ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Урбанистическая цивилизация. Эпоха богов в масках и безликих царей

Наиболее разрушительное действие позитивизма, являющегося официальной идеологией капиталистического модернизма, происходило в сфере общественных наук. Осуществляемая во имя так называемой научности, объективизация социальных вопросов редукционистским подходом, подобно вопросам физики, породила массу сложнейших проблем, решение которых крайне затруднительно. Изучение социальной сферы тем же методом, в частности, экономической сферы (материальной сферы общества), представленной ими якобы как сфера интересов реального социализма, во имя «научного социализма» привело к такому искажению смысла, восстановление которого также представляется очень сложным. Мышление, основанное на физических представлениях и уступающее даже биологическому, фактически дало в руки капитализма такую силу, с которой не может поспорить никакое оружие. То, что этот метод стал фундаментальной парадигмой капитализма, я постарался раскрыть в разделе, посвященном методу. Однако мы не можем идти дальше, не возвращаясь постоянно к этому вопросу. «Научные социалисты» не могут понять того, что, исследуя общество путем превращения его в объект, будучи открытыми для такого рода мышления, они обезоруживают и пролетариат, и другие неимущие слои, в интересах которых они осуществляют свою деятельность, а вовсе не наоборот, как они предпочитают считать. Мы покажем, что конструирование общества как физического, даже биологического объекта, само по себе уже является капитуляцией перед капиталистическим модернизмом.

С болью и гневом должен подчеркнуть, что продолжение более, чем стопятидесятилетней благородной борьбы под знаменем «научного социализма», но методами грубого материалистического позитивизма, грозящего полностью потерять результаты этой благородной борьбы, само по себе стало несчастьем. Несомненно, такая позиция похоронила идею деятельности «во имя классовых интересов», за которые все так долго боролись. Но не рабочий класс или другие слои трудящихся, сопротивляются пролетаризации в форме порабощения, как этого хотелось бы представителям «научного социализма», а класс мелкой буржуазии, давно уже растворившейся в модернизме и сдавшейся ему. Позитивизм — целиком и полностью идеология слепого преклонения этого класса перед капитализмом и его пустой, бессодержательной реакции. Класс городских ремесленников, совершенно не понимающий, какова общественная жизнь на самом деле, постоянно становящийся ареной ограниченного сектантского образа существования, стал той самой социальной прослойкой, которая в идеологическом смысле легче всего «приобретается» господствующей официальной системой.

При соответствующем общественном подходе позитивизм становится своего рода современным идолопоклонничеством, которое является, в свою очередь, всего лишь оболочкой утерявшей свой смысл веры в богов. По мере того, как эта вера в богов, некогда привлекательная для общества, теряла свои сакральные функции, от нее остался только суррогат сродни идолопоклонничеству. Но, как известно, идолам легче всего поклоняются те, кто не владеет знаниями науки осмысления. Они не знают, что возникновение идолов имеет чисто функциональный смысл. Напротив, они думают, что идолы способны породить смысл, дойти до своих прежних священных высот, или же попросту пребывают под их обаянием. Достаточно интересно рассмотреть в этой связи религии, сокрушающие идолов. Я совершенно не сомневаюсь, что узники позитивистского мышления — это современные идолопоклонники. Философы модернистского толка сами утверждают, что эти идолопоклонники от модернизма, которых мы могли бы назвать современными идолопоклонниками, приникают к объектам потребления, словно к идолам.

Маркс и его последователи предполагали, что их экономический анализ в состоянии раскрыть проблемы общества, истории, искусства, права и даже религии. Несомненно, все социальные структуры, подобно тканям единого тела, оказывают друг на друга взаимовлияние. Но все меняется, если нашим участком деятельности становится социальный фактор, поскольку общественные учреждения, изобретенные мышлением человека, это не биологическая ткань. Это и не ткань человеческого тела. Мышление человека подобно вулкану, который постоянно извергает в социальную среду смыслы и волю. У него нет аналогов с другими природными объектами. Что касается физических явлений, то некоторую аналогию здесь можно было бы провести разве что на уровне квантового мира. Не забудьте, что мышление человека само по себе квантово. Что касается материального мира, в том числе общественной экономической структуры, то он выражает замораживание, огрубление квантовой функции. То, что обществом управляет разум, настолько очевидно, что не нуждается в обсуждении. Еще одно обстоятельство, не требующее доказательств: общественная экономика также управляется разумом.

Вновь и вновь должен подчеркнуть, что анализ социологии в ракурсе истории, а истории — в ракурсе социологии — это одно из важнейших условий реального прогресса в науке осмысления. Еще одним преимуществом этого метода является возможность толкования истории максимально близко к реальности. Я не умаляю значения спекулятивного мышления, напротив, чтобы этот стиль мышления мог быть полезным, оно должно знать хотя бы примерный ход истории. Однако утверждения вроде «Историю определяет базис», или «История состоит из действий государства», сколько бы при этом фактов ни было перечислено или какой бы анализ ни проводился, не могут привести к каким-либо иным результатам, кроме искажения истории с точки зрения реальной науки осмысления. Ясно, что с помощью такого метода невозможно рассматривать ни историю, ни, следовательно, общество. Речь идет не об истории, а о социальной физиологии. Рассказы, как социальные структуры (в физиологии — ткани) влияют друг на друга или взаимно определяют друг друга, совершенно не объясняет историю; это грубый позитивизм.

Ключом для рассуждения об осознанной истории является установление силы ее течения и того, как проявляются различные течения в эти мгновения. Залогом реального творения истории или ее правильного толкования является концентрация внимания на том разуме и волеизъявлении, которые были наиболее эффективны в тот или иной момент истории. Это может быть экономическая акция, но может быть и действие религиозного характера. Важно не само оружие, а тот миг, когда происходит нажатие на спусковой крючок, и палец, нажимающий на него. Можно сколько угодно рассуждать об экономическом, политическом, военном значении оружия, даже его значении для искусства, но эти рассуждения могут иметь какое-то значение разве что в качестве дополнения мысли. Опять-таки должен повторить, что, говоря о ходе истории, важнее всего осознать такой фактор, как рука, являющаяся владельцем этого оружия и постоянно его использующее. Возможно, мне возразят, что «для производства оружия очень важны мастерские навыки и экономические усилия». Возможно. Однако этот подход отнюдь не означает выражения исторического хода. Не следует забывать того, что история есть постоянно действующее оружие. Палец, находящийся на спусковом крючке заряженного оружия, сам по себе есть действующее оружие. Это лучше всего знает тот, кто несет историческую ответственность. Один из римских императоров, если не ошибаюсь, Валентин, выбрал на роль параллельного императора своего брата Валенса. Те, кто выбрали его брата, через короткий промежуток времени сказали императору, что хотят отказаться от своего выбора, на что император сказал им следующее: «Одним своим выбором вы потеряли право на отказ», — и таким образом прекрасно разъяснил, что такое история.

Значение этого суждения, имеющего отношение к методу, для осознания смысла истории капиталистического модернизма я раскрою в соответствующей части труда.

Чтобы внести некий вклад в семантику, не будем игнорировать проблему метода вступления в историю цивилизации. Ценность любого толкования, помимо того, что оно раскрывает историю, заключена в том, чтобы его можно было использовать в интересах тех, кто идет вслед за историческим потоком, но опять-таки, постоянно готов проявить инициативы. Реальное толкование истории для тех, кто оказался жертвами истории, станет силой разума и воли, способных оторвать этих людей от их роли и способствует достижению ими возможностей сделать свою свободу понятием жизнеспособным. Но если толкователи истории и общества усиливают зависимость жертв истории (всевозможных угнетенных и эксплуатируемых слоев) от эксплуататоров, успокаивая их при этом, что «скоро наступит свобода», и тем самым усугубляя их положение, то что бы они ни говорили о научном характере своего толкования, более того, сколь бы долго они ни утверждали, что такое толкование осуществляется во имя жертв истории, этот метод если и не является умышленным заблуждением, то однозначно неверен. Эти люди становятся толкователями идолов истории.

1. Как следует толковать Шумерское общество?

Поскольку наша тема является введением в общую социологию, в связи с этой целью мы должны уделить должное внимание шумерам. Нет, я не собираюсь писать историю цивилизации, но мои комментарии следует понимать как мой вклад в написание этой истории. Я ищу ответа на следующий вопрос: как следует оценивать пример Шумера в ракурсе историографии? Ответы должны быть как методически прозрачны, так и должны стать вкладом в плане введения в историю. Исходя из многих позиций, есть смысл в освещении шумерского исторического примера.

А. Известно, что эта цивилизация, возникла в междуречье Тигра и Евфрата в Нижней Месопотамии, на богатых землях с обилием аллювиальных вод и камышовых зарослей, несколько севернее переживала впечатляющий расцвет на стадии неолитической структуризации, с обилием и разнообразием пропитания халафская культура (7-5 тысячелетия до н.э.). Этому способствовали средства производства, но, в первую очередь, сельское общество, сформировавшее такой тип мышления, который смог создать передовую для своего времени производственную технику. Оседлость — это земледелие. Параллельно происходит развитие структур общества. Структуризация в определенном смысле является организацией социального мышления, коллективизацией общества. Благоприятная смена времен года, обилие дождей в данном регионе не предусматривали обязательное поливное земледелие. Но значение поливов осознавалось. Десятки археологических раскопок на данной территории подтверждают тот факт, что к 4 тысячелетию до н.э. в Верхней Месопотамии многие сельские поселения уже вплотную приближались к городским образованиям.

Во многих курганах, где производились раскопки, были обнаружены характерные признаки городских поселений — город, окруженный крепостными стенами. Однако ограниченные оросительные возможности и зависимость урожая от дождей осложняли дальнейший рост населения и укрепление поселений. В то же время нижнее течение Тигра и Евфрата было очень благоприятным для поливов, а земля там была плодородной. Подтверждено, что первые сельские поселения появились здесь в 6 тысячелетии до н.э., прибыв с севера, из региона распространения халафской культуры. Быстрый рост населения затруднял жизнь поселений. Укрупнение сельских поселений обусловило их стремление к миграции. В общих чертах я уже говорил об этом. Миграция земледельцев на юг сменилась снижением уровня осадков, что однозначно потребовало перехода к поливному земледелию, а это, в свою очередь, потребовало серьезной организации. Мы имеем возможность на основе исторических фактов наблюдать, как идеальная организация имела место вокруг святилищ, называемых зиккуратами.

Три связанные между собой и тесно переплетающиеся функции зиккуратов являются своего рода ключом к освещению всего шумерского общества. Первая функция, следующая: на самом нижнем ярусе зиккурата размещались люди, работавшие на землях, принадлежавших зиккурату. Там же жили ремесленники, производившие орудия труда. Вторая функция: жрецы, расположившиеся на втором ярусе, осуществляли управление. Жрец должен был осуществлять расчет сил и средств в условиях увеличивающегося производства, силой убеждения он фактически узаконивал необходимость коллективного труда. Иными словами, он одновременно занимался и религиозными, и мирскими делами. Третья функция зиккуратов: на третьем ярусе воплощалась идея бога, там располагался своего рода прототип пантеона. Это было орудием морального воздействия. Как я уже говорил в «Защитной речи свободного человека», зиккурат был чем-то вроде первичного макета последующих цивилизованных обществ. Это была идеальная структура, ставшая моделью сотен тысяч современных городов с миллионами жителей. Более того, я подчеркивал, что зиккурат стал материнским лоном, в котором зародилась та кая форма организации, как государство, образование которого происходило в условиях городского общества. Зиккурат в свое время был не то, что центром города, а самим городом. В принципе, город тоже условно делится на три части: это религиозно-обрядовая часть, где зарождается и постоянно поддерживается законность такого явления, как вера в высшие силы (молитвенные очаги, дома), это административная часть города, занимающая несколько большую территорию, и, наконец, самая большая часть города приходится на кварталы, где проживают трудящиеся. Зиккураты осуществляли эти три функции в одном месте, в то же время они стали первым в мире примером системной организации.

Рассмотрев вопрос несколько подробнее, видим, что жрец фактически был первым предпринимателем. Он был капиталистом своего времени (это я говорю для того, чтобы было понятно, а на самом деле современный капиталист — это явление совершенно иное) или хозяином, господином. Жрец осуществлял деятельность исторического масштаба. Так, он стал основателем города, который однозначно оставил свое клеймо на всей истории цивилизации. Вокруг жреца формировалось не примитивное сельское поселение, а самый настоящий город. Зная о том, насколько это тяжелое дело даже в современных условиях, понимаем, насколько величественная задача стояла перед жрецом. Создаваемый город нуждается в большом количестве трудящихся. Откуда он должен был взять этих людей?! Вырвать любого человека из клана и этнического сообщества достаточно трудно. Безработица, заставляющая людей податься в город, в то время еще не имела такого характера, как сегодня. Мизерная миграция в город не в счет. Кроме того, тогда еще не был совершен переход к эпохе насильственного порабощения людей. Вероятно, ключ успеха жреца заключался в его умении использовать оружие в лице бога. Вот тут-то и появилась одна из величайших функций жреца — создание бога. Это было очень серьезной задачей. Если бы жрецу не удалось добиться успеха, не удалось бы создать новый город и общество, то не было бы обильного производства. Этот пример достаточно ярко свидетельствует о том, почему основателями первого государства были именно жрецы. Зиккурат не только способствовал появлению города, обильного производства, нового общества, но с именем бога на устах зиккурат создавал мир новых понятий, счет, волшебство, науку, искусство, семью, даже перепланировал и заново создавал товарный обмен. Жрец в зиккурате был первым инженером общества, первым архитектором, экономистом, производственником, управляющим. Он был первым царем.

Рассмотрим более подробно основные функции жреца.

Б. Одним из наиболее важных дел жреца было создание религии и образа бога. По моему мнению, суть изобретенной шумерскими жрецами религии заключается в том, что она занимает место промежуточного, но, кажется, изолированного звена между старыми тотемными верованиями и идолопоклонничеством, с одной стороны, и победившими их монотеистическими авраамическими религиями — с другой. Сила, сотворившая небеса, в их понимании сформировала смесь из божества раз - ума и тотемных верований, определивших сознание общества. Общепринято считать, что новая вера представляла собой выражение идентичности, определявшей образ тотемного клана и его расширенной формы — родоплеменной общности. Любой объект, имеющий значение в жизни клана, может быть тотемом. В большинстве своем они базируются на явлениях, бывших выражением силы. Такие родоплеменные названия, как лев, сокол, змея, волк, солнце, ветер, дождь, названия растений и деревьев, встречающиеся и по сей день, остались именно с тех времен. Создание ореола святости вокруг образа матери-богини, гигантской силы неолита, аналогично усилиям мужчины-жреца. Представители тотемных и небесных божеств обретают свою значимость в форме матери-богини, символизирующей плодородие.

Впоследствии мать-богиня вступит в войну с богами, созданными шумерскими жрецами. В частности, конфликт между хитроумным богом-мужчиной Энки и главенствующей фигурой в пантеоне матери-богини Инанной является основной темой шумерских эпосов. В основе этого спора лежит разница интересов, дающая возможность противостоянию и конфликтам на всех уровнях между неолитическим сельским обществом, развивавшимся в бассейне Верхнего Междуречья под предводительством матери-женщины и свободным от эксплуатации, с одной стороны, и урбанистическим обществом, которое строится под предводительством мужчины-жреца и полностью открыто для эксплуатации человека человеком — с другой. Впервые в истории зарождаются серьезные социальные проблемы. Конфликт между направляющими силами обоих обществ, несомненно, имеет социальное происхождение. Но, как следует из истории, язык и характерные особенности этого конфликта определялись формами мышления того периода, поскольку тогда не было сегодняшних форм мышления. Само общество определялось наполовину божественной личностью. Мышление человека было далеко от абстрагированной идентичности.

Разум человека воспринимал природу той эпохи как живой организм. Природа была полна богами и духами. (Это отнюдь не отсталость по сравнению с сегодняшним днем, а, на мой взгляд, передовой, близкий к истине взгляд.) Причинение вреда богам и духам могло привести к опасным последствиям. Все боги были священны. К ним надо было относиться с большим уважением и любовью. Малейшее неуважение могло привести к трагическим последствиям. Следовательно, для того, чтобы не прогневать богов и духов, надо было регулярно приносить им жертвы. Это явление приобрело такое серьезное значение, что долгое время существовала традиция приносить в жертву своих молодых сыновей и дочерей. Это ужасная традиция, но люди верили, что именно таким образом они смогут сохранить свое общество. Жрецы и жрицы долгое время с помощью этой традиции вводили общество в заблуждение. Но очевидно, что сущность этой традиции заключалась в святости и защите.

Всевозможные отношения между человеческими обществами были представлены как выражение взаимоотношений святых с богами. Мышление и язык создавались именно таким образом. Не было современного «позитивного языка науки». Человечество знакомо с этим позитивным языком, точнее, религией, на протяжении последних двухсот лет. В ходе исторических исследований это ни в коем случае нельзя забывать.

Следовательно, конфликт между Инанной и Энки был сложным социальным конфликтом. Несомненно, у него была материальная подоплека. Наконец, в конфликте, происходящем в современной Турции, можно отметить подтверждение этого взгляда. На примере борьбы между Народно-республиканской партией (НРП), считающейся позитивной и научной партией, и метафизической Партией справедливости и развития (ПСР), хранящей верность исламской вере и языку, мы в очередной раз видим, как развивается диалектика истории. Мы должны четко уяснить, что нет ни одной военной, политической и экономической борьбы, которая бы не вовлекла религию в общественный спор. В противном случае мы окажемся в ситуации, в которой оказался реальный социализм.

И небесный бог Ану, и земной бог Энки, изобретенные шумерским жрецом, мужского рода. В этом отражается суть мужской силы, выходящей в шумерском городском обществе на передовые позиции, иными словами, она освящается и обожествляется. Речь идет о таком освящении, что новый величественный образ мужчины есть само общество, обретшее святость и божественный характер. Если углубиться в проблему, то станет ясно, что возвышался именно класс жрецов. Точно так же, изучив веру Инанны, мы увидим созидательную, направляющую силу, социальную силу матери-женщины.

Несмотря на постепенное нарушение баланса сил в шумерском обществе в ущерб женщине ко 2 тысячелетию до н.э., этот процесс происходил постепенно. И по сей день поиск корней конфликта между мужчиной и женщиной в его исторических мотивах может многому нас научить. Мы постараемся это сделать.

Отдавая места на самом верхнем ярусе зиккурата богам, число которых постепенно уменьшалось, жрец, тем не менее, держал этот ярус в строжайшей тайне. Он официально запрещал кому бы то ни было, кроме него самого (верховного жреца), подниматься на верхний ярус зиккурата. Эта тактика очень важна для новых религиозных процессов. Тем самым жрец развивал в людях и любовь, и уважение, и зависимость от веры. Верховный жрец постоянно распространял среди на селения мнение, что он общается там с богом. Тот, кто хочет услышать слово бога, должен слушаться его, верховного жреца, ибо он является единственным, кто уполномочен богом. Эта традиция практически без изменений перешла в моно теистические авраамические религии. Пророк Моисей, пообщавшись с богом на горе Синай, получил от него десять заповедей. Пророка Иисуса называли Помазанником Божьим. Он тоже неоднократно пробовал общаться с богом, но дьявол постоянно сводил его усилия на нет. Но в конце концов Иисусу Христу удастся достичь этого мига. Восхождение пророка Мухаммеда на Мирадж свидетельствует о том, что эта традиция перешла в Ислам. Верхний ярус в греко-римской религии в виде пантеона будет устроен еще более величественно. Существенная реорганизация в сторону большей величественности произойдет в синагогах, церквях и мечетях. Очевидна при этом всевозрастающая роль религиозного класса в обществе.

Верховный жрец — это человек, которому удается достичь пика мышления на ярусе, где расположен «дом бога». Для того, чтобы новое общество было плодотворным, крайне важно, чтобы оно было организовано так, как звучало в его диалогах с богом. Здесь же, на верхнем ярусе, впервые были установлены памятники представителям бога. Эта находка еще более усилила интерес человека. Он нашел, что символические идолы мысленного бога очень уместны и нужны. Впрочем, память человека той эпохи была более приспособлена к мысленному планированию с помощью фигур, нежели к oперированию абстрактными понятиями. Очень тяжело давалось абстрактное, вербальное мышление, не имеющее символического подтверждения. Человеческие сообщества очень долго находились под воздействием языка знаков (своего рода символического языка, языка жестов). Тем самым символическое изображение бога, в виде идолов, было в высшей степени понятно. Многочисленные пышные женские фигуры, оставшиеся с эпохи матери-богини, воплощали образ более скромной, плодовитой матери-женщины.

В высшей степени поучительно то, что зиккурат был прототипом божьего дома, пантеона, церкви, синагоги, ме чети, университета. Эти исторические образования, тесно связанные между собой, можно назвать священной памятью общества, его идентичностью. Богословие, иными словами теология, изучает эту память, подводя под нее философскую базу, в оторванном от прототипа виде, совершенно абстрактно. Самые сильные искажения истории происходят в недрах теологии. При этом, несомненно, нельзя игнорировать роль теологии в развитии науки и философии. Но богословы, не обозначив социального источника этого явления, ограничиваясь абстрактными явлениями, прикрываясь идолами, создали тот социальный тип, который и сделал их классом, несущим самую большую ответственность за формирование цивилизации вообще и современной цивилизации в частности.

Без сомнений, богословские толкования, базирующиеся на истинных источниках, стали серьезным вкладом в изучение смысла, однако важно понять, что преобладающее большинство теологов занимают серьезные позиции в официальной государственно-иерархической структуре, и многие искажения смысла будь то умышленно, или неосознанно, исходят от них. Для того, чтобы понять суть сегодняшнего Ближнего Востока, мы постараемся облегчить осознание этих факторов, раскрыв их новые формы, в которые они облачаются на каждой серьезной стадии развития.

В. Второй важной ролью жреца была его роль инженера общества. Он планировал новое общество, строил его и лично управлял им. Эта функция выполнялась на втором ярусе зиккурата, где располагались именно жрецы. Будучи посланцами бога, жрецы под руководством верховного жреца постепенно превращались в некий священный класс. Будучи, управляющим меньшинством любого города, они сформировались в первую иерархическую касту (священного управления). Мы не случайно говорим, что жрецы были прототипом профессуры. Поручив производство материальных ценностей жителям нижнего яруса (заложив основы эксплуатации чужого труда), они в основном занимались вместе с богом науками и их организацией. Основы таких наук, как астрономия, математика, медицина, литература, и естественно, теология, были заложены в кельях жрецов на среднем ярусе. Средний ярус одновременно стал прообразом школы и университета. Ярус богов стал прототипом современных религиозных институтов, а ярус жрецов — прототипом учебных заведений. Основным видом деятельности стало управление, несомненно, разраставшимся городским обществом. Следует осознать, что материальное производство, по мнению Маркса, само по себе никогда не осуществлялось «свободными трудящимися». Ни в одном классовом обществе, включая капиталистическое, у владельцев частной или коллективной собственности не может быть свободных трудящихся. Ни один человек, который не порабощен с помощью гнета или законов, не будет свободно работать с собственностью других людей! Эти вопросы мы также рассмотрим в соответствующих разделах.

Важнейшие шаги жрецы осуществляли посредством законов. Самой серьезной заслугой жрецов в данном вопросе является то, что они смогли стать гласом божьим и сконцентрировали в своих руках монополию на науку. Функция посланника и гласа божьего и научные находки жрецов придавали самим жрецам непоколебимую управленческую силу. Не стоит забывать, что даже в капиталистической системе наука есть сила. Напомню, что основы этой науки заложены в недрах неолитического общества, в частности, в эпохе халафской культуры (7-5 тыс. до н.э.). Именно в этот период матери-богини играли ключевую роль в прогрессе. Следует помнить, что женщина-мать играла роль учителя при освоении таких дел, как растениеводство, одомашнивание животных, гончарное дело, ткачество, прядение, быт, очаги священнодействий. Обвинения, предъявленные матерью-богиней Инанной в ее борьбе с муж чиной-богом Энки, очень хорошо выражают ее настойчивое стремление вернуть назад свои сто четыре изобретения (ме), которые Энки у нее выкрал. Как видим, большинство находок и изобретений принадлежит женщине, но управлявшие ими мужчины их выкрали. Мы увидим, что цивилизация в значительной степени основана именно на этом деянии.

Ни в коей мере нельзя забывать о вкладе жрецов. Роль изобретенных ими письменности, астрономии, математики, медицины и богословия в фундаменте цивилизации совершенно очевидно. Уместно напомнить о заслугах жрецов на заре возникновения науки.

Как известно из истории, первых шумерских царей называли не иначе как жрец-царь. Жрецы-цари были первыми царями городского общества. У каждого города сначала был жрец-царь. Основной причиной их воцарения стала деятельность, положенная в основу науки и богословия. Но эта же ситуация, вместе с тем, сформировала недостатки такого правления. Через некоторое время наступит эпоха династий, когда основную роль будет играть воинское начало, формирующееся вокруг «сильного человека», с которым вступает в союз глава династии. Военная сила все же победит «игру жрецов». Позднее мы коснемся этой темы.

Г. В самом низу зиккурата располагался ярус трудящихся. Необходимо хорошо осознать суть трудящихся первого яруса, поскольку они пополнили ряды первых рабов, крепостных и пролетариев. Откуда и как они появились? Какова была в этом роль принуждения и убеждения? Какое общество стало источником этой рабочей силы и что эти общества получили взамен? Были ли среди них женщины? Какова была роль женщины и семьи? Ответы на эти вопросы во многом помогут осветить вопрос.

В формировании первых рабочих групп предположительно важнейшей была сила убеждения жреца. Можно допустить, что один из потоков в созданной жрецами системе первичного производства составляли земледельцы, добившиеся более высоких урожаев благодаря применению поливной системы. Кроме того, зиккурат можно рассматривать как место, где нашли убежище и спасение представители племен, вступившие в серьезные конфликты со своими соплеменниками в результате миграций и роста населения. Еще более существенную роль мог играть другой фактор, заключающийся в священном характере работ по воз - ведению пристанища в виде зиккурата. На примере Ближнего Востока четко прослеживается следующая традиция: в определенных пределах каждый род и каждая семья отдавали своих детей на службу зиккурата. Тяжелая работа на зиккурат стала общепринятой, более того, она была даже предметом гордости. Те, кто работал для зиккурата, пользовались большим уважением в обществе. Тут можно провести аналогию с традицией монастырского служения в христианстве. В сектантстве тоже есть похожие факты. Работа в собственности шейха тоже является предметом гордости и чести.

Интересно, что зиккураты стали первым чистым примером коллективного труда. Например, некоторые социологи, в частности Макс Вебер, оценивают это как «социализм фараонов». Ясно, что зиккураты были первым примером практического воплощения коммунизма. Сообщества ремесленников тоже входили в группу трудящихся. Все вместе они напоминали своего рода фабричное производство. Излишки продукта складировались. Существовала система предотвращения дефицита. Такая форма производства чрезвычайно усиливала мощь и влияние жрецов. Ни одна семья или род не могли достичь такой эффективности производства. Речь идет о силе, которая превосходила все семьи и родовые сообщества. Зиккураты продемонстрировали, что являются формой, в которой происходил процесс зарождения нового общества и государства.

Д. Очень важен также вопрос женщины и семьи в системе зиккурата. В шумерских текстах довольно часто можно заметить, что религия матери-богини противостояла религии жреца. Это противостояние имело множество признаков. Женщины-жрицы создавали зиккураты, используя свой авторитет. Почти в каждом городе была своя богиня-заступница. Примечательным примером являются приключения Инанны — богини Урука. Город Урук (не исключено, что современное название Ирак происходит от этого слова), вошел в историю как первый шумерский город-государство, и этот пример достоин пристального внимания и изучения. Он знаменит также тем, что был городом первого мужчины-царя Гильгамеша. Вероятно, Урук стал первым в истории городом-государством. Период 3800-3000 годов до н.э. считается периодом Урука. То, что богиней-создательницей этого города была Инанна, свидетельствует как о древности города, так и о сохранявшейся величественной роли женщины-матери. Борьба Урука с Эриду (город бога Энки, вероятно, первое жреческое государство) легла в основу легенды. Борьба между Инанной и Энки стала конкретным примером борьбы между женщиной и мужчиной. Фигура богини со временем стала терять свое значение. В вавилонский период богиня была уже в роли побежденной. Женщина была порабощена, превращена в проститутку, причем как в частном, так и в общем смысле.

Известно, что в некоторых зиккуратах женщины служили объектами любви. Более того, девушки из лучших семейств почитали за честь быть такими объектами. Туда набирались избранные, привилегированные девушки. Поразительно четко поставлялись девушки к жрецу. В зиккурате, как во дворце, они обучались прекрасному, совершенствовались в музыке и различных искусствах. Далее эти девушки предлагались на выбор избранным мужчинам в округе. В случае взаимного согласия играли свадьбы. В этих случаях значительно возрастали и доходы, и влияние зиккуратов. Брак с девушкой из зиккурата был привилегией знатного мужчины. Более того, девушки из зиккуратов, прошедшие там обучение, попадая в новое общество, укрепляли в новой среде авторитет зиккуратов, привязывали это общество к традициям города-государства. Женщины становились наиболее плодотворными агентами жреческого города-государства. Этот метод очень эффективен и по сей день, он применяется некоторыми государствами, в первую очередь Израилем. Коллективизация женщины в такой форме стала прототипом публичного дома. По мере своего падения в обществе женщина превращалась из знатной богини зиккурата и царицы любви в несчастную публичную «работницу», вынужденную отдавать себя всем. Шумерское общество удерживает пальму первенства и в этом смысле, хотя много ли в этом чести?

Не могу не отметить следующее. Если бы не было эксплуатации и воспитание проводилось бы честно, было бы просто идеально. Очень тяжело вырастить и воспитать здоровых во всех отношениях девушек в системе, где примером служит несчастная женщина-мать, а руководит обществом жестокий мужчина-отец. Для этого не было ни необходимых знаний, ни материальных возможностей. Ухаживание за женщиной требует мастерства и материальных возможностей. Идеальным решением можно счесть специальные пристанища для женщин. Но общество, в котором господствует мужская сила, давлением и эксплуатацией разрушает эту систему. Поучителен в этом смысле пример Шумера. Речь идет о зиккурате как структуре, вызывавшей зависть в обществе, где родители соревновались между собой за право отдать луда своих дочерей. На мой взгляд, в этой своей ипостаси зиккурат до сих пор остался первым и непревзойденным образцом. Там (зиккураты можно даже сравнить с современными женскими учебными заведениями) имели хорошие возможности для развития. Основной их целью был вовсе не выбор мужа. Они хотели стать лидерами нового общества и государства. Они внесли неоценимый вклад в формирование благородного стиля жизни, в которой царит любовь. В идеальном обществе девушек обязательно должны обучать и воспитывать в традициях святости, давать им хорошее образование. В частности, в любой семье, консервативной или придерживающейся широких взглядов, крайне отстает система воспитания женщин, что делает их уязвимыми перед заразой порабощения в обществе (обществе, где господствует мужчина). Институты свободных женщин могли бы стать современными женскими очагами-пристанищами. В части, касающейся социологии свободы, я постараюсь подробнее остановиться на этой теме. И не только на ней, но и в целом на вопросе семьи.

Известно, что женщины в зиккуратах были поставлены на службу новому обществу-государству. Действительно, жрецы мыслили потрясающе и организовали свое новое общество-государство приближенным к идеалу.

Очевидна роль зиккуратов в торговле, которая как нечто новое утверждалась в обществе. Несмотря на то, что в исторических текстах это нашло отражения, я могу предположить, что зиккураты наряду с прочим занимались организацией торговли. Излишки продукта и произведённые ремесленниками орудия труда могли быть предметом торговли. Историки считают, что период 5-4 тыс. до н.э. стал началом развития торговли. Развитие шумерского общества, перешедшего от системы подарков (дарившихся внутри сообществ и семей), соответствует эпохе распространения товарных ценностей (производство для получения прибавочной стоимости). Следовательно, ожидалось превращение шумерского общества в «верховное общество торговцев». И это было так, что подтверждается историческими находками, сделанными во время раскопок.

Мы знаем о процессе превращения Урука в колониальную систему, начавшемся в период 3500-3000 годов до н.э. Колонии Урука в Тавро-Загросской системе, возможно, представляли собой первую в истории колонизацию. Династические колонии имеют более ранее происхождение. В принципе, колонии, сформированные на основе родоплеменных сообществ, нельзя считать колониями в чистом виде. Для того, чтобы возникла колония, необходимо наличие города-метрополии. Урук, будучи очень знаменитой метрополией, имел серьезную колониальную сеть. Позднее появились знаменитые колонии Ура (4-3 тысячелетия до н.э.), Ассирии (2000-1750 годы до н.э.). Лично я считаю, что города древнего мира Хараппа и Мохенджо-Даро в Пенджабе (середина 3 тысячелетия до н.э.) и сама египетская цивилизация (5 тысячелетие до н.э. — н.э.) в широком смысле слова представляют собой колониальные системы, восходящие к Шумеру. Даже несмотря на независимое развитие, отсутствие прямых связей с шумерскими городами, залогом их успеха стало возникновение первой цивилизации в междуречье Тигра и Евфрата. Очевидна эффективная роль торговли в созданной жрецами системе, потому что именно торговля излишками продукции позволяла покрывать недостатки необходимой продукции (в Нижней Месопотамии не хватало многих видов продукции, то есть просто необходима была торговля или экспроприация. В принципе, могло быть и то, и другое). Именно в этом заключалось предназначение построенной сети колоний на берегах Тигра и Евфрата. Мы встречаем множество их следов. Особенное распространение получила торговля древесиной, ископаемыми, тканями.

Не вызывает сомнения, что вокруг зиккурата, как мы постарались показать это в самых общих чертах, формировался прототип общества-города. Несомненно и то, что первый образец конкретного развития общества-государства, повлиявший на всю систему цивилизации, зародился в недрах шумерского зиккурата. Что касается остальных примеров, то они широко распространялись по той же системе от Египта до Китая. Рождение государственного цивилизованного общества действительно в жреческих кельях. Нет конкретных примеров, которые свидетельствовали бы о других формах развития.

В таком случае, основываясь на наших рассуждениях о зиккурате, мы можем сказать, что шумерское общество впервые показало человечеству дорогу в эпоху первых божеств в масках и завуалированных царей. Если первыми божествами в масках были шумерские жрецы, то следом за ними шли облаченные в политические одеяния цари. Сколько было помпезности, какой величественной поступью они шли!

Е. Мы знаем, что вслед за жреческим обществом-государством на исторической арене появилось династическое государство. Осмысленность развития общества, как и государства, выдвигает на первый план тип жреца. Изначально в обществе была потребность в умных людях, способных организовать и узаконить те или иные образования. Речь идет об общественном строительстве, которое должно было самоутвердиться. Для того, чтобы появилась возможность применения силы, была потребность в обществе, управлении, в котором была бы возможность появления излишков продукта и их торговля. Новое общество должно иметь подходящую для этого структуру. Военно-политическая сила может иметь смысл только в том случае, если оно может завладеть обществом, в котором есть подобные структуры. В противном случае она не может привести ни к чему, кроме хаоса.

Несомненно, в Месопотамии династические традиции тоже были древними и сильными. По мере дифференциации этноса неизбежным стало развитие династических процессов вокруг людей, которые обрели серьезный опыт в защите своего племени от врагов и решении внутренних вопросов, а также утвердились в наиболее плодотворных сферах жизнедеятельности. Предположительно, одна семья или один род должен занять превосходящие позиции. Именно они должны или сформировать власть в племени, или узурпировать ее. Безусловно, определяющий характер имеет согласие членов племени. Большое значение имеют родственные связи в племени. Чужим там нет места (не исключено их участие, если они присоединились к жизни племени и растворились в нем). В частности, в период своего первоначального формирования этот процесс стал серьезным проявлением идентичности после ослабления кланового характера сообщества. Историки считают, что подобный процесс происходил преимущественно в 6 тысячелетии до н.э. Источником было не шумерское общество. Предположительно, сильные родоплеменные традиции были свойственны первым арийским культурно-языковым группам. Можно говорить об аналогичных процессах в семитских группах, происходивших, вероятно, даже гораздо раньше, в 10-7 тыс. до н.э.

Усиление династических процессов в Нижней Месопотамии наблюдается вплоть до 6 тыс. до н.э. Предположительно существовавший даже раньше Урука период Убейда (в 6-5 тыс. до н.э. с центром в Эриду) имел достаточно развитые династические связи. Но там не наблюдался переход к государственному строительству. Там имели место процессы, свидетельствующие о своеобразной ориентации на создание колоний. В арийских культурных слоях в 6-5 тыс. до н.э. встречаются семитские семейные поселения. Первые семитские колонии были созданы в верховьях бассейна Тигра и Евфрата на юго-востоке современной Турции.

Необходимо четко осознать особенность династий, которая тесно связана с современностью. В основе династической идеологии лежат семейственность и наличие множества детей мужского пола. Основной потребностью династической идеологии является многоженство или частое рождение мальчиков. Очевидной причиной этого становится политическая сила. Подобно тому, как жрец занял главенствующее положение, опираясь на силу разума, сильный представитель династии начал играть в лидерство, опираясь полностью на «политическую» власть. Неподчинение концепции политической власти влекло за собой насильственное подчинение. Неподчинение слову жреца, на - пример, влекло за собой своего рода моральное наказание вроде «гнева богов». Основным источником политической власти была военная мощь сильного человека. На более раннем этапе - в эпоху охоты, особенно в период верховенства матери-женщины, мужчина чувствовал себя подавленным.

Вкратце, для того чтобы понять это, надо осознать систему матери-женщины, реалии семьи того периода. При матриархате конкретного мужа не существовало, даже если он был, то личность его была неопределенной. Повинуясь инстинкту деторождения, мать-женщина вовсе не думала о любви к мужчине. Такие понятия, как любовь и половое влечение, тогда еще не были актуальны. Женщина не была связана узами брака ни с одним мужчиной. Мужчина не обладал никакой властью над женщиной, он не мог сказать, что та или иная женщина «принадлежит ему». Охота — это такое занятие, что не сообщает никакой ценности мужчине, если он неудачлив. В обществе той эпохи не было такого понятия, как отцовство. Дети полностью принадлежали матери-женщине. Мать-женщина не искала связи с мужчиной просто ради получения полового удовольствия, в обществе не было речи о любви ради любви. Половая роль женщины той эпохи была идентична инстинкту воспроизводства, свойственному всему остальному живому миру. Половая роль выражалась только в воспроизводстве. Основной функцией матери-женщины был труд во имя детей. За женщиной было прочно закреплено право рождения и воспитания детей. Тем самым в период, когда понятие отцовства не имело никакого общественного значения, говорить об отце как таковом — явное заблуждение. Очень важную роль играли братья матери-женщины, с которыми она росла вместе. Такие понятия, как дядя и тетя по матери, черпает свои силы именно с этого древнего права матери-женщины. Семья матери-женщины состояла из ее братьев и сестер (и их детей, если таковые имелись) и ее собственных детей. Такое понятие, как матриархальная семья, выражает именно такое понятие. Имен - но так можно толковать общественное выражение культа матери-женщины, являвшейся краеугольным камнем неолитического общества, и получившей от нее вдохновение матери-богини. Все мужчины за исключением братьев женщины, были попросту безликими существами. Еще не появились такие понятия, как муж и отец.

Династия, как идеология и практика, будет развиваться в русле переработки традиций матриархата с точностью до на - оборот. В данной системе, называемой также патриархальной, укоренились традиции, основанные на союзе опыта пожилого мужчины, военной мощи молодого мужчины и святости шамана, олицетворявшего таинства до формирования института жрецов.

Опыт пожилого мужчины представлял собой его жизненные навыки. Можно предположить существование своего рода совета старейшин. Власть пожилых людей, также называемая в литературе геронтократией, стала традицией, достаточно давно пустившей корни в родоплеменной структуре. Старейшина — это мудрый человек, у которого можно многому поучиться, по - лучить умный совет. У общества существует потребность в этом человеке. Он же старается преодолеть трудности пожилого возраста, используя свою мудрость. Именно такая гармония у него построена с обществом. Сильный человек — это олицетворение силы, которую обрел благодаря охоте, мужчина, пытающийся освободиться из тисков матери-женщины. Его физическая сила и охотничья техника повышают его шансы на успех. Союз, сформированный молодежью, желающей воспользоваться этой особенностью, становился залогом успеха. Может быть, впервые в истории военная мощь реализовалась именно таким образом. Она дала мужчине явное историческое преимущество перед женщиной. Союз, установленный с молодежью племени, способствовал усилению патриархальных традиций в сравнении с матриархальными.

Последним звеном этого союза были шаманы, дарившие обществу исцеление, знатоки волшебства. Они выполняли общие функции жрецов и колдунов, а также выполняли функции воспитателей. Может быть, шаманы были первыми специалистами в обществе. Не исключено, что мастерство шамана постепенно углублялось в обществе наряду с шарлатанством. Но шаман прежде всего был мужчиной. В процессе формирования династий союз этих сил нанес сильнейший удар по матриархальной традиции. О серьезной борьбе между ними можно найти множество упоминаний в шумерских текстах. Под воздействием такой системы мужчина уже становился хозяином детей, их отцом; он стремится стать многодетным отцом (для обретения силы и мощи следовало иметь много сыновей), и, основываясь на этом принципе, он последовательно завладевает всеми накоплениями женщины. Развивается система собственности. Параллельно развитию коллективной собственности в государстве жрецов развивается частная собственность династий. Отцовство стало необходимым и для того, чтобы наследство перешло к детям (чаще всего сыновьям), непременным условием было право отцовства.

Династия, патриархат и отцовство как класс, становятся доказательством, характерным показателем общества. Используя военную силу в противоборстве с государством жрецов, они фактически совершают политический переворот. В шумерских текстах можно встретить много подтверждений этих многочисленных конфликтов и политических переворотов. Наконец, «Урская система государств», пришедшая на смену городу-государству Уруку, имела династический характер. I, II и III династии Ур подтверждают эти процессы. Династическая власть ассоциируется с теоретически более светской, политической системой в сравнении с теократической властью жрецов. Создаются образы новых божеств. Жрецы уже сдали свои позиции до уровня помощников новой политической власти. Опять-таки, пока они играют важную роль, но постепенно теряют силы и превращаются в обычных пропагандистов, соблюдающих некогда установленный ими священный характер общества. Создатели государственности, божества в масках, теперь уже оказались в тени второразрядных и третьеразрядных завуалированных царьков. Для того чтобы использовать законотворческую мощь жрецов, создавших государство, цари, окрепшие в недрах династий, теперь уже не стесняются величать самих себя царями-богами. Последовательно углубляется классовое расслоение общества, растет число городов, тип общества, называемый нами «шумерским», подтвердит свое право на существование и последовательно будет разрастаться всеми структурами. Очень древние династические традиции в обществе Ближнего Востока дожили до сегодняшнего дня. То, что на Ближнем Востоке не может получить широкого развития республиканская или демократическая система, тесно связано с династической традицией.

Модель шумерского цивилизованного общества не меньше, чем неолитическая модель, определила ход развития цивилизации. Отличия цивилизации от культуры определяются классовыми факторами. Цивилизация связана с классовой культурой и государством. Урбанизация, торговля, богословие и наука, политика и армия, верховенство права над моралью, превосходство мужчины стали господствующими показателями нового общества. В каком-то смысле совокупность этих особенностей можно назвать культурой цивилизованного общества. Оба понятия, таким образом, становятся синонимами, они используются в одном смысле. Процесс, аналогичный мировому распространению социальной культуры, происходящей из региона Плодородного (Золотого) Полумесяца, начал свое второе серьезное распространение. На этот раз колыбель цивилизации, регион Плодородного (Золотого) Полумесяца, будет расширяться за счет того, что женит своих новых детей (в этот раз уже не дочерей, а сыновей), которых он родил и вырастил в этой колыбели, на зрелых девушках всего мира. Такое сравнение уместно. Мы можем предположить, что распространение неолитической культуры имело место благодаря тому, что дочери матери-богини достигали больших успехов во всех уголках света, куда их бросала жизнь. Что касается общества, где господствует культура патриархата, то оно стало олицетворением глубокой структуризации доминирующего положения уже не дочерей, а сыновей. Потомство цивилизованного мужчины, привязывающего к себе дочерей, превращая их в зависимых жен (матриархат уже растворился в современном обществе), постоянно будет производить на свет мужчин, увеличивать и укреплять мощь мужской части нашей цивилизации, что оно делает и по сей день.

2. Верное толкование цивилизованного общества

Обобщение наших попыток осознания шумерского общества и вместе с тем более подробное изучение ряда его особенностей позволит обогатить наше сознание и понимание. Прежде всего, рассуждая о цивилизации, необходимо сорвать маски, с великим спокойствием прикрывающие мышление и структуру, чтобы увидеть скрытые за ними лица, истинные интересы, а также действительное состояние общества.

Наше историческое общество, говоря о глубокой древности цивилизации, само пытается предстать молодым, говоря о новой истории, новейшей истории. В этом есть своего рода странность. Молодость отражает период рождения того или иного явления или определенный период, прошедший после рождения. Если шумерское общество, как мы уже доказывали, олицетворяет период зарождения нашей цивилизации, то и молодость цивилизации должна определяться в соответствии с этим. Таким образом, становится ясно, что применяемые эпитеты наподобие «новый», «молодой», это всего лишь обман, и наше цивилизованное общество является, по сути, старым. Попытки повернуть время назад и выставить зрелого молодым есть ничто иное как продолжение маскарада цивилизованного общества.

Вот основной вопрос, на который следует искать ответ: почему цивилизованное общество, которое можно было бы назвать еще урбанистическим, так остро нуждается в маскарадах?

Потрясающее умение шумерских жрецов маскировать все по-прежнему используется. Отчего вера в богов, имевшая изначально очень благородное и осознанное содержание, сегодня превратилась в синоним упадка и бессмысленности?

До сих пор было высказано множество мнений, как «за», так и «против» цивилизованного общества. Однако труднее и плодотворней всего признать необходимость радикальной критики цивилизации и практического решения ее проблем. Это свидетельствует о безуспешности существующих рассуждений и толкований. То, что мечта человечества о свободе оказалась под жестким прессом, в принципе, является общим мнением. Часты мнения, что человек доведен до той ситуации, когда такая жизнь продолжаться не может. Гегель осуждал цивилизацию как церемонию «кровавых скотобоен». Цивилизация и года не может прожить без войны. Жизнь под гнетом воспринимается чуть ли не как закон природы. Эксплуатация доведена до уровня жизненного правила. Честность, чистота помыслов, умение оставаться нравственным воспринимается как своего рода наивность.

Я хочу достичь следующего: раскрыть суть цивилизованного общества таким образом, который позволял бы применить критику, целью которой является преодоление кризиса этой цивилизации. То, что обычная критика капиталистического модернизма не позволит решить проблемы цивилизованного общества, стало ясно в результате усилий многих мыслителей, в первую очередь марксистской школы. Основным фактором здесь является отсутствие анализа цивилизованного общества, с которым капиталистический модернизм связан единой цепью. Европейское мировоззрение нейтрализовало даже самых жестких оппонентов. Как видно из взаимоотношений неолитической культуры и европейской цивилизации, сегодня мы остро нуждаемся в понятном толковании исторических и социальных аспектов взаимоотношений европейской цивилизации с предшествующими цивилизациями. Пусть это выглядит как любительская попытка, но мое положение осужденного, находящегося под самым жестким давлением этой цивилизации, обязывает меня высказать свое суждение об этой проблеме.

А. Толкование цивилизации — это преимущественно проблема общей социологии. Если основным условием науки является не прозябание в болоте позитивизма, а познание смысла, превосходящего банальное разделение на субъекты и объекты, то наибольшая потребность в таком подходе существует в сфере общей социологии. Важнейшая обязанность общей социологии (подобно тому, как врач ставит диагноз и проводит лечение) заключается в умении поставить диагноз обществу и вылечить его. Знание может быть мотивировано лишь стремлением осознать жизнь, с которой мы так тесно связаны. Осмысление жизни позволит нам понять проблему структурных образований и исправить нездоровые структуры, если таковые есть.

Цивилизованное общество — это место, куда стекаются образования, семантический анализ которых представляется довольно трудным занятием. Существование этого конгломерата непосредственно связано с искажением семантики и утере ее собственной сущности. Как же это странно, когда вооруженные до зубов люди, обращаясь к обреченной жертве, заставляют ее признать ложь, в противном случае любыми методами обещают ее уничтожить, и разве это не почерк чудовища Левиафана?! Это существо, то есть цивилизацию, можно сравнить с любым другим чудовищем. Но это очень примитивный подход. Если нас можно назвать учеными, то такое стремление не уведет нас дальше детских мечтаний. Даже точного диагноза, поставленного чудовищу, будет недостаточно. Надо срочно приступать к лечению. Все предыдущие попытки лечения привели к: обильному кровопролитию, страшному по своим размахам геноциду, ужасающему голоду, безработице, всевозможным болезням, разрушению экосистемы (необходимой для жизни окружаю - щей среды), — вот неполный перечень пережитой трагедии. Если наши общая социология и социология свободы желают освободиться от свалки, в которой живут тысячи и тысячи людей, то они должны осознать и доказать силу социального диагноза и лечения. В противном случае, как говорил Адорно, после «лагерей смерти» даже небожителям — равно как ученым мужам — не останется что сказать.

Цивилизация — это не только церемония «кровавых скотобоен» (Гегель), это нечто более ужасное: это механизм постоянного уничтожения свободного развития человека, единственной причины его существования. После этого остаются жалкие выжимки из того, что называлось жизнью человека. Цивилизация — это то, что остается от выхолащивания смысла свободной жизни путем постановки примитивного диагноза!

Наблюдая даже за самым примитивным живым организмом, мы видим, какое значение он придает своей жизни. Смысл, что он видит в собственном существовании, помогает живым организмам размножаться и развиваться до миллионов видов, пускать корни в скалах, при необходимости продолжать свое существование даже в полярных льдах, если надо, то летать, развивать безгранично технику, сравниться с которыми не могут даже самые серьезные человеческие изобретения. Что касается цивилизованного общества, то разве оно может сделать что-либо больше, чем с помощью изначально образованной ложью и обманом силы довести жизнь до полного обессмысливания, а в конечном итоге — довести человека до самоубийства?!

На стадии сосредоточения центра современной цивилизации в Европе социология стала словом, сказанным человеку для повторной демонстрации собственной силы. Как говорится в христианстве - стала «последним словом Бога». Из уважения к смыслу жизни даже самого простейшего живого организма необходимо прекратить такие речи. Даже развитая мораль ни - чем не может объяснить столь вопиющие случаи безнравственности. Напомню еще раз: даже богам не осталось что сказать.

Разве то, что называется историей, не является повестью о создании и упадке государств и опосредованных вспомогательных институтов? Разве первоочередной целью не было возвышение и падение династий, иными словами, не было ли стремление надеть на себя корону власти путем овладения стадами скота с помощью интриг и насилия? Разве не заключалась главная цель в том, чтобы установить свое право собственности на шерсть, молоко, а при необходимости — на мясо и шкуры?

Какой из героических эпосов полностью чист от насилия и стремления к эксплуатации? Разве те, кто объявляет себя освободителем своего рода, племени, веры, не мечтают о будущей короне?

Какого еще названия, кроме «кровавой скотобойни», заслуживает цивилизованное общество, во всех сферах которого и дня не проходит без войн и кровопролития?

Какие достижения науки, искусства и техники не были получены или отобраны в результате введения в заблуждение их истинных авторов или изобретателей?

Действительность, зачастую называемая системностью, стабильностью, миром, в реальности является «молчанием ягнят»; разве не дешевыми спектаклями убеждают или заставляют слуг (рабов, крепостных, рабочих, трудящихся, все угнетенные слои) гнуть спину на хозяев, и какое иное осмысленное название можно этому присвоить? Все, что связано с этой цивилизацией, сплошь состоит из вопросов, бесконечно растущих и углубляющихся. Поистине ужасно то, что это называют славной историей, священ - ной верой, легендой о красоте и любви, чудесными изобретениями, мечтой о рае, которого когда-то достигнет человек, дружбой, джентльменством, необходимостью объединения — и все эти высокопарные слова прикрываются объяснениями, что цивилизация есть неминуемая судьба человечества.

Несомненно, цель, которую я преследую, поднимая эти вопросы, в том, чтобы отдать дань уважения памяти, истинному героизму и последним невысказанным словам, святости всех тех друзей и товарищей, кто восстал во имя смысла жизни, заключающейся в свободе. Если надо будет подставить плечо для того, чтобы защитить хотя бы один розовый куст, я приму этот вызов, считая, что, защищая красоту, я защищаю нечто важное для человечества.

Б. Перейдем от нравственных суждений к суждениям теоретическим. Крайне важно, особенно учитывая течение истории, всесторонне осознать смысл понятия «классовость», которое так часто употребляют наши оппоненты в период модернизма (капитализма). В противном случае это понятие превратится в самую липкую «жвачку демагогии» и одно из орудий раздробления смысла.

Для того, чтобы по-настоящему осознать суть классовости, надо учесть такое важнейшее обстоятельство: фундаментом классовости является силовые структуры. Сами по себе они не имеют никакого смысла. Может быть, такое сравнение носит излишне социобиологический характер, но оно уместно. В любом случае, не вызывает сомнений факт, что сила олицетворяется властью в обществе, своего рода организованной мощью Левиафана в цивилизованном обществе. Если рассматривать государство как совокупность наиболее развитых отношений во власти, то разве не являются неделимой частью этой сети власти даже те, кто стонет под гнетом и является объектом эксплуатации? Разве цивилизация не является такой организующей силой, которая распространяет свое влияние не только в сфере государственной организации, но и в широких сферах от религии до экономики? И не является ли основной функцией этой силы превращение организованных рабов, крепостных, рабочих в социальные слои, как по горизонтали власти, так и по вертикали?

Хочу особо подчеркнуть следующее: в процессе организации силы нет никакого места таким понятиям, как субъективное значение «рук» и «ног» этой силы. Если власть может рассматриваться в качестве успешной организации, то над трудящимися, которых эта сила считает грубым элементом, уже установлена абсолютная власть. Но ведь это означает потерю трудящимися своей субъективной ценности в условиях власти, если эта ценность ранее присутствовала. Именно по этой причине все восстания рабов и трудящихся от Спартака до Парижской Коммуны, не имели шансов на успех. Разве только если они согласились бы свежей кровью влиться в структуру власти! Но ведь это означало бы ничто иное, как повторное вливание в русло цивилизованного общества. Стопятидесятилетний опыт научного социализма выступает поразительным примером некритического восприятия этого.

Хорошо, а разве между этими результатами нет связи, если рассматривать их в комплексе взаимоотношений с властями? Не - обходимо осознать одно важное обстоятельство: уровень зависимости и качественное положение классов во взаимоотношении с официальными властями. Вопрос в том, имеет ли класс сам по себе какую-либо практическую и смысловую ценность. Пусть верхнюю ступень классовой пирамиды занимают господа, сеньоры, хозяева, буржуа, а нижнюю — рабы, крепостные, рабочие; в отношениях с властью они демонстрируют аналогичные идейно-политические позиции. Какое-либо возражение в этой цепочке взаимоотношений не представляет особой ценности. Эти отношения составляют та - кую сеть, которая имеет тысячу узлов. Если возразить против одного узла или даже разрубить его, актуальными останутся остальные 999 узлов. Не только починят то, что разорвано, но и накрепко привяжут того, кто разорвал. Если надо, сделают это, оторвав ему голову.

Поговорим о трудящихся массах родоплеменной структуры, которые работали в системе взаимоотношений государства и власти, прототип которого создали шумерские жрецы и вожди династий. Рабочий, которого пытается поработить жрец, находится под удивительным влиянием недавно созданных богов, которые расположены на два яруса выше него самого (это понятия о святости, воздействие которых на личность настолько сильно, что с ними не сравнится ни одна материальная сила). Если бы это было не так, рабочего не взяли бы в зиккурат. Второе обстоятельство заключается в том, что его кормят уже лучше, чем раньше. Это улучшение в жизни исключает наличие у него какой-либо альтернативы. Третье: с точки зрения половых страстей его сегодняшний день нельзя никак сравнить со вчерашним, и он постоянно тешится мыслями о наслаждениях с прекрасными гуриями.

В построении системы послушания и преданности установленному порядку предложения интимных услуг женщин, внесли куда более серьезную лепту, нежели деятельность современной прессы и армии!

Этот новый слуга в рамках системы становится не борцом за свободу, а предателем свободы или субъектом с выхолощенным пониманием свободы. Это очень интересный случай. Глава династии, ориентируясь на взаимоотношения государство — власть, также оказывается в плену этой практики. Главным условием становится наличие сильной организации, основанной на здоровых интересах в рамках этого союза. Семейная династия, основанная на широких родоплеменных отношениях, превращается в уважаемое и вместе с тем грозное явление. Традиции рода постоянно возвышают роль иерархии. Мелкие неудобства, доставленные друг другу, обсуждаются или мирно, на семейном совете, или становятся причиной для конфликтов. Говорить о классовом характере династии, стремящейся к образованию государственности в клубке таких взаимоотношений, как о самой слабой стороне династии, означает проявить подход, крайне далекий от стратегического. Хочу подчеркнуть следующее: классовость — одна из фундаментальных характеристик цивилизации. Но если можно сделать теоретический вывод о стратегическом смысле, лежащем в основе классовых переворотов, то на практике это нереально. Все цивилизации были свергнуты вместе со слугами власти и трудящимися. Цивилизаций, свергнутых руками слуг и трудящихся, или крайне мало, или, если даже таковые были, новая власть, установленная на месте старой, становилась такой же машиной жестокости и эксплуатации, причем гораздо хуже прежней.

Рассмотрение истории как череды классовых противоречий кажется мне весьма редукционистским. Гнет и эксплуатация — это стиль существования, система, на которую опирается цивилизация и сама история цивилизации. Но идеология, политика, даже экономика этого процесса работают по-разному. Точнее, узкие классовые противоречия не определяют ход истории. Здесь не идет речь о ужасающей силе порабощения, унижающей силе системы, отрицании свободы. Я всего лишь хочу подчеркнуть то, что власть и система цивилизации строятся и распадаются по иному принципу; логика межклассовых отношений сводится к тому, что существующая цивилизация меняет свою форму, или, напротив, в случае обострения противоречий превращается в «свежую кровь» (опыт Советского Союза и Китая). Это предмет обсуждения. Возможно, у кого-то уже появились критические замечания по поводу того, что в своих суждениях я преуменьшил роль власти, не показал пути выхода и освобождения от власти. Я отвечу так: эту тему я более подробно намерен осветить в разделе, касающемся социологии свободы. Кратко скажу, что свобода также имеет свою социальную сферу, логику и стратегию так же, как идеология, политика и организация власти.

В. Хотя вопрос противоречий между различными цивилизациями и их союза является полемическим, его исторический смысл наполнен содержанием.

Цивилизованное общество — это образование, которое вырабатывает противоречия как внутреннего характера, так и между различными цивилизациями. Порожденные им смысл и цель, классовость, а также инструменты их достижения: гнет, эксплуатация, постоянное введение в заблуждение и маскировка, объясняют характер общества, главной особенностью которого является постоянное порождение конфликта. Власть и классовое расслоение сами по себе уже являются конфликтом. То, что он развивается внутри общества или распространяется за его пределами, не меняет его сути. Квалифицируя цивилизации, нельзя менять их суть, называя синонимами, это совершенно нереалистический подход. То, что цивилизации бывают воинственными, мирными, монотеистическими, политеистическими, эффективными, неэффективными, культурными, невежественными, состоящими из одного народа или объединяющими многие народы, совершенно не определяет их сути. Направляющая сила цивилизации не слагает своих полномочий до полного уничтожения мира. Стремление быть мировой силой — болезнь, лежащая в основе цивилизации. Источником этого является власть. В момент, когда приостанавливается расширение цивилизации, начинается ее регресс. Итогом этого становится не нормализация состояния, а упадок, потому что нет нормальных состояний во всех системах цивилизации. Они испытывают потребность или в уничтожении всего живого, подобно раку, или в том, чтобы быть уничтоженными. Существует очень много людей, которые, будучи простыми вождями племен, начинают мнить себя чуть ли не богами, стоит только оседлать коня цивилизации.

В идее обожествления кроется сила, способная уничтожить человечество. Тот, кто много разрушает путем войны, считает себя созидателем. Если психологически не проконтролировать эгоизм, то возникнет болезнь самовозвеличивания. Цивилизация представляет то общество, где эта болезнь находит свое развитие. Говорят, что личность, которую власть заставила деградировать, не представляет никакой общественной ценности. Это оценка, связанная с сущностью власти. Поскольку цивилизации являются обществами власти, они постоянно вступают в противоречия с жизнью. Нет ни одной ценности, которой бы не пожертвовали ради власти, даже если это братские, дружеские или супружеские отношения. Исследуя движущие силы цивилизаций, можно увидеть, что нет таких преступлений, которые бы они не совершили, нет таких заговоров, которые бы они не организовали. Ложь, возведенную в ранг системы, они называют не иначе как политикой.

Г. Особого внимания заслуживает еще одна особенность, формирующаяся в недрах цивилизованных обществ. Ее можно назвать предрасположенностью общества к власти. Своего рода перерождение женщины на почве традиции ее превращения в существо женского пола. Власть, не подготовив общество как существо женского пола, не может быть уверенной в надежности этого общества. Превращение женщины в существо женского пола как самая старая форма порабощения возникло после того, как культ матери-женщины был сломлен, в результате длительной серьезной борьбы женщина-мать проиграла, а ее общество было превращено в общество с доминирующим половым фактором. Это положение утвердилось в обществе, может быть, еще даже до того, как цивилизация достигла своего развития. Борьба была настолько яростной и кровавой, что вместе с результатами она стерта из памяти женщины. Женщина теперь не помнит, что, где и как она потеряла. Она считает вполне естественным свой статус покоренного существа женского пола. Именно поэтому никакая иная форма рабства не является столь тщательно привитой и узаконенной.

У рабства было два пути разрушающего воздействия на общество. Первое, оно подготовило общество для порабощения, второе, это осуществление всех форм порабощения на почве обезличения женщины. Превращение женщины в обезличенное существо женского пола не имеет чисто полового характера, как это принято считать. Тут нет ассоциаций с биологическими особенностями. Это явление имеет социальный характер: рабское положение, подчинение, бесхарактерность, плаксивость, смирение с ложью, отсутствие амбиций, готовность отдать себя полностью и прочие особенности поведения, отвергающие моральные аспекты свободы, считаются уделом обезличенной женщины. Эти особенности свидетельствуют о том, что она выхолощена, превращена в ту материю, на базе которой рождается рабство. Это база, на которой сформировались самые древние формы рабства. Цивилизованное общество также связано со всеми социальными категориями этой базы. Превращение всего общества в обезличенное существо, готовое к порабощению, есть необходимое условие для функционирования системы. Власть тождественна мужскому началу. В таком случае превращение общества в обезличенную самку попросту неизбежно, потому что власть не признает таких принципов, как свобода и равенство. В противном случае она бы перестала существовать. Сходство между властью и обществом, построенным на половой сегрегации, имеет глубинный характер.

В Древней Греции, одной из величайших эпох цивилизации, было принято отдавать юношей опытному мужчине в качестве мальчиков для половых сношений. Долгое время я не мог понять причину этого. Даже такой знаменитый философ, как Сократ, говорил: «Важно не то, чтобы часто использовать тело мальчика, а то, чтобы он получил от своего господина необходимое воспитание». Смысл тут не в частом использовании этих юношей в качестве мальчиков для половых утех, а в формировании у них особенностей, свойственных обезличенным женщинам. Если выражаться яснее, то древнегреческая цивилизация стремилась к обществу, превратившемуся в обезличенную женщину. Но такое общество не могло бы сформироваться при наличии благородной молодежи. Для формирования такого общества необходимо пропитаться полностью стилем поведения женщины, превращенной в обезличенное существо женского пола. Схожие тенденции встречаются во всех цивилизованных обществах. Мужская проституция есть явление, распространенное в таком обществе, и она приняла такие формы, что необходимость каждого господина владеть одним мальчиком стала традицией. Очень важно расценивать это явление не только как половое извращение, но как явление социальное, появлению которого способствовало классовое, авторитарное общество. Половая сегрегация и власть — своего рода социальные болезни, характерные для цивилизованного общества. Они еще похожи на раковую опухоль — не только не могут существовать друг без друга, но и способствуют взаимному размножению так же, как размножаются раковые клетки. Что касается связи между опухолью, поразившей особь, и раком, поразившим тело общества, то в разделе, посвященном капиталистическому модернизму, мы поговорим об этом более подробно.

Вот о чем я хотел сказать: в цивилизованном обществе на протяжении тысячелетий тщательно готовится почва для власти путем превращения общества в обезличенное существо женского пола. Традиция цивилизации считает женщину «полем мужчины». В обществе тоже существует похожая традиция. Мужчина должен предстать перед властью в образе женщины, готовой отдаться по первому зову. Того, кто восстает против этой традиции, пытаются привести в состояние готовности к «самоотдаче» путем применения силы, военными действиями.

Очень большой ошибкой является восприятие процесса формирования власти как акцию, совершенную одним конкретным человеком, даже классом или этносом. Может быть, правительства создаются конкретными людьми, но власть, политические системы создаются в цивилизованных обществах усилиями сотен диких императоров, клик, господствующих сил, которые прежде порождают господствующую культуру (поле, традицию). Общества, как жены, которые ждут своих мужей как судьбу, ждут своей участи быть использованными властями как поле деятельности. Они так уже приучены. В авторитарном обществе существует господствующая культура. В этом смысле очень ценно высказывание Бакунина: «Даже тот, кто бьет себя в грудь, называясь демократом, в двадцать четыре часа портится, оказавшись у власти». Я не говорил, но очень долгое время хотел сказать: портиться заставляет сама почва, на которой зиждется власть. Трон, воздвигаемый на протяжении тысячелетий из кровавых рек и эксплуатации (бесконечных войн и угнетения), безусловно, в течение двадцати четырех часов испортит любого, кто случайно сядет на него. Этого может избежать, только человек способный уберечь себя с фанатической решимостью! Власть, построенная в обстановке безграничной хитрости, войн и гнета, как традиция, культура и система очень эффективна и в абсолютном смысле разрушительна. Самым поразительным примером этого является практика «реального социализма».

Совершенно очевидно, что создатели этой системы руководствовались благими намерениями и целями. Но как же тогда получилось, что они сдались капитализму, против которого воевали? На мой взгляд, основной причиной этой исторической трагедии стала форма прихода к власти и форма использования власти. Создатели социализма превратились в авторитарную власть на культурной базе цивилизованного общества. То есть они не только не отвергли, а обеими руками принялись строить власть на кровавом наследии (обществе, привязанном к государственной власти). Они не захотели понять, что власть подобна продажной женщине, способной свести с ума любого, кто возжелает ее. Они не преминули заклеймить оппортунизмом некоторые случаи критики в их адрес (так, Кропоткин критиковал Ленина за то, что тот от Советов резко перешел к государственной власти). Валлерстайн, говоря о том, что Советы распались под общим воздействием капиталистической мир-системы, не будучи в состоянии противостоять этому, в принципе, подошел близко к истине. Но он весьма далек от решения сути самой проблемы. Мишель Фуко оказался гораздо ближе к истине, говоря о том, что система использует связку знание — власть.

Аналогичные суждения действительны для бесчисленных национально-освободительных, коммунистических и социал-демократических движений, начиная с Парижской Коммуны. Каждое поле дает свойственный только ему урожай. На поле, где тысячелетиями произрастал урожай, характерный для связки знание — власть, не может произрасти урожай социализма и вообще свободы. Для этого борцам за свободу и социализм (естественно, теоретикам) в первую очередь нужно подготовить собственное поле, постоянно проводить диагностику и лечение болезней, которыми болеет поле власти, а самое главное — держаться подальше от ростков власти (в любой форме) и выращивать собственные ростки (богатые демократические формирования). В противном случае получится так, как в истории всех цивилизаций: не избежать повторения ошибок, совершенных тысячами людей, которые думали, что посеяли ростки свободы; а на деле оказывалось, что эти ростки ничем не отличаются от предыдущих. Напомнив, что эта тема тесно связана с общей социологией, я коснулся ее во введении, а в части, касающейся общей социологии, последует более подробный анализ.

Д. Очень важно осветить роль таких структурных факторов, характерных для цивилизованного общества, как религия, наука, философия, искусство и мораль.

Я утверждаю, что между цивилизацией и развитием религии, науки, философии, искусства и морали имеется тесная связь. С этими сферами связано положение, которое легко раскрыть: я уверен, что мы можем конкретно наблюдать то, как и с какой целью были созданы эти сферы человеческой жизнедеятельности, изначальный потрясающий исход которых состоялся в недрах шумерского государства жрецов. Мы уже видели, что в зачаточном виде эти сферы появились в недрах неолитической культуры в бассейне рек Тигр и Евфрат.

В основе понятия «святость» лежит чрезвычайная ценность, с которой воспринималось человеком обилие продуктов, используемых им в пищу. Увидев это обилие, человек воспринял это как милость богов, которых он представлял себе как лидеров общества, и восхвалял их. И сегодня, пытаясь осознать жизнь во всем ее волшебстве и очаровании, мы чаще всего прибегаем к таким понятиям, как производительность жизни. Религиозность не следует путать с верой в Господа. Это понятие, сформированное в семитской культурной среде, прошло отличный от других, особый путь развития. Божество в принципе является понятием, открытым для обсуждения, поскольку для всего человеческого общества оно олицетворяло, в первую очередь, принцип плодородия и производительности. И по сей день понятие о божественности сохраняет эту особенность. Утверждать, что человек с его ограниченными способностями к познанию способен познать всю вселенную, значит незаслуженно возвеличивать его. В этом смысле хорошим метафизическим подходом становится причисление всего того, что непосильно для человека, к сфере умения богов. Я уверен, в этом не было никакой опасности. В противном случае человек стал бы воспринимать самого себя чуть ли не единственным божеством, и я уверен, что никакого вселенского смысла в такого рода самовозвеличении нет.

Шумерские жрецы считали свое искусство сотворения богов, помимо метафизической стороны, еще и способом более легкого общения с обществом, которое они создали, и серьезным моральным фактором. Вероятно, впервые обогатив божественность такими понятиями, как наказание, ниспосылаемые ими за людские грехи, они использовали это для развития в их обществе чувства послушания. Божество постепенно обретало признаки огосударствления. В этом заключалось реформаторство. Место восседания божества, очертания его фигуры во многом рельефно прослеживаются в процессе последовательного усиления роли и статуса правителей государства (следовательно, общества). Царь, идя на войну во имя своего бога, очень искусно маскирует собственные интересы. Во всех изобразительных и письменных источниках царь считается любимым сыном божества, а его враги воспринимаются как дети сатаны, заслуживающие проклятия. Постепенно формируется своеобразная группа божеств. Это очень ясное отражение нового метода управления.

Нигде так явно не была выражена тождественность бога и правителя, как в шумерском обществе. Уже не так важен вопрос, кто чьей маской является. По мере огосударствления божества правящий класс последовательно наделяет себя элементами и признаками святости, высочайшей созидательности, функциями наблюдения и контроля. Если правящий класс наделяется еще большими особенностями, то от него не отстает и его божество. Чем больше благодати в управлении обществом, тем сильнее считается божественная связь правителя. Зависимой и управляемой прослойке общества уже очень тяжело было отделять друг от друга божество и правителя. С этим связано укоренение метафизического восприятия, и процесс сотворения божеств уже начинает становиться дурной метафизикой. После этой стадии все цивилизованные общества будут теперь эксплуатироваться по методу использования исследованных религиозных таинств и божеств и их умения узаконить управление. Если в глубине мыслей и чувств угнетенных трудящихся остались воспоминания о священном, порождающем и созидающем божестве, то божество и вера, уже поставленные на путь огосударствления, откровенно играют свои роли в обществе посредством любимым ими правителей общества.

Между количеством богов и общественной формацией есть связь, заслуживающая серьезного внимания. Политеизм является показателем понимания божественности в эпоху родоплеменного равенства. Уменьшение числа богов и процесс их возвеличения тесно связаны с «управленческим протоколом». Последовательное восхождение к статусу верховного божества аналогично процессу карьерного роста в правящей среде. Есть серьезная зависимость и требующая исследования интересная связь между формированием образа невидимого, не обладающего фигуративностью единого бога и постепенным выходом государства из-под власти людей, его обогащением многими структурами. В этом смысле теологические исследования могут привести к очень ценным открытиям.

Постепенное уменьшение роли и места бога в среде правящих сил, с одной стороны, свидетельствует о падении их масок, с другой же — свидетельствует о том, какой смысл начало обретать государство, чьи интересы оно представляет. Это становится доказательством утери религией своей некогда сильной узаконивающей роли. В этих процессах цивилизованное общество использует узаконивающий фактор религии не меньше, чем насилие и принуждение. Процесс огосударствления религии, ее перевод в собственность правящих классов происходит наряду с развитием цивилизованного общества, в частности, с развитием управленческого искусства. Такое положение вещей объясняет, почему в религии наметились тенденции к сектантству и внутренние противоречия. Противоборствующие цивилизации — это аналогия с противоборствующими религиями и сектами для того, чтобы вовлечь в процесс противостояния все общество, в первую очередь, столкновения инициируются во имя религии. Долгие и короткие войны между различными цивилизациями всегда проходили под маской столкновений между религиями. Не секрет, что войны, ведшиеся во имя ислама, христианства и иудаизма, на самом деле имели целью установление господства в условиях цивилизации Ближнего Востока, и эти очевидные факты невозможно скрыть никаким образом. Открытость в действиях достигла своего апогея вместе с признанием в качестве официальной государственной идеологии. Как это бывает после каждого пика, их значение стало угасать. Оппозиционное сектантство становится знаменем повстанческой позиции маргинальных сообществ, постоянно остававшихся за бортом цивилизованного общества. Отчасти этот процесс отражал классовые противоречия. Вплоть до сегодняшнего дня, формируясь в недрах капиталистической национально-государственной структуры, сектантство превращается в разновидность национализма. В этот раз в ходе кровавых войн на религию вновь были надеты прежние маски.

Роль философии в истории цивилизации по сравнении с религией несколько ограничена, но не менее значима. Стремление к познанию смысла, недостаточность религиозных догм способствовали возникновению интереса к философии. Мудрость, имеющая столь же древнюю историю, что и религия, может считаться началом философии. Мудрец, воплощающий образ мыслящего человека, является источником смысла, отличного от богословия. К мнению мудрецов прислушиваются как к представителям бога на земле. Мудрецы не были в мире с государством и властью, скорее они были тесно связаны с социальными слоями, находящимися вне официального общества. Известна их роль в развитии морали и науки. Хоть это и не нашло своего отражения в письменных источниках, но женщина в статусе матери-богини неолитического общества близка, по сути, к мудрецам, которых можно считать той частью иерархии, которую не затронула деградация. В шумерском обществе можно встретить отчетливые следы этого явления. Возникновение института пророков во многом обусловлено наследием мудрецов. Вообще-то, философская традиция Ближнего Востока требует серьезного исследования. Не вызывает никаких сомнений, что философия здесь существовала задолго до возникновения древнегреческой культуры. Ведь удача древнегреческих философов, собственно, заключалась в том, что они жили в ту эпоху, когда их территория стала местом распространения высшей ступени цивилизации. Подобно тому, как шумерские жрецы сотворили богов и религию одновременно с созданием государства и общества, древнегреческие философы на более высокой ступени цивилизации сыграли определяющую роль в создании и развитии нового цивилизованного общества, где религия и философия были в тесной взаимосвязи. Они делали одно и то же дело — использовали искусство понятия. Если первые сыграли свою историческую роль, создав религию, то вторые сыграли аналогичную роль, используя философские понятия. Начался этап, когда божества в масках стали уступать свои позиции богам без масок и голым королям. Здесь есть связь между философией и тем прогрессом, которого достигло мышление человека.

Философское мышление, игравшее несколько ограниченную роль в Древней Греции и Древнем Риме, пережило поистине революционный переворот в условиях более позднего европейского капиталистического общества. В философии здесь происходили такие же споры, что и между религиями. И в этом немалая доля принадлежит такому фактору, как выдвижение на главенствующие позиции национально-классовых интересов в рамках потребностей системы. Религиозные войны не могли разрешить всех противоречий, и поэтому на долю философии выпала гораздо больше дел. Война 1618-1649 годов стала последней религиозной войной. Вместе с тем тот же XVII век стал веком философской революции. Философия, игравшая в древнегреческом и древнеримском обществах ответственную роль, в условиях новых цивилизованных обществ стала главенствующей формой идеологии. Стали зарождаться крупные философские школы. С одной стороны, объявлялось о «смерти бога», а с другой стороны, отсекались головы завуалированных королей. Начиналась эпоха капиталистических государств, которые были не более чем голые короли, олицетворенные каждый в своем обожествленном национальном государстве.

Неолитическая революция способствовала революционным шагам и в искусстве. После примитивных наскальных рисунков в пещерах началась эпоха фигур матери-богини. Именно эти фигуры стали первыми объектами искусства. Изображения матери-богини можно считать прототипом скульптуры. С наступлением эпохи цивилизованных обществ уже изображаются вместе фигуры божеств и правителей. Возрастающая роль классового расслоения общества и сила власти также способствовали огосударствлению искусства, как и в случае с религией. В частности, в искусстве Египта, Китая и Индии божество, монарх и жрец соревнуются в демонстрации силы. Величественные памятники призваны продемонстрировать эту силу. То же направление было характерно и для архитектуры. Религиозные объекты и дома правителей становятся сферой развития и применения архитектуры. Сооружаются величественные религиозные храмы и дворцы. Строятся большие склепы. И все это становится устрашающим показателем того, каких масштабов достигла эксплуатация человека вместе с гнетом в условиях цивилизованного общества. Для возведения одной лишь пирамиды или религиозного храма жертвуют жизнями сотен тысяч людей. Еще одной значимым объектом, нашедшим отражение в искусстве, благодаря активно развивающейся торговле, становятся коммерсанты. В произведениях искусства можно увидеть отражение таких торговцев, которые по значимости не уступали даже королям.

На древнегреческой и древнеримской этапах цивилизации переживается переворот в городской архитектуре. Города, образованные комплексом из старых внутренних и внешних крепостей, и сегодня вызывают восхищение как объекты строительного искусства. Платой за труд, создавший их, стало масштабное порабощение. Большая часть рабского труда использовалась в городской архитектуре. Показателем порабощения общества становятся крупные склепы, храмы, крепости и города. Древняя Греция и Древний Рим в области скульптуры стали новой ступенью цивилизации. Величие и красота отражались в совершенной скульптуре.

Искусство и культура Древней Греции и Древнего Рима стали силой, вдохновившей подъем европейской цивилизации. Феодальная Европа, находившаяся под влиянием религиозных догм, смогла дотянуться до окошка, ведшего к новому мышлению, только благодаря культуре Ренессанса, частично допускавшей свободное мышление как таковое. Количественное влияние искусства наступит вместе с выходом на историческую арену нового класса цивилизации — буржуазии. Но прежнего вели - чия она уже не достигнет. Искусство, в комплексе всех своих былых достижений в области градостроительства, музыки, изобразительного искусства и скульптуры, оказавшись на службе у капитализма, начнет деградировать, утеряет свой священный характер и, обезличиваясь под названием индустрии искусства, превратится в потребительский продукт и в определенном смысле исчерпает себя.

Основной источник литературы и музыки также можно найти в недрах неолитической культуры. Этот период истории выражается звуками аутентичной музыки. И сегодня звучат протяжные, волнующие и пленительные голоса пастушьей дудки, барабана, зурны. Эти инструменты, похоже, и стали родоначальниками музыки. В шумерском обществе произойдет развитие формы и содержания литературы и музыки. В царских дворцах незаменимы были музыканты и исполнители.

Устные эпосы вдохновенно озвучивают святость первых родоплеменных сообществ и тоску по тем временам. Они становятся основными источникам дальнейших письменных эпосов. Первым в истории письменным текстом стал эпос о Гильгамеше. Вероятно, этот эпос является основным источником всей литературы и священных текстов. Многие шумерские литературные и религиозные тексты стали не только источниками вдохновения древнегреческой литературы и богословских трактатов. Все древнегреческие легенды и мифы представляют собой версии тех сказаний, которые перешли через Анатолию. Но литературно-музыкальная культура, некогда переживавшая в этом регионе подъем, в европейском буржуазном обществе переживет свою последнюю ревизию в рамках романической культуры, а затем произойдет популяризация и превращение в индустрию культуры, что и станет последним шагом к ее превращению в продукт потребления и полному исчерпанию.

Разделение на «хорошее» и «плохое» в сфере морали связано с фундаментальным социальным разделением на «хорошее» и «плохое» в цивилизованном обществе. В этом смысле такое разделение увеличивает дистанцию между группами, преследующими разные интересы. В целом же оно является выражением деления обществ на хорошие и плохие. Суть этой дифференциации является социальной. Если привязанность к обществу является свидетельством добропорядочной нравственности, то отдаленность от общества, неприятие его ценностей говорит о плохом. Общественная формация от начала и до конца имеет нравственный характер. Иными словами, это означает добро - вольную привязанность к правилам организации общества на почве трепетного отношения к ним. «Первой конституцией» общества является свод его моральных правил. Общество основано на морали. Общество, растерявшее свои моральные устои, обречено на распад. Общественные правила предусматривают отношение к общественной идентичности, его божественной сути, языку, другим членам общества с таким трепетом, будто бы являются единым целым, и при необходимости требуют от человека самопожертвования во имя общества. В принципе, оказаться выдворенным за рамки общества для человека равносильно смерти.

Право — одно из великих изобретений цивилизованного общества. Социальное расслоение безусловно начинается вместе с классовым расслоением и возникновением государственности. В основе этого процесса лежит моральный фактор. Подобно тому, как огосударствление религиозных святостей способствовало возникновению государственной религии, так и постановка морали на государственные рельсы способствовала возникновению права. Возникновение права становится следствием того, как свод правил отражает основы формирования нового государственного общества и интересы, принципы собственности и безопасность правящего класса, то есть право становится «конституцией» нового общества.

Первым примером правового урегулирования общественных отношений может стать Шумер, где письменные тексты были созданы задолго до законов Хаммурапи. Таким образом, можно утверждать, что своим рождением право обязано не Риму, не Афинам, а шумерскому городу-государству. В античную эпоху подчеркивается связь права с республикой и демократией. Речь идет о пери - оде более официальной и письменной структуризации права. Что касается республики и демократии, то этот процесс стал отражением поисков аристократией (господствующего класса, избранных людей рабовладельческого общества) форм коллективного управления с целью установления барьера перед царствами и деспотическими диктатурами (управляемыми волюнтаристскими методами). Несмотря на то что следы встречаются в шумерском обществе, первое письменное и художественное выражение оно нашло на той стадии цивилизации, которая существовала в Греции и Риме. Это связано с вопросом преодоления трудностей в управлении, путаницы и хаоса. Вопросы конституции, республики и демократии являются самыми дискуссионными в европейской буржуазной цивилизации. Последнее изобретение касается «прав человека». Оно несет на себе ярлыки представительства и индивидуальности, которые расширяются и развиваются в обществе.

Развитие науки следует воспринимать как часть этих основных категорий. Наука — это одна из форм знаний. Единственное ее преимущество в том, что она является той частью знаний, которая может быть подтверждена всеми. Наука содержит не все знания, а ту часть, которая обладает особым смыслом (подтверждаемую опытным путем). В широком смысле слова нет знаний, которые не подтверждаются опытом. В цивилизованном обществе существует разделение знаний, которые подтверждаются опытным путем или не подтверждаются, имеют позитивный или метафизический, теоретический и практический характер. Эта ситуация связана с цепью взаимоотношений между знаниями и властью. История знает три великих революции в сфере научных знаний: первая — неолитическая (7-5 тыс. до н.э. халафский период), в которую внесен дополнительный шумерский вклад; вторая — западно-анатолийская и античная (VII—IV века до н.э.) и третий революционный период — западноевропейский (XVII век н.э. и далее). Ясно, что научные знания связаны с периодизацией цивилизации. Для каждой исторической ступени характерна своя научная революция. Но науку еле - дует рассматривать в тесной связи с религией, философией, литературой, искусством и правом. Тяжело установить различия между наукой и философией. Можно их рассматривать как теоретическую и практическую стороны одного и того же явления.

Связь, которую можно установить между цивилизацией в целом и этими категориями, может быть выражена сквозь призму оппозиции смысл / власть. Эти крупные смысловые категории и их практическое выражение, которые зародились из практики человеческого общества и мышления, способствовавшего возникновению этой практики, подверглись аннексии и искажению со стороны той части цивилизованного общества, которая уже пришла к государственности. Одним из первых, к чему они приступили, было стремление организовать науку и философию как социальную парадигму и источник практической силы. Каждая ступень цивилизации возникает на базе новой фундаментальной парадигмы (мировоззрение, система взглядов). Если, на взгляд правящих классов, эти мероприятия носят вполне позитивный характер (видимые факты), то с точки зрения управляемых классов, это поразительным образом очерняет их жизнь, отделяет их от мира железным занавесом, сковывает цепью. Открытое насилие всегда служило основанием для нового типа правления, чья законная сила базировалась на новых парадигмах. Новые классы представляли все свои преимущества и интересы так, будто это преимущества и интересы, чуть ли не судьба всего общества, — и это было их основным занятием. По мере достигнутых успехов они могли продлевать жизнь обществ, которые назывались цивилизованными. Любая цивилизация, какой бы грандиозной она ни была, утеряв свою легитимность, не может избежать упадка. Например, истинными причинами упадка цивилизации Рима были следующие: изнутри империи — христианство, извне — потеря уважения и привлекательности под воздействием варварских племен. Когда общество объединилось с новыми религиозными сообществами и инородными племенами, некогда великолепный Рим утратил легитимность и распался.

Социальные структуры, которые в определенном смысле можно назвать метафизическими категориями, не могут быть исследованы самостоятельно, ибо это может исказить истину. Метафизические истины, подвергнутые материалистами чрезвычайно грубой и жесткой критике, несомненно, сами по себе не могут быть разделены на «хорошие» и «плохие». Поскольку мышление человека и общество нельзя представить без метафизики, гораздо более осмысленными были бы методические оценки метафизических категорий в тесной связи друг с другом и обществом.

Крупные цивилизации в общем являются религиозными. Если религия той или иной эпохи теряет свою силу (это может происходить благодаря философии, науке или новой религии), это неминуемо означает распад соответствующей цивилизации. Все это свидетельствуют о жизненно важном значении крупных смысловых категорий (религия, философия, искусство, право, наука, мораль) для цивилизованного (классового, городского, государственного) общества. Если общая социология должна освещать эти категории в ракурсе цивилизованного общества, то социология свободы критически комментирует то, как эти категории должны слиться со свободной жизнью в демократическом обществе. Эта тема будет детально разработана в соответствующей части.

Е. Экономические учения в цивилизованном обществе — это один из самых запутанных вопросов, представляющих собой благоприятную почву для искажений. То, что экономика становится предметом теоретических и практических исследований, относится к достижениям капиталистической цивилизации. Речь идет об исследовании «материала» общественной жизни. Систему капиталистической цивилизации, которая позиционирует себя в истории как материальная цивилизация (правильное и уместное толкование Фернанда Броделя), можно было бы назвать экономической системой. Нет никакой опасности в том, чтобы назвать все предыдущие системы цивилизации «метафизическими системами», и в этом смысле станет ясно, почему капитализм можно назвать «системой материалистической».

Если неолитическое общество (включая первые человеческие сообщества), а также все цивилизованные общества (докапиталистической эпохи), уделяя большое внимание категориям святости, смысла, чудесного, в целом метафизике, не могли расценивать жизнь никак иначе, то капиталистическая цивилизация позиционирует себя чуть ли не как эпоху богов без масок и голых королей, и это обстоятельство заслуживает серьезного внимания и требует серьезных рассуждений. Капиталистическое общество превосходно умеет ввести в заблуждение, обмануть и ассимилировать все инородное.

Мое личное мнение, что основная суть капитализма заключается в том, что масштабы аннексии и присвоения результатов чужого труда, существующие в той деятельности, которую капитализм развернул под названием «экономика», скорее пре - вращаются в форму общественной жизнедеятельности. «Экономика» по-гречески означает «кодекс семьи» и подразумевает правила материальной жизни семьи, ее окружение, материалы и прочее. Если несколько расширить смысл этого слова применительно к цивилизованному обществу, то можно назвать экономику «правилами жизни» маленьких сообществ. Это та общественная категория, которая менее всего попала под влияние государственности и собственности. Общество — это основная ткань коллективизма. Приватизация общества, становление его на рельсы государственности немыслимо. В этом смысле приватизация экономики и становление ее на рельсы государственности означают разрушение этой самой основной ткани, уничтожение наиболее важных жизненных правил общества. Поэтому никакое общество так, как капитализм, не осмеливалось даже помыслить сделать приватизацию и огосударствление главной особенностью общества. Поскольку в цивилизованном обществе все социальные сферы приведены к государственности, экономика, как основная ткань общества, несомненно, превратилась в основной предмет и частной, и государственной собственности. Но ни одно общество так официально и открыто, как капитализм, не объявляло частную и государственную собственность системой.

Крайне важным я считаю следующее обстоятельство: приватизация и огосударствление экономики прежде воспринималось как аннексия и воровство. Карл Маркс более «научно» называет это воровством прибавочной стоимости в связке труд — стоимость (как прибыль). Этот вопрос требует еще более глубокого рассмотрения. На мой взгляд, попытки перевода в частную или государственную собственность можно оценить как аннексию и незаконное присвоение прибавочной стоимости, за исключением ранее существовавших излишков продукта. Все формы перевода экономики, являющейся основной тканью общественного организма, в любые виды собственности, включая частную и государственную, по сути, безнравственны. Это и есть аннексия и воровство. Равно как попытки присвоения или передачи в собственность государства сердца или любого другого органа человека бессмысленны или очень опасны, в случае с экономикой наблюдается аналогичное явление. Надеюсь рассмотреть эту тему подробнее в части, касающейся капитализма.

Мы видим, как коммодификация становится в цивилизованном обществе очень важным явлением. Следовательно, между превращением всего и вся в товар массового потребления и цивилизованным обществом (с частной формой собственности, классовым, городским и государственным обществом) есть тесная связь. Товар и коммодификация являются главными категориями цивилизации. В таком случае, очень важно охарактеризовать товар как категорию. Проще говоря, о превращении в товары массового потребления всех продуктов труда, за исключением тех, которые используются для удовлетворения основных потребностей человека (за исключением объектов извлечения пользы, непосредственного удовлетворения каких-либо потребностей), а именно речь может идти о превращении продукта в товар массового потребления в целях обмена (торговля, коммерческая ценность). Обществу на протяжении длительного периода было чуждо понятие обменной стоимости. Оно даже не задумывалось об этом, считало ее постыдным. Ценный объект общество дарило ка кому-либо сообществу, или человеку, которого оно считало ценным. Подмена дарения «обменом» является изобретением или хитроумным шагом цивилизации. До наступления цивилизации, или за рамками цивилизации, общество считало и считает обмен постыдным явлением, и если есть возможность избежать такой формы отношений, то следует избегать его. Благодаря своему глубокому историческому опыту, общество знает, что экономика, являющаяся основной тканью его организма, может выйти за рамки, и если укоренится явление корыстного обмена, то с обществом может случиться что угодно. Тем самым оно ревностно охраняет себя от этого явления.

Превращение товара в обменную ценность, торговля и торговец стали значимыми категориями цивилизации. Вкратце сообщу, что мое толкование товара отличается от толкования Карла Маркса. То есть я считаю, что соизмерение обменной ценности товара с трудом рабочего может стать источником такого понятия, которое может породить очень серьезную опасность. Если иметь в виду со - временный процесс распада общества, в котором не осталось ни единой ценности, не превращенной в товар массового потребления, то можно будет лучше понять, что я имею в виду. Осознать разумом превращение общества в товар массового потребления значит пере - стать быть человеком. Это, по сути, гораздо хуже варварства. Если прибегнуть к сравнению, то можно сказать так: выставление на продажу животного, разрезанного на части в скотобойне, фактически навязывается как образ жизни всего человеческого общества. В основе социального зла лежит процент, в фундаменте проценте заложена торговля, базу которой составляет товар. Упадок экономики также тесно связан с торговлей. Экономика, перестающая быть главной тканью в организме общества, становится началом коренного разрыва с природой, потому что слияние материальных ценностей с ценностями человека становится предметом серьезного разлома. В какой-то степени закладывается фундамент дурной метафизики. Когда материальное лишается духовного начала, а духовное — материальной составляющей, это становится началом проблемы, кото - рая втаптывает в грязь историю человеческого мышления. Ложные дихотомии и дискуссии, касающиеся материальности и духовности, на протяжении всей истории цивилизации уничтожает экологию и свободную жизнь в целом. Мертвая материя, а также утверждения о духе, которые с точки зрения космического мировоззрения есть неизвестно что, чуть ли не завоевывают мышление человека и нещадно эксплуатируют его.

Я хочу выразить сомнения еще по одному поводу. Я сомневаюсь в том, что можно измерить общественные ценности (включая товар). Один лишь факт причисления товара, являющегося продуктом труда не просто живого человека, но и бесконечных и не поддающихся счету трудов, к заслугам одного человека, по сути, не просто ошибкой, но способствует аннексии и присвоению чужих ценностей. Причина ясна: как можно измерить оплату нескончаемого труда? Более того, как измерить ценность труда семьи, матери, родившей и воспитавшей трудящегося, ценность труда которой не поддается измерению? Как измерить права общества, реализовавшегося в таком объекте, как ценность? Можно вести дискуссию и дальше, но выходит, что обменная ценность, прибавочная стоимость, ценность труда, проценты, прибыль, рента и аналогичные понятия сродни воровству (официальному, осуществляемому силами государства). Может, имеет смысл поиск других мерил обмена или поиск новых форм существовавшего ранее дарения излишка продукта? В части, касающейся модернизма и свободной жизни, я хотел бы подробнее раскрыть эти обстоятельства.

Даже в греческой культуре торговля считалась презренной профессией. Греки знали о связи торговли с воровством. В римском обществе торговцы тоже не были в почете. Что касается товара, то он имел ограниченное влияние. В древности ревностно пытались ограничить уровень влияния товара в обществе. Я говорю о нравственности неолитического общества. Несмотря на то, что капитализм до своего становления в качестве господствующей системы уже завоевал определенные позиции в части общественных институтов, даже цивилизованные общества не дали бы возможности для его массового проникновения и утверждения. Все происходило на маргинальном уровне. То, что в XVI веке капитализм утвердился в Голландии и Англии, связано с очень конкретными условиями. Может быть, для становления таких стран, как Голландия и Англия, капиталистическая система была нужна. Так и получилось. В течение четырех столетий весь мир оказался под властью этой системы. В отдельной главе мы рассмотрим этот период цивилизации как период модернизма.

Введение в историю цивилизации с помощью такой краткой характеристики необходимо для того, чтобы мы могли воспринять здоровый стиль исторических и социологических знаний. Мгновенное разрешение таких вопросов, которым даже самые дотошные историки и философы посвятили чуть ли не всю свою жизнь, требует чрезвычайных способностей. Я далек от этих амбиций, но, отдавая дань уважения идее свободы, утверждаю, что для каждого, кто надеется на серьезную награду от общества, первостепенным условием является наличие больших сил для толкования историко-социологических и научного осмысления.

Трагедия «реального социализма», идея которого просуществовала полтора столетия, десятки неудачных национально-освободительных движений, растворение социал-демократических теорий в ледяных расчетах мирового финансового капитала побуждают нас объединить наше умение раскрыть суть всей цивилизации и, в частности, капиталистической цивилизации, с социологией свободы для того, чтобы в грандиозной освободительной борьбе не обмануться самим и не обмануть никого.

3. Проблема распространения цивилизации

Научные дискуссии, касающиеся ядра и времени развития цивилизации, господствующей в сегодняшнем мире, в основном сводятся к Верхнему и Нижнему Междуречью. В последних двух частях книги я подчеркнул, что также разделяю это мнение. Мои комментарии свидетельствуют о том, что ядро цивилизации формировалось в предгорьях Верхнего Междуречья. Фундамент нынешней цивилизации был заложен усилиями шумерских жрецов, и ростки, высаженные ими в благодатную почву, способствовали формированию и дальнейшему развитию ядра цивилизации. Не следует забывать, что процесс, обозначенный нами в одном коротком предложении, на практике длился и утверждался тысячелетиями.

Позитивная социология (не описанная нами критическая позитивная социология, а социология Э. Дюркгейма, О. Конта и К. Маркса) считает себя неуязвимой в плане категорий времени и места. Описываемые ими явления не имеют этих категорий. Представители этого течения убеждены в том, что творят науку, основанную на опыте и фактах. Проводя анализ, лишенный категорий времени и места, они, тем не менее, считают свои действия строго научными. Обеими руками они держатся за свой метод, но, по сути, в основе его лежит стремление показать модернизм вечным и бесконечным воплощением времени и места. Вся наука, философия и искусство европейской централизации зиждется на этой тенденции.

Подобно тому, как Господь Бог находится вне времени и места, эти современные жрецы (поскольку они создали идеологию европейской цивилизации) уверены в том, что созданная ими наука безгранична и вневременна. Чем больше они избегают категорий времени и места, тем больше считают себя спасителями одежд научности. Это есть та самая ошибка, которую часто совершают сторонники общевременной парадигмы. Мы прекрасно знаем, что не существует ни одного факта, явления, структуры, действия, личности и общества, на которых бы не распространялось влияние места и времени.

Принятие этого метода усиливает смысл такого толкования. В сфере социальных наук история — это «сиюминутность», а «сиюминутность» — это уже история. Существующая между ними разница скорее формальная и очень поверхностная. В частности, то, что без понятия «срок» нельзя построить осмысленную социологию, я отмечал, еще не читая об этому Броделя. Я считаю это понятие незаменимым для характеристики категории места. Мои труды, пусть дилетантски, с практической стороны подтверждают это мировоззрение. Следы этого вопроса можно видеть во всех моих рассуждениях. Почему же тогда европейские ученые, очень щепетильные в вопросах метода, избегают рассуждений о месте и времени вместо того, чтобы разобраться в этом хотя бы на таком любительском уровне, как я? Реалистичное объяснение этого дают европейская централизация и глобальный характер науки. Эти особенности не позволили ученым избежать погружения в грубую метафизику; или же они были убеждены, что их миссия заключается в личном построении метафизического общества.

Дело в том, что, рассматривая историю и место развития цивилизации сквозь призму социологии, можно увидеть реальное течение жизни, собственное место в истории и современности. Если история и современность близки друг к другу и если новые этапы исторического развития следуют один за другим, как ступеньки лестницы, то вопрос единства человечества не вызовет никаких сомнений. Это будет очевидно даже без анализа таких понятий, как «род», «племя», «религия», «государство», «нация», «союзы», «ООН», «интернационал» и прочее. Следовательно, структуры, которые на словах ищут единства, на самом деле поступают противоположным образом. Цивилизованное общество — чрезвычайно странное образование. У него есть одна особенность: все то, что противоречит сказанному им, становится правдой. В таком случае, чтобы избежать потрясений, нам надо всегда наоборот изучать цивилизованное общество. Это вступление призвано привлечь внимание к вопросу, как необходимо понимать категории времени и места в распространении цивилизации.

А. Проблемы распространения цивилизаций шумерского И египетского происхождения

Все, что мы говорили о неолитической структуризации общества, затрагивает вопросы образования ядра цивилизации. Как можно понять смысл прививки, которую сделали цивилизации шумерские жрецы, не поняв сути этого процесса? Ведь нет другой косточки, из которой выросло дерево цивилизации. Если бы даже она и была, то не смогла бы прорасти. Как сегодня мы не можем представить появление США без Европы, так мы можем утверждать, что без прорастания дерева цивилизации из косточки, брошенной в благодатную землю Верхнего Междуречья, Нижнее Междуречье так и осталось бы родиной камышей. Какие могут быть разговоры о развитии цивилизации, если картина была бы похожей на образ жизни пигмеев?

Очень важным с точки зрения распространения цивилизации является следующий вопрос: почему регион Среднего Междуречья, даже территории, граничащие с Анатолией, остались за рамками процесса урбанизации. Если окинуть взором историю пятитысячелетней давности, можно увидеть много регионов, дошедших до уровня цивилизации. Были большие села, почти достигшие уровня городов, но позднее, по причинам, которых мы точно знать не можем, они не продолжили развитие, а пришли в упадок. Например, такими территориями можно считать Чатал-Хююк, регион между Ираном и Туркменистаном. Мы знаем, что для возникновения города нужен ряд условий. Одним из обстоятельств является то, что плотность населения в этом регионе связана с существенными излишками продукта. Эта возможность появилась благодаря искусственному поливному земледелию на аллювиальных почвах, расположенных рядом с речными потоками. Это представление подтверждается наличием аллювиального участка, сформировавшегося недалеко от моря бассейнами Нила, Тигра и Евфрата. Для начала нужно не только зарождение городов, но и увеличение их числа и постоянное развитие. Другое условие заключается в том, что в пограничных регионах должен существовать уровень культуры, способствующий зарождению городов. Ни один аллювиальный регион не может сформировать неолитическую культуру, ибо нет условий для зарождения этой культуры. В неолитической культуре нет условий для возникновения крупных, постоянно растущих городов. В силу этих условий взаимное дополнение друг друга обязательно и незаменимо.

Все свидетельствует о том, что в бассейне Тигра и Евфрата существовала цепь городских поселений, хоть и не такая разветвленная, как в Нижнем Междуречье. До этого, примерно в середине 4 тысячелетия до н.э., городская цивилизация Урука создала целую систему. Была создана колониальная система и представлена модель, увеличивающая количество городов. Уруку выпала честь быть первой в истории цивилизацией. Доказательствами бессмертия этой цивилизации стали культ богини Инанны и легенда о Гильгамеше. К концу 4 тысячелетия до н.э. Урук пришел в упадок, не выдержав объединенной конкуренции со стороны многочисленных, более эффективных городов, существовавших севернее.

Период династии Ур начинается в 3000-х годах до н.э. Руководствуясь аналогичной логикой борьбы и распада и переместившись к северу, Ур, переживший три династии, существует до 2000-х годов до н.э. Саргонскую Аккадскую династию и правление гутийского царя Гудеа тоже следует рассматривать в этом историческом контексте. Вот достижения этого периода, которые сразу же приходят на ум: первые письменные юридические тексты, литературный эпос, академии, безжалостные, подобные современным, городские распри (поразительными примерами чего являются «Элегия Ниппуру», поэма «Проклятие Агаде»). Ясно, что Ур был широко развитой колониальной системой. Впрочем, первые колонии разрастались во внутренней дуге Тавро-Загрос- ской горной системы подобно снежному кому. Столь же стремительно они пришли к своему упадку. Вывод, который можно сделать из этого, следующий: колонии создавались в силу культуры, существовавшей в обществе. Если Египет и Хараппа, Элам и Сузы можно считать независимыми городскими цивилизациями, то даже без прямой связи, размышляя объективно, их можно сравнить с Шумером только как колонии.

Эпоха Вавилона начинается севернее, развивается по той же логике примерно в 2000 году до н.э. Несмотря на то что в отличие от шумеров вавилоняне считаются аккадским этносом (принадлежат к семитской культуре), по сути своей это была шумерская цивилизация. С точки зрения развития науки и структуризации общества Вавилон стал апогеем этой цивилизации. Как город, Вавилон сыграл роль, аналогичную роли Парижа в Европе. Это был город науки и культуры. Увеличилось число торговцев, сюда стекались все представители культуры, впервые появились признаки космополитизма. Влияние Вавилона на соседей было сильным. Вавилон начал историческую эпоху Нимродов (первых сильных царей). Он обладал притягательной силой города света. Развитие Вавилона прошло три серьезные ступени. Эпоха выдающегося исхода приходится на период 2000-1600 гг. до н.э. и ознаменована знаменитым Хаммурапи. Второй период, проходивший под влиянием хурритских племен, завершился в 1600-1300 гг. до н.э. Третий период стал периодом ассирийского влияния и завоевания персами, 1300-550 гг. до н.э. Вавилонская эпоха, длившаяся 1500 лет, пусть и не столь явно, но оставила свой яркий след в памяти человечества. Эпос «Энума Элиш», знаменитый сценами конфликта бога Мардука с богиней Тиамат, стал повествованием о горьком поражении матери-богини. Астрономия, фольклор, произведения детей Израилевых, многие письменные тексты, сопротивление Ассирии стали незабываемым напоминанием о том, что Вавилон был центром халдейской культуры, памятники которой сохранились до наших дней. Вспомнив, что многие греческие философы, прежде всего Солон, получили первые уроки на примере вавилонской истории, мы лучше осознаем ценность цепной реакции, по которой передавалось миру влияние этой культуры.

Ассирийский период также можно разделить на три этапа.

Первый был периодом царей торговцев и продолжался с 2000 по 1600 гг. до н.э. Торговцы, сделавшие своим центром город Ниневию, что располагался вблизи современного иракского города Мосул и переживал бурное развитие торговли (Ашур был богом- хранителем этого города), создали первую в истории широкую торговую колонию. Они основали торговые колониальные города на большой территории — от Восточного Средиземноморья до берегов Пенджаба, от Черного моря до Красного моря. Можно говорить о том, что они способствовали прогрессу в архитектуре и торговле. Памятниками тех времен стали города Кюльтепе (в ассирийский период назывался Каниш), что вблизи современного турецкого города Кайсери, и Каркамыш (происходит от «Харрум», то есть «торговое агентство»), который находится гам, где современный Евфрат вступает в пределы Сирии. 1600-1300 гг. до н.э. был периодом господства государства Митанни хурритского происхождения. Даже утеряв былую мощь, ассирийская традиция продолжала свое существование. Наиболее блистательным был период 1300-612 годов до н.э., когда ассирийцы создали самую мощную в истории империю. Они были известны своей свирепостью в бою (известно, что из отрубленных голов своих врагов ассирийцы строили крепости и стены). Первые в истории факты геноцида, глобальное опустошение целых регионов стали теми следами, которые оставил в истории ассирийский период. Это было время наивысшего развития повстанческого мышления народов. Самым крупным примером мятежного духа стало выступление протокурдов, которыми были хурриты, находившиеся под господством урартийских царей (этнический состав урартий- цев — спорный вопрос, причем относящийся ко всем правящим династиям. Все династии брали за основу господствующий культурный язык своего периода. Наконец, в Урарту, а позднее и в персидских дворцах говорили на ассирийском и арамейском языках, которые были официальными государственными языками). Велика роль этого сопротивления в том, что курды и по сей день проживают в этом регионе. Результатом союза мидян хурритского происхождения с Вавилоном стало падение в 612 г. до н.э. грандиозной ассирийской империи. Будучи последней цивилизацией шумерского происхождения, ассирийцы смогли внести огромный вклад в развитие и распространение цивилизации на исторической арене (в особенности в сфере торговли и архитектуры).

Впервые мы становимся свидетелями возникновения цивилизации за пределами Нижней Месопотамии. Здесь наблюдаются изменения и прогресс, как по форме, так и по сути. Не будет ошибкой назвать Среднюю Месопотамию первым звеном возникновения и распространения шумерской цивилизации. Об этом этническом поясе хурритского происхождения, в частности, дают все больше знаний археологические раскопки, ведущиеся в регионе, этимологические и этнологические исследования. Хурриты были первой этнической группой, определившей идентичность народов, этнических сообществ, перешедших от арийской культурно-языковой общности к письменным источникам. Хурриты аутентичны, то есть это группа, перешедшая к оседлости в Тавро-Загросской системе еще со времен последнего ледникового периода. Они сыграли главенствующую роль в земледелии и скотоводстве. Точнее, они были первой этнической группой, развивавшей достижения неолитической революции в сельском хозяйстве. Этническая идентичность хурритов начинает формироваться уже с 6000 года до н.э. Вернее всего было бы именовать хурритов протокурдами. Структура языка, этимологический анализ многих слов очень хорошо раскрывают их связь с курдами. Оседлость в равнинной зоне у хурритов тесно сочеталась и внутренне была связана с сезонным кочевьем в горных и пастбищных ареалах. С большой долей вероятности можно предположить, что хурриты стали первой этнической группой, стоявшей у истоков зарождения шумерской цивилизации. Наконец, более поздний период гуттийских завоеваний (2150-2050 годы до н.э.), походы касситов (1600 год до н.э., завоевание Вавилона вместе с хеттами в 1596 году до н.э.), еще более поздние взаимные волны распространения мидян и персов подтверждают это предположение. Это неолитическое поколение, находившийся в самых тесных связях с шумерами. Остальные народы были арамейцами семитского происхождения.

Первые следы хурритской цивилизации наблюдаются с начала 3000-х годов до н.э. (если не считать 6000-4000 годы до н.э., период неолитической структуризации). По существу, мы видим беспрерывное развитие. Если народы Шумера познали цивилизацию раньше, остальные, пусть и медленно (из-за поливного земледелия и климатических условий), но продемонстрировали свое стремление к превращению своих поселений в города. Археологические раскопки, проводившиеся в средней части бассейна Тигра и Евфрата, продемонстрировали много примеров существования в этом регионе городов в древности. Многочисленные раскопки, в первую очередь в районах Казаз, Титруш, Гре Вре, Зейтинлик и Гёбеклитепе, что недалеко от Урфы, следы внутренних и внешних крепостных поселений, огороженных стенами, строения, похожие на ритуальные молитвенные помещения, фигуры, атрибутированные как предметы искусства, образцы товаров и многое другое подтверждают это. История многих городских поселений продолжается до 3000-2750 годов до н.э., и правильнее назвать их первыми городскими группами, независимыми от Шумера. Очень важно, что рядом с этими поселениями можно встретить следы других поселений, а также колоний шумерского происхождения. Изучение этих колоний показало, что время от времени они подпадали под волну агрессии со стороны Ура, Урука и Ассирии. Городские центры бассейна Среднего Междуречья, которые будут установлены в результате новых археологических раскопок, этимологических и этнологических исследований, подтвердят тот факт, что этот регион также был одним из центров цивилизации. Последние научные исследования тоже говорят об этом. В частности, анализ находок в Гёбеклитепе способен привести к переписыванию истории.

Вторая волна хурритской цивилизации имела более широкий характер и была ознаменована образованием империй и похожих политических институтов. В частности, привлекают внимание митанни — выходцы из Средней Месопотамии. Известно, что эта империя просуществовала с 1600 года до н.э. по 1250 год до н.э., приходящийся на момент подъема ассирийской империи. Столицами государства были города Сарекани и Амуде, которые были расположены на территории современной провинции Мардин на границе с Сирией. Название города еще в тот период было Хашкани (что по-курдски означает «прекрасный родник»). Дощечки, оставшиеся с тех времен, свидетельствуют, что строение их языка было совершенно иным, они говорили на языке хурритского происхождения. Митанни смогли распространиться от границ современного Киркука (Киркук остается еще с тех времен) до границ Тель-Халафа, что недалеко от современной турецкой Антакьи. То, что они постоянно контролировали ассирийцев, были или родственны хеттам, создавшим первое во Внутренней Анатолии централизованное государственное образование, или имели с ними общие корни, следует из того, что говорили они на языке той же арийской языковой семьи (убедительным примером является письмо завоевателя городов Алеппо и Каргамыш Шупилулиумы принца Митанни Матизаве, которому он отдал в жены свою дочь). Об силе и мощи митанни свидетельствуют также иероглифы в египетских дворцах (например, воспоминания знаменитой египетской царицы Нефертити). В принципе, достаточно убедительно уже то, что на протяжении четырех столетий они держали под своим давлением ассирийцев. То же самое касается и Вавилона. Известно, что митанни использовали иероглифы и клинопись. В некоторых самобытных формах прослеживается исторический след митанни, каким, например, является древнейший в мире трактат о тренинге лошадей Киккули. Цивилизация хурритского происхождения является вторым по важности вопросом, на который требуется пролить свет.

Совершенно справедливо было бы включить в этот пласт также хеттов. Хетты не были, как это принято считать, иммигрантами из Кавказа и Востока, прибывшими в регион через Иран. То, что культурно-языковые особенности хеттов несут на себе хурритские следы, можно предположить, что родоначальником хеттов стала одна из ветвей хурритской знати. Хеттские божества, литература, дипломатические отношения, то, что осталось в египетских дворцах, свидетельствуют о том, что они были своего рода аналогом митанни во Внутренней Анатолии. Подобно тому, как митанни взяли под свой контроль ассирийские городские центры, хетты в тот же период положили конец ассирийскому колониальному расцвету и тогда же создали Хеттскую империю (1600-1250 годы до н.э.). Это две крупные периферии единой хурритской централизованной власти. Не только в языке и родственных связях, но и во всех сторонах их жизни ощущается поразительное сходство. Утерянное звено находилось между двумя тождественными силами того периода — митанни и хеттами. По мере развития исследований, думаю, удастся пролить свет на этот вопрос. Крупные городские центры, оставшиеся от хеттов, в первую очередь Хаттушаш, достигли высокого развития цивилизации. У них имелись культовые здания, даже превосходящие зиккураты, происходила дифференциация молитвенных мест, дворцов правителей, а также рабочих мест и рабочих складов. Здесь имелись более широкие возможности для деятельности, множество схожих друг с другом городов. Это было государство, армия которого была достаточно сильна для своего времени.

Ахейцы, проживавшие на Греческом полуострове (гораздо правильнее считать эту группу выходцами из Анатолии, частью арийского потока 1800 года до н.э.; утверждения о том, что они европейского происхождения и пришли с севера, не вписываются в пути распространения цивилизации. Кстати, та же ошибка совершается и в отношении хеттов), став первыми переселенцами с запада, где находился знаменитый город Троя (это или хеттское образование, или близкий союзник, свободный город-государство из той же культурной группы), ашкийцы на севере Анатолии, черноморцы, находившиеся еще севернее, киликийцы из Чукурова (это народ в предгорьях Тавра, проживавший в одно время с лувийцами, имевшими очень древние корни), соседствовали со своим знаменитым соперником с юга — государством египетских фараонов. В центральном районе проживал самобытный народ — халдеи. Они называли свои земли «страной тысячи богов», что свидетельствует о том, что, думая о конкуренции между богами, они, тем не менее, придавали большое значение дружбе богов (отражение союза между феодалами). Одним из самых примечательных и памятных явлений в истории является первое письменное соглашение, подписанное (после войны близ города Хама, что на реке Аси в Кадеше) между египетским фараоном Рамсесом II и хеттским царем Хатушили III. Известно также о существовании своего рода аристократического собрания под названием Панкуш. Наличие своеобразной федерации знати с первенством князя Хатушаш — это реалистическое отражение событий.

Мы неоднократно касались египетской цивилизации, зародившейся на востоке, на берегу Нила. Каким бы независимым ни показалось появление этой цивилизации, следы той же арийской культуры (своего рода слабое отражение Шумера) видны, и это естественно, поскольку ни собственное развитие региона Нила, ни близкие соседи египтян не демонстрировали предпосылок для создания такой цивилизации. Остается отражение арийской культуры, ставшей результатом взаимных миграционных потоков, отличавшихся большой плотностью для того периода. Величие египетской цивилизации, бесспорно, но известно и то, что она не распространилась дальше берега Нила. Требует исследования вопрос, почему такая цивилизация не продемонстрировала тенденции к расширению и распространению. Не было самобытной культуры, основанной на бассейне Нила. Это подобно чуду, упавшему с небес. Если это не так, то мы еще и еще раз должны повторить, что источником происхождения таких племен, как гиксосы и евреи, является неолитическая революция в регионе Тавра и Загроса.

Иероглифическая письменность гораздо примитивнее клинописи, она не особенно приспособлена к развитию. Ее функциональность ограниченна. Пирамиды могут считаться архитектурным чудом, но ведь они — безумие, построенное на море рабской крови и костей. Периодизация египетской цивилизации говорит следующее: Древнее царство охватывает 3000-2500 гг. до н.э. и правление множества династий. Расцвет государства в этот период происходило в непосредственной близости от территории распространения аллювиальных почв, в окрестностях современного Каира. Он также характеризуется началом постройки пирамид. Храмовая культура Среднего царства, охватывающего 2050-1850 гг. до н.э., развивалась под знаком доминирования жрецов. Очень характерной стала аннексия со стороны гиксосов в 1800 году до н.э. Гискосы смогли сделать то, о чем не могло даже помыслить никакое племя, — свергнуть власть фараонов, что говорит о высокой степени их организации и уровне культуры. Примерно около полутора столетий они правили Египтом. В 1578 году до н.э. с правлением Таа I начался период Нового царства. Точно, как у ассирийцев, период расцвета совпал с периодом расцвета торговли. Подобно тому, как ассирийская цивилизация зародилась на самом севере Нижней Месопотамии, Новое царство в Египте началось на самом юге бассейна Нила, в районе Карнака. Осуществлялся переход к эпохе различных гробниц. Жрецы, сохраняя свою силу, тем не менее, отошли на второй план.

В период правления гиксосов в Нижнем Египте в Египет переселяются племена евреев. После почти трехсотлетнего пребывания в царстве, в конце XIV века до н.э. совершается Исход евреев. Фараон Эхнатон (правивший приблизительно в 1351 — 1334 годах) известен тем, что первым ввел монотеизм. Этот период отмечен активным заключением династических браков с хеттами и митаннийцами. На примере гробниц можно увидеть серьезное развитие архитектуры, которая оказала на греко-римскую цивилизацию больше влияние, нежели шумерская архитектура. Всеобъемлющий характер египетской религии делает ее искаженной копией шумерской религиозной панорамы. Традиция Исиды и Осириса ассоциируется с традицией Инанны и Энки. Традиция Амон-Ра близка к системе зиккуратов шумерских жрецов.

Постоянно возникает вопрос: кто на кого повлиял - Шумер на Египет или наоборот? Египетская цивилизация имеет много серьезных достижений в таких областях, как судостроение, установка каменных колонн, наскальное творчество, велось календарное исчисление времени, развивалась медицина, астрология, практиковалась мумификация. Ясно, что египтяне через критскую цивилизацию распространили свое влияние на греческую культуру. Египтяне поддерживали тесные связи с финикийцами. Через территорию Сирии и современной Палестины египтяне противоборствовали с митаннийцами и хеттами. После 1000 года до н.э. с юга усилились набеги племен судано-хабешского происхождения, а нападение ассирийцев в 670 году до н.э. привело к тому, что страна впервые попала под власть внешней силы. Далее египтяне уже поочередно оказывались то под властью персов в 525 году до н.э., то под властью греков, после завоеваний Александра Македонско - го в 333 году до н.э. Поражение воспитанной на эллинистической культуре Клеопатры в борьбе с Римом во второй половине I века до н.э. положило конец первому этапу четырехтысячелетней цивилизации.

Египетская цивилизация, оставившая, в мировой истории не меньше следов, чем Шумер, прошла через эпоху рабовладельческой формации в самом чистом виде. Ни в какой другой цивилизации не было такой зависимости раба от господина, как в Египте. В этом мире рабам, не знавшим покоя и отдыха, было уготовлено мощное орудие узаконения их положения в виде религиозной пропаганды идей о потустороннем мире. Египетская цивилизация изобрела такие парадигмы, как рай, ад, загробная жизнь. Традиция браков между братьями и сестрами у фараонов, возможно, происходит от древних клановых традиций и стремления не нарушать целостность династий. Существует серьезное предположение, что египтяне оказали влияние на возникновение авраамического монотеизма не меньше, чем шумеро-вавилонские верования. Тот факт, что пророк Моисей вышел из недр египетской культуры, а его прародитель пророк Авраам бежал от ига вавилонских Нимродов, ассоциируется с мощным влиянием и синтезом этих двух культур. Определение монотеистических авраамических религий вне влияния этих культур невозможно. Режим египетских фараонов в чистом виде - система, которая ближе всего к «государственному коммунизму».

Еще одним представителем цивилизаций первого поколения является Урарту. Наиряне (прим. ассирийское название «группы племён», образовавших Урарту) (означает «народ рек, быстрых потоков»; вероятно, обозначает аутентичных курдов, проживавших в регионах, сформированных Тигром и его рукавами) постоянно конфликтовали с ассирийцами, и это способствовало тому, что после длительного конфедеративного периода, в 870 г. до н.э. Урарту впервые сделало шаг к системе централизованного царства. В ассирийских письменах сказано о том, как царь Сардури I (вероятно, соответствует смыслу слова «сардар» — правитель) восхвалялся, что с помощью и под покровительством великого бога Халди (вероятно, «Гуда», «Гудеа» и «готы» происходят от имени этого божества. «Гуда» у арийцев — то же, что у семитов «Аллах» и означает «создавший сам себя». По сей день в курдском и персидском языках слово «Худа» используется вместо слова «Аллах») побеждает всех, кто встречается на его пути, и сообщает богам о своем величественном шествии к централизованному царству. Во время его правления Ван становится центром Урарту. Название города сохранилось в истории потому, что население города составляло племя ванилили. Другое название, Тушпа, является производным от имени одного из величайших урартских богов — бога грозы Тейшеба. В центре царства было построено множество крепостей. Урарту удалось распространить свое господство на обширной территории — от иранского Загроса на востоке до берегов Евфрата на западе, от долин реки Араке на севере до ассирийских регионов на юге (ныне северная Сирия). Считается, что впервые в Урарту была создана развитая система провинций, что стало поистине историческим новшеством. Система верований находилась под серьезным влиянием Шумера и Ассирии. Жители Урарту пользовались клинописью. Совершенно естественно, что ассирийские правители, наряду с ассирийским пользовались языком, который был образован в результате смешения языка племен, прибывших с Кавказа, и языка хурритов; до сих пор этот общий язык точно не установлен, но известно, что существовала языковая система, имевшая определенное сходство с армянским языком. Весьма поучительна история о том, что в Вавилоне говорили на 72 языках.

Однако необходимо подчеркнуть следующее: придворные языки всегда отличались от языка обществ, которые находились в подчинении двора. Еще в прошлые столетия в европейских монарших дворах говорили на языках, совершенно не имеющих отношения к языку местного народа, например, немецкий, латинский (намного раньше) языки. На Ближнем Востоке долгое время господствующим языком был арабский. Османский язык отличается от настоящего турецкого языка настолько, что его можно назвать иностранным. Современный английский язык является официальным государственным языком десятка стран, не имеющих никакой этнической, родоплеменной и национальной связи с англичанами. Вероятно, в централизованном урартском царстве действовали такие же правила. Этот факт подтверждается тем, что изначально здесь говорили на ассирийском языке. Урарту считалось самой мощной цивилизацией «железного века». До наших дней дошли многие предметы утвари, оружие, сделанные из сплава железа с медью. Урарту было первой цивилизацией, которая уделяла столь огромное внимание обработке железа. Был развит урбанистический тип мышления. Развитая дорожная сеть свидетельствует о маршрутах движения правителей, кото - рым отдается предпочтение по сей день. Величественны царские гробницы, вытесанные в горах. При строительстве крепостей и городов использовались люди, отобранные из числа плененных в рабство соседних народов. Урарту заняло передовые позиции в строительстве водоканалов и водохранилищ. Это государство стало единственной силой, устоявшей перед натиском ассирийцев. Трехвековое противостояние между ними завершилось тем, что обе цивилизации в одно и то же время (615 году до н.э.) пали от удара одной и той же силы. История не знает другого такого же политического образования в этом регионе.

Последним величественным представителем цивилизаций первого поколения стала Мидо-персидская империя, основателем которой стали мидяне. Само слово «мидяне», скорее всего, греческого происхождения. Все историки едины во мнении, что мидяне стали развитой, сильной ветвью арийцев. Поскольку никакое иное этническое сообщество на этой территории не проживало, уместно говорить об аутентичной культуре мидян и Мидии. Впрочем, и сегодня такие понятия, как «мидяне» и «Мидия», используются применительно к этой территории. Отмечается их вклад в культуру Загросской гряды. Их можно сравнить с гутиями и касситами. Общим мнением является и то, что мидяне являлись частью хурритского народа. Можно также сказать, что мидяне были той народностью, которая больше всех противостояла ассирийцам.

Становление мидийской государственности тесно связано с этим сопротивлением. Залог своего успеха мидяне видели в конфедеративном племенном устройстве. В 715 году до н.э., впервые объединившись, родоплеменные сообщества образовали гибкий союз. Известно, что под ассиро-урартским давлением мидийская конфедерация вынуждена была объединиться со знаменитыми скифами, прибывшими с Кавказа (казалось бы, историческая традиция), и переживали массу противоречий. Время от времени первенство переходит от одних к другим. После со - противления, длившегося на протяжении трехсот лет, мидяне разрушили сначала дворцы урартских царей (примерно в 615 году до н.э.), затем сразу же — столицу Ассирии, и таким образом был положен конец последним двум крупным цивилизациям Месопотамии. Говорят, что мидяне возвели столицу под названием Экбатан (близ современного иранского города Хамадан), обвели их семью рядами стен, окрашенных в семь цветов. На западе их границы простирались до Чанкыры, они соседствовали с фригийцами. Причиной столь недолгого господства мидян были отношения с близкородственными племенами персов. По - литическое образование, существовавшее на протяжении трехсот лет и поддерживавшееся путем больших усилий, в результате быстротечных дворцовых игр было передано персидской династии Ахеменидов. Перс по имени Кир, сын мидийской принцессы, договорившись с военным комендантом дворца Арпагосом, в жестоком военном перевороте сверг престарелого царя Астиага. Из истории Геродота известно, что Астиаг, столкнувшись с этим переворотом, сказал следующее: «Подлец, раз уж решил меня свергнуть, отчего власть ты передал этому персидскому ублюдку? Стал бы сам правителем, зачем же передавать власть персам? Разве нельзя было оставить власть у мидян?» Если действительно Геродот не лукавит (мы вынуждены ему верить, ведь это был первый историк, который больше всех путешествовал и обладал знаниями), то это свидетельствует о том, что корни одной из самых подлых особенностей курдских ренегатов кроятся в глубине тысячелетий.

Я уверен, что первым в истории курдов ренегатом был Энкиду, приведенный царем Урука Гильгамешем из леса (в то время леса были густыми, в основном там, где обитали протокурды) для того, чтобы использовать его в качестве агента в своих лесных завоеваниях. То есть первое ренегатство имеет настоль - ко древнюю историю, что стало темой эпоса. Естественно, как всегда, не обошлось без женщины! Свободный горный воздух и своих товарищей Энкиду принес в жертву похотливой сладости храмовой жрицы. Как же это сильно похоже на сегодняшний день (сотни Арпагосов, вышедших из рядов курдского освободительного движения и РПК)! Следует помнить, что современные курдские ренегаты пришли из глубин истории, и нет никакой ценности, которую бы они не продали бы за не стоившую ни гроша семью и жену, поэтому они далеки от таких понятий, как истинное благородство, политичность, мудрость, осмысленная жизнь со вкусом (проходящая через свободную жизнь), они живут отвратительной жизнью.

Грек (речь идет о классических греках, а не о современных приспешниках модернизма) Геродот в своей «Истории» много места уделяет мидянам. Думаю, что он называет мидянами всех, кто вышел из хурритской культурной среды. Геродот проникнут уважением к величию мидян. Персам он отводит второстепенную роль. Говоря о том, что регион обязан своей культурой индийцам, он, близок к истине. Персы в то время были безымянной группой со слабой культурой, недавно вышедшей на историческую арену. Величие хурритской культуры нашло свое отражение на всем пространстве от берегов Эгейского моря до Элама, от границ Кавказа до дворцов Египта. Геродот очень справедливо отразил это в своей «Истории».

Роль первожрецов в создании нового мышления и богов шумерской цивилизации (в целом, во всех цивилизациях на первых стадиях зарождения) важна также для урартской и мидийско-персидской цивилизаций, основанных на одной и той же территории. Мы можем говорить о том, что в построенных под влиянием зороастризма священных городах, одним из которых является расположенный сегодня в регионе Брадост город Мушасир, маги (название жреческого титула или корпорации) создали первые пантеоны богов, которые позднее были перенесены в Тушпу, Экбатан и Персеполис. Следует отметить, что без глубокой жреческой традиции не могло быть серьезных цивилизаций. В греческой культуре аналогичные жрецам роли сыграли философы, в европейской цивилизации просветители эпохи Просвещения. У семитов эту роль играли шейхи, а у иудеев — пророки.

Надо полностью осознать роль магов и Заратуштры, которую они сыграли в период расцвета Мидии. Я считаю, что верования и мораль мидийских жрецов и зороастризма, основателем которого является Заратуштра, считали священными огонь, земледелие и скотоводство, чем выражали ценности неолитического общества, не были испачканы грязью цивилизации, что и способствовало их прославлению. Роль мидийских жрецов не только отличается от роли шумерских жрецов, создавших образы богов-царей в масках, но даже составляет ее полную противоположность. Они обладали диалектическим мировоззрением, согласно которому во вселенной идет вечная борьба между силами Добра и Зла, Света и Тьмы. В жреческой культуре Заратуштры, дышавшей свободным горным воздухом, еще не погрязшим в пороках цивилизации (в греческой традиции культ бога Диониса), свободная мораль является фундаментальным фактором. Большее внимание уделяется земледелию и священности животных, нежели божественному творению.

В поражении ассирийцев и возвышении мидо-персидской цивилизации эта мораль сыграла определяющую роль. Без стремления к свободной жизни мидяне, подобно другим народам, легко попали бы в плен. Говоря о других народах, я имею в виду тех, кто долго находился под влиянием цивилизованного общества.

После смерти Кира II (559-529 годы до н.э.), мидяне, в результате переворота, организованного мидийскими жрецами в 528 году до н.э., повторно встали у руля власти, но они были легко ликвидированы, после чего империю возглавил Дарий I (521 —486 годы до н.э.). После того, как в кратчайшие сроки пали Вавилон, Египет и расположенные на восточном побережье Эгейского моря города Ионии, была создана самая огромная в истории цивилизация, от Эгейского побережья на западе до берегов Пенджаба на востоке. Весь цивилизованный мир, за исключением Китая, был под господством этой империи. Несомненно, она многое вобрала в себя из шумеро-ассиро-вавилоно-урартийской культуры. Более того, эта империя впитала в себя многое и из свободной арийской культуры. Было влияние греческой культуры, скифов, пришедших с севера, прототюрок с востока. Таким образом, синтезировав в себе многие культуры, эта империя стала образцом самобытности в истории.

Мидо-персидская империя (в действительности, мидяне всегда оставались основной силой как у руля власти, так и в армии; причина заключалась в сильных родственных связях мидийцев и персов) стала последним расширяющимся представителем цивилизаций первого поколения. Она достигла максимальных границ и уровня развития, которые только возможны в рамках цивилизаций первого поколения. Величие центра (и по сей день поражают взор руины Персеполиса), сила провинций сделали империю своего рода прототипом Римской империи. Она стала самым сильным примером, подготовившим почву для греко-римской цивилизации. Выдающимися достижениями империи стали ее политическая система (вслед за Урарту, впервые в истории была введена система провинциального управления), потрясающая почтовая служба, пути сообщения (первая известная в истории самая протяженная дорога — Царская Дорога — от эгейского побережья, Сард до Персеполя), Специальные отряды стражи, Полк «Бессмертных», военная мощь, насчитывавшая более сотни тысяч воинов. Значительное развитие получила архитектура. В религиозных верованиях и ритуалах существовало большое разнообразие. Интенсивно шла дифференциация религии знати и религии народа (митраизм). Был осуществлен прорыв от узкородовых традиций к развитой аристократии. Эта империя развила цивилизацию больше, чем все ее предшественники вместе взятые. Здесь впервые была проявлена смелость, заключающаяся в том, что в единое целое были объединены бесчисленные родоплеменные сообщества, религии, конфессии, языки и культуры. Мидо-персидская империя стала последней величественной и поражающей взгляд оригинальной цивилизацией Востока. Во всех отношениях она обладала несравненным превосходством перед еще только развивающейся классической греческой цивилизацией. Ученик Аристотеля Александр Македонский, по сути, находившийся под глубоким впечатлением от культуры Востока, мечтал овладеть величественной империей, фактически возложив на себя роль варвара-захватчика соседних стран. Подобно тому, каким лакомым куском для готов была Римская империя, такой же вожделенной мечтой для безземельных народных масс Македонии и Греции, родоплеменных вождей и мелких царьков была Персидская империя. Ее масштабы, богатство и величие не уступали Риму. И если смотреть на завоевания Александра Македонского именно с этой точки зрения, то можно толковать историю более правильно и осмысленно.

Сделав несколько дополнений, завершим рассмотрение проблем первого периода распространения и поэтапного становления цивилизованного общества. Первое, касается определение места евреев. Сразу же необходимо отметить, что с 1700 года до н.э. по настоящее время они находится в состоянии постоянного соприкосновения то с арийским, то с семитским языком и культурой, то с цивилизацией с шумерскими корнями, то с цивилизацией с египетскими корнями. В священных книгах часто упоминаются такие названия, как Серуч, Урфа и Харран. Они называются родиной Авраама. Есть следы миграции еврейских племен из этих мест в Египет, причем где-то вместе с кочевыми скотоводами, а где-то — с торговыми караванами. Религиозные верования племен колеблются между Яхве и Элл аллах. Племена сопротивляются ассимиляции со стороны крупных соседних государственных образований. Своеобразная вера в бога связана именно с этим сопротивлением. Они обладают наибольшим своеобразием в области развития племенной религиозной системы. История евреев, начинается с противостояния Авраама и Нимрода (вавилонского царя), продолжается противостоянием Моисея и фараона, далее развивается в форме постоянных конфликтов с различными племена - ми и языческими божествами Палестины. В Священном Писании встречается много интересных повествований. Долгое время евреям удается сохранить свою самобытность под предводительством жрецов (аналог шумерских жрецов-царьков) — потомков Аарона, брата Моисея.

Когда период правления первых жрецов, начавшийся с Моисея (с конца 1300 года до н.э.), завершился знаменитым жрецом по имени Самуил, началась эпоха сильных царей (с 1020 года до н.э. Саул, Давид, Соломон и др.). Но постепенно на место сильных царей приходят бессильные, которые устанавливают слабое правление. Возникают противоречия между царем и жрецами, что приводит к раздробленности и состоянию зависимости от внешних сил. И повстанческая, и соглашательская прослойки населения терпит поражение в восстании, вспыхнувшем в 720 году до н.э. против Ассирии. В 598 году до н.э. начинается период насильственного переселения еврейского населения в Вавилонию. Спасение приходит с падением Вавилона под натиском персов. Где-то наблюдается сходство с фактом, когда оставшиеся в живых евреи были спасены благодаря вступлению Советской Армии в Берлин. Есть много схожих историй. Так, в персидско-греческом противостоянии рождаются две ренегатские партии — это саддукеи и фарисеи. Далее имеет место восстание против Рима, первая и вторая волна гонений (70 год до н.э. — 70 год н.э.). Иудеи сначала переселяются в Египет и Анатолию, а далее уже их разбрасывает по всему цивилизованному миру.

На историческую арену выходит пророк-бунтарь Иисус, которого впоследствии приговаривают к распятию. Став для римских пролетариев началом легенды, Иисус становится родоначальником второй религии авраамического монотеизма. Злоключения маленького иудейского племени при греко-римском владычестве продолжаются. Часть своих предводителей иудеи именуют господами, по типу представителей Господа на земле — Рабби и Неби. Таким образом начинается длительная эпопея — эпоха пророков. Иисус и Мухаммед становятся последними пророками. Но иудеи не признают их. Религиозные противоречия переходят в политические распри. Период писателей начинается позднее, после эпо - хи римского владычества. До сих пор остаются следы традиции, которую по меньшей мере подобно поколению пророков, возглавляет поколение сильных писателей и интеллигенции. Мелкие шаги, некогда сделанные иудейскими торговцами, сыграли главенствующую роль в постепенном формировании капитализма и современного финансового капитала. Иудеи были небольшим по численности народом, но повлияли на ход истории мировой цивилизации не меньше, чем целые империи. Тема иудейского племени требует тщательного изучения, причем не меньшего, чем история цивилизации. Иудеи чуть ли не повелевали такими сферами жизни, как наука, закон и деньги. Та же самая роль, как и в истории, продолжается и в наше время. Повесть моей жизни совпала с некоторыми событиями, произошедшими в истории этого народа. Мне пришлось покинуть город Суруч провинции Урфа подобно Аврааму; но подобно Иисусу моя повстанческая деятельность, после своеобразного распятия при помощи «королей системного ре - негатства» (каковыми были прокуратор Иудеи для Иисуса, «Моссад» и США для меня) продолжается.

Еще одной темой, заслуживающей рассмотрения, является появление пришедших с севера скифов, которые сформировались в IX века до н.э. на основе племен кавказского происхождения. Скифы, обитавшие на огромной территории, от Восточной Европы до Средней Азии, от российских степей до Месопотамии, уделяли внимание не столько культуре, сколько физической мощи, поэтому не оставили в истории серьезных следов. Но они, подобно евреям, сыграли свою роль в формировании и падении многих имперских сил. Мужчины служили в качестве императорских воинов, а женщины - в качестве придворных дам. Они играли эту роль в Османской империи, и даже в современной Турции. Известно, что у них не было такой силы самосохранения, как у ев - реев. Скифы просто «добавляли красок» в тот или иной род или этнос. Вполне возможно, они были красивым племенем, вероятно, были храбры. Одним словом, скифы и им подобные племена являются предметом серьезного исследования общества первой волны цивилизации.

В исследовании вопросов, касающихся формирования исторических систем, понятия «центр» и «периферия» могут использоваться как рабочие. Если известны центры цивилизаций, то важно знать и то, что происходит на периферии. Если впервые в истории были сформированы такие центры цивилизации, как Шумер, Египет и Китай, то периферийными силами, например для Шумера и Египта, были семитские племена арамейцев и апиру, для Китая — прототюрки гунны, для Рима — готы. По мере того, как вожди этих племен, чаще всего находившихся на стадии высшего варварства, приобщались к достижениям цивилизации и приобретали их, происходили события, чередовавшие нападения и оборону, аналогично партизанской войне. Их участью было или раствориться в господствующем центре цивилизации, или создать аналогичные центры цивилизации на периферии. Например, аккадцы аморейского происхождения в результате бесконечных набегов все же встали на путь государственности и основали собственную династию. Евреи также создали свои независимые царства на базе того, чему они научились в Египте. Гунны, будучи самым сильным в истории периферийным движением, не смогли избежать ассимиляции ни в Китае, ни в Европе, ни даже в Иране. Если вожди племен в целом растворились в центрах цивилизации, сохраняя свои управленческие роли, неимущие слои долгое время оставались маргиналами или аналогичным образом позиционировали себя уже при новых предводителях. Постоянно совершая набеги на Рим, готы заложили фундамент германских княжеств. Иногда они даже примеривали корону Римской империи. История предлагает важный пример того, как вожди монгольских и огузских племен, ставшие основателями первых династий Османской империи и представлявшие собой полностью периферийную силу по отношению к Византийской империи, в результате многовековой борьбы между центром и перифериями захватили центр и, уже перестав быть периферией, сами стали центром этой цивилизации.

Скифы также были серьезной периферийной силой по отношению к центрам цивилизаций первой волны. Встретившись с цивилизацией и вооружившись ее достижениями, они стали поразительно агрессивной силой. Считается, что они проявляли большую активность в период с VIII по IV век до н.э. Несмотря на то, что они выступали как наемники и дворцовые слуги, они не смогли создать собственного центра цивилизации и в подавляющем большинстве растворились среди других племен.

Б. Развитие китайской, индийской и индейской культур

Полезно хотя бы вкратце рассмотреть процесс развития культуры китайцев, индийцев и американских индейцев, каждая из которых представляет собой систему цивилизации в своей самобытности.

Китай, как мы уже говорили, стал наиболее значительным регионом, освоенный группами, которые с завершением последнего ледникового периода, с 10000 года до н.э., устремились из Юго-Восточной Сибири к югу. Плодородные земли по берегам рек, богатые флора и фауна создавали крайне благоприятные условия и для неолитической революции, и для становления городской цивилизации. В 4000-х годах до н.э. в Китае развивалась неолитическая революция. Очень важной проблемой в данном контексте является то, насколько китайская неолитическая революция была самобытной и насколько она осуществлялась под влиянием арийской культуры. Трудно представить себе, чтобы арийская неолитическая культура, зародившаяся на шесть тысяч лет раньше китайской, не оказала бы влияния на Китай. Очень важно, насколько определяющий характер имело это влияние. История показывает нам, что крупные культурные революции совершаются непросто, для этого нужны длительно формирующиеся специфические условия. Я предполагаю, что насколько локальный и оригинальный характер имеют современный китайский социализм и коммунизм, настолько же самобытный и локальный характер имели неолитическая революция и цивилизация Китая. Не хотелось бы быть неправильно понятым, но у меня нет никаких сомнений в том, что капитализм, считающийся самым что ни на есть национальным, был импортирован извне. Это очень похоже на Китай. Мы можем утверждать, что китайская неолитическая революция далее распространилась во Вьетнаме и других регионах Индокитая, Японии и на островах Индонезии, на Корейский полуостров, и происходило это не раньше 4000 года до н.э.

Началом зарождения рабовладельческой формации считается примерно 1500 год до н.э. Я могу сказать, что именно в эти годы была создана первая крупная централизованная империя, которая несла на себе ореол святости. Китай по своему значению стал новым Уруком Представляется, что в 1000-е годы до н.э., точно, как в Шумере и Египте, период созидания там сменился периодом распространения и рас­ширения. Именно в это время происходит процесс зарождения многих городов-государств, и так же, как в период правления династии Ур в Шумере, возникают конкурентные войны между этими городами. В третьем периоде (250 год до н.э. — 250 год н.э.) вновь усиливаются централизованные династии. На феодальной стадии они преобладали. Возможно, эти династии были местного или иностранного происхождения. До начала XX столетия они продолжали свое существование. Династический период китайской цивилизации в 500-х годах до н.э. распространил свое влияние в Индокитае, Японии и среди прототюрков в Средней Азии и Монголии.

Интересно, что китайцы скорее уделяли внимание вселенской философии мудрецов, в то время как шумерские жрецы были больше заняты созданием богов. Китайское осознание и толкование вселенной и природы носит скорее научный характер. В представлении китайцев вселенная является живым организмом. Очень поучительны их описания энергии. В целом китайские учения о духовном можно назвать даосизмом, а можно назвать еще и мудростью. Конфуций, живший в VI веке до н.э., старался подвести под теоретическую базу принципы и мораль цивилизованной городской и государственной системы. Ом был верен учению о том, что управление государством должно базироваться скорее на здоровых моральных принципах, нежели на официальных законах, и развивал свое учение. Конфуций жил в эпоху Зороастра и Сократа и так же, как они, оказывал влияние на современное ему цивилизованное общество. Эти три великих мудреца прежде все го подчеркивали значение морали и внутренней благодати. Это были великие знатоки и защитники морали.

Китайцы достигли серьезных успехов в развитии материальной цивилизации. Их достижения в промышленности появились намного раньше достижений Запада. Они изобрели порох, бумагу и печать. Китай расположен в самой восточной точке торговли, и стал началом Великого Шелкового пути. Тесные контакты с цивилизациями Ближнего Востока развивались и до нашей эры, и в первые столетия нашей эры. Ростки капитализма здесь стали произрастать в середине XIX века. Сегодня Китай развивается огромными темпами, и остается только ждать, что и как будет он делать, став новым Левиафаном современности.

В Индии нет следов длительного влияния неолитической эпохи. Предполагается, что до первых контактов с арийцами обитатели этого региона переживали период примитивных кланов, подобно черным пигмеям. Первые факты проникновения арийцев в Индию относят к 2000-1500 годам до н.э. Неолитическая революция в Индии связывается с началом арийской культурной экспансии. Предводителями этой революции, а также революционно - го становления цивилизации, которое без длительного перерыва началось в 1000-е годы до н.э., в Индии, как и в Шумере, были жрецы. Священными книгами этого класса, который еще называют знаменитыми жрецами-брахманами, были «Веды», датируемые 1500 годом до н.э. Это своего рода индийская версия еврейского Священного писания. Но Ведические писания велики по объему и сложны по составу. «Веды» повествуют о возникновении класса жрецов. Брахманы не прочь также стать темой для эпосов и легенд. Они становятся фундаментом кастового режима. В 1000-е годы до н.э. военно-политическая власть концентрируется в руках раджей, которые вступают в жестокое противостояние с брахманами. В итоге, как это видно на примере любой цивилизации, раджи становятся новыми хозяевами государства. Раджи представляли собой вторую по значимости кастовую силу. Так же, как в Китае, в Индии протекают величественные реки, страна имеет протяженное морское побережье — в общем, условия очень благоприятны для земледелия. Количество городов в 1000-е годы до н.э. увеличивается, города поражают окружающих своими дворцами и храмами. Земледелие очень развито, и земледельцы, ремесленники составляют третью категорию каст. Низшей кастой считались парии, которые в глазах окружения были хуже животных. Они были неприкасаемыми, и любой контакт с ними считался грехом.

Индийцы сформировали очень колоритную теологию. Они создали как великих богов, так и бесчисленное множество божественных сущностей. По сути, в этом видно явное влияние шумеров. Это объясняется тем, что индийцы особенно не утруждали себя глубокими проблемами, не проявляли склонности к синтезу и были пришлыми.

В 500-е годы до н.э., как это видно на примере значительных цивилизаций (Конфуций в Китае, Сократ в Греции, Зороастр в Мидо-Персии), в Индии тоже появляется великий реформатор - Будда. Он известен тем, что в своих учениях делал акцент не на волю богов, а на моральные ценности. Видя и чувствуя, что природа и общество полны горечи и боли, он хотел развить поразительное метафизическое учение. Буддизм стал сильным учением, которое очень тонко реагирует на все превратности цивилизации и очень чуток к окружающей среде. Буддизм нашел свое развитие также в Китае, Индокитае и Японии. Это учение, которое, с точки зрения метафизики нравственности, требует серьезного подхода, кроме того, буддизм — это своего рода исправительный режим, пользующийся серьезными практическими методами и внутренним контролем. В Индии имело место также реформаторство в сфере богов, которое получило название кришнаизм. Чуть ли не выступая против культа Зевса (что, скорее всего, символизирует начальный этап власти царя), это учение обнаруживает сходство с культом Диониса. Кришнаизм — это религия, несущая на себе отпечаток неолитической культуры, для которой характерны жизнь в горах, страсть к путешествиям, радость свободных женщин, искренние и страстные любовные истории. Точнее, это нравственная позиция, придающая высокое значение мечтам о свободной жизни. Чрезмерная метафизика, присутствующая в индуизме, с одной стороны, и вместе с тем загруженность противоположными ей материалистическими тенденциями, с другой стороны, свидетельствуют’ о социальном хаосе, а также о глубине и масштабах различий в уровнях жизни.

Индийская цивилизация после персидских завоеваний и походов Александра Македонского становится централизованной. Впервые основательная централизация многочисленных и своевольных раджей происходит в III веке до н.э. при императоре Ашоке. Подобно тому, как централизованная Мидо-персидская империя восприняла религиозную реформу Зороастра, Ашока так же глубоко освоил религиозное реформаторство Будды, что способствовало его успеху. Однако император не смог удержать завоеванных позиций так, как это было сделано в Китае. Индия продолжает свое существование в условиях хаоса и своеволия амбициозных раджей. В XI веке н.э. Индия подпадает под аннексию мусульман. В начале XVI века под господством мусульманских императоров монгольского происхождения здесь происходит вторичная централизация. Наблюдается определенный прогресс, продолжается развитие и распространение цивилизации. Появление некоторых капиталистических тенденций, начавшееся с XVI века, уже к середине XIX века, с колониальным нашествием английского капитализма, приводит страну к новому этапу развития. После Второй мировой войны Индия обретает независимость. Даже потеряв два крупных региона на северо-востоке и северо-западе — сегодняшние Пакистан и Бангладеш — Индия, привитая к дереву капиталистической цивилизации, продолжает владеть обширной территорией, охватывающей весь полуостров, от подножья Гималаев до морского побережья, огромными реками, смешанной культурой. Так же, как и в случае с Китаем, вызывает серьезную обеспокоенность то, какое влияние на ход мировых событий окажет Индия с ее нестабильной внутренней обстановкой, полной различных противостояний, колоритных религиозных верований, искусства, с элементами проникновения демократии во многие сферы жизни, включая нравственность, язык и политику, превратившаяся из расчлененного чудовища в сильного Левиафана современности?!

Развитие сфер цивилизации в таких странах, как Япония, Индонезия, Вьетнам, Корея и других странах с культурой китайского происхождения, обнаруживает сходство с процессами, происходящими в Китае. Эти страны фактически следовали в развитии за материнской ветвью цивилизации и развивали ее. С точки зрения предмета нашего исследования, подробное рассмотрение этого вопроса не требуется.

Развитие цивилизации на американском континенте происходило в два этапа. На первом этапе предки современных индейцев примерно в 7000-е годы до н.э. (существуют другие данные, но наиболее разумным представляется окончание последнего ледникового периода, что соответствует этой дате) через Берингов пролив проникли сначала в Северную, затем уже в Южную Америку. Предположительно в 3000-е годы до н.э. предки индейцев пережили неолитическую революцию, а с VI века н.э. сделали первые шаги на пути к цивилизации. Первые цивилизации индейцев ацтеков, майя и инков зародились в Южной Америке на территории современных Мексики и Чили. Эти цивилизации, напоминающие шумерскую городскую цивилизацию Ур, так и угасли, не сумев развить крупные города и увеличить численность населения. Предполагается, что это было предопределено климатическими и географическими условиями. С приходом европейцев эти цивилизации угасли. Тем не менее, городские строения и храмы индейцев производят сильное впечатление. Если бы индейцы могли продвинуться вглубь материка, им удалось бы достичь высшей стадии, здесь бы развились многочисленные города и произошла бы централизация. В практике индейской цивилизации также отмечается преимущественная роль жрецов. Скорее всего, их можно назвать жреческими цивилизация - ми. Традиция принесения в жертву молодых людей носила просто устрашающий характер (в принципе, во многих цивилизациях есть традиция принесения людей в жертву богам). Здесь были изобретены знаки, напоминающие письмо, но письменность не развилась. Очень хорошо была развита календарная система исчисления времени. Индейцы подарили мировой цивилизации некоторые виды растений и животных. Северная Америка в этот период не была знакома с цивилизацией.

Настоящий взрыв цивилизации на американском континенте начался после XVI века, с началом географических открытий, аннексии, завоеваний и колонизации. Новая капиталистическая цивилизация в виде независимых, на первый взгляд, государств, образовавшихся вследствие разделения на национальные государства, в XIX веке, в частности, с созданием в Северной Америке нового государства США (поскольку континент ранее не был знаком с цивилизацией, капитализм развивался здесь ускоренными темпами), влилась в мировую систему цивилизаций и объединилась с ними в единое целое. Североамериканская цивилизация под эгидой США после Второй мировой войны становится гегемоном системы. Что касается Южной Америки, то поиски новой модели цивилизации в противовес Европе и США (такие поиски осуществляют Куба, Венесуэла, Боливия и др.) бурно продолжаются и сегодня.

На долю современного Левиафана, коим является Европа, на первых этапах выпала участь структуризации неолитической куль­ туры. В I веке до н.э., в период распространения римской цивилизации, в Европе не было никаких следов цивилизации, за исключением нескольких римских гарнизонов. На континенте тогда происходили стычки между скифскими, гуннскими, кельтскими, скандинавскими и многочисленными другими племенами, начинало развиваться земледелие и существовала мелкая торговля на рудниках. Мы не включаем сюда греческую и римскую культуры. Скорее всего, мы рассмотрим эти культуры, составляющие западное крыло ближневосточной цивилизации, в другой главе.

Мать-Африка, на земле которой человек сделал свои первые шаги, научился держать в руках орудия труда, перешел от языка жестов к языку звуков, до сих пор сохраняет привязанность к первозданной коренной культуре, которая долгое время существовала во всех регионах, где формировалась культура вообще. Египетской цивилизации на африканском континенте удалось распространиться не далее Судана, христианство прижилось лишь в одной части Абиссинии; исламизация, начавшаяся вследствие завоеваний арабов-семитов, сформировавших исламскую цивилизацию, утвердилась только на севере, однако европейская капиталистическая цивилизация уже в XIX веке полностью охватила весь континент. Африка, которая в силу своей внутренней структуры тяжело переносит цивилизацию, сегодня пребывает в состоянии хаоса, своего рода винегрета из различных культур и цивилизаций. Вопрос о том, как Африке удастся объединиться с какой-либо цивилизацией или модернизмом и достичь полной свободы, подобно Южной Америке и Ближнему Вое - току становится объектом беспокойства, тревоги и надежды.

В. Греко-Римская цивилизация и проблемы ее распространения

Не должно показаться странным то обстоятельство, что развитие шумерской и египетской цивилизаций мы изучили во взаимосвязи. Обе эти цивилизации основополагаюши. Впервые в истории человечества они развивались параллельно, постоянно оказывая друг на друга влияние. Расширение этих цивилизаций осуществлялось в тесной взаимосвязи. Другой причиной этого является их общее ближневосточное происхождение. Их тесная связь еще на заре существования является характерной особенностью региона. Мы видели, что эти две цивилизации стали родиной многих новшеств. Нельзя отрицать того, что все последующие волны цивилизации развивались на основе содержания и формы этих двух цивилизаций. Если даже между ними нет абсолютного сходства, несомненно, есть общие корни. Без акцентирования роли Египта и Шумера крайне тяжело исследовать какую-либо иную цивилизацию. Точно как в капиталистической формации, первая модель рабовладельческой формации распространилась в первую очередь в Шумере, и во вторую очередь, причем с незначительными изменениями, в Египте. Историки и социологи отчего-то, не усмотрев этой чрезвычайной близости, постоянно повторяют свои шаблонные комментарии. Причина, по которой мы настойчиво акцентируем внимание на этом, сводится к стремлению разрушить стереотипы.

Мы говорили о трудностях в распространении этих двух цивилизаций. Первая — это уровень взаимовлияния между Шумером и Египтом. Эта тема требует серьезного освещения. Вторая — это вопрос, считать ли мидо-персидскую цивилизацию, впер - вые зародившуюся за пределами Месопотамии, цивилизацией другого происхождения. Известно, что многие фундаментальные категории мидяне и персы заимствовали у шумеров и их преемников — вавилонян, ассирийцев и урартийцев. Но исторически доказано, что мидийцы провели большие реформы. Переворот в нравственности, сделанный Зороастром (очень близок к формированию свободной морали), система центр — провинция, структура армии — все это относится к коренным новациям. Поэтому нам не остается ничего, кроме как охарактеризовать эту цивилизацию как переходное звено между шумеро-египетской и греко-римской цивилизациями. Правда, это звено насколько значимо, настолько же отличается от названных цивилизаций. Правильное историческое понимание значения этих факторов играет ключевую роль в вопросе периодизации цивилизаций. В противном случае мы не сможем точно разобраться в греко-римской цивилизации. Или же, приписав им сверхъестественные особенности, мы окажемся в плену ненаучных толкований.

Третья проблема заключается в происхождении китайской и индийской цивилизаций. Мы подчеркнули необходимость принятия версии об их самобытности. Такой подход даст нам возможность правильнее комментировать сходство и различие между цивилизациями.

Даже если предположить, что цивилизации Южной Америки, Хараппа и Мохенджо-Даро имели самобытный характер (то есть были самобытными цивилизациями), то вернее было бы предположить, что они угасли, так и не сумев пройти этап создания первого городского центра (типа Урука). Надо отметить их роль в последующем развитии цивилизации в Африке, Европе (за исключением Греции и Рима) и даже в Австралии, капиталистической цивилизации, в том числе Америки, а также в проникновении цивилизации в этот регион еще до его исламизации. Это краткое вступление поможет нам точнее охарактеризовать и описать распространение греко-римской цивилизации.

Не вызывает никаких сомнений, что греко-римская цивилизация оказалась намного самобытнее мидо-персидской цивилизации. Но предположить, что эта самобытность возникла на полуостровах сама по себе, без учета характерных особенностей и расширения египетской, шумерской цивилизаций и их последователей — Вавилона, Ассирии, Митанни, Хеттской империи, Урарту и Мидо-Персии, означает политическую близорукость и серьезное историческое заблуждение. Все имеющиеся у человечества достижения и изобретения, системы мышления, достижения в религии, этике, философии, искусстве, экономике и науке появились в ходе зарождения, развития, противостояния и конфликта упомянутых цивилизаций. А цивилизации Греции и Рима, в свою очередь, получили значительную часть этих достижений в наследство со времен структуризации неолитического общества. Мы постарались об этом рассказать, не забывая, что правящие прослойки всегда стремились изобрести такие способы и средства, как присвоение, воровство, маскировка и легализация своих действий.

Европейское Просвещение и наука долгое время ничего об этом не знали. Начав активно развиваться в эпоху Ренессанса, европейская наука сделала множество открытий и изобретений, но именно на ней лежит ответственность за ошибочную характеристику греко-римской цивилизации.

Даже если прочесть только «Историю» Геродота, не составит большого труда найти источник греческой культуры. Все имеющиеся исторические документы свидетельствуют о том, что с 5000-х годов до н.э. на Греческий полуостров просочились индоевропейский (арийский) язык и культура, здесь происходила неолитическая революция. Очень большое значение для правильного понимания прогресса имеет внимательное изучение источника этого этапа цивилизации. Можно говорить о том, что с 1800-х годов до н.э. новые волны миграции несли с собой изобретения цивилизации. С 1400-х годов до н.э. осуществляется переход к этапу строительства первых городов типа Урука. Этот процесс получает поддержку и влияние с трех сторон. Преимущественно наблюдается влияние хеттов, которые называют этот регион Ахея. С 3000-х годов до н.э. через Трою в регион идут встречные торговые потоки. В этот период (3000-1200 годы до н.э.) Троя как город жизненно важна для полуострова. Следовательно, Троя становится одним из основных центров развития. Хетты подпитывают жизнь города как в идеологическом смысле (боги, литература, наука), так и с материальной точки зрения (в особенности орудия труда, развитое гончарное дело, ткачество). Они играют важную роль в плане приобщения полуострова к достижениям цивилизации. Финикийцы принесли туда, в частности, искусство мореходства и алфавит. Они строят торговые города по ближневосточной модели. Совершенно ясно, что финикийцы играли очень важную роль. Египтяне оказывали серьезное влияние на греко-римскую цивилизацию как напрямую, так и посредством колоний, через развивающую цивилизацию Крита (кстати, единственная цивилизация, на которую повлиял Египет). Всевозможные изобретения со Ближнего Востока по этим четырем каналам (с 2000-х по 600-е годы до н.э.) постоянно подпитывали греко-римскую цивилизацию. Наконец, Солон, Пифагор и Фалес в VII и VI веках до н.э. посетили дворцы и образовательные системы Египта, Вавилона и Мидо-Персии, где, изучив систему образования и систему правил, принесли полученные знания с собой на полуостров.

После падения Трои в XIII веке до н.э. происходит вторжение в западное побережье Эгейского моря племен ионийцев, эолийцев и дорийцев с полуострова. Эти миграционные потоки можно наблюдать приблизительно с XI века до н.э. Миграция, названная египтянами атакой морского племени, связана с падением Трои и доходит до Восточного Средиземноморья и Египта. Эти группы, дошедшие до Западной Анатолии и Эгейского побережья, с точки зрения Трои и хеттской цивилизации, были варварами. Цивилизация находится в стране хеттов и в маленьком Троянском царстве. Варвары могут приобщиться к цивилизации, только прожив долгое время в условиях оседлой цивилизованной культуры. Наконец, так и происходит: в VIII веке до н.э. как на полуострове, так и на островах и побережье Эгейского моря начинается процесс строительства городов. Гомер отразил в своем эпосе героические со - бытия, происходившие после этих длительных процессов оседло - сти, в особенности, историю Трои. Что касается «Одиссеи», то это повествование о расселении на острове. Действительно, процесс урбанизации на Эгейском побережье был вполне оригинальным. Полученное весьма богатое культурное наследие и чрезвычайное обилие растительного и животного мира дало жителям этих земель силы и возможность для отражения этого беспрецедентного синтеза в строящихся городах. Они продемонстрировали огромную изобретательность в полном преобразовании как идеологических, так и материальных достижений ближневосточной культуры, а также в синтезировании путем частичного обогащения новым содержанием и значительного изменения формы. Можно сказать, что был внесен такой же исторический вклад, какой когда-то внесли изобретения и открытия, - сделанные в период неолита в 6000-4000 годы до н.э., шумерская, египетская, хеттская, урартийская и мидо-персидская цивилизации. Был осуществлен второй и третий крупный культурный скачок.

Важный вопрос, на который следует получить ответ: где находится центр античной цивилизации, являющейся одним из самых серьезных культурных достижений истории. Принимая во внимание то, что первые городские образования (XV век до н.э.) не получили развития, а последующий процесс остался скрыт во тьме веков и остались лишь несколько финикийских торговых колоний, можно видеть, что Греческий полуостров до VIII века до н.э. не был знаком с цивилизацией. Здесь происходили родоплеменные конфликты. Племена, находившиеся на стадии варварства, постоянно совершали набеги на цивилизованные регионы Анатолии через Эгейское море. Те же, кто ими правил, были не царями (появление царя требует наличие городской культуры), а племенными вождями. Как бы заметно ни было возвышение Афин в VII веке до н.э., этому городу было еще далеко до того, чтобы стать центром цивилизации. Все предположения свидетельствуют о том, что города, возведенные родоплеменными сообществами на Эгейском побережье, играли более важную роль. Все выдающиеся мыслители ранней античности, такие как Гомер, Семь мудрецов, Фалес, Гераклит, Парменид, Демокрит, Пифагор происходили из городов западного побережья Эгейского моря. Именно здесь была построена цепь городов.

Очень важно, что повести о рождении знаменитых богов, в первую очередь Аполлона, зарождались в этом и прилегающих регионах. Материальная составляющая цивилизации в этом регионе была более развита по сравнению с Полуостровом. Наиболее знаменитые храмы и центры пророчества опять-таки находились на западном побережье Эгейского моря. Большое количество доказательств свидетельствует о том, что после хеттов, фригийцев и лидийцев, а может быть даже в одно время с ними, ионические города были центрами цивилизаций Эгейского побережья. Города, что находились на Полуострове, были всего лишь их продолжением. Кризис наступил, когда Мидоперсидская империя в 545 году до н.э. захватила эти города и центр цивилизации переместился в Афины. Именно по этой причине VI-V века до н. э. можно считать выдающейся эпохой Афин. Как известно, все произведения идеологической и материальной культуры, существовавшие в городах на побережье Эгейского моря, были перенесены в Афины. Большая часть образованных людей мигрирует на полуостров, или в Южную Италию и на некоторые острова. Под властью персидской империи регион постепенно теряет свое прежнее значение.

Персидская цивилизация, несомненно, была наиболее выдающейся цивилизацией той поры. Она не только впитывала в себя достижения греков, но и вносила свой вклад в развитие цивилизации. Но греческий регион, лишившись независимости, может быть, в первый и последний раз потерял шанс на создание крупной цивилизации. Я почти уверен, что если бы этого не произошло, распространение эгейцев в Анатолию могло бы способствовать созданию ими очень серьезной цивилизации, намного превосходящую шумерскую, египетскую, индийскую, китайскую, хеттскую и персидскую цивилизации. А возможно, Греческий и Апеннинский полуострова остались бы зависимой областью. Они потеряли шанс на создание империи, которая могла бы во много раз превосходить Византию как по содержанию, так и по территории. Присутствие персов в Эгейском бассейне и предопределило конец их империи, и не позволило эгейцам заслуженно возглавить крупную цивилизацию. Как бы они ни сокрушались, такова их судьба. Вначале некие шансы были у Александра Македонского. Результат — раздробленная культура со многими центрами, ставшая синтезом достижений Запада и Востока. Что бы ни говорили об «эллинистической» культуре, не было ничего, кроме эклектического синтеза. Эллинизм очень далек от подлинного, оригинального творчества. Последующее Римская империя не дала эгейцам никакого шанса, кроме как быть провинцией с центром в Бергаме. То, что было сделано персами на Востоке, римляне повторили на Западе.

Понимание цивилизации с центром в Афинах как подлинной цивилизации с точки зрения роста городов и увеличения их количества, в принципе, верно. Афины оставили свой материальный и идеологический отпечаток на всей эпохе. Оценивая эту цивилизацию, мы должны воспринимать ее как новое мировоззрение, сформировавшееся в результате смешения в едином котле достижений всех перечисленных нами цивилизаций. Объединив все достижения в истории цивилизации, в том числе истории неолитической культуры, идеологические и материальные изобретения, с категорией времени, она осуществила великую цивилизационную революцию.

Первая важная особенность заключается в том, что философия, мышление и наука осваиваются глубже, чем идолопоклоннические верования. Философия способствует взрыву в сфере разума. Семена всех философских течений были посеяны имен - но в этот период. Все типы мышления, вроде идеализма и материализма, метафизики и диалектики, обрели шанс на рождение и развитие. Если до Сократа лидировала восточная философия, то при его жизни и после преимущество перешло к «общественной философии». Свою роль в этом процессе сыграло расширение «общественной проблемы» (гнет и эксплуатация). Еще раз хочу отметить следующее: говоря об «общественной проблеме», мы подразумеваем связку город — торговля — государство — правитель. Более того, город как средоточие материальной цивилизации делает обязательным философское мышление. Город сам по себе означает разрыв с естественным обществом. Таким образом, мышление, оторванное от природы, легко обретает новые формы в условиях города. Лоном абстрактного, грубого метафизического и материалистического мышления является городская цивилизация, основанная на предательстве окружающей среды.

Следовательно, если философия, с одной стороны — это шаг в мышлении, с другой стороны, она представляет собой иную форму мышления, способствующего отчуждению человека от природы. Софисты, культивировавшие философское мышление, были своего рода интеллигентами своего времени (как европейская интеллигенция XVIII века). Они обучали детей из богатых семей. Подобно тому, как жрецы создавали религию и возводили храмы, философы формировали свои школы. Это своего рода религиозные собрания. Философские школы формировались во множестве, подобно политеистическим религиям, и каждая школа была чуть ли не отдельной религией или конфессией. Религию, которая в конце концов является определенной формой мышления, тоже можно считать традиционной философией, которая обрела форму веры. Существующую между религией и философией разницу ни в коем случае нельзя воспринимать как противоречие между ними. Если религия скорее выступает как идеологическая пища управляемых народных масс, то философия является пищей молодежи и интеллигенции, представляющих более развитый класс. Платон и Аристотель хотели с помощью философии выполнить функции жрецов по созданию, защите и спасению городов. Основным объектом устремления философов было достижение высшего уровня управления и защиты города-государства и общества, в первую очередь, их беспокоило то, на какой базе лучше всего создавать город и общество.

Второй важной особенностью греческой цивилизации является то, что в Афинах впервые был сделан важный теоретический и практический шаг к демократии (республике). Это очень серьезный этап в общей истории цивилизации. Но это была демократия только для аристократии. Гражданство имела не более, чем десятая часть всего общества. Но, тем не менее, этот институт было очень важным новшеством, которое сыграло серьезную роль в формировании философии и политического искусства. Демократия как понятие — это приобщение народа к политике, то есть непосредственно к вопросам, касающимся самоуправления. Размышление, споры и принятие решений по всем жизненно важным вопросам — фундамент демократической политики. Таким образом, особенности демократической политики, которая в условиях афинской цивилизации стала соответствовать открытому обществу, представляют собой весомый вклад в развитие общества.

Пантеон богов обрел совершенно новый архитектурный облик — величественной постройки в виде прямоугольника, с широкими колоннами и внешней стеной. Храмы Аполлона, Артемиды и Афины чуть ли конкурируют друг с другом практически во всех городах. В афинском обществе уже лучше осознают, что боги вымышлены. Традиционные религиозные верования начинают терять свою ценность. Может быть, создатели богов в шумерских городах здесь в условиях цивилизации Афин и Рима проживали свои последние мгновения? Город, образовавший цивилизацию, Афины, получил свое название от имени защитницы — богини Афины. Это напоминает историю с богиней Урука Инанной. Приведенный пример является свидетельством того, насколько поразительно сходство и преемственность между цивилизациями. Другие составляющие жизни городов — это агора (рынок), храм (место собраний), театр, тенистые улицы для пеших прогулок, гимназии, стадион и многие другие места со своими структурными особенностями, необязательно огороженные стенами, здесь же было множество дворцов. Все это напоминало структуру хеттского города, но уже было более высокой стадией. Население несравненно выросло.

Больших высот достигла письменная литература. Возможно, речь идет о самой развитой литературной традиции в истории, которая была перенесена в письменные документы. Театр переживал период революционного подъема. Устные предания трансформировались в множество легенд и трагедий. Создавались исторические произведения. Эпос Гомера стал своего рода учебником. Многие яркие явления переносились на театральную сцену, похожую на предшественницу кинематографа. Развивалось искусство мореплавания и торговля. Афины стали второй после Финикии цивилизацией с развитым судоходством. Хотя торговля не рассматривалась как профессия, но первые зерна капитализма, пусть и на маргинальном уровне, нашли свою жизнь в афинском обществе. Если бы был сделан хотя бы один решительный шаг, то в Древней Греции был бы осуществлен переход к капиталистической системе. Архитектура стремительно развивалась. Скульптура почти достигла совершенства. Рельефные сцены поразительным образом оживляли мифические сказания. Сразу скажу, что у греков существовала очень сильная литература, сформировавшаяся путем синтеза мифов (верований нерелигиозного характера, формы мышления) всех древних цивилизаций. Мифы — это искусство пересказа с помощью идеализированных преданий всех явлений, которые общество не могло объяснить, они были широко распространены в древнем мире.

Благодаря увеличению количества и разнообразия инструментов развивалась музыка. Самым распространенным инструментом была лира. Продолжала существовать устная поэтическая традиция, хотя уже не так, как в героический период (в преддверии формирования городского общества, на варварской стадии развития общества).

Вторым после Афин крупным городом была Спарта, ее специфика заключалась в строгом соблюдении старой монархической традиции. Между двумя греческими городами постоянно происходили конфликты. Модель Афин и Спарты оставила свой след на всем полуострове. Активно распространялся городской уклад, прежде всего, на островах и у средиземноморских соседей, где возникли похожие города. Наблюдается также переход к городской структуре на побережье Черного и Мраморного морей. Началась новая эпоха крупных торговых городов-колоний. Чуть ли не на всех берегах и островах Средиземного моря возникли такие колонии. Даже в Египте, вполне вероятно, существовал город или квартал греческого типа. На всем пространстве от греческого полуострова до юга Франции, (Марселя) и до испанского побережья Средиземного моря создавались своеобразные торговые дома. Затем они пре - вращались в города. Волна городов-колоний охватила в целом и юг Италии. Греки словно переняли функции финикийцев. Несмотря на этот значительный прогресс и возникновение городских образований на полуострове, греки не смогли достичь имперского уровня персов или римлян. Они подпали под господство других империй, которые в духе того времени развивали свои имперские амбиции. Цивилизация полуострова, возглавляемая Афинами, в 340-х годах до н.э. оказалась лицом к лицу с новой угрозой, в лице возвышавшейся на севере полуострова Македонского царства. Греческая цивилизация, которая так и не сумела облечь свою величественную идеологическую и материальную мощь в политическую систему, превосходящую по своей значимости ее города, после нескольких повстанческих войн, начиная с 330 года до н.э., навсегда утеряла свою независимость. Но, как и Вавилон, Афины еще долго будут существовать в качестве нового культурного центра.

Последним ударом по афинской демократии стал удар со стороны вновь возвысившегося Македонского царства (как известно, ранее самый тяжелый удар был нанесен во время тридцатилетней войны со Спартой). Царь Филипп и его сын Александр, стремившиеся удержать единство родоплеменных вождей греческого происхождения, говоривших на разных языках и представлявших различные рода, в 359 г. до н.э. добились признания своего господства на всем полуострове. Сын Филиппа Александр, проживший очень интересную жизнь, получил воспитание у Аристотеля, который также родился в Македонии. Известно, что сложившиеся между Александром и Аристотелем отношения, были чем-то большим нежели просто учительско-ученические отношения. Об этом свидетельствует тот факт, что сразу же после смерти Александра Аристотель сбежал из Афин. Аристотель воспитывал Александра в городе, расположенном на эгейском побережье. Философ фактически приобщил Александра ко всем культурным ценностям греков и знаниям о мифических богах, существовавшим еще в поздние периоды персидского господства. Не было ни одного греческого политика, кто не знал бы, насколько соблазнительным было богатство Персидской империи. Желание во что бы то ни стало победить персов превратилось в страсть Александра. Она была похожа на одержимость исламского халифата, стремившегося победить византийцев. Этот лозунг был в памяти каждого воина, участвовавшего в завоевательных походах. Кстати, армия Александра Македонского отнюдь не была традиционной армией рабов.

Следует осознать, что основой армии Александра являлась фаланга, представлявшая собой новую армейскую организацию, и состояла из подразделений добровольцев, возглавляемых вождями различных греческих родов, только что переживших варварскую стадию и вознамерившихся завоевать не только утвердившую себя персидскую культуру, но и несметные богатства Востока. Одержав несколько побед в боях при Гранике, в Чукурова в Анатолии, при Иссе в Восточном Средиземноморье, в Арбеле на севере Ирака, Александр завоевал огромную территорию вплоть до берегов Инда. После своего трагического южноиранского похода тридцатитрехлетний Александр Македонский скончался при невыясненных обстоятельствах в Вавилоне, центре вселенной того времени, оставив после себя обширную завоеванную территорию, которая была намного шире Персидской империи.

Эта территория была полностью открыта перед греческой культурной экспансией, она гораздо раньше приобщилась к цивилизации, но ее идеологические и материальные факторы опирались на рабовладельческую формацию первой волны. Что касается греческой цивилизации, то она давно уже превзошла культуру этой цивилизации. Ее ждало прекрасное и много обещающее будущее. Словом, она обладала способностью к приспособлению. Подобно тому, как шумерские жрецы, привив неолитическую культуру к своей действительности, создали первую классовую, городскую и государственную культуру, так и греческая культура, пусть и не в аналогичной степени, но стала для старых областей своеобразной прививкой молодости. Примерно в 330-250 годы до н.э., в период, который также называют эллинистическим, возникло множество царств. Династия Птолемеев в Египте, Бергама в Анатолии, Селевкидов в Сирии и Месопотамии — это наиболее значимые из новых царств. Парфянская династия, появившаяся после поражения династии Ахеменидов, попыталась реставрировать иранскую империю. Парфяне, господствовавшие с 250 до н.э. по 220 годы н.э., не потерпели ни одного поражения. Примерно пять столетий эллинистического периода представляли собой очень важный синтез культур, ознаменованный, в частности, строительством новых городов, созданием нового пантеона, представлявшего в первую очередь греческих и иранских богов, а также смешанную культуру, господством греческого языка и культуры на обширной территории. Собственно говоря, вся жизнь Александра Македонского представляла собой синтез культур Востока и Запада, то есть, культур, господствовавших в тот период. И это было очень важно. История, в том числе современная, более не знала такого крупнейшего синтеза культур. Живым свидетельством этого являются оставшиеся на горе Немруд развалины гробницы царя Антиоха, правившего одним из мощнейших царств своего времени, Комагеном, с центром в современном Адыямане (столицей в те времена был город Самосат, затопленный водами Евфрата). Эта гробница является одним из редчайших чудес света и символом синтеза Восток — Запад, потому что она олицетворяет эти реалии. С точки зрения предмета нашего исследования не столь важны пути распространения рабовладения или цивилизация, пришедшая в регионы неолитической варварской культуры, а усилия, приложенные для распространения и повторного утверждения более развитой на тот момент рабовладельческой, греко-римской цивилизации на обширном пространстве от Индии до Рима, от северных берегов Черного моря до побережья Красного моря и вплоть до Персидского залива. Более молодая и активная новая культура, появившаяся в Риме, сможет развить эту линию и создаст самую крупную рабовладельческую империю своего времени.

Изучение римской культуры важно, по меньшей мере, как и изучение греческой культуры, прежде всего потому, что Рим стал вершиной, своего рода Эверестом рабовладения. С падением Рима начался упадок рабовладельческой цивилизации. Вторая причина заключается в том, что Рим стал самым большим представителем имперской культуры во всей полноте. Ни одна империя в истории не достигла такого величия, как Римская. Третья причина: Рим стал последним и наиболее сильным представителем богов-царей в масках. Никто в истории, кроме римских императоров, не достиг такой силы и власти, чтобы провозгласить самих себя человеком и богом одновременно, черпая силы из собственных же указов и действий, не ощущая потребности отчитываться ни перед кем (ни перед какой материальной и моральной силой), но вместе с тем требовать отчета и повелевать всем миром. Четвертая причина — в том, что Рим стал тем государством, которое познакомило самые широкие слои общества с такими понятиями, как право и гражданство. Пятое: Рим стал империей, впервые в мире открывшей путь к мировому гражданству, космополитизму и, через них, к мировой религии (католицизму, экуменизму). Шестая причина заключается в том, что Рим стал зарей, истоком великой европейской цивилизации. Седьмая причина: на протяжении долгого периода Рим существовал как республика.

Рим как город достиг этого, несомненно, серьезного прогресса отнюдь не чудом. Благодаря тому, что он стал последним творческим представителем четырех великих предшествующих культур, он обрел серьезный потенциал и активность. Первая культура — это самая древняя культура эпохи неолита. Последними представителями культуры, которая в V тысячелетии до н.э. распространила свое господство по всей Европе, в том числе на Апеннинском полуострове, были италийские племена латинян. Вернее, всего предполагать, что в XI веке до н.э. начала формироваться идентичность современной Италии, в том числе начала определяться ее этническая идентичность. Можно сказать, что именно в это время полуостров впервые познакомился со всеми особенностями мышления неолита. Вероятно, римляне имели европейское происхождение.

Носителями второй культурной идентичности были этруски — выходцы из Месопотамии, примерно в XI веке до н.э. перенесшие на полуостров через Анатолию арийскую культурно-языковую общность и переживавшие некую пограничную стадию между неолитом и рабовладельческой формацией. Эта этническая группа примерно в IX веке до н.э., разместилась на севере современной Италии, а оттуда распространяться в другие регионы. Этрусков можно назвать народом, принесшим в Италию и город Рим первые ростки цивилизации.

Третьей стала переживавшая свое величие греческая культура с центром в Афинах, которая еще на стадии своего формирования создала на юге Италии колонию (VI век до н.э., Пифагор и его последователи).

Четвертая — это Карфаген и другие города-колонии, построенные финикийцами; в IX веке до н.э. они способствовали проникновению на Апеннинский полуостров восточно-средиземноморской культуры египетского и семитского происхождения.

Можно сказать, что фундаментальным мотивом римского истории является просачивание на полуостров всех цивилизаций, за исключением китайской. Это животворящая вода в материнском лоне римской цивилизации. Правильнее всего утверждать, что здесь возник синтез культур, превосходящий по своим результатам и афинский, и западно-эгейский, подвергший активной переработке достижения всех четырех упомянутых культур. Миф об основании Рима двумя братьями — Ромулом и Ремом — вскормленными волчицей, является народным сказанием, часто используемым во всех аналогичных случаях. Использовано очень интересное сказание, чтобы выразить дикость (пришлый характер) источника и ее просачивание на полуостров! Мифическое предание о том, что Римская цивилизация была создана боевым товарищем Париса Энеем после падения Трои, в высшей степени поучительно, поскольку раскрывает характер Анатолии. Оно является эпическим выражением нашего подхода.

Миф о том, что Рим был создан в середине VIII века до н.э. жрецами-царями, соответствует всем тенденциям градостроительства основных предшествующих цивилизаций. Что касается рассказов о многочисленных столкновениях племен, проживавших вокруг Рима, то они понятны с точки зрения классово-государственного характера всех городских образований. Сказания о противостоянии и противоборстве этрусков и латинян основано на противоречиях между местной неолитической культурой и считающейся чуждой цивилизацией.

Успех Рима в урбанизации и возвышении объясняется его географическим положением на полуострове, в самой западной точке цивилизации, а также отсутствием сильной, материковой европейской цивилизации на севере. Опасность могла угрожать Риму с двух сторон: от цивилизации, существовавшей на Греческом полуострове с центром в Афинах, и Карфагена, являвшегося самой сильной колонией финикийцев в Северной Африке, но превратившийся в независимую городскую цивилизацию. Неспособность преодоления этапа расширения колоний, постоянное давление персов с востока, невозможность превращения в сильную империю или царство из-за непрекращающейся конкуренции между городами, привело к тому, что греческая цивилизация в кратчайшие сроки оказалась под господством Македонского царства и уже не могла выступать серьезной угрозой для Рима. Более серьезным соперником Рима был Карфаген. Территориальная близость, проявленные обоими способности к распространению на одной и той же территории и, в силу характера цивилизации, постоянное стремление к лидерству рано или поздно должны были привести Рим и Карфаген к столкновению. Это столкновение, продлившееся больше века, в итоге устранило барьер на пути к победе Рима. То, что незадолго до своей смерти Александр Македонский определил в качестве следующей цели Рим (Греческий полуостров, впрочем, признал его правление с титулом бога-царя) могло стать самой серьезной угрозой для империи. Ранняя смерть Александра Македонского стала еще одним большим шансом Римской империи на расширение. Ведь на месте Римской империи с легкостью могла оказаться империя Македонского, которая стала бы самой крупной в мире силой. И Александр Македонского вполне мог бы достичь этой цели. В середине II века до н.э., по окончании последней Пунической войны, вся старая цивилизация и мир неолитической культуры оказались мишенью перед вселенскими амбициями Рима. Все, за исключением Парфянского царства, а затем Персидской империи Сасанидов на Востоке.

Переход Рима к республиканскому строю в 508 году до н.э. стал развитием и продолжением афинской демократии. Здесь столь же важно формирование культурного фундамента, сколь и усиление аристократии. В частности, предшествующие поиски царя сыграли такую же, не особенно прогрессивную роль, какую сыграла Спарта для Афин. Царства в целом консервативны и не дают особой возможности для стирания граней аристократии.

Республика, как городская цивилизация, обогатила римский народ новыми знаниями и укрепила его волю к соблюдению собственных интересов. Двухпалатный сенат (палат аристократов и простых людей), консулы, развитие суда как отдельной структуры, силы городской обороны практически одновременно прошли этап структуризации, что свидетельствовало о профессиональном строительстве и стабильности Римской республики в сравнении с дилетантской демократией Афин. Республиканское волеизъявление становится одним из источников развития политического искусства. Это говорит о связи политики с правом, в то же время она является оригинальным историческим примером того, что право есть узаконенная политика, то есть политика, в рамках которой достигнуто определенное согласие. Известно, что под прикрытием республики существовал Рим с величественным культурным развитием внутри системы и серьезной внешней захватнической политикой. Считается, что республиканский строй способствовал тому, что римская цивилизация достигла своих естественных пределов. История перехода от республики к империи — это, по сути, признание внутренних и внешних противоречий и угроз. С легкостью можно сказать, что противостояние Юлия Цезаря с конкурентами является отражением конфликта между центром и периферией Рима, между аристократией и плебеями. Утверждения тех, кто пытается обосновать предательство Брута, тем, что Рим потерял величие центра во имя провинции, фактически занимаясь самозащитой, а также то, что плебеи больше были на стороне Цезаря, а избранные представители городской аристократии были среди заговорщиков, подтверждают, что Юлий Цезарь пользовался в провинциях большим успехом.

За пределами Рима продолжались мятежи, а персы уже приближались к Евфрату. Галльские, британские и германские походы Цезаря, мятежи в Анатолии, гибель Грация, третьего человека в империи, в сражении с персами, восстание иудеев в Восточном Средиземноморье, непрекращающиеся стычки между Греческим полуостровом и Балканами, усиливающиеся набеги готов, скифов и гуннов с северо-запада, постоянные грабительские набеги арабских племен с юга, сильные монархические амбиции Египта — все это свидетельствует о масштабах угрозы, существовавшей для Рима. Ясно, что непрекращающиеся дебаты в республиканском сенате, столкновения между фракциями по вопросам выдвижения кандидатов на пост консула, ситуация, в которую был поставлен народ, приученный к военным трофеям, способствовали тому, что республиканский режим испытывал затруднения в борьбе против внешних угроз и мгновенном принятии исторических решений.

Все перечисленные факторы лежали в основе политики Августа, являвшегося племенником Цезаря и ставшего символическим именем перехода от республиканского строя к империи, произошедшего на грани эпох. Эти условия требовали стабильности внутри страны и уверенной внешней политики. Величественный Римский мир (Pax Romana), существовавший до середины III века н.э., существовал благодаря этой политике. Известно, что на этой базе развивались многие процессы. Это лишение сената прежней силы и его превращение в обычный консультативный совет, назначение, а не выборы функционеров, сведение жизни народа к формуле «хлеба и зрелищ», формирование сильных гарнизонов безопасности за пределами страны, укрепление городов мощными стенами и переход к оборонительным войнам. Что бы ни говорили о переходе к агрессивным походам, все они были походами оборонительными. После этого появилась череда знаменитых императоров. Это череда последних полулюдей-полубогов! Интересно, что римские императоры все лучше осознавали бессмысленность классического пантеона богов. Они убеждались в том, что под масками этих богов невозможно узаконить свою власть.

Сумятица, начавшаяся после 250 года до н.э., свидетельствует о раздроблении и дальнейшем упадке многоголовой империи. Даже знаменитая царица Пальмиры Зенобия стремилась создать империю, охватывающую территории Египта, Сирии, Анатолии и Ирака (в то время таких современных названий, конечно, не существовало, но для легкости понимания называем их так). Печальный рассказ об этом является римской классикой. Основатель новой династии Сасанидов на Востоке Арташир I и великий император Шапур I, не менее значительный, чем Август, неоднократно повергали в поражение римские войска. Известно, что их войска дошли до восточного побережья Средиземного моря и предгорий Тавра. В этот период знаменитый город-гарнизон Зевгма, что близ Евфрата и Биледжика, в 256 г. до н.э. безвозвратно ушел под землю. Постоянные столкновения между Римской империей, Парфией и Персидской империей Сасанидов, превратили Верхнюю Месопотамию в горячую точку, где власть переходила из рук в руки. Эти священные земли неолитической революции и первых городских цивилизаций чуть ли не превратились в свою диалектическую противоположность. Одним из трагических моментов истории является то, что по сегодняшний день другие силы цивилизации, не сумевшие после урартийцев сохранить собственные центры, постоянно подвергаются аннексии, агрессии, угнетению и колонизации. Ситуация похожа на участь матери-богини, которая, совершив самую серьезную культурную революцию, в итоге превратилась в наиболее ущемленную сущность.

Римские войска с помощью контратак добрались до берегов Тигра. Знаменитый император Юлиан, будто в подражание Александру Македонскому, трагически погиб в последнем большом сражении на берегу Тигра в 363 году — и это событие стало закатом эпохи Римской империи. В принципе, то, что невозможно управлять всей империей из Рима, показали боевые действия на восточных окраинах и в Европе. В момент смерти знаменитого императора Диоклетиана в 313 году стало известно, что во главе одной империи одновременно стоят шесть императоров. Константин I, один из этого списка, в 312 году поменял религию империи, а в 325 году — столицу империи. После Юлиана — последнего императора из династии Константина — в 395 году официально произошло раздробление империи. Императоры Западного Рима уже превратились в марионеток в руках готских вождей. Даже вождь гуннов Аттила, если бы того пожелал, мог бы в 451 году завладеть Римом. В 476 г. готский царь Одоакр нанес удар, который навсегда похоронил первую (западную) Римскую империю, и ее культура надолго осталась под руинами в длительном ожидании воскрешения, но не умерла.

История второго Рима, то есть Византии, бледная и в основном подражательная (она копировала и Восток, и Запад, это была неплодотворная империя, не способная создать синтез), просуществовала довольно долго. Для того, чтобы удержать прежние имперские территории, Юстиниан (527-565) приложил серьезные усилия, но периферия постепенно выходила из-под его контроля.

Византия называла себя вторым Римом. Амбиции Константинополя, стремившегося стать вторым Римом, крайне преувеличены. На бывших территориях Рима очень трудно было сделать что-либо, кроме повторов. Христианский характер Византии — это отдельная тема, которая требует особого изучения. После Византии османские правители, даже русские славяне (с центром в Москве) любили величать себя третьим Римом. Все эти амбиции, исходящие как от исламского, так и христианского мира, являются не просто преувеличением: смешивая разные периоды и культуры, они способствуют смешению смысла. В последующих разделах своего труда я постараюсь прокомментировать такие важные понятия, как «христианская, исламская и иудейская цивилизации». По римскому образцу были создано множество новых империй — от Великобритании до Черного моря. После крушения идолов вместе с распадом Рима возникла ужасающая пустота, способствующая новой религиозной революции. Европейское идолопоклонничество и мифология серьезно уступали римским верованиям. Что касается свергнутого идолопоклонничества, являвшегося официальной религией Рима, то совершенно ясно, что оно не могло стать новой идеологической пищей Европы. Эпоха была вынуждена во всех смыслах мотивировать нравственную и религиозную революцию, как и материальную, политическую и экономическую революции.

До того, как приступить к исследованию вопроса истоков и смысла христианской и последовавшей за ней исламской революций, в наиболее общих чертах рассмотрим культурное и материальное наследие Рима.

Земледелие, горное дело, ремесла и торговля, существовавшие в наиболее крупных регионах цивилизации, усилились под общим воздействием этой цивилизации. Поговорка «Все пути ведут в Рим» определяет направление потока этих экономических источников. Весь мир кормил Рим. Эта крупная рента способствовала созданию величественных городов, в первую очередь Рима. Города эллинистического периода еще более расширились, сохранив свои особенности. После Рима такие города, как Антиохия, Александрия, Бергама, Пальмира, Самосат, Эдесса, Амида, Эрзе- ни Рум, Новый Кайсер и Кесария, Тарсус, Трапезунд и множество других эллинистических городов стали звездами Востока. Мы видим появление новых городов, в первую очередь Парижа в Европе — иными словами, новых Уруков на почве европейской цивилизации. Их архитектура была схожа с архитектурой греческих городов, но постройки возводились мощнее и величественнее. Появились такие сложные сооружения, как великолепные водопроводы, мельницы и каналы. Сеть дорог была на беспрецедентном уровне. В обществе существовала безопасность. Действительно, был воздвигнут «римский мир». Достаточное развитие получили горнодобывающие промыслы и архитектурные средства. В добыче и обработке камня с Римом мог сравниться только Древний Египет. Изготовление брони и оружия, естественно, стало самым развитым ремеслом. Торговля полностью прошла структуризацию, и в сравнении с греческой она завоевала больше доверия и рентабельности. Появились знаменитые негоцианты. Речь идет о сильном скачке в развитии торговли.

Вероятно, впервые в истории право обрело всеобъемлющий и формализованный характер. Римские кодексы и по сей день могут служить примером мастерства. Естественным итогом правового прогресса стало формирование института гражданства. Римское гражданство стало очень серьезной привилегией. Аристократы и торговцы во всем мире считали привилегией жизнь по римскому образу и подобию. Как модернизм нашего времени, образ жизни римлян стал видом болезни. Может быть, всемирная известность и влияние итальянской моды основаны именно на этой традиции.

Спортивные состязания были дикими. Гладиаторские бои, бои со львами, бросание живых пленников на съедение голодным львам на арене были поистине чудовищны. Народ, приученный к таким зрелищам, фактически был лишен нравственности. Храмы, возведенные во имя богов, в последние периоды империи в огромной степени утеряли свое значение. Римская теология представляла собой переименованную греческую теологию. Вергилий, взяв за основу поэму Гомера о Трое, написал «Энеиду» — эпос о создании Рима. Происходила латинизация и освоение всех культурных достижений, включая греческую литературу, театр, историю и философию. Но все же римляне создали важные произведения. Ораторство стало развитым искусством. Римский городской язык одновременно стал стилем общения. Одежда, несущая на себе глубокий отпечаток Востока, вместе с тем обрела самобытность. Латинский язык, постепенно занимавший место греческого, обретал статус официального языка дипломатии и международных отношений. Переводы, сделанные на латинский язык, во многом способствовали тому, что труды греческих классиков не канули в лету. Политика была возведена в ранг искусства.

Сравнивая древнеримскую и древнегреческую культуры, легко можно увидеть, что в культуре Афин преобладала идеология, а в Риме, напротив — материально-политическая составляющая. Однако очень большое значение имеет восприятие этих двух культур как частей единого целого. Получается, что производительность культурной базы, заложенной Афинами, сразу же была использована Александром Македонским и позже — другими правителями. Без афинской культуры по определению нельзя представить себе римскую культуру, не говоря уже о мировых империях.

Но гораздо важнее то, что обе эти культуры представляют собой результат эволюции восточной культуры. Афины и Рим не создали оригинальных империй, как это принято считать. Обе они стали результатом роста восточного культурного наследия в местных условиях и их синтеза на более высоком уровне. Даже Европа совершила свою великую культурную революцию, сплавив эти наследие в котле античности. Без восточного материнского очага Месопотамии и Египта нельзя представить себе европейскую культуру.

Исторические процессы и в материальном смысле являются единым целым. Формирование городов и увеличение их числа, начиная еще со времен Урука, шло связанно. Мы видим, что у каждой цивилизации есть свой Урук, и это не случайно. Это диалектика урбанизации. Еще на заре рождения и распространения неолитической культуры наблюдалось такое же диалектическое развитие. Это краткое описание и оценка цивилизации свидетельствуют, что общественный прогресс нельзя осознать в отрыве от категорий исторического места и времени.

Завоевание нашего мира различными цивилизациями в основном завершилось на стадии существования римской цивилизации. Была даже осуществлена попытка повторного завоевания старых областей. Новые завоевания между цивилизациями в основном имели захватнический и грабительский характер, потому что цивилизации были схожи друг с другом. Все обеспокоены мыслью о хищении получаемой ренты и его превращении в свою собственность (под этим понятием я подразумеваю прибыль от имущества; все ценности, которые присваиваются после затрат на пропитание людей, работающих на земле, независимо от того, в какое состояние они приведены, в частную или государственную собственность, считаются рентой). Таким образом, распространение цивилизаций, основанное на столкновениях и переходе власти, вместо создания новых ценностей осуществляется путем разрушения существующих ценностей.

Если окинуть взглядом прошлое, мы видим, что процесс, начатый ассирийцами, оторвался от предыдущих путем аннексии ценностей предыдущих цивилизаций. Ассирийские императоры, обладавшие таким мышлением, что гордились своим захватом хеттов, хурритов, финикийцев и египтян, строительством крепостей и стен из голов пленников, по существу, открыто признавали реальность, заключавшуюся в ужасающем характере войн между цивилизациями. Ту же логику Гегель выразил словами «скотобойня истории». Причина в том, что пока существует переход собственности и ренты из одних рук в другие, иного способа реализации попросту нет. С одной стороны, существует общество, жизнь которого полностью связана с культурой цивилизации, с другой стороны — другое цивилизованное общество стремится завоевать первое; но если одно общество полностью отрывает другое общество от материальных и моральных ценностей в рамках достижения собственных целей, то у другого общества не остается никакой альтернативы, кроме полного исчезновения. Даже если побежденные сдаются на милость победителя (где присвоение чужих детей и женщин и убийство зрелых мужчин становится правилом), не будет ничего иного, кроме полного уничтожения наиболее зрелой части населения. Это и есть трагедия.

Греческие просветители прекрасно осознавали это и создали наиболее трагические повести классической эпохи. Шумерский эпос тоже представляет собой трагические повествования. «Элегия Ниппуру» и «Проклятие Агаде» словно являются жизнеописанием современного Багдада. Персидская империя тоже имеет подобную славу. В частности, лишение Эгейского побережья возможностей независимого развития — это одна из исторических трагедий. Затем и Александр Македонский использовал ту логику катка, прошедшего по муравейнику. Статус бога-царя поддерживается уже путем циничного подавления людей, подобно муравьям в муравейнике. Такие представления умещаются в эго некоторых людей. То, что сделал Рим, состоит из превращения этой логики во вполне профессиональный подход. Те же тропы и повороты, тот же переход из одних рук в другие, уничтожение прежних хозяев вместе с их подчиненными или их превращение в полезных рабов — разве это не действия, направленные на полное выхолащивание человеческой совести?!

Исследуя монотеистические религии, мы увидим, что их противостояние тем режимам цивилизации, которые отождествляются с многобожием и идолопоклонничеством, посредством нового мышления и практики есть ничто иное, как один из наиболее осознанных шагов в истории. Несмотря на то, что некоторые цивилизации развивались на основе этих религий, очевидно, что мы имеем дело с другими процессами. Рассмотрим их отдельно.

4. Этапы цивилизации и проблемы сопротивления

Падение Рима в конце IV столетия не означало падение одного конкретного города и связанной с ним цивилизации — это было завершением длительного периода существования цивилизаций ранней и классической эпох. Столетия, прошедшие после этого упадка, по традиции называют Средневековьем, хотя они ассоциируются с эпохой тьмы. Это связано с развитием историографии. Здесь нет конкретной семантики, более того, здесь больше наблюдается разрушение смысла. То, что эта эпоха называется еще феодальной, напрямую связано с марксистской классификацией общественных формаций. Социальная характеристика феодализма умышленно искажается. Не передается глубина смысла. Может быть, как мы уже говорили, такой подход способствует обессмысливанию.

Восприятие упадка Рима как разрушения всей рабовладельческой системы древней и классической эпох поможет постичь смысл во всей его полноте. Наконец, тот факт, что корни Евангелия — своего рода манифеста христианства — внесшего свой вклад в этот процесс разрушения, уходят в глубины истории шумерского и египетского периода, доказывает целостность этой эпохи. Эти же обстоятельства действительны также для дуализма Ислам — Византия.

На мой взгляд, послеримский период требует отдельного подхода. Его называют и «темными веками», и «светлой эпохой христианства и мусульманства», но, ни то, ни другое не передает смысла событий. Более того, это серьезно искажает смысл. На протяжении всего нашего исследования мы много говорили о важности государственного строительства жрецов. Точнее, мы сделали некоторые выводы. Мы увидели, как политические и военные силы, положившие конец жреческому периоду истории, в ходе своего царствования оставили неизгладимый след на всем процессе развития цивилизации. Наиболее сильной стороной нашего комментария стала демонстрация того, как культура цивилизации как единое целое, вступив в борьбу с культурой неолита, постоянно сужает ее пространство, эксплуатирует ее, стараясь ассимилировать вплоть до полного растворения. Мы подчеркнули то, что борьба культур оказалась важнее узкой классовой борьбы и классовую борьбу необходимо воспринимать в качестве всего лишь узкой части борьбы культур. В частности, борьбу цивилизаций мы оценили как «скотобойню».

Еще одно рассмотрение этих вопросов под эгидой двух понятий может быть достаточно поучительным. Речь идет об идеологической и материальной культурах. Я считаю важным определение Фернана Броделя капиталистической культуры как «материальной». Думаю, что это название распространяется не только на капиталистическую цивилизацию, но и на все виды классовых, городских и государственных цивилизаций. Это умножает возможности нашего анализа. Разделение материальной и духовной культур непрерывно продолжалось с момента зарождения цивилизации вплоть до капиталистической формации. Капитализм представляет собой самую последнюю, но и самую высокую стадию этого процесса в материальной культуре. Идеологическая культура (ее можно также назвать духовной, или философией) существовала всегда, но достигла своего апогея на стадии соприкосновения социологии свободы с капитализмом. Развернув наше в данном направлении, мы не только увеличим наше знание всех взаимоотношений и столкновений между материальной и идеологической культурами в масштабе цивилизации и сопротивления на протяжении всей истории цивилизации, но, установив связь между «средними веками и капиталистическим модернизмом», с одной стороны, и социологией свободы — с другой, мы серьезно подготовимся к фактической оценке смысла свободы в идеологической культуре.

Все мои комментарии будут опытом разработки социологии свободы применительно к культурам неолита и цивилизации, которые мы до сих пор подробнее всего рассматривали. Что касается действительного формирования социологии свободы, мы постараемся более детально осветить эту тему после того, как подробно рассмотрим вопрос капиталистической цивилизации (модернизма).

А. Должен сказать, что в классификации неолитической культуры на материальную и идеологическую серьезных проблем нет. Серьезные проблемы возникают там, где неолитическая культура оказывается на стадии торможения и не может защитить себя от развитого цивилизованного общества. В первую очередь, считаю необходимым раскрыть суть понятия «проблема», которое я часто выношу в заголовки. Я подразумеваю под этим словом отображение той хаотической ситуации, которая воцаряется тогда, когда идеологическая и материальная культуры уже не могут восприниматься и дальше развиваться применительно к индивиду и обществу. Выход из проблемной ситуации означает положение, наступающее после достижения осмыслен - ной структуры нового общества. Идеологическая культура, как я уже неоднократно старался комментировать, является отражением того, какими функциями загружены структуры, организации, ткани общества, их смысл и состояние мышления. Материальная культура отражает другую, воспринимаемую на ощупь ипостась, той самой функции, смысла, которые я описываю такими понятиями, как «внешность», «явление», «факт», «структура», «ткань». Если захотим объединить ее с развитием вселенной, то увидим стремление найти отражение диалектического противопоставления энергия / материя в общественной действительности.

Таким образом, можно констатировать, что между идеологической и материальной культурами неолитического общества, особенно на стадии формирования и структуризации, не формируются обстоятельства, угрожающие жизни общества и приводящие к конфликтам. Этого не позволяет социальная нравственность. Собственность, основополагающий фактор, ведущий к возникновению разлома, не имеет возможности для развития. Другой фактор, тесно связанный с вышеописанным, разделение труда между представителями различных полов еще не связано с понятиями собственности и силового давления. В частности, добыча пищи — это продукт совместного труда, пока не связанный с собственностью. В этих условиях налицо тесное единство идеологической и материальной культур в сообществах, которые еще не получили серьезного роста и развития. Поскольку частная собственность и силовое давление, нарушая эту структуру, становятся прямой угрозой жизни, уравнительное распределение и солидарность, являющиеся фундаментальными правилами морали неолитического общества, становятся тем основным принципом, который помогает этому обществу устоять. Внутренняя структура неолитического общества, благодаря этому принципу, в высшей степени стабильна. Именно это обстоятельство и помогает обществу неолита существовать на протяжении тысячелетий. При сравнении неолита с цивилизованным обществом в контексте взаимоотношений общества и природы, не говоря уже о пропасти между подходами, актуален вопрос, насколько важно обеим культурам следовать принципу сохранения природы. Отношение человека той эпохи к природе сродни божественному. Природа воспринимается им как живая, подобная ему, сущность. Поскольку природа дает ему воздух, воду, огонь и разнообразную растительную и животную пищу, человек воспринимает ее как нечто равное богам, точнее, природа становится наиболее сильным элементом религиозного мировосприятия. Совершенно понятно, что одна из серьезнейших причин возникновения понятия о боге и религии кроется именно в этой истине.

Ниже мы раскроем смысл, который заложило цивилизованное общество в понятие о боге. Важно, что божественные сущности, которые во многом занимали сознание неолитического общества, не имеют никакого отношения к угнетению, эксплуатации и насилию, а также к прикрытию и оправданию этих действий. Скорее всего, содержание божественного начала определялось такими понятиями как милосердие, благодарность, изобилие, любовь, восторг, свет, в угрожающих обстоятельствах - страх и др., таким образом (сохраняя гармонию с природой, оберегая окружающую среду), гармоничной жизни уделялось большое значение. Человек эпохи неолита при необходимости мог при - нести в жертву своему мировоззрению самое дорогое, что у него было - своих детей - юных сыновей и дочерей. Что касается социальной стороны бога, то человек воспринимал бога в этой ипостаси как предка общества, руководствовался такими клановыми понятиями, как тотем, табу и смысл. Вера в божество как предка приобретает вид религии матери-богини. Если святость и пере - численные нами понятия тотема, табу и смысла нельзя считать вполне религией, то можно однозначно утверждать, что они, как туман, заполонили сознание человека эпохи неолита. В слове «святость» содержится позиция, влияющая на жизнь общества, применимая ко всем фактам и явлениям, что явствует из таких эмоциональных состояний, как память, страсть, порой страх и тревога, порой любовь и уважение, а порой боль и слезы. Это ценность, которая соотносима с воздействием объекта и смысла на образ жизни. Можно рассматривать эту позицию и как форму нравственности. Впрочем, в основе нравственности также видна серьезная роль богов и святости, которые, согласно поверьям, помогают обществу удержаться на ногах. Члены общества в этом вопросе демонстрируют серьезность своих позиций. Они верят, что малейшее нарушение правил, проявление неуважения, отказ от жертвоприношения может обернуться трагедией. Иными ело - вами, эти общества полностью нравственны.

Несмотря на то, что окультуренные растения и одомашненные животные принадлежали обществу, в неолитическом обществе их нельзя было назвать собственностью, ибо собственность включает в себя объект. Тогда еще не было развито мышление, способствующее разделению действительности на объекты и субъекты. Объекты воспринимались человеком эпохи неолита как нечто, идентичное с ним самим. Насколько люди воспринимали друг друга как собственность, настолько же они воспринимали как собственность окультуренные ими растения и одомашненных животных. Следовательно, речи не может быть о серьезном нарушении окружающей среды. Несомненно, все же было заложено начало, ведущее к институту собственности, но превращение этого начала в собственность как таковую произойдет гораздо позже, в совершенно других условиях. Не хотелось бы, чтобы вследствие наших пояснений возникло мнение, что неолитическое общество было неким раем. Это общество было молодым и уязвимым перед неопределенностью будущего, часто менявшимися природными условиями, что обусловливало опасность его положения. Общество осознавало это, и, в принципе, именно это осознание и накладывало серьезный отпечаток на сознание человека той эпохи. В поисках выхода из положения, пусть и наивных, неолитическое общество стало неизбежно развивать метафизическое мировоззрение, основанное на мифических и религиозных образах.

Смысл метафизики коллективной жизни вокруг культа матери-женщины, а также основанных на этом понятий святости и божественности, лучше воспринимается на основе этого толкования. Природная плодовитость матери, ее способность вскормить ребенка, доброта, важное место в жизни являлись главенствующим признаком материальной и духовной культур. Мужчина не был тогда даже тенью в структуре общественного коллектива, не говоря уже об отсутствии у него статуса мужа, которого и не могло быть. Форма жизни общества не позволяла этого. Следовательно, такие роли мужчины как представителя господствующего пола, мужа, владельца собственности, владельца государства, имеют сугубо социальный характер и развились в последующем. Говоря об обществе той эпохи, мы подразумеваем мать-женщину, ее детей, братьев и сестер. Можно предположить, что потенциальный кандидат на роль мужа, принимался в общество не столько для исполнения роли мужа, сколько в качестве мужской рабочей силы, например, он должен был показать свои способности на охоте, при выращивании растений, одомашнивании животных. Тогда еще не было развито такое социальное явление, дающее мужчине право говорить: «Я муж моей жены или отец своих детей». Не следует забывать следующее: если даже в то время существовали такие психологические понятия, как материнство и даже отцовство, чего нельзя полностью отрицать, они в основном были на уровне социологических понятий и фактов.

Когда же неолитическое общество вступило в узкую полосу кризиса и были предприняты попытки перехода на новый этап? Можно разобрать этот вопрос с точки зрения внутренних и внешних причин. Возможной угрозой для матриархата могло быть пре - одоление мужчиной его слабого положения в обществе, путем достижения успехов в охоте и укрепления его окружения. Обретению подобной силы могло способствовать умение хорошо выращивать растения и разводить животных. Однако наши наблюдения показывают, что неолитическое общество могло исчезнуть скорее под воздействием внешних факторов. Несомненно, таким фактором является строительство жрецами священного государства. Повествования о первых цивилизованных обществах в Нижней Месопотамии и на побережье Нила вполне подтверждают это предположение. Как мы уже подчеркивали, развитая культура неолитического общества, и искусственное орошение на аллювиальных почвах способствовали появлению излишка продукта. Новое общество, ставшее на путь урбанизации благодаря значительному излишку продукта, организовалось в форме государства и в основном благодаря мужской силе, что и обусловило его характерные особенности. Развивающаяся урбанизация есть ничто иное как коммодификация, которая, в свою очередь, развивает торговлю. Что касается торговли, то она в виде колоний просачивается в неолитическое общество и путем постепенного нарастания темпов превращения продукта в товар, распространения обменной ценности (в неолитическом обществе действовала ценность использования объектов; вместо обмена практиковалось дарение) и собственности ускорило разложение неолитического общества. Колонии Урука, Ура и Ассирии ярко это подтверждают.

Основной регион развития неолита — Среднее и Верхнее Междуречье — приобщился к цивилизации именно таким образом.

Другие клановые сообщества, достигшие или не достигшие уровня неолита, вследствие агрессии цивилизованного общества, в подавляющем большинстве приходящей извне, столкнулись с такими методами цивилизации, как завоевание территории, аннексия, колонизаторство, ассимиляция и полное уничтожение. Наши наблюдения показывают, что во всех регионах проживания человечества имели место такого рода процессы. Неолитическое общество, кото - рое мы можем считать стволовой клеткой, из которой сформировалось общество, и сообщества, оставшиеся с более ранних времен, подвергаясь в дальнейшем, на более развитых стадиях, постоянной агрессии со стороны цивилизованного общества, фактически были разрушены, и до наших дней дошли лишь их руины.

Лично я думаю, что общество, существовавшее до цивилизации, полностью уничтожить невозможно. Это зависит вовсе не от того, что они были сильны, а от того, что жизнедеятельность общества совершенно невозможно представить без них, как в случае со стволовыми клетками организма. Цивилизованное общество может развиваться только в форме сосуществования с предыдущим общественным укладом. Это почти то же самое, что «нет капитализма без рабочего класса». Деятельность цивилизованного общества на базе нецивилизованных или наполовину цивилизованных обществ с диалектической точки зрения возможна. В таком обществе иногда могут происходить убийства людей, но полное уничтожение народа противоречит природе социума.

Вместе с тем нельзя умалять значение идеологической культуры неолитического общества, существующего на протяжении всей истории. Материнское право, общественная солидарность, братство, бескорыстная любовь, направленная строго на цели общества, уважение, рассуждения о добре, то есть нравственность, безвозмездная помощь, уважение к тем, кто создает материальные ценности и обеспечивает жизнедеятельность общества, связь таких понятий, как святость и божественность, с их неискаженным содержанием, уважение к соседям, стремление к равенству и свободе и другие бессмертные ценности являются фундаментом жизни неолитического общества. Вместе с тем это ценности, которые не утеряют своего смысла, пока продолжается жизнь общества. Поскольку ценности цивилизации перегружены такими многочисленными, но совершенно бесполезными для общества культурными феноменами, как гнет, эксплуатация, захват, грабеж, насилие, резня, безнравственность, уничтожение людей, ассимиляция, роль этих ценностей в обществе носит временный характер. Это, прежде всего, качества, свойственные болезненному, проблемному обществу.

В той части нашего труда, где речь пойдет о социологии свободы, мы подробно рассмотрим, как общество, освободившееся от своих больных и искаженных «ценностей», может аккумулировать оставшиеся у него вечные ценности и слиться воедино с обществом равенства и демократии.

Б. Интересно рассмотрение трех стадий цивилизованного общества. Это ранняя, средняя и последняя стадии. Не следует забывать о том, что цивилизованное общество представляет собой единое целое, и такое разделение облегчит его анализ, сохранит и хаотический, и цельный характер с точки зрения «длительного срока».

Такие понятия, как благородство, тонкость, джентльменство, уважение к правилам, размеренность, планомерность, ум, почитание права, миролюбие, приписываемые цивилизованному обществу, полностью вымышлены и имеют разве что пропагандистскую ценность. Истинное лицо цивилизованного общества формируют такие черты, как сила, ложь, навязывание своего мнения, интриганство, войны, грабежи, захват в плен, уничтожение, рабство, безжалостность, агрессия, аннексия, бессовестность, игнорирование законов, упование на принцип силы, использование таких понятий, как святость и божественность, полностью искаженных в интересах узкого круга людей, преследующих корыстные цели, склонность к насилию, общественный уклад, построенный на половой сегрегации, поляризация общества, приводящая к тому, что на фоне товарного изобилия и собственности люди умирают с голоду, огромные массы порабощенных людей, безземельные крестьяне, безработные рабочие — и это все целиком и полностью противоречит естественному ходу жизни и приводит к серьезным социальным болезням и искажениям действительности. Цивилизованное общество постоянно прикладывает скоординированные усилия для того, чтобы посредством пропаганды и лживой, скверной метафизики скрыть свое истинное лицо.

Цивилизованное общество — это общество, возникающее в результате классового расслоения города и управляемое организацией под названием «государство». Родственные связи и солидарность, характерные для этнических родоплеменных сообществ, могут способствовать максимальной дифференциации до стадии формирования иерархии. Сами они не могут привести к классовому расслоению и зарождению государства. Родоплеменная культура не соответствует культуре классового государства. Основное содержание классового расслоения сводится к установлению собственности на излишки продукта. Это аннексия или собственность на средства производства, с помощью которых создается излишек продукта, в первую очередь земля. Как всегда говорилось, собственность — это кража, совершенная у общества. Излишек продукта становится результатом этой кражи, ее детищем. Организация, называемая государством, представляет собой коллективное орудие охраны собственности и распределения запасов излишка продукта между его владельцами. Собственность, возведенная в ранг организации, является залогом владения излишком продукта и прибавочной стоимостью. Естественно, на протяжении всей истории во имя этого требовались великие армии, бюрократический аппарат, оружие, средства узаконения. Создавалась зависимая от этого наука, философия, искусство, право, мораль и религия. Бессмысленная метафизика исказила социальные роли всех этих категорий и их связь со свободой. Несмотря на то, что связь цивилизованного общества с идеологической и материальной культурой запутана и искажена, самое главное заключается в его искусственном характере, что свидетельствует о постоянном росте значения материальной культуры. Мы не говорим об отсутствии идеологической культуры, но ее существование отличается двумя основными особенностями. Это второстепенность и искаженность.

Чтобы осознать эти обстоятельства, надо их кратко рас - крыть. Как известно, структурализм и функциональность — это основные понятия семантики. Каждая структура имеет свою функцию, каждая функция является свойством какой-то структуры. При хаосе структура и функции переживают кризис. Они сталкиваются с угрозой распада и разложения. В этот момент появляются некоторые временные смешанные структуры и противоречивые функции. Описанная мной ситуация свойственна всей вселенной. Например, формула воды — Н2О. В какой бы части космоса мы ни были, если есть Н2О, мы можем считать, что формула воды такова. Что касается функциональности, то, говоря «вода», мы подразумеваем самую чистую жидкость. Сюда входят все ее качества, например, замерзание и превращение в пар, на - рушения структуры и, следовательно, потеря или ограничение функциональности. Изготовление стола из дерева или железа является структурным действием. Полезность стола относится к функциональности. Те же самые деревянные или железные детали, перестав быть частью стола, теряют свою функциональность. Если даже они как детали не исчезают, их функциональный характер исчезает. Можно изготовить стол из сучковатого дерева, но в данном случае неизбежны и структурные, и функциональные нарушения.

Любое образование во вселенной несет в себе одновременно и структурные, и функциональные особенности. В самом широком смысле: если мы воспримем материю как структуру, то для придачи ей функциональности мы сразу же вспомним про энергию. Энергия является функциональной характеристикой материи. Наукой доказано, что в связке энергии и материи энергия играет основную роль. Материальных образований без энергии не бывает, но энергия существует вне материальных образований. Еще понятнее: материя может исчезнуть (в структурном смысле), а энергию уничтожить невозможно. Естественный прогресс функциональности энергии, насколько нам известно, делает обязательными материальные сущности. Даже одушевленность связана только с определенными хорошо развитыми материальными образованиями и обстановкой. Нельзя представить себе одушевленное существо без материальной составляющей, точнее, без его материальной структуры. Если даже оно есть, то нам ничего об этом неизвестно. Обобщая, можно подчеркнуть, что составляющая наиболее развитых материальных структур может соответствовать их наиболее развитой функциональности.

Платой за материальную структуру и функциональность в обществе является материальная и идеологическая культура. Наши рассуждения об общественном характере касаются того, что в цивилизованном обществе в противоположность чрезвычайному развитию материальной структуры совершенно не развита ее функциональность, а потери усугубляются нарушениями структур. Основная причина этого заключается в отсутствии связи с основными структурными и идеологическими культурами, делающими возможными общественный характер жизни, и чрез - мерном силовом давлении на них. Можно привести такое сравнение: если налить в воду нефть, то она испортит воду, нарушит ее функциональность. Хотя нефть, как и вода, является жидкостью, но ее функции совершенно иные. Если развитие материальной культуры совпадает с развитием идеологической, мы не сможем отобразить связанную с этим опасность или негативное воздействие на общество. Обычно так и происходит. Однако развитие материальной культуры и ее сосредоточение в руках узкой группы общества в широком смысле приводит к нарушению структуры и функциональности общества, а в узком означает расширение материальной культуры и растворение идеологической культуры.

Я хотел бы дополнительно раскрыть мысль на еще одном примере. Египетские пирамиды — это грандиозные материальные творения, за эти пирамиды заплачена цена в миллионы людей, утерявших дееспособность, смысл жизни, свободу, то есть свою идеологическую культуру. Вот что есть цивилизация! Она воздвигает грандиозные сооружения. Она может утвердить свое величие путем строительства храмов, городов, стен, мостов, воз - ведения полей, строительством складов, даже произведенной продукцией. Такие общества возможны в рамках цивилизации, но если в этом обществе поискать функциональность и ценность идеологической культуры, то сразу станет видно, что они или утеряны, или серьезно искажены. Меньшинство оторвалось от большинства общества, установило безжалостный гнет и эксплуатацию, оторвало общество от его идеологической культуры или, искажая действительность, преподносит ему нечто, крайне дале - кое от истинной идеологической культуры.

Что касается материальной и идеологической культуры, питающей меньшинство, то она способствуют формированию общества, больного во всех отношениях. Такое общество охвачено материальными интересами, совершенно оторвано от проблем окружающей среды и освободительной идеологии. Ситуации, которые я называю «общественными проблемами», являются итогом этого диалектического развития. Именно поэтому цивилизованное общество отрывается от окружающей среды. Этот отрыв не имеет качественного характера, как это принято считать, скорее, он имеет онтологический характер, то есть сам факт существования цивилизованного общества требует коренного отрыва от окружающей среды. Как бы мы ни осознавали окружающую среду и проблемы экологии, будь то в прежнем виде, в цельности природы и общества, или в научном смысле, в виде слияния природы и социума, необходимо низвержение обществом фундаментальных критериев цивилизации, то есть классов, города и государства. Я не говорю о грубом уничтожении, а выдвигаю гипотезу, касающуюся гармоничного развития и сочетания материальной и идеологической культур нового общества. Внутренне гармоничная и развивающаяся в полном соответствии друг с другом материальная и идеологическая культура общества, осуществляя свое слияние с природой, видит эту природу свободной (по словам Мюррея Букчина, «третья природа»), вместе с тем способствует преодолению дисгармонии и противоречия между природой и обществом.

В первом периоде строительства цивилизованного общества в рамках общей концептуальной перспективы практически во всех случаях мы видим признаки грандиозной материальной культуры. Огромные египетские пирамиды, шумерские зиккураты, китайские подземные города, индийские храмы, похожие на них латиноамериканские города и храмы — все это явно свидетельствует о материальной культуре. Что касается смысла содержимого этих строений, то есть идеологической культуры, то он заключается в мумифицировании трупов, скульптурном изображении богов, походах правителя со своей армией в загробный мир. Смысл мертв или сильно искажен. В таких ситуациях осмысление происходит с помощью подчеркивания понятия «я» в психологии человека. Ясно, однако, что истинный смысл заложен в социальных преобразованиях. Понятно, что без общества или его преобразований такие произведения были бы недоступны уму. Обожествление царя тоже является определенным состоянием мышления. Но это мышление сильно искаженное, которое разрушает основное идеологическое мышление, поддерживающее существование общества. Это мышление, против которого, ценой разрушения истинного общественного мышления и идеологической культуры, с большим гневом выступили монотеистические религии. Мы считаем переходом идеологической культуры на второй план и его искажением то, что большие накопления общества, базировавшегося в городе, организовавшего себя в качестве классового государства, считают материальной культурой, искаженное мышление, плохую метафизику, отчуждение от природы, позиционирование себя над природой, стремление представить самого себя неким произведением вне природы.

Невозможно говорить, что эта стадия была воспринята спокойно, безболезненно, с радостью или восхищением. Мифологическое объяснение весьма затуманивает действительность. И мифы, и священные религиозные документы являются своеобразными повествованиями о сопротивлении. Осознанной может быть оценка изначального сопротивления как подъема идеологической культуры. Сопротивление было многоплановым. Прежде всего, великое сопротивление женщины против ее домашнего ареста и передачи в полную власть мужчины можно конкретно видеть на примере богини Инанны. Возведение стен вокруг только, что построенных городов становится символом культурно-идеологического сопротивления этноса. Если тщательно проанализировать мировоззрение, основанное на образе бога-творца и человека-раба, можно видеть признаки серьезной классовой борьбы. Искусственное создание образа бога-творца было навязано вместо опустошенной, выхолощенной связки Бог — природа. Представители правящего класса, не являвшегося по своей сути созидателем, введя общество в полное идеологическое заблуждение, провозгласили себя богами в масках созидателей. А истинных созидателей, тех членов общества, которые обладали осознанными чувствами святости и почитали богов, охарактеризовали как простолюдинов, которых они создали из своих экскрементов, — и эта серьезная классовая война отображена языком мифов.

Иными словами, серьезный упадок идеологической культуры затуманивается. Мифические объяснения первых шагов строительства цивилизации, в особенности усилия, связанные с созданием богов, можно воспринимать как идеологическую форму классовой борьбы. В тот период, впрочем, не было другого языка для анализа. Описываемая в мифах городская конкуренция и разрушения свидетельствует о серьезной классовой борьбе. Жизнеописание в легендах, пантеоны, городская архитектура, гробницы стали конкретным выражением пропасти, разверзшейся между классами, в частности, между городским и сельским обществами. Повествования о фараонах и нимродах документировали факт глубочайшего расслоения общества. Изображения порабощенных племен также свидетельствуют о трудностях и беззащитности перед лицом агрессивных цивилизаций.

С самых ранних периодов зарождения цивилизованно - го общества в авангарде сопротивления, дошедшего до наших дней, находятся пророки. Повесть о пророках начинается с Адама и Евы, двух первых людей на Земле, — и эта особенность несет на себе отпечаток идеологической культуры того времени. Если правильно оценить образы Адама и Евы с точки зрения цивилизованного мышления, принимающего божественные черты в сравнении с неолитическим обществом, то мы увидим, что в них кроются первые отгадки противостояния между господином и рабом. Диалоги Адама с Богом и его отношения с Евой свидетельствуют как о расширении пропасти между господином и рабом, так и символизирует процесс выталкивания матери-женщины на второй план. В этой связи интересен и образ Ноя, который погружает неолитическое общество в свой ковчег и, желая спасти его от гнева грозного господина, направляется на верши - ну горы, в недосягаемое для цивилизации место, и начинает там строить новую жизнь. Эта легенда, впрочем, напоминает шумерское общество и неолитическое общество, сопротивляющееся в попытке сохранить себя. Донеся начало этих двух пророческих традиций до стадии строительства цивилизованного общества, мифология показывает, что сопротивление существовало всегда и имело столь же постоянный характер, что и постоянство цивилизации. Подобно тому, как истории династий представляли собой истории высшего класса, истории пророков являются историями мятежных культур, племен и героев. Общее — в том, что они выступили против идолопоклонничества.

Необходимо отличать идолопоклонничество цивилизованного общества от тотемов и прочих родоплеменных символов. Боги, одновременно помещение в пантеон цивилизованного общества, напоминают копии правящих фигур своего времени. Впрочем, все они имеют человеческий облик. Более того, это просто изображения реальных правителей. Так что нападение пророков на эти скульптурные изображения, по сути, было аналогично нападению на правителей. Борьба с идолопоклонничеством стала антигосударственным шагом. Это оппозиционный шаг в отношении всех понятий и знаков, символизирующих общество, находящееся на стадии структуризации. Это самое настоящее сопротивление. Борьба между жрецами и политическими царствами имела другой характер. Жрецы требовали у царей своей доли созданного ими общества. Эта борьба происходила между высшими слоями общества. Это была внутригосударственная борьба. Поскольку жрецы были творцами идеологической культуры, пусть и косвенно, но они повлияли на формирование института пророков. Жрец в основном является религиозным деятелем государства. Гражданское общество его не особо интересует. Фигура пророка совершенно противоположна. Пророк является представителем интересов общества, выдворенного за рамки управления государством.

Специфическая сторона традиции, которая должна была начаться с пророка Авраама и систематизировалась с пророком Моисеем, заключается в волеизъявлении, позволившем осмелиться на разрыв с шумерским и египетским обществами и создать собственное общество. Это самая настоящая идеологическая культурная революция. Нимрод и фараон стали символическими прозвищами правителей этих двух обществ, государства. У них есть структурные особенности. Они выражают абсолютную власть. Авраам и Моисей своей идеологической культурой, то есть интеллектуальным сопротивлением, продемонстрировали свое неприятие власти этих монархов. Это было очень ценным для своего времени мятежом. Подобно тому, как сегодня очень важен лозунг «Другой мир возможен», в тот период очень важным было объявление этими пророками, что за пределами официальной власти фараонов и нимродов есть другой мир. Для этого пророки очень тесно общаются со своими общинами. Прежде всего, это было движение, породившее надежды. Нельзя отрицать роли повествования о пророках в мощи современного Израиля, по меньшей мере, в том, что оно питает его идеологию и культуру. Все повести и утопии авраамической традиции свидетельствуют о том, как жизнь родоплеменной структуры всячески пресекалась цивилизацией, рассказывают об их жизни и воспоминаниях. Пророки находились под влиянием обеих цивилизаций, но надо точно истолковать то, что они в корне отвергли. Их целью не было создание подобной цивилизации. Очень важно это положение для понимания столкновенией царей Израиля с жрецами. И сегодня продолжается такое коренное противостояние между израильским государством и обществом. Пророки были историческими свидетелями жизни хеттов, митанни, ассирийцев, мидян-персов и, наконец, греков. В их памяти отложились пласты этих цивилизаций.

История сложилась так, что XVII-XIII вв. до н.э. стали наиболее ярким периодом расцвета материальной культуры. Взаимоотношения хеттов, египтян и митанни являются первым живым примером международной дипломатии. Иудеи были тем племенем, которые были ближе всего к этому процессу, и все осознавали. Анализ роли Авраама и Моисея вне движения той эпохи свидетельствовал бы о недостаточном понимании их роли. Ответ, который они дали, стал ответом идеологической культуры.

Иисус Христос и Мухаммед стали двумя великими реформаторами этой традиции. Впоследствии мы вернемся к рассмотрению их роли в возвышении идеологической культуры.

Вавилон и Ассирия стали двумя важными звеньями в процессе усиления материальной культуры. Растущие города и торговля представляли собой две крупные стадии в период существования этих двух монархий. Вавилон был Парижем той эпохи. Ассирийцы стали самыми безжалостными порождениями эпохи — сначала царей-торговцев, затем империй. Это традиция власти, лучше всего развившая материальную культуру на Ближнем Востоке. Ассирийцы сыграли серьезную роль в задвигании идеологической культуры на второй план и ее полном искажении. Культура Зороастра, на которой была основана мидо-персидская традиция, объявила серьезную борьбу за возвращение идеологической культуре главенствующей роли. Зороастр, Будда и Сократ, жившие почти в одно время, были как великими философами нравственности, так и мудрецами, которые на собственных примерах продемонстрировали преимущество идеологической культуры перед материальной. Они разбудили и озвучили совесть человечества, которая была подавлена цивилизацией. Собственной жизнью они замечательно доказали, что верили в возможность существования других миров, противостоящих подавляющему господству мира материальной культуры, который в период их жизни вошел в стадию зрелости. Они также доказали своей жизнью, что занимались поисками этих миров. Сопротивление агрессии, имевшей место в регионе, в первую очередь деятельности скифов, стало свидетельством того, что идеологическую культуру не так легко уничтожить. Семитская культура была представлена в потоке цивилизации амореями, арийская культура — хурритами, северокавказская культура — скифами, а звенья цепи сопротивления были столь же непрерывны и сильны, как и звенья цепи цивилизации. Роль, которую сыграли готы в судьбе Римской империи, амореи, арабы, хурриты, мидяне и скифы сыграли в судьбе империй Ближнего Востока. Впрочем, в череде социальных восстаний на Ближнем Востоке немалая доля принадлежала религиозным движениям вроде христианства.

В. Греко-римское общество представляет средний, зрелый период истории цивилизации. Можно назвать его и цивилизацией классической эпохи. Представители античности смогли развить самые яркие стороны цивилизации. Для своего времени греки, и римляне смогли создать самую великую эпоху материальной культуры. Эта цивилизация, сумевшая достичь самого успешного синтеза всех предыдущих материальных культур, стала последним словом цивилизации на своем этапе. И по сей день трудно назвать какую-либо цивилизацию, которая могла бы сравниться с Римом в достижениях материальной культуры. Что касается капиталистического индустриализма, который пытаются представить как революционный шаг, это вовсе не цивилизация, а болезнь цивилизации.

Афинский период определил окончание идеологической культуры Древнего мира. Философия в какой-то степени оказалась его результатом. Это подобно фигурам пантеона, то есть богам, утратившим свою культурную ценность. Как и в любом другом деле, упадок становится закономерным результатом кульминации, ибо падение является завершением любого апогея.

Совершенно очевидно, что рабовладение — это полная система материальной культуры. Основной особенностью этой системы является унижение человечества. Такая бездна падения не наблюдалось нигде больше в живом мире. Такое благоприятствование разложению совести тесно связано с грозным величием и роковой притягательностью материальной культуры. И по сей день трудно не испытывать трепета перед грандиозными памятниками этой культуры, с другой стороны, невозможно не испытывать восхищения. Только обожествление человека воз - можно в той же степени. Но обожествление человека при одновременном преследовании человека превращается в трагедию. Все прочие для богов являются рабами. Никакие противоречия в процессе социальной борьбы не достигли таких масштабов. Для того чтобы лучше осознать степень падения, достаточно верно оценить такое явление, существовавшее в классической греческой культуре, как превращение юношей и подростков в объекты для половых утех. Связь этого явления с порабощением женщины — не просто в форме полового порабощения. Связь поразительна, потому что и порабощенная женщина, и мальчик, превращенный в пассивного полового партнера, оказываются в одинаковом социальном положении.

Рассмотрев подробнее проблему женского рабства, мы невольно обратим внимание на то, насколько угнетающим является это положение и насколько оно лишает человека человечности. Жизнь в домашнем заточении — это не просто лишение свободы локального характера. Это даже не тюрьма. Такое положение отражает глубину насилия, совершаемого над женщиной. Как бы ни пытались с помощью торжественных мероприятий обручения и свадьбы скрыть рабскую зависимость женщины, для уважающего себя человека один день домашнего плена равно - силен потере достоинства. Женщину тысячелетиями систематически силой лишают ее производительных, педагогических, административных и освободительных ценностей, более того, этот процесс осуществляется с помощью гораздо более серьезных средств идеологического унижения (включая клятвы в «любви»), что результатом становится полная капитуляция женщины перед мужчиной. Полная потеря идентичности превращает женщину в «жену». В глазах даже самого примитивного мужчины, пасту - ха в горах, женщина выглядит не больше, чем «жена». А ведь превращение женщины в «жену» означает ее уязвимость перед установлением над ее личностью любого рода прав собственно - сти (включая право убивать в любую минуту). Женщина — не просто имущество, а особенное имущество. Она несет в себе потенциал, позволяющий ее хозяину возомнить себя домашним тираном. Достаточно знать, как пользоваться такой женщиной!

Это один из краеугольных камней цивилизации. С ним связано то, что материальная культура является одним из основополагающих факторов, позволяющих творить беспредел. Успешный опыт порабощения женщины возжелали распространить на все общество. Вторым ужасающим этапом распространения влияния стало именно это. Общество должно было стать для своих господ столь же функциональным, как женщина. Мы постараемся показать, как в капиталистической системе полностью завершилось превращение общества в подобие послушной женщины. Но основа этого была заложена еще на стадии первой цивилизации, а в греко-римской культуре такое общество пытались выставить в качестве образца. Говорить о превращении общества в послушную женщину можно было бы только в случае превращения мужчины в такое существо. Греко-римский мир был именно тем обществом, которое прекрасно ощущало эту ситуацию и приняло соответствующие меры. Прекрасно известно, что положение рабов гораздо хуже, чем положение женщины, превращенной в «жену». Проблема заключалась в превращении мужчины, не являвшегося рабом, в такую же «женушку». Я не говорю об инцесте, половых извращениях или бисексуализме. Надо отдельно анализировать некоторые явления, имеющие психологические, даже биологические причины, от явления, о котором я говорю. Модным в классическом греческом обществе было наличие у каждого свободного юноши хозяина — полового партнера. До обретения опыта этот юноша должен был оставаться пассивным партнером своего хозяина. Как я уже отмечал ранее, даже Сократ говорил по этому поводу следующее: «...тут важно не частое использование юноши, а становление его духа». Совершенно ясно, чем здесь руководствовались. Поскольку рабовладельческое общество никогда не исходит из понятий свободы, принципами чести и достоинства, эти особенности должны были быть вытравлены из памяти общества, поскольку они угрожали устоям общества. Это было правдой, потому что там, где есть свобода и достоинство человека, там по определению не может быть рабства. Система это осознала и должна была предпринять все меры в свою пользу.

Несомненно, греко-римская культура не смогла завершить эту миссию. Внутри общества посредством свободных философских школ развивалось христианство, а постоянные набеги извне и мятежи ставили общество перед лицом разнообразных угроз. Немало было признаков, что материальная культура не может подменить собой все, у нее не хватит сил сделать все. Общество, без необходимости превращения его в «мальчика», будет превращено в «послушную женщину» только при капитализме.

Агрессия внешних племен и внутренняя мятежная деятельность христианства — все это было предназначено для того, чтобы разложить общество, которое в основном приводило к исчерпанию человеческого потенциала. Последующие компромиссы не могли игнорировать идеологические культурные ценности и цели сопротивления. Наиболее правилен подход, позволяющий видеть в последующих серьезных этапах этих движений, не обладавших никаким величием с точки зрения материальной культуры, роль растущей идеологической культуры. Аналогичный пример — взаимоотношения и столкновения сасанидо-исламских и туранистических миграционных потоков. Простыми терминами «угнетение» и «эксплуатация» мы не сможем раскрыть глубину падения или степень роста обществ. Практика гораздо более содержательна. То, что капитализм оказался нераскрытым, но и не распался как система, тесно связано с неумением постичь его содержание во всей полноте (анализ цивилизованного общества). Рассуждения о капитализме похожи на верхушку айсберга. Основной массой является цивилизованное общество, которое при этом остается под водой. Г. Вопрос о том, что такое христианство и ислам — цивилизация или мораль, — остается спорным. Не так легко, как это порой считают, пролить свет на эту проблему, которая и по сей день сохраняет серьезное значение. Христианские и исламские теологи, и верующие пребывают в смятении. Вот самые важные среди нераскрытых вопросов: где и до каких пор эти две религии были системами верований и нравственности, какова суть их от - ношений с цивилизованным обществом и тем обществом, которое не прижилось в рамках цивилизации, в каком смысле они создали цивилизацию и оппозицию против цивилизации?

Эти две значительные системы верований и нравственности — по моему мнению — зародившиеся в условиях существования Сасанидской империи, Древней Греции и Рима, являются крупнейшей идеологической культурой, противостоящей грандиозной материальной и деградировавшей идеологической культуре рабовладельческой системы. Если бы христианство и ислам стремились создать новую цивилизацию, то они взяли бы за основу строительство городов и классов, как это наблюдается во всех случаях строительства классических цивилизаций. Да, у них были цели, направленные на создание городов и классового общества, но они стремились объединить эти цели со своими религиозными и нравственными ценностями, а не просто создать цивилизованное общество. Преимуществом этих двух религий является не стремление к власти, то есть захват материальной культуры, а напротив, обеспечение гегемонии идеологической культуры, которая защищает человечества от давления материальной культуры, приобретшей грандиозные масштабы, утерявшей свой смысл и находящейся в состоянии дисгармонии с идеологической культурой.

Таким образом, характеристика христианства и ислама как систем цивилизации, чревата недостатками и ошибочным вое - приятием.

Необходимо особо подчеркнуть, что упадок Рима не был ординарным явлением или обычным упадком цивилизации. В Риме произошло падение традиции цивилизованного общества, насчитывавшей, по меньшей мере, четыре тысячелетия. Точнее, эта традиция была разрушена. Поскольку подробное изучение внутренних и внешних причин этого падения не входит в пред - мет нашего исследования, коснемся темы вкратце. Обстоятельство, которое мы рассматриваем, относится к связи ценностей цивилизованного общества с упадком и месту, где этот процесс имел место. Можно уверенно утверждать, что Рим представлен во всех ранних и классических цивилизациях за исключением Китая (до Китая Рим дошел в I веке до н.э.). Этот процесс имел место с точки зрения не только рабовладельческой структуры, а всей материальной и идеологической культуры. Хочу особо подчеркнуть, что основной причиной отсутствия содержательного изучения действительности является то, что социальный анализ осуществляется исключительно с фактической стороны, в смысле конкретного факта угнетения и эксплуатации. Самое большое заблуждение позитивизма заключается именно в этом. Не исключено, что наиболее проблемные стороны европейского мышления связаны с этим позитивизмом. Не изучив все общественные формации во всей полноте их материальных и идеологических культур, противоречий и конфликтов, гармонии и несоответствия, невозможно дать их осмысленное толкование, то есть нельзя будет построить парадигму более свободной жизни.

С концептуальной точки зрения можно утверждать, что вместе с Римом пали его культуры — и материальная культура, достигшая грандиозных масштабов, и идеологическая культура, совершенно утерявшая связь с осмысленной жизнью. В принципе, градостроительная архитектура Рима стала апогеем всех предыдущих архитектурных традиций, существовавших четыре тысячелетия, в первую очередь, традиции Египта. В той же мере римский пантеон стал последним, но самым выдающимся состоянием верхнего яруса шумерских зиккуратов четырехтысячелетней давности и образов богов, находившихся на этом ярусе. На мой взгляд, это не требует особого подтверждения. С этой точки зрения, распавшиеся материальные и идеологические культуры насчитывают, по меньшей мере, четыре тысячелетия. Обратив внимание на их падение и то, кто стал их разрушителем, можем провести аналогичный анализ. От первых нападений амореев и хурритов до последнего нападения готов существовала еди - ная волна агрессии. Возраст сопротивления и агрессий также не менее четырех тысяч лет. Мятежи, начиная с пророка Ноя до пророка Мухаммеда, ставшие звеньями единой цепи, имеют до - вольно длинную историю. Не только время, но и пространство мятежей таят в себе глубокий смысл. В формировании материальной и идеологической культуры кочевых племен остается глубокий след от ареала их пребывания — будь то аравийские пустыни, предгорья Тавра и Загроса, среднеазиатские пустыни или глубины европейских лесов. Повествования обо всех пророках демонстрируют, с каким трудом формировались вокруг них общины единоверцев. Социология с европейским центром даже не пытается внести эти вопросы в свою повестку дня. Поэтому не будет ошибкой говорить о знаниях именно европейского типа. Без осмысленного толкования истории цивилизации, без написания реальной истории Рима мы не сможем определить культурные источники материальной и идеологической культуры Европы.

Историография считает два века, предшествовавшие распаду Рима, столетиями тьмы и хаоса, следовательно, падение цивилизаций — это вовсе не дело одного-двух лет.

Применительно к Сасанидекой империи, как своего рода вое - точного двойника и аналога Рима, актуальны те же комментарии. Эта империя зародилась восточнее шумерского государства жрецов. Зороастризм, пусть и в ограниченной форме, но усилил ее характер. Однако подобно тому, как Будда не смог предотвратить строительство раджами цивилизованного общества с преимущественными элементами материальной культуры, как Сократ не смог устранить нарушения в нравственном фундаменте афинской культуры, Зороастр также не смог препятствовать силе материальной культуры грандиозных империй персов и Сасанидов. История свидетельствует, что последние периоды существования персидской империи Сасанидов практически ничем не отличались от Рима. Агрессия Турана с северо-востока, а также внутренние распри между сектами, похоже, могли стать концом существования империи. Когда движение Мани (середина III века н.э.), давшее импульс сильной идеологической культуры, было подавлено, империя лишилась столь необходимой ей молодежи. Если бы не активность ислама, несторианские монахи, так же как католические монахи (как некогда властители материальной культуры стали властителями нравственной культуры), могли бы завершить культурную экспансию Ирана и его столицы. Развитие определили исламские завоевания.

После такой характеристики падения двух крупных рабовладельческих цивилизаций приступим к изучению условий исходов и характеристики двух известных движений — христианства и ислама, позиционировавших себя как идеологические альтернативы империям.

В процессе развития в Риме появились широкие маргинальные слои, которые не относились к традиционным кочевникам. Они также не обладали никакими этническими особенностями. Речь идет о новых деклассированных элементах, которых римляне называли пролетариями. Их нельзя считать носителями идеологии. Они барахтались в совершенной идеологической пустоте, это были своего рода безработные в структуре рабовладельческой формации. Любая идеология, обратившая внимание на них, могла склонить их на свою сторону. В имперский период Рима общество буквально кишело этими маргинальными группами. Они впервые в истории создали новый социальный слой. Постепенно формировались секты, фундамент которых составляли маргиналы. Типа ессев, которые действовали незадолго до Иисуса.

До сих пор спорят: был ли Иисус человеком или фигурой, созданной конкретной обстановкой. С точки зрения нашей темы это не так важно. В период теоретического или действительного рождения Иисуса Рим под властью императора Августа находился в расцвете величия. Небольшое Иудейское царство, которое было меньше завоеванного региона Восточного Средиземноморья, было разгромлено в результате крупных восстаний. Оно управлялось общим прокуратором. Известно, что иудеи достигли высшего мастерства в ренегатстве. Поскольку иудейское ренегатство имело опыт еще со времен нимродов и фараонов, оно не преминуло оказать влияние и на ренегатство в римском обществе. В противовес ему существовала еще одна мощная освободительная тенденция — еще со времен Авраама и Моисея. Иисус стал продолжателем этой традиции. Иерусалим был подобно девушке, постоянно готовой идти под венец. Из высказываний Иисуса видно, что в идеологическом смысле он постоянно стремился к этой «девушке». Можно истолковать такое поведение следующим образом: именно оно стало причиной его последних действий и распятия на кресте. В самом начале у Иисуса не было ни организованного общественного движения, ни внятной идеологии. Была небольшая группа находившихся в аналогии - ном положении последователей, связанных с ним крайне слабыми узами. Это были первые лидеры, называемые апостолами. Нельзя сказать, что они занимали серьезные позиции на иерархической лестнице, в этническом и официальном истеблишменте. Распятие было часто используемой в регионе системой наказания. Оно было ужасным изобретением Рима, так же, как и отдание живых людей на съедение львам. Известно, что группа, опасавшаяся подобной расправы, сбежала во внутренние области и на побережье Сирии. Авраам, опасаясь гнева Нимрода, напротив, нашел убежище в регионе, где позднее был построен Иерусалим. В тот период естественными были аналогичные случаи падений и взлетов. Только через сто лет были написаны первые Евангелия. Например, одним из первых было не существующее сегодня Евангелие от Маркиона.

Как следствие действий римской империи во II—III веках появляются первые святые. IV столетие становится веком христианства. Провозглашение императором Константином христианства официальной религией буквально становится взрывом — как в расширении сонма святых, так и в увеличения числа верующих. В этот период начинается разделение христианства на секты и конфессии; на повестку дня встает и вопрос о христианстве как государственной религии. Как известно, в христианстве есть вера в святую троицу. Отец, мать и сын могут быть восприняты как фигуры богов. Теологические рассуждения не входят в круг нашего исследования, но отметим, что основы этой веры уходят в далекую древность. Шумеры были первыми, кто выразил эту веру в зиккуратах. Мать-богиня Инанна, отец-бог Эн и сын-бог Энки были первой троицей пантеонов. Нельзя игнорировать то, что христианство испытало серьезное влияние языческих верований. Однако намного интереснее, что Иисус вышел из еврейской среды, или, во всяком случае, утверждения об этом. Авраамическая традиция яростно противостояла язычеству, а в религиозном течении, восставшем во имя Иисуса, обе традиции, кажется, достигают согласия. На мой взгляд, это утверждение правильнее.

Это обстоятельство, охватившее сознание абсолютно всех, способствовало появлению в дальнейшем спорам между конфессиями, раздроблению и конфликтам. Смысл всех споров сводится к вопросу, какова сущность Иисуса — божественная или человеческая. Те, кто склоняется к божественной сущности Иисуса, считаются принявшими официальное христианство. Константин сам признал божественную суть Христа. Как известно, государственная религия — это религия, получившая официальный статус, это было заложено еще шумерскими жрецами. Первое расслоение верований на двух социальных основах началось в Шумере. Что касается обожествления человека, то это пережиток неолитической культуры, который несет в себе серьезные отголоски этой культуры. В язычестве тоже есть такие характерные признаки. Представители другой точки зрения, считающие, что Иисус — плоть от плоти человек, озвучивают взгляды группы христиан, не ставшей частью государства и сформировавшей собственное течение. Точно так же в мусульманстве существует расслоение на официальный суннизм (государственная религия) и алавизм (религия общества, не признанного государством).

В IV столетии в христианстве происходят два серьезных преобразования. Первое — это превращение в государственную религию, что одновременно превращает христианство в религию цивилизации. Именно так стремились преодолеть серьезный духовный кризис, переживаемый материальной культурой Рима, то есть кризис узаконения. Другое превращение — это обретение христианством вселенских масштабов. Христианство вышло за узкие рамки небольшой группы святых, оно стало официальной или неофициальной религией больших масс народа. Первыми, кого можно назвать среди народов, принявших христианство, стали армяне, ассирийцы, греки и римляне.

Так начинается период, называемый Средневековьем. То есть, с одной стороны, это распавшийся настоящий Рим и восстановление на его руинах другого Рима — Рима эпохи Константина, основанной на политике узаконения христианства, а с другой стороны, это активное усиление христианства, превратившегося в мощную волну идеологической культуры. Эти два фактора эпохи, называемой «темными веками», продемонстрировали необходимость веры в христианскую святую троицу. Это официальная религия с единым богом и религия «неофициальных» богов. Исторические преобразования в христианстве продолжаются и в Средние века. Столкновение христианства с язычеством было кровавым. Предыдущие стычки с язычниками оказались предметом противостояния между Иисусом как богом и Иисусом как человеком — что, в конечном итоге, стало продолжением старой традиции противостояния сил цивилизации и этнических сил, но уже в новых условиях, под новыми масками.

Более общий комментарий к этой теме сводится к утверждению, что часть глубоких исторических корней новой культурной волны приобщилась к цивилизации, приняла ее материальную культуру и таким образом деградировала, а другая часть избежала согласия с материальной культурой цивилизации, сохранив приверженность принципам культурно-идеологической гегемонии.

Охарактеризовав тысячелетний исторический период после распада Рима. То есть период между VI и XVI веками н.э., как время великого противостояния, конфликта и консенсуса между двумя тенденциями, одна из которых стремилась сохранить главенство материальной культуры, а другая не собиралась отступать от принципа главенства идеологической культуры, мы тем самым наиболее верно отразим исторические события. Такие определения, как «темное средневековье» или «феодальная эпоха» — лишь часть ответа.

В основном характер этого тысячелетия определило падение материальной культуры Рима. Ответы на вопросы, заполнился ли образовавшийся вакуум христианством или другими идеологическими культурами и элементами материальной культуры, дадут возможность оценить это событие всесторонне.

Носителями материальной культуры стали Византия на Востоке и целая волна новопостроенных городов на Западе, точнее, по всей Европе. Действительно, мы могли бы связать время формирования материальной культуры Европы с этим градостроительством. Если считать началом основание Парижа, римского поселения IV века, то говорить о господстве материальной культуры в начале XVI века нет оснований. Возникшие в этот период города не только не могут сравниваться с Римом, но и не особенно превысили уровень урбанизации Месопотамии и городских образований по обе стороны от Эгейского моря в VII-IV веках до н.э. Замки, построенные в Европе, были куда примитивнее, чем крепости и замки, построенные в III-II тысячелетиях до н.э. в предгорьях системы Тавра и Загроса. Собственно говоря, отмечая, что урбанизация, имевшая место в Европе в V-XVI веках, оказалась не способна преодолеть влияние «темных веков», мы можем подчеркнуть, что новая нравственная культура, гегемония идеологической культуры христианства была более успешной в сравнении с этим. Несомненно, преобладающее положение христианства было очень важно для европейской истории. Правы историки, считающие этот период эпохой культурной экспансии идеологической культуры, то есть нравственных ценностей христианства на фоне того, как материальная культура не смогла завоевать Европу.

Самый важный вопрос заключается в том, почему Рим остался на уровне материальной культуры двухтысячелетней давности. Еще важнее то, что христианство, как вера и нравственная система, которое не могло удовлетворить существующие потребности и жажду идеологической культуры, успешно завоевало всю Европу. Серьезным фактором в данном случае является то, что Европа оказалась, не затронута неолитическим влиянием. Что посеешь, то и пожнешь. Впрочем, тысячелетняя история подтвердила эту истину. Вторая причина может иметь внешние корни. Это угрозы нападения тюркских племен, исповедовавших как ислам, так и язычество, угрозы нападений арабов с юга, через территории Сицилии и Испании. Объединение этих двух факторов помогает лучше понять европейское средневековье, длительность эпохи «тьмы». В христианстве была серьезная потребность, поскольку язычество распалось вместе с Римом. Дохристианское язычество Европы, как вера и мораль, давно уже обнаружило смысловую неполноценность. Таким образом, сложились удачные условия для гегемонии христианства как культурно-идеологического фактора. Его материальная культура по сравнению с Римом всегда оставалась блеклой. Христианство не могло состязаться и с материальной культурой Востока. Общества, вышедшие из колыбели неолита, не могли построить такие величественные города, как Париж. На мой взгляд, эти два недостатка, а именно несостоятельность христианства как системы, способной удовлетворить потребность в идеологическом культурном голоде, с одной стороны, и пребывание городской структуры на уровне многовековой давности, с другой стороны, способствовали серьезному материальному скачку Европы в XVI веке.

Между бурным всплеском материальной культуры и гегемонией христианства как идеологической культуры существует тесная связь. Крупные межрелигиозные и межконфессиональные столкновения это подтверждают. Европейский капитализм, сделавший серьезный скачок в материальной культуре, успешно использовал слабости христианства, испытывавшего недостаток сильной идеологии. Капитализм покусился на то, чего никогда не сделала ни одна предыдущая цивилизация. Он постоянно прятался в пустоте трещин на теле общества, удерживался на ногах и, доведя процесс превращения продукта в товар, то есть обретение обменной ценности, превратил сектантское мышление торговца и прибыли в официальную силу цивилизации; ему удалось создать новую эпоху. В этом смысле европейский капитализм смог перейти из средней стадии развития материальной культуры Рима на последнюю стадию. В следующих частях нашего исследования мы более подробно проанализируем вопросы, стала ли эпоха капиталистического модернизма кризисом цивилизации, или видом рака общества, или последней, старческой, стадией эволюции.

История ислама более запутанна. Для иллюстрации сложности проблемы достаточно упомянуть и ускоренные темпы приобщения к цивилизации, и постоянные столкновения с первых дней возникновения, причем столкновения как с иудаизмом и христианством, так и внутренние, межконфессиональные.

Два столетия, предшествовавшие появлению Мухаммеда на исторической арене, как мы уже говорили ранее, можно назвать кризисом последней стадии рабовладельческой цивилизации. Христианство, заметно укрепившись, преодолело этот кризис. Оно сумело стать организацией первых больших социальных слоев неимущих. Действительно за эти столетия заполнились христианские монастыри, поддерживавшие интерес к себе со стороны бедных народных масс. Христианство сумело стать альтернативной силой. Я должен завершить эту тему, но подчеркну, что несмотря на множество проблем во взаимоотношениях христианство и ислам имеют общее происхождение, поэтому я рассматриваю христианство и ислам в комплексе и хочу осветить как альтернативные возможности, так и скачок, совершенный исламом.

Оценка вступления ислама на историческую арену требует обращения ко многим обстоятельствам. Первое, ислам стал последней авраамической религией. Он выстроил себя именно на этой концепции. Таким образом, в основе ислама лежит исход Авраама, произошедший около двух тысячелетий до зарождения ислама. Отсюда вывод: арабо-израильский конфликт в определенном смысле можно назвать столкновением двух конфессий одной религии. Второе, ислам оценивает мекканскую эпоху, во время которой он зародился, как эпоху невежества. Это в какой- то степени критика мекканского язычества. Третье, лично Мухаммед, вступавший в диалог с несторианскими монахами, мог иметь определенную связь с христианством. Четвертое, Мухаммед говорит о своем опыте в торговле — был он сначала работником, а затем стал мужем торговки Хатиджи. Пятое, ислам испытал сильное влияние родоплеменной структуры, насчитывавшей многие тысячелетия и постоянно занимающей центральное место в арабском мышлении. Шестое, ислам пережил последнюю великую эпоху Византийской и Сасанидской империй. Можно написать множество томов о влиянии этих и ряда других второстепенных элементов на формирование и распространение ислама. Тем не менее, я хочу подчеркнуть, что ислам не был чудом, явившимся в пустыне, он стал неизбежным продуктом материальных исторических условий. И сила, и бессилие ислама связаны с этими условиями. Он не стал синтезом цивилизации, как ранний Шумер, или поздний Рим, — преимущественно потому, что это движение основано на вере и нравственности. Личность Мухаммеда, в отличие от Авраама, Моисея и Иисуса, нельзя назвать неопределенной. Известны многие его особенности. Свое послание, Коран, он адресовал не какому-то отдельно взятому роду, племени или классу, а всему человечеству. Слово «Аллах», которое чаще других встречается в Коране, по сути, становится основной темой теологических исследований. Мухаммед находится под глубоким влиянием этого слова. Он считает Аллаха Господином всех миров. Это слово очень часто встречается в Священной книге. Слово «Аллах», обладающее таким концептуальным величием, в социологическом смысле обладает способностью, необходимой для объединения природной и социальной религий. Наличие у Аллаха девяноста девяти имен отражает объединенное влияние сил природы и общества. Обстоятельства, которые верующие воспринимают как «вечные заповеди и законы», в высшей степени неопределенны. Подобно тому, как обязанности социального характера носят временный характер, природные явления не могут иметь силу закона. Что касается буквы закона, то она является результатом чрезмерного регламентирования, присутствующего в укладе иудейского родоплеменного сообщества. Можно говорить о тенденциях, постоянно преобладающих в обществе. Именно это понимание закона позднее способствует укоренению консерватизма в исламе. Может быть, эта строгая приверженность законам была полезной с точки зрения устранения присущей этим племенам склонности к анархии. Однако, принимая во внимание скорость социального раз - вития, мы видим, что опасность мировоззрения общины уммета ощущается в его спонтанном характере. Сильная вера Мухаммеда в Аллаха выявляет его метафизическую силу. Он признает силу Всевышнего над собой и совершенно не подвержен «болезни», связанной с обожествлением собственной личности, как это можно было видеть в истории от Шумера до Рима. Вспомнив дискуссию о божественной сути Иисуса, можно сказать, что позиции Мухаммеда являются более передовыми. Однако его отрицательной стороной стала неспособность преодолеть влияние иудейской жесткости. Расплата за это происходит сейчас в арабо-израильской войне.

Вопрос преобладания материальной или идеологической культуры в обществе, которое хотел построить Мухаммед, достаточно спорен. Если в христианстве преобладающим является нравственность, то в исламе, на мой взгляд, налицо развита гармония. Сколь недостаточным и спорным ни показалось бы ее содержание, тем не менее, сильной стороной ислама можно считать именно уравновешенность материальной и идеологической культуры в структуре общества. Впрочем, сам Мухаммед отлично демонстрирует этот структурализм в своем хадисе «Работай для спасения души так, будто ты завтра должен умереть, работай для мира так, будто вовсе не собираешься умирать». Известно, что Мухаммед категорически отвергал и жестко критиковал уклад жизни в Риме, Византии, Сасанидской империи, даже древние системы фараонов и нимродов. В этом смысле он был радикальным критиком цивилизации. Но, ни материальные условия, ни идеологический потенциал его эпохи не позволили ему раскрыть собственное понимание города. Это напоминает неумение современных социалистов развить альтернативу. Многочисленные призывы Мухаммеда к нравственности свидетельствуют о том, что он прекрасно знал обо всех «болезнях» цивилизованного общества. Эта сторона его личности говорит о его реформаторском, даже революционном духе. Так, Мухаммед не признает общества, в котором не главенствует нравственность. Правила, которыми он урегулировал процент от капитала, препятствуют болезненному развитию капиталистического общества. Можем сказать, что именно эти обстоятельства ставят учение Мухаммеда впереди христианства и иудаизма в первую очередь. Известно, что он был противником рабства. Он умел сострадать и давать свободу. Мухаммед не был сторонником свободы женщины и ее равного положения с мужчиной, но вместе с тем он испытывал ненависть к полному порабощению женщины. Вывод, который мы можем сделать из его многоженства, включает в себя эти две тенденции. Он признавал роль собственности и классовые различия в обществе, но, как самый настоящий социал- демократ, старался предотвратить рост налогов, монополизацию и их господство в обществе.

Из этого краткого отступления легко понять, что Мухаммед и ислам не были сторонниками несбалансированной материальной культуры, но в то-же время и не были сторонниками одной лишь идеологической культуры, и этот баланс удался им мастерски. Это обстоятельство очень хорошо раскрывает причину, по которой ислам усилил свои позиции перед волной миграционных потоков цивилизации и прочими культурно-идеологическими образованиями. Вероятно, кроме шумерских и египетских жрецов, никакое общественное движение не смогло достичь такого мастерства в единстве материальной и идеологической культур так, как это удалось исламу. Говоря сегодня об усилении радикального или политического ислама, мы должны помнить об этой структурной особенности.

Есть определенная польза в возобновлении рассуждений о развитии материальной и идеологической культур после падения Рима и Сасанидской империи. То, что правовая система, созданная в Риме, не смогла заполнить вакуум, созданный четырехтысячелетней рабовладельческой системой вместе с разрушениями человеческой совести и нравственности, в принципе, видно из самого факта падения Рима. Ясно, что рабовладельческая система внесла серьезную пустоту и в веру. Общество осознало, что боги вовсе не такие, какими их пытались представить, и веру в которых им навязывали на протяжении четырех тысячелетий. Идолопоклонничество уже утеряло свою прежнюю святость. Можно утверждать, что наступило время, когда даже самые хорошие памятники Юпитеру уже не стоили ничего. Грандиозные материальные строения за собой оставили разрушенное человечество.

Постоянные войны привели к тому, что мир стал лишь утопией. Можно сказать, что это был период кризиса и хаоса. Старые правила и формы жизни потеряли ценность, а новые еще не сформировались. Люди дошли до такого состояния, что будто ждали откуда-то вести об освобождении. Обстановка давала им чувствовать на себе разницу между раем и адом. Стали набирать обороты движения безработных в центре, рабов и кочевых племен вокруг центров. Сложилась идеальная ситуация, в которой историческая весть об освобождение нашла бы свой наилучший резонанс. Это было временем зари великих движений. Неотложная необходимость, которая могла возникнуть в этих условиях, это то, что в современном стиле называется новыми утопиями и программами. Результатом великих утопий и программ могут стать значительные движения. На протяжении истории всех предыдущих цивилизаций существовала потребность в освободительных утопиях и программах. В принципе, все движения, как внутренние, так и внешние, всегда имели свои утопии и рецепты практического освобождения. Но структурный и функциональный кризис рабовладельческой системы на этот раз оказался очень глубоким. Уже невозможно было управлять обществом в рамках рабовладельческой системы, условия не позволяли.

В таких условиях вместе с совестью человечества и его мышление испытывает голод. Когда последние материальные структуры уже не могли далее существовать, можно сказать, сформировались все условия для выхода на историческую арену мировых религий (вести о свободе, взывающие к совести и разуму всего человечества). Серьезнейшее беспокойство вызывал вопрос, какой будет, новая эпоха, если не рабовладельческой. Много было сказано о феодальном обществе. Говорят, эта формация пришла на смену старой рабовладельческой. Но такого, же типа латифундии, на которые опирается феодальная формация, существовали в глубокой древности, уже в 4000-х годах до н.э. Можно напомнить, что в 2000-х годах до н.э. могли легко построить новые, более мощные замки, если их старые замки приходили в негодность. Еще с древних времен вокруг многих из них обитали массы крестьян и прислуги. На момент распада империй любая из иерархических ветвей в рамках одного этнического сообщества могла совершенно легко создать свое княжество. Карликовые государства, возникшие после распада Рима и Сасанидской империи, не особенно отличались от государств прежних периодов. Империи были ничем иным, как объединением, федерацией, конфедерацией нескольких таких мелких государств. Поселения, где они располагались, и их мышление не сильно отличались от уровня 6000-х годов до н.э., когда формировалось неолитическое общество. Ничего не изменилось в отношениях между мужчинами и женщинами. Отношения между крепостным и сеньором с древних времен не отличались от отношений между князем и его челядью. Собственность была такой же собственностью. Не было никаких революционных перемен в средствах производства. Мы много говорили о структуре правления и богах. В таком случае тяжело считать новыми цивилизациями те материальные системы, которые сформировались в V-VI веках н.э. Наконец, в городах Европы не было инфраструктуры, достаточной для зарождения новой цивилизации. Создаваемые империи даже в похвальбе не могли подняться выше руин Римской империи.

То же самое можно сказать и об империях, возникавших на Востоке. На мой взгляд, их скорее можно назвать остатками системы, предшествовавшей капитализму. Остатки — это полуразрушенные дома или кварталы, лежавшие в руинах. Эти государственные образования не пошли дальше ревизии древности. Вместе с тем нельзя отрицать материальные образования, существовавшие до капиталистической формации. Переходные к капитализму образования могут быть самими разнообразными. Европейская урбанизация, в частности, после X века, является своего рода предвестниками капитализма. В таком случае гораздо полезнее воздержаться от таких понятий, как феодализм или темное средневековье. Наиболее верно, на мой взгляд, считать это историей порабощенной социальной системы с ее богами в масках, насчитывающей четыре тысячи лет, но разложившейся в рамках «длительного срока». Разрушение неолитической системы продолжается, и по сей день. Я хочу сказать, что срок распада «долговременных» систем может охватывать столетия. Часто могут встретиться случаи ревизии системы. В крайнем случае, эти системы можно назвать поздними системами, возникшими после V-VI веков.

Какой же смысл имеют все эти обстоятельства с точки зрения ислама и христианства? В своих утопиях проповедники этих религий не могли не обещать райской жизни. Говорится также о тысячелетних царствах счастья. Это обстоятельство упоминается в любой утопии. Обещания рая у меня ассоциируются с мечтой об оазисе, которая не покидает странника в горячей пустыне. Но имеется всего лишь жизнь, превращенная в пустыню. Пророки тоже могут обещать обществам, в которых они проповедуют, дни, полные надежд, и светлое будущее. Создание утопии райского будущего есть ничто иное, как поиск нового мира. В то же время утопия может стать убежищем для узника, обреченного на смертную казнь, или для тех, кто потерял все надежды на освобождение. Очень интересным представляется отношение Саддама Хусейна к Корану в моменты, предшествовавшие его казни. Коран — огромная сила, способствовавшая формированию мышления в период ожидания смерти. Это создание надежды для человека, оказавшегося совершенно беспомощным. Не зная условий рабства, нельзя понять послания, содержащиеся в священных книгах. Если мы не будем игнорировать метафизический характер человека, то поймем, что он создаст еще много различных утопий, в том числе и утопию о рае и аде. Этого требуют реалии человека. В противном случае не только тяжело прожить эту жизнь, но и не будет надежд на лучшую, светлую жизнь.

Должен добавить еще одно: страх смерти есть социальное явление. И это чувство было создано или навязано. Следовательно, созданный страх смерти может быть преодолен новыми социальными мерами. Не исключено, что из самого понятия смерти проявится новая, прекрасная форма жизни. Случаи смерти в природе это ни в коей мере не есть социальная смерть в человеческом обществе. Это происходит оттого, что глубокая боль и печаль, сопровождающие социальную смерть, совершенно противоречат явлению смерти в природе. Иначе говоря, если бы не было смерти, то не было бы и жизни. Именно поэтому ценность жизни заключается в постижении смысла смерти. Иными словами, это бессмертие.

Исламские и христианские утопии были привлекательны как выход из рабства. Но совершенно непонятно, чего от них ждать. Говоря о райской загробной жизни, они будто отражают удары реальной жизни. Несколько понятнее становится, если в качестве примера нового общества, которое будет построено, привести общины единоверцев в монастырях и медресе.

Медресе, монастыри, секты и конфессии — это программы и усилия, направленные на строительство нового общества. Обе религии прилагают подобные усилия и сегодня. Пусть не покажется удивительным, что эти поиски длятся две тысячи и полторы тысячи лет соответственно. В то же время лидеры христианских церквей и командиры захватнических армий ислама создали позднюю рабовладельческую систему, прошедшую ревизию. Обратите внимание, эти поздние рабовладельческие системы стали своего рода очагами для самих завоевателей. Они не были системами, пригодными для жизни основной части общества. Называть их соответственно исламской и христианской цивилизациями несколько затруднительно. Их утопии не ставят цель создания цивилизации, они озабочены одним — обретением свободы и улучшением жизни. Следовательно, верования и мораль этих двух учений не в состоянии дать ответ на вопросы, связанные с формированием новых цивилизаций. Они сыграли определяющую роль в крушении систем, насчитывающих четыре тысячи лет истории. На их месте были созданы княжества, города, имперские конструкции. Но они не могут считаться частью исламской и христианской цивилизаций. В крайнем случае, их можно назвать их идеологически искаженными состояниями. Священник не может уйти из церкви и сесть на трон императора, имам не может уйти из мечети и стать главой государства. Впрочем, те элементы религии, которые стали частью государственной власти, нельзя назвать никак иначе, как извращениями. Что касается властей предержащих, то они не преминули призвать народ к соблюдению требований религии, они предупредили об этом. Именно поэтому они господствуют и сегодня, правда, без должного авторитета и надежд.

Макс Вебер назвал капиталистическую систему цивилизацией, потерявшей свои чарующие качества. Естественно, в системе с самой развитой материальной культурой не может быть очарования. Этот стиль жизни возможен в мире, где господствует идеологическая культура. Ни ислам, ни христианство, ни похожие культуры не в состоянии облагородить капиталистический мир своим очарованием. Это может обеспечить только мощь социологии свободы, которая обогащена наследием идеологической культуры. В соответствующей части мы постараемся тщательно рассмотреть этот вопрос. Я уверен, что сама жизнь обладает самыми большими привлекательными способностями. Новый лозунг не должен быть «Или капитализм, или социализм!», он должен звучать так: «Или капитализм, или свободная жизнь!».

В таком случае будет легче ответить на вопрос о капиталистической цивилизации. Положив конец грандиозным империям, препятствовавшим становлению капитализма, но, не сумев поставить цели создания собственных цивилизаций и достичь их, обе религии, осознанно или неосознанно, фактически расчистили путь для капитализма. Валлерстайн, говоря о конфликте империй с капитализмом, сделал очень важное наблюдение. Макс Вебер делает более понятным то, как в духовном мире протестантства капитализм нашел себе лазейку.

Хорошо, возможно ли было какое-то решение проблемы без создания цивилизации? Ответ стал бы своего рода возвратом к неолиту. Поскольку урбанизацию нельзя было отменить, торговлю также нельзя было предотвратить никак. Человек не мог быть допущен к господствующему обществу. Несмотря на любую критику государства, оно не могло быть уничтожено в тех условиях. Впрочем, результатом этой безысходности стали монастыри, медресе, секты и мистическая жизнь. Они ощущали разрушительное, разлагающее влияние упомянутых категорий и старались освободиться от этого. Найденные ими выходы оказывались не более чем маргинальными. Именно по этой причине они готовы были влиться в новую цивилизацию.

Очень поучительно вновь обратиться к преданиям о племени Авраама. Евреи были мастерами в сфере торговли и финансов. Кроме того, они были сильны как летописцы. В период Рима и Сасанидской империи евреи были рассеяны по всему миру. Скорость просачивания еврейских денег и торговли во все сферы жизни была поразительной. Они были духом материальной культуры, точнее, ее незаметной силой. Летописцы заняли места пророков, которые всегда радовали самыми хорошими вестями о прошлом и будущем. Они стали одним из основных условий возникновения новой цивилизации или капиталистической системы. Немалое влияние они оказали и на утопические учения, ведь религия и бог тоже входили в сферу их достижений.

Христианство в пору расцвета своей идеологической культуры охватило буквально всю Европу. Культурная экспансия в Азию имела ограниченный характер. Немалая доля принадлежит христианству в тех следах цивилизации, которые наблюдаются в Африке. Ислам очень быстро продолжил распространение — от Аравийского полуострова до Северной Африки и Средней Азии. Были завоеваны все места пребывания древних цивилизаций, а новые территории остались империям с преобладанием идеологической культуры. Но на самом деле осуществлялось не расширение цивилизации, расширялся духовный мир. Кстати, христианство, говоря о тысячелетнем царстве Бога, подразумевает именно это.

Научные основы и христианской, и исламской утопий очень слабы. Более развиты их нравственные аспекты. Они испытали влияние классической древнегреческой философии, в повторном оживлении которой они сыграли позитивную роль. Теология христианства и ислама в какой-то степени основана на учениях Аристотеля и Платона. Определенную часть своего богословия они черпали в египетском и шумерском теологических учениях. Однако эти утопии отнюдь не были готовы стать освободительными. Еще раз подчеркну: основой религий является нравственность. Теология не такая успешная тема, как это принято считать. Поскольку нравственность еще не утеряла своего значения, подобные учения в христианстве и исламе еще сохранят свое значение. В части, касающейся социологии свободы, мы поговорим о месте этих учений.

Утопии не всегда безупречны. Зачастую они действуют в интересах большинства. Исламские и христианские утопии в этом смысле служат некоторому укреплению позиций капитализма. Но несомненно, что они часто вступают с капитализмом в столкновение. В разделе о капитализме мы еще вернемся к этой теме.

Относительно ислама можно подчеркнуть еще и то, что он способствовал началу безграничных и несправедливых культурных и территориальных экспансий варваров и родоплеменной аристократии. Зачастую говорят о том, что ислам часто унижал христианство. Подобное характерно для любой религии. Но дело в том, что нельзя говорить о столкновениях ислама и христианства, приобщившихся к государственности, как о религиозных столкновениях между исламом и христианством, это не вполне соответствует действительности. Мы хорошо знаем, что это были столкновения между цивилизациями, а религии всего лишь служили прикрытием.

В заключение коснемся в целом таких вопросов, как идеология, материальная культура и культура. Каждая из них является отдельной темой, требующей исследования. В процессе глобализации истории роль столкновений между рабом и господином, крепостным и сеньором опосредована и ограничена. Колеса истории вращаются по-иному. Мы разберем этот вопрос. То, что мы делаем, представляет собой общее, дилетантское исследование, но и его достаточно для того, чтобы понять историю и ответить на вопросы современности.

Не коснувшись хотя бы вкратце вопросов относительно другого крыла сопротивления, нельзя считать тему вполне освоенной. В последние периоды на рабовладельческую цивилизацию вместе с готами и гуннами, надвигавшимися с севера Европы, активные миграционные процессы осуществляли также арабы, которые шли с Аравийского полуострова, и, сменяя тактику сопротивления тактикой агрессивных нападений, совершали одну акцию за другой. Внутри этих племен, в доцивилизационную эпоху представлявших собой патриархальное общество, стала развиваться родоплеменная аристократия — и миграция кочевников, нападения арабов, их сопротивление другим силам были своего рода движением из сферы идеологической культуры. Это были энтузиасты, они были импульсивны и несли с собой «свежую кровь». Их утопии, в частности, проповедовали равенство, несли в себе признаки неолита, скорее всего, не воспринимали цивилизацию. Метафизика у них не достигла того уровня развития, как в религиях. В большинстве они влились в империи, стали для них «свежей кровью» и поставщиками воинов-наемников. Таким образом, они стали одной из самых грандиозных сил истории.

Не будь миграционных потоков древних германцев, тюрок, монголов, арабов, до них — хурритов, амореев и скифов, ход истории был бы, по меньшей мере, иным. Древние германцы и арабы поставили на колени обе римские империи, тюрки и монголы внесли свой вклад в распад иранской и византийской империй. Но вожди этих племен или сами пытались надеть короны императоров, или стремились найти свои места в армиях и бюрократических аппаратах разрушенных ими империй. Оставшиеся завоеватели или снова объединялись в родоплеменные сообщества, или в виде деклассированных элементов пополняли ряды маргиналов. Роль этих двух внутренних и внешних сил в падении рабовладельческого общества несомненна. Но они не могли сыграть аналогичные роли, касающиеся выдвижения социальной альтернативы или построения нового общества. Они могли разрушить, ограбить, но не созидать или сохранять.

Нашим трудом, который можно назвать исследованием, мы постарались вскрыть фундамент капиталистического модернизма противостоя демократической цивилизации, которая, возможно, гораздо древнее нее, но не может избавиться от идеологической, военной, политической и экономической раздробленности, связано в основном с идеологической гегемонией государственной цивилизации. Системы, в которых господствуют сила и жестокость, могут достичь успеха лишь на базе идеологической гегемонии. Основное противоречие не просто имеет классовый характер, оно охватывает все уровни цивилизации. Историческая борьба, которую мы можем проследить, по меньшей мере, на глубину пяти тысячелетий, происходит между государственной цивилизацией (в основном зиждется на классовом обществе города и государственной власти) и демократической цивилизацией, которая не обрела форму государства, костяк которой составляет крестьянство и которая время от времени формировала содержание трудящихся-горожан. Все идеологические, военно-политические и экономические отношения, противоречия и борьба в обществе протекают под фундаментами этих двух основных цивилизаций.

В последующих частях труда я постараюсь раскрыть содержание этого основного тезиса и конкретизировать его применительно к Ближнему Востоку и Курдистану.