весьма возможно, что без инициативы данных рабочих соответствующее предприятие совсем не возникло бы. Надежда повысить свой социальный уровень, улучшить свое экономическое благосостояние есть чрезвычайно важный двигатель экономической энергии, содействующий росту общественного богатства и развитию производительных сил. Можно только сказать, что производственные предприятия потребительских обществ принципиально более желательны в современных условиях, чем самостоятельные предприятия рабочих. Но отсюда еще отнюдь не следует нежелательность предприятий этого второго рода.

Если же значительная часть паев в самостоятельных предприятиях рабочих принадлежит потребительским обществам, то получается промежуточный тип предприятия, который иногда может заключать в себе сильные стороны обоих типов.

Но имеется и другое важное основание, говорящее в пользу трудового копартнершипа. Оно заключается в следующем. Потребительские общества могут охватить только некоторую часть общественного потребления и соответственно этому могут подчинить своему контролю только часть общественного производства. Как же быть с той большой частью общественного производства, которая остается вне контроля потребительских обществ? Так, например, не ясно ли, что железоделательные заводы, судостроительные верфи, угольные шахты, железные дороги и пр. никоим образом не могут подпасть под контроль потребительских обществ. Во всех этих предприятиях естественным средством увеличить контроль рабочих масс является введение принципа трудового копартнершипа. Трудовой копартнер- шип является в предприятиях этого рода единственно возможным типом кооперации, ибо для потребительских обществ эти предприятия недоступны.

Таким образом, трудовой копартнершип сохраняет свое самостоятельное значение рядом с другими видами кооперации.

Исключительные симпатии к производительным артелям со стороны как интеллигенции, так и рабочих масс имели различное происхождение. Что касается социалистических вождей — как, например, Маркса и его школы, — то симпатии эти вытекали из того, что производительные артели казались им кооперативами, наиболее близкими к социалистическому идеалу. Напротив, потребительские общества не встречали сочувствия Маркса по той причине, что Маркс считал потребительские общества чуждыми социализму.

Теперь нам ясно, что в этой сравнительной оценке производительной артели и потребительского общества скрывалась глубокая ошибка. Правда, артель из всех кооперативов всего дальше от капиталистической организации в том отношении, что она отрицает естественное основание капиталистического строя — наемный труд. Но другими своими сторонами именно производительная артель, действующая в пределах капиталистической хозяйственной системы, наиболее приближается к капиталистической организации, превращая рабочих в предпринимателей и пропитывая их капиталистическим духом.

Напротив, потребительское общество, бывшее столь антипатичным Марксу, по своему типу всего ближе к социалистическому обществу. Ибо социалистическое общество является организацией, имеющей своей задачей обеспечение своим членам в равной мере наибольшего благосостояния, ввиду чего производительные силы подчиняются общественному контролю в интересах общественного целого. Точно так же и в потребительском обществе данная хозяйственная организация создается в интересах наилучшего потребления всех, а производство регулируется интересами потребления.

По этой причине современные марксисты — как, например, Каутский58, — рисуя социалистическое общество, нередко изображают его как потребительское общество, вытеснившее капиталистическое хозяйство и охватившее все население страны. И действительно, потребительское общество, достигшее такого развития, явилось бы, как было указано в предыдущей главе, коллективизмом.

Впрочем, социалистическое общество может быть построено на разных основаниях, и необходимо рассмотреть именно эти различные типы социалистического общества с точки зрения их большей или меньшей близости к производительной артели и потребительскому обществу.

Потребительское общество ближе всего, как сказано, к государственному социализму, коллективизму. При государственном социализме общественное производство регулируется из одного центра, причем работа исполняется под руководством общественных властей, избираемых обществом. Рабочий при господстве коллективизма подчинен этим властям не менее, чем он подчинен при господстве наемного труда предпринимателю.

Напротив, производительная артель, не дополненная государственной организацией обмена (как в синдикальном социализме), приближается к идеалу анархического социализма. Анархизм отрицает подчинение личности обществу и стремится к такому общественному строю, при котором каждый рабочий или каждая группа рабочих выполняла бы свою работу без всякой принудительной власти со стороны. Артель и является такой свободной производительной группой, ничем не связанной в своих действиях и не подчиняющейся общественному контролю.

Поэтому совершенно естественно, что артели вызывают принципиальное сочувствие всех, тяготеющих к анархическому идеалу (например, французских революционных синдикалистов, несомненно стоящих на почве анархического идеала). Но Маркс и марксисты никогда не тяготели к анархизму. Их социалистическим идеалом был коллективизм. Поэтому симпатии Маркса к артелям и антипатия к потребительским обществам основывались на недостаточном понимании внутренней природы кооперативов того и другого рода.

Напротив, симпатии рабочих классов к артелям вполне естественны и законны. Производительные артели привлекают рабочих потому, что артель при удаче дает возможность рабочему избавиться от работы по найму, стать хозяином. Именно наиболее энергичные, предприимчивые и даровитые рабочие должны тяготеть к артелям. Успевающая артель обещает рабочему превратить его в капиталиста. Это не может не привлекать тех из числа рабочих, кто обладает предпринимательскими склонностями и талантами.

Вот почему, несмотря на все неудачи самостоятельных рабочих предприятий, в виде ли артелей или в виде более совершенного типа, основанного на системе трудового копартнершипа, предприятия эти не утрачивают своей притягательной силы для рабочих, несмотря на то что отношение к таким предприятиям со стороны социалистических вождей в настоящее время изменилось в неблагоприятном смысле.