ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Урбанистическая цивилизация. Эпоха богов в масках и безликих царей

Наиболее разрушительное действие позитивизма, являющегося официальной идеологией капиталистического модернизма, происходило в сфере общественных наук. Осуществляемая во имя так называемой научности, объективизация социальных вопросов редукционистским подходом, подобно вопросам физики, породила массу сложнейших проблем, решение которых крайне затруднительно. Изучение социальной сферы тем же методом, в частности, экономической сферы (материальной сферы общества), представленной ими якобы как сфера интересов реального социализма, во имя «научного социализма» привело к такому искажению смысла, восстановление которого также представляется очень сложным. Мышление, основанное на физических представлениях и уступающее даже биологическому, фактически дало в руки капитализма такую силу, с которой не может поспорить никакое оружие. То, что этот метод стал фундаментальной парадигмой капитализма, я постарался раскрыть в разделе, посвященном методу. Однако мы не можем идти дальше, не возвращаясь постоянно к этому вопросу. «Научные социалисты» не могут понять того, что, исследуя общество путем превращения его в объект, будучи открытыми для такого рода мышления, они обезоруживают и пролетариат, и другие неимущие слои, в интересах которых они осуществляют свою деятельность, а вовсе не наоборот, как они предпочитают считать. Мы покажем, что конструирование общества как физического, даже биологического объекта, само по себе уже является капитуляцией перед капиталистическим модернизмом.

С болью и гневом должен подчеркнуть, что продолжение более, чем стопятидесятилетней благородной борьбы под знаменем «научного социализма», но методами грубого материалистического позитивизма, грозящего полностью потерять результаты этой благородной борьбы, само по себе стало несчастьем. Несомненно, такая позиция похоронила идею деятельности «во имя классовых интересов», за которые все так долго боролись. Но не рабочий класс или другие слои трудящихся, сопротивляются пролетаризации в форме порабощения, как этого хотелось бы представителям «научного социализма», а класс мелкой буржуазии, давно уже растворившейся в модернизме и сдавшейся ему. Позитивизм — целиком и полностью идеология слепого преклонения этого класса перед капитализмом и его пустой, бессодержательной реакции. Класс городских ремесленников, совершенно не понимающий, какова общественная жизнь на самом деле, постоянно становящийся ареной ограниченного сектантского образа существования, стал той самой социальной прослойкой, которая в идеологическом смысле легче всего «приобретается» господствующей официальной системой.

При соответствующем общественном подходе позитивизм становится своего рода современным идолопоклонничеством, которое является, в свою очередь, всего лишь оболочкой утерявшей свой смысл веры в богов. По мере того, как эта вера в богов, некогда привлекательная для общества, теряла свои сакральные функции, от нее остался только суррогат сродни идолопоклонничеству. Но, как известно, идолам легче всего поклоняются те, кто не владеет знаниями науки осмысления. Они не знают, что возникновение идолов имеет чисто функциональный смысл. Напротив, они думают, что идолы способны породить смысл, дойти до своих прежних священных высот, или же попросту пребывают под их обаянием. Достаточно интересно рассмотреть в этой связи религии, сокрушающие идолов. Я совершенно не сомневаюсь, что узники позитивистского мышления — это современные идолопоклонники. Философы модернистского толка сами утверждают, что эти идолопоклонники от модернизма, которых мы могли бы назвать современными идолопоклонниками, приникают к объектам потребления, словно к идолам.

Маркс и его последователи предполагали, что их экономический анализ в состоянии раскрыть проблемы общества, истории, искусства, права и даже религии. Несомненно, все социальные структуры, подобно тканям единого тела, оказывают друг на друга взаимовлияние. Но все меняется, если нашим участком деятельности становится социальный фактор, поскольку общественные учреждения, изобретенные мышлением человека, это не биологическая ткань. Это и не ткань человеческого тела. Мышление человека подобно вулкану, который постоянно извергает в социальную среду смыслы и волю. У него нет аналогов с другими природными объектами. Что касается физических явлений, то некоторую аналогию здесь можно было бы провести разве что на уровне квантового мира. Не забудьте, что мышление человека само по себе квантово. Что касается материального мира, в том числе общественной экономической структуры, то он выражает замораживание, огрубление квантовой функции. То, что обществом управляет разум, настолько очевидно, что не нуждается в обсуждении. Еще одно обстоятельство, не требующее доказательств: общественная экономика также управляется разумом.

Вновь и вновь должен подчеркнуть, что анализ социологии в ракурсе истории, а истории — в ракурсе социологии — это одно из важнейших условий реального прогресса в науке осмысления. Еще одним преимуществом этого метода является возможность толкования истории максимально близко к реальности. Я не умаляю значения спекулятивного мышления, напротив, чтобы этот стиль мышления мог быть полезным, оно должно знать хотя бы примерный ход истории. Однако утверждения вроде «Историю определяет базис», или «История состоит из действий государства», сколько бы при этом фактов ни было перечислено или какой бы анализ ни проводился, не могут привести к каким-либо иным результатам, кроме искажения истории с точки зрения реальной науки осмысления. Ясно, что с помощью такого метода невозможно рассматривать ни историю, ни, следовательно, общество. Речь идет не об истории, а о социальной физиологии. Рассказы, как социальные структуры (в физиологии — ткани) влияют друг на друга или взаимно определяют друг друга, совершенно не объясняет историю; это грубый позитивизм.

Ключом для рассуждения об осознанной истории является установление силы ее течения и того, как проявляются различные течения в эти мгновения. Залогом реального творения истории или ее правильного толкования является концентрация внимания на том разуме и волеизъявлении, которые были наиболее эффективны в тот или иной момент истории. Это может быть экономическая акция, но может быть и действие религиозного характера. Важно не само оружие, а тот миг, когда происходит нажатие на спусковой крючок, и палец, нажимающий на него. Можно сколько угодно рассуждать об экономическом, политическом, военном значении оружия, даже его значении для искусства, но эти рассуждения могут иметь какое-то значение разве что в качестве дополнения мысли. Опять-таки должен повторить, что, говоря о ходе истории, важнее всего осознать такой фактор, как рука, являющаяся владельцем этого оружия и постоянно его использующее. Возможно, мне возразят, что «для производства оружия очень важны мастерские навыки и экономические усилия». Возможно. Однако этот подход отнюдь не означает выражения исторического хода. Не следует забывать того, что история есть постоянно действующее оружие. Палец, находящийся на спусковом крючке заряженного оружия, сам по себе есть действующее оружие. Это лучше всего знает тот, кто несет историческую ответственность. Один из римских императоров, если не ошибаюсь, Валентин, выбрал на роль параллельного императора своего брата Валенса. Те, кто выбрали его брата, через короткий промежуток времени сказали императору, что хотят отказаться от своего выбора, на что император сказал им следующее: «Одним своим выбором вы потеряли право на отказ», — и таким образом прекрасно разъяснил, что такое история.

Значение этого суждения, имеющего отношение к методу, для осознания смысла истории капиталистического модернизма я раскрою в соответствующей части труда.

Чтобы внести некий вклад в семантику, не будем игнорировать проблему метода вступления в историю цивилизации. Ценность любого толкования, помимо того, что оно раскрывает историю, заключена в том, чтобы его можно было использовать в интересах тех, кто идет вслед за историческим потоком, но опять-таки, постоянно готов проявить инициативы. Реальное толкование истории для тех, кто оказался жертвами истории, станет силой разума и воли, способных оторвать этих людей от их роли и способствует достижению ими возможностей сделать свою свободу понятием жизнеспособным. Но если толкователи истории и общества усиливают зависимость жертв истории (всевозможных угнетенных и эксплуатируемых слоев) от эксплуататоров, успокаивая их при этом, что «скоро наступит свобода», и тем самым усугубляя их положение, то что бы они ни говорили о научном характере своего толкования, более того, сколь бы долго они ни утверждали, что такое толкование осуществляется во имя жертв истории, этот метод если и не является умышленным заблуждением, то однозначно неверен. Эти люди становятся толкователями идолов истории.

1. Как следует толковать Шумерское общество?

Поскольку наша тема является введением в общую социологию, в связи с этой целью мы должны уделить должное внимание шумерам. Нет, я не собираюсь писать историю цивилизации, но мои комментарии следует понимать как мой вклад в написание этой истории. Я ищу ответа на следующий вопрос: как следует оценивать пример Шумера в ракурсе историографии? Ответы должны быть как методически прозрачны, так и должны стать вкладом в плане введения в историю. Исходя из многих позиций, есть смысл в освещении шумерского исторического примера.

А. Известно, что эта цивилизация, возникла в междуречье Тигра и Евфрата в Нижней Месопотамии, на богатых землях с обилием аллювиальных вод и камышовых зарослей, несколько севернее переживала впечатляющий расцвет на стадии неолитической структуризации, с обилием и разнообразием пропитания халафская культура (7-5 тысячелетия до н.э.). Этому способствовали средства производства, но, в первую очередь, сельское общество, сформировавшее такой тип мышления, который смог создать передовую для своего времени производственную технику. Оседлость — это земледелие. Параллельно происходит развитие структур общества. Структуризация в определенном смысле является организацией социального мышления, коллективизацией общества. Благоприятная смена времен года, обилие дождей в данном регионе не предусматривали обязательное поливное земледелие. Но значение поливов осознавалось. Десятки археологических раскопок на данной территории подтверждают тот факт, что к 4 тысячелетию до н.э. в Верхней Месопотамии многие сельские поселения уже вплотную приближались к городским образованиям.

Во многих курганах, где производились раскопки, были обнаружены характерные признаки городских поселений — город, окруженный крепостными стенами. Однако ограниченные оросительные возможности и зависимость урожая от дождей осложняли дальнейший рост населения и укрепление поселений. В то же время нижнее течение Тигра и Евфрата было очень благоприятным для поливов, а земля там была плодородной. Подтверждено, что первые сельские поселения появились здесь в 6 тысячелетии до н.э., прибыв с севера, из региона распространения халафской культуры. Быстрый рост населения затруднял жизнь поселений. Укрупнение сельских поселений обусловило их стремление к миграции. В общих чертах я уже говорил об этом. Миграция земледельцев на юг сменилась снижением уровня осадков, что однозначно потребовало перехода к поливному земледелию, а это, в свою очередь, потребовало серьезной организации. Мы имеем возможность на основе исторических фактов наблюдать, как идеальная организация имела место вокруг святилищ, называемых зиккуратами.

Три связанные между собой и тесно переплетающиеся функции зиккуратов являются своего рода ключом к освещению всего шумерского общества. Первая функция, следующая: на самом нижнем ярусе зиккурата размещались люди, работавшие на землях, принадлежавших зиккурату. Там же жили ремесленники, производившие орудия труда. Вторая функция: жрецы, расположившиеся на втором ярусе, осуществляли управление. Жрец должен был осуществлять расчет сил и средств в условиях увеличивающегося производства, силой убеждения он фактически узаконивал необходимость коллективного труда. Иными словами, он одновременно занимался и религиозными, и мирскими делами. Третья функция зиккуратов: на третьем ярусе воплощалась идея бога, там располагался своего рода прототип пантеона. Это было орудием морального воздействия. Как я уже говорил в «Защитной речи свободного человека», зиккурат был чем-то вроде первичного макета последующих цивилизованных обществ. Это была идеальная структура, ставшая моделью сотен тысяч современных городов с миллионами жителей. Более того, я подчеркивал, что зиккурат стал материнским лоном, в котором зародилась та кая форма организации, как государство, образование которого происходило в условиях городского общества. Зиккурат в свое время был не то, что центром города, а самим городом. В принципе, город тоже условно делится на три части: это религиозно-обрядовая часть, где зарождается и постоянно поддерживается законность такого явления, как вера в высшие силы (молитвенные очаги, дома), это административная часть города, занимающая несколько большую территорию, и, наконец, самая большая часть города приходится на кварталы, где проживают трудящиеся. Зиккураты осуществляли эти три функции в одном месте, в то же время они стали первым в мире примером системной организации.

Рассмотрев вопрос несколько подробнее, видим, что жрец фактически был первым предпринимателем. Он был капиталистом своего времени (это я говорю для того, чтобы было понятно, а на самом деле современный капиталист — это явление совершенно иное) или хозяином, господином. Жрец осуществлял деятельность исторического масштаба. Так, он стал основателем города, который однозначно оставил свое клеймо на всей истории цивилизации. Вокруг жреца формировалось не примитивное сельское поселение, а самый настоящий город. Зная о том, насколько это тяжелое дело даже в современных условиях, понимаем, насколько величественная задача стояла перед жрецом. Создаваемый город нуждается в большом количестве трудящихся. Откуда он должен был взять этих людей?! Вырвать любого человека из клана и этнического сообщества достаточно трудно. Безработица, заставляющая людей податься в город, в то время еще не имела такого характера, как сегодня. Мизерная миграция в город не в счет. Кроме того, тогда еще не был совершен переход к эпохе насильственного порабощения людей. Вероятно, ключ успеха жреца заключался в его умении использовать оружие в лице бога. Вот тут-то и появилась одна из величайших функций жреца — создание бога. Это было очень серьезной задачей. Если бы жрецу не удалось добиться успеха, не удалось бы создать новый город и общество, то не было бы обильного производства. Этот пример достаточно ярко свидетельствует о том, почему основателями первого государства были именно жрецы. Зиккурат не только способствовал появлению города, обильного производства, нового общества, но с именем бога на устах зиккурат создавал мир новых понятий, счет, волшебство, науку, искусство, семью, даже перепланировал и заново создавал товарный обмен. Жрец в зиккурате был первым инженером общества, первым архитектором, экономистом, производственником, управляющим. Он был первым царем.

Рассмотрим более подробно основные функции жреца.

Б. Одним из наиболее важных дел жреца было создание религии и образа бога. По моему мнению, суть изобретенной шумерскими жрецами религии заключается в том, что она занимает место промежуточного, но, кажется, изолированного звена между старыми тотемными верованиями и идолопоклонничеством, с одной стороны, и победившими их монотеистическими авраамическими религиями — с другой. Сила, сотворившая небеса, в их понимании сформировала смесь из божества раз - ума и тотемных верований, определивших сознание общества. Общепринято считать, что новая вера представляла собой выражение идентичности, определявшей образ тотемного клана и его расширенной формы — родоплеменной общности. Любой объект, имеющий значение в жизни клана, может быть тотемом. В большинстве своем они базируются на явлениях, бывших выражением силы. Такие родоплеменные названия, как лев, сокол, змея, волк, солнце, ветер, дождь, названия растений и деревьев, встречающиеся и по сей день, остались именно с тех времен. Создание ореола святости вокруг образа матери-богини, гигантской силы неолита, аналогично усилиям мужчины-жреца. Представители тотемных и небесных божеств обретают свою значимость в форме матери-богини, символизирующей плодородие.

Впоследствии мать-богиня вступит в войну с богами, созданными шумерскими жрецами. В частности, конфликт между хитроумным богом-мужчиной Энки и главенствующей фигурой в пантеоне матери-богини Инанной является основной темой шумерских эпосов. В основе этого спора лежит разница интересов, дающая возможность противостоянию и конфликтам на всех уровнях между неолитическим сельским обществом, развивавшимся в бассейне Верхнего Междуречья под предводительством матери-женщины и свободным от эксплуатации, с одной стороны, и урбанистическим обществом, которое строится под предводительством мужчины-жреца и полностью открыто для эксплуатации человека человеком — с другой. Впервые в истории зарождаются серьезные социальные проблемы. Конфликт между направляющими силами обоих обществ, несомненно, имеет социальное происхождение. Но, как следует из истории, язык и характерные особенности этого конфликта определялись формами мышления того периода, поскольку тогда не было сегодняшних форм мышления. Само общество определялось наполовину божественной личностью. Мышление человека было далеко от абстрагированной идентичности.

Разум человека воспринимал природу той эпохи как живой организм. Природа была полна богами и духами. (Это отнюдь не отсталость по сравнению с сегодняшним днем, а, на мой взгляд, передовой, близкий к истине взгляд.) Причинение вреда богам и духам могло привести к опасным последствиям. Все боги были священны. К ним надо было относиться с большим уважением и любовью. Малейшее неуважение могло привести к трагическим последствиям. Следовательно, для того, чтобы не прогневать богов и духов, надо было регулярно приносить им жертвы. Это явление приобрело такое серьезное значение, что долгое время существовала традиция приносить в жертву своих молодых сыновей и дочерей. Это ужасная традиция, но люди верили, что именно таким образом они смогут сохранить свое общество. Жрецы и жрицы долгое время с помощью этой традиции вводили общество в заблуждение. Но очевидно, что сущность этой традиции заключалась в святости и защите.

Всевозможные отношения между человеческими обществами были представлены как выражение взаимоотношений святых с богами. Мышление и язык создавались именно таким образом. Не было современного «позитивного языка науки». Человечество знакомо с этим позитивным языком, точнее, религией, на протяжении последних двухсот лет. В ходе исторических исследований это ни в коем случае нельзя забывать.

Следовательно, конфликт между Инанной и Энки был сложным социальным конфликтом. Несомненно, у него была материальная подоплека. Наконец, в конфликте, происходящем в современной Турции, можно отметить подтверждение этого взгляда. На примере борьбы между Народно-республиканской партией (НРП), считающейся позитивной и научной партией, и метафизической Партией справедливости и развития (ПСР), хранящей верность исламской вере и языку, мы в очередной раз видим, как развивается диалектика истории. Мы должны четко уяснить, что нет ни одной военной, политической и экономической борьбы, которая бы не вовлекла религию в общественный спор. В противном случае мы окажемся в ситуации, в которой оказался реальный социализм.

И небесный бог Ану, и земной бог Энки, изобретенные шумерским жрецом, мужского рода. В этом отражается суть мужской силы, выходящей в шумерском городском обществе на передовые позиции, иными словами, она освящается и обожествляется. Речь идет о таком освящении, что новый величественный образ мужчины есть само общество, обретшее святость и божественный характер. Если углубиться в проблему, то станет ясно, что возвышался именно класс жрецов. Точно так же, изучив веру Инанны, мы увидим созидательную, направляющую силу, социальную силу матери-женщины.

Несмотря на постепенное нарушение баланса сил в шумерском обществе в ущерб женщине ко 2 тысячелетию до н.э., этот процесс происходил постепенно. И по сей день поиск корней конфликта между мужчиной и женщиной в его исторических мотивах может многому нас научить. Мы постараемся это сделать.

Отдавая места на самом верхнем ярусе зиккурата богам, число которых постепенно уменьшалось, жрец, тем не менее, держал этот ярус в строжайшей тайне. Он официально запрещал кому бы то ни было, кроме него самого (верховного жреца), подниматься на верхний ярус зиккурата. Эта тактика очень важна для новых религиозных процессов. Тем самым жрец развивал в людях и любовь, и уважение, и зависимость от веры. Верховный жрец постоянно распространял среди на селения мнение, что он общается там с богом. Тот, кто хочет услышать слово бога, должен слушаться его, верховного жреца, ибо он является единственным, кто уполномочен богом. Эта традиция практически без изменений перешла в моно теистические авраамические религии. Пророк Моисей, пообщавшись с богом на горе Синай, получил от него десять заповедей. Пророка Иисуса называли Помазанником Божьим. Он тоже неоднократно пробовал общаться с богом, но дьявол постоянно сводил его усилия на нет. Но в конце концов Иисусу Христу удастся достичь этого мига. Восхождение пророка Мухаммеда на Мирадж свидетельствует о том, что эта традиция перешла в Ислам. Верхний ярус в греко-римской религии в виде пантеона будет устроен еще более величественно. Существенная реорганизация в сторону большей величественности произойдет в синагогах, церквях и мечетях. Очевидна при этом всевозрастающая роль религиозного класса в обществе.

Верховный жрец — это человек, которому удается достичь пика мышления на ярусе, где расположен «дом бога». Для того, чтобы новое общество было плодотворным, крайне важно, чтобы оно было организовано так, как звучало в его диалогах с богом. Здесь же, на верхнем ярусе, впервые были установлены памятники представителям бога. Эта находка еще более усилила интерес человека. Он нашел, что символические идолы мысленного бога очень уместны и нужны. Впрочем, память человека той эпохи была более приспособлена к мысленному планированию с помощью фигур, нежели к oперированию абстрактными понятиями. Очень тяжело давалось абстрактное, вербальное мышление, не имеющее символического подтверждения. Человеческие сообщества очень долго находились под воздействием языка знаков (своего рода символического языка, языка жестов). Тем самым символическое изображение бога, в виде идолов, было в высшей степени понятно. Многочисленные пышные женские фигуры, оставшиеся с эпохи матери-богини, воплощали образ более скромной, плодовитой матери-женщины.

В высшей степени поучительно то, что зиккурат был прототипом божьего дома, пантеона, церкви, синагоги, ме чети, университета. Эти исторические образования, тесно связанные между собой, можно назвать священной памятью общества, его идентичностью. Богословие, иными словами теология, изучает эту память, подводя под нее философскую базу, в оторванном от прототипа виде, совершенно абстрактно. Самые сильные искажения истории происходят в недрах теологии. При этом, несомненно, нельзя игнорировать роль теологии в развитии науки и философии. Но богословы, не обозначив социального источника этого явления, ограничиваясь абстрактными явлениями, прикрываясь идолами, создали тот социальный тип, который и сделал их классом, несущим самую большую ответственность за формирование цивилизации вообще и современной цивилизации в частности.

Без сомнений, богословские толкования, базирующиеся на истинных источниках, стали серьезным вкладом в изучение смысла, однако важно понять, что преобладающее большинство теологов занимают серьезные позиции в официальной государственно-иерархической структуре, и многие искажения смысла будь то умышленно, или неосознанно, исходят от них. Для того, чтобы понять суть сегодняшнего Ближнего Востока, мы постараемся облегчить осознание этих факторов, раскрыв их новые формы, в которые они облачаются на каждой серьезной стадии развития.

В. Второй важной ролью жреца была его роль инженера общества. Он планировал новое общество, строил его и лично управлял им. Эта функция выполнялась на втором ярусе зиккурата, где располагались именно жрецы. Будучи посланцами бога, жрецы под руководством верховного жреца постепенно превращались в некий священный класс. Будучи, управляющим меньшинством любого города, они сформировались в первую иерархическую касту (священного управления). Мы не случайно говорим, что жрецы были прототипом профессуры. Поручив производство материальных ценностей жителям нижнего яруса (заложив основы эксплуатации чужого труда), они в основном занимались вместе с богом науками и их организацией. Основы таких наук, как астрономия, математика, медицина, литература, и естественно, теология, были заложены в кельях жрецов на среднем ярусе. Средний ярус одновременно стал прообразом школы и университета. Ярус богов стал прототипом современных религиозных институтов, а ярус жрецов — прототипом учебных заведений. Основным видом деятельности стало управление, несомненно, разраставшимся городским обществом. Следует осознать, что материальное производство, по мнению Маркса, само по себе никогда не осуществлялось «свободными трудящимися». Ни в одном классовом обществе, включая капиталистическое, у владельцев частной или коллективной собственности не может быть свободных трудящихся. Ни один человек, который не порабощен с помощью гнета или законов, не будет свободно работать с собственностью других людей! Эти вопросы мы также рассмотрим в соответствующих разделах.

Важнейшие шаги жрецы осуществляли посредством законов. Самой серьезной заслугой жрецов в данном вопросе является то, что они смогли стать гласом божьим и сконцентрировали в своих руках монополию на науку. Функция посланника и гласа божьего и научные находки жрецов придавали самим жрецам непоколебимую управленческую силу. Не стоит забывать, что даже в капиталистической системе наука есть сила. Напомню, что основы этой науки заложены в недрах неолитического общества, в частности, в эпохе халафской культуры (7-5 тыс. до н.э.). Именно в этот период матери-богини играли ключевую роль в прогрессе. Следует помнить, что женщина-мать играла роль учителя при освоении таких дел, как растениеводство, одомашнивание животных, гончарное дело, ткачество, прядение, быт, очаги священнодействий. Обвинения, предъявленные матерью-богиней Инанной в ее борьбе с муж чиной-богом Энки, очень хорошо выражают ее настойчивое стремление вернуть назад свои сто четыре изобретения (ме), которые Энки у нее выкрал. Как видим, большинство находок и изобретений принадлежит женщине, но управлявшие ими мужчины их выкрали. Мы увидим, что цивилизация в значительной степени основана именно на этом деянии.

Ни в коей мере нельзя забывать о вкладе жрецов. Роль изобретенных ими письменности, астрономии, математики, медицины и богословия в фундаменте цивилизации совершенно очевидно. Уместно напомнить о заслугах жрецов на заре возникновения науки.

Как известно из истории, первых шумерских царей называли не иначе как жрец-царь. Жрецы-цари были первыми царями городского общества. У каждого города сначала был жрец-царь. Основной причиной их воцарения стала деятельность, положенная в основу науки и богословия. Но эта же ситуация, вместе с тем, сформировала недостатки такого правления. Через некоторое время наступит эпоха династий, когда основную роль будет играть воинское начало, формирующееся вокруг «сильного человека», с которым вступает в союз глава династии. Военная сила все же победит «игру жрецов». Позднее мы коснемся этой темы.

Г. В самом низу зиккурата располагался ярус трудящихся. Необходимо хорошо осознать суть трудящихся первого яруса, поскольку они пополнили ряды первых рабов, крепостных и пролетариев. Откуда и как они появились? Какова была в этом роль принуждения и убеждения? Какое общество стало источником этой рабочей силы и что эти общества получили взамен? Были ли среди них женщины? Какова была роль женщины и семьи? Ответы на эти вопросы во многом помогут осветить вопрос.

В формировании первых рабочих групп предположительно важнейшей была сила убеждения жреца. Можно допустить, что один из потоков в созданной жрецами системе первичного производства составляли земледельцы, добившиеся более высоких урожаев благодаря применению поливной системы. Кроме того, зиккурат можно рассматривать как место, где нашли убежище и спасение представители племен, вступившие в серьезные конфликты со своими соплеменниками в результате миграций и роста населения. Еще более существенную роль мог играть другой фактор, заключающийся в священном характере работ по воз - ведению пристанища в виде зиккурата. На примере Ближнего Востока четко прослеживается следующая традиция: в определенных пределах каждый род и каждая семья отдавали своих детей на службу зиккурата. Тяжелая работа на зиккурат стала общепринятой, более того, она была даже предметом гордости. Те, кто работал для зиккурата, пользовались большим уважением в обществе. Тут можно провести аналогию с традицией монастырского служения в христианстве. В сектантстве тоже есть похожие факты. Работа в собственности шейха тоже является предметом гордости и чести.

Интересно, что зиккураты стали первым чистым примером коллективного труда. Например, некоторые социологи, в частности Макс Вебер, оценивают это как «социализм фараонов». Ясно, что зиккураты были первым примером практического воплощения коммунизма. Сообщества ремесленников тоже входили в группу трудящихся. Все вместе они напоминали своего рода фабричное производство. Излишки продукта складировались. Существовала система предотвращения дефицита. Такая форма производства чрезвычайно усиливала мощь и влияние жрецов. Ни одна семья или род не могли достичь такой эффективности производства. Речь идет о силе, которая превосходила все семьи и родовые сообщества. Зиккураты продемонстрировали, что являются формой, в которой происходил процесс зарождения нового общества и государства.

Д. Очень важен также вопрос женщины и семьи в системе зиккурата. В шумерских текстах довольно часто можно заметить, что религия матери-богини противостояла религии жреца. Это противостояние имело множество признаков. Женщины-жрицы создавали зиккураты, используя свой авторитет. Почти в каждом городе была своя богиня-заступница. Примечательным примером являются приключения Инанны — богини Урука. Город Урук (не исключено, что современное название Ирак происходит от этого слова), вошел в историю как первый шумерский город-государство, и этот пример достоин пристального внимания и изучения. Он знаменит также тем, что был городом первого мужчины-царя Гильгамеша. Вероятно, Урук стал первым в истории городом-государством. Период 3800-3000 годов до н.э. считается периодом Урука. То, что богиней-создательницей этого города была Инанна, свидетельствует как о древности города, так и о сохранявшейся величественной роли женщины-матери. Борьба Урука с Эриду (город бога Энки, вероятно, первое жреческое государство) легла в основу легенды. Борьба между Инанной и Энки стала конкретным примером борьбы между женщиной и мужчиной. Фигура богини со временем стала терять свое значение. В вавилонский период богиня была уже в роли побежденной. Женщина была порабощена, превращена в проститутку, причем как в частном, так и в общем смысле.

Известно, что в некоторых зиккуратах женщины служили объектами любви. Более того, девушки из лучших семейств почитали за честь быть такими объектами. Туда набирались избранные, привилегированные девушки. Поразительно четко поставлялись девушки к жрецу. В зиккурате, как во дворце, они обучались прекрасному, совершенствовались в музыке и различных искусствах. Далее эти девушки предлагались на выбор избранным мужчинам в округе. В случае взаимного согласия играли свадьбы. В этих случаях значительно возрастали и доходы, и влияние зиккуратов. Брак с девушкой из зиккурата был привилегией знатного мужчины. Более того, девушки из зиккуратов, прошедшие там обучение, попадая в новое общество, укрепляли в новой среде авторитет зиккуратов, привязывали это общество к традициям города-государства. Женщины становились наиболее плодотворными агентами жреческого города-государства. Этот метод очень эффективен и по сей день, он применяется некоторыми государствами, в первую очередь Израилем. Коллективизация женщины в такой форме стала прототипом публичного дома. По мере своего падения в обществе женщина превращалась из знатной богини зиккурата и царицы любви в несчастную публичную «работницу», вынужденную отдавать себя всем. Шумерское общество удерживает пальму первенства и в этом смысле, хотя много ли в этом чести?

Не могу не отметить следующее. Если бы не было эксплуатации и воспитание проводилось бы честно, было бы просто идеально. Очень тяжело вырастить и воспитать здоровых во всех отношениях девушек в системе, где примером служит несчастная женщина-мать, а руководит обществом жестокий мужчина-отец. Для этого не было ни необходимых знаний, ни материальных возможностей. Ухаживание за женщиной требует мастерства и материальных возможностей. Идеальным решением можно счесть специальные пристанища для женщин. Но общество, в котором господствует мужская сила, давлением и эксплуатацией разрушает эту систему. Поучителен в этом смысле пример Шумера. Речь идет о зиккурате как структуре, вызывавшей зависть в обществе, где родители соревновались между собой за право отдать луда своих дочерей. На мой взгляд, в этой своей ипостаси зиккурат до сих пор остался первым и непревзойденным образцом. Там (зиккураты можно даже сравнить с современными женскими учебными заведениями) имели хорошие возможности для развития. Основной их целью был вовсе не выбор мужа. Они хотели стать лидерами нового общества и государства. Они внесли неоценимый вклад в формирование благородного стиля жизни, в которой царит любовь. В идеальном обществе девушек обязательно должны обучать и воспитывать в традициях святости, давать им хорошее образование. В частности, в любой семье, консервативной или придерживающейся широких взглядов, крайне отстает система воспитания женщин, что делает их уязвимыми перед заразой порабощения в обществе (обществе, где господствует мужчина). Институты свободных женщин могли бы стать современными женскими очагами-пристанищами. В части, касающейся социологии свободы, я постараюсь подробнее остановиться на этой теме. И не только на ней, но и в целом на вопросе семьи.

Известно, что женщины в зиккуратах были поставлены на службу новому обществу-государству. Действительно, жрецы мыслили потрясающе и организовали свое новое общество-государство приближенным к идеалу.

Очевидна роль зиккуратов в торговле, которая как нечто новое утверждалась в обществе. Несмотря на то, что в исторических текстах это нашло отражения, я могу предположить, что зиккураты наряду с прочим занимались организацией торговли. Излишки продукта и произведённые ремесленниками орудия труда могли быть предметом торговли. Историки считают, что период 5-4 тыс. до н.э. стал началом развития торговли. Развитие шумерского общества, перешедшего от системы подарков (дарившихся внутри сообществ и семей), соответствует эпохе распространения товарных ценностей (производство для получения прибавочной стоимости). Следовательно, ожидалось превращение шумерского общества в «верховное общество торговцев». И это было так, что подтверждается историческими находками, сделанными во время раскопок.

Мы знаем о процессе превращения Урука в колониальную систему, начавшемся в период 3500-3000 годов до н.э. Колонии Урука в Тавро-Загросской системе, возможно, представляли собой первую в истории колонизацию. Династические колонии имеют более ранее происхождение. В принципе, колонии, сформированные на основе родоплеменных сообществ, нельзя считать колониями в чистом виде. Для того, чтобы возникла колония, необходимо наличие города-метрополии. Урук, будучи очень знаменитой метрополией, имел серьезную колониальную сеть. Позднее появились знаменитые колонии Ура (4-3 тысячелетия до н.э.), Ассирии (2000-1750 годы до н.э.). Лично я считаю, что города древнего мира Хараппа и Мохенджо-Даро в Пенджабе (середина 3 тысячелетия до н.э.) и сама египетская цивилизация (5 тысячелетие до н.э. — н.э.) в широком смысле слова представляют собой колониальные системы, восходящие к Шумеру. Даже несмотря на независимое развитие, отсутствие прямых связей с шумерскими городами, залогом их успеха стало возникновение первой цивилизации в междуречье Тигра и Евфрата. Очевидна эффективная роль торговли в созданной жрецами системе, потому что именно торговля излишками продукции позволяла покрывать недостатки необходимой продукции (в Нижней Месопотамии не хватало многих видов продукции, то есть просто необходима была торговля или экспроприация. В принципе, могло быть и то, и другое). Именно в этом заключалось предназначение построенной сети колоний на берегах Тигра и Евфрата. Мы встречаем множество их следов. Особенное распространение получила торговля древесиной, ископаемыми, тканями.

Не вызывает сомнения, что вокруг зиккурата, как мы постарались показать это в самых общих чертах, формировался прототип общества-города. Несомненно и то, что первый образец конкретного развития общества-государства, повлиявший на всю систему цивилизации, зародился в недрах шумерского зиккурата. Что касается остальных примеров, то они широко распространялись по той же системе от Египта до Китая. Рождение государственного цивилизованного общества действительно в жреческих кельях. Нет конкретных примеров, которые свидетельствовали бы о других формах развития.

В таком случае, основываясь на наших рассуждениях о зиккурате, мы можем сказать, что шумерское общество впервые показало человечеству дорогу в эпоху первых божеств в масках и завуалированных царей. Если первыми божествами в масках были шумерские жрецы, то следом за ними шли облаченные в политические одеяния цари. Сколько было помпезности, какой величественной поступью они шли!

Е. Мы знаем, что вслед за жреческим обществом-государством на исторической арене появилось династическое государство. Осмысленность развития общества, как и государства, выдвигает на первый план тип жреца. Изначально в обществе была потребность в умных людях, способных организовать и узаконить те или иные образования. Речь идет об общественном строительстве, которое должно было самоутвердиться. Для того, чтобы появилась возможность применения силы, была потребность в обществе, управлении, в котором была бы возможность появления излишков продукта и их торговля. Новое общество должно иметь подходящую для этого структуру. Военно-политическая сила может иметь смысл только в том случае, если оно может завладеть обществом, в котором есть подобные структуры. В противном случае она не может привести ни к чему, кроме хаоса.

Несомненно, в Месопотамии династические традиции тоже были древними и сильными. По мере дифференциации этноса неизбежным стало развитие династических процессов вокруг людей, которые обрели серьезный опыт в защите своего племени от врагов и решении внутренних вопросов, а также утвердились в наиболее плодотворных сферах жизнедеятельности. Предположительно, одна семья или один род должен занять превосходящие позиции. Именно они должны или сформировать власть в племени, или узурпировать ее. Безусловно, определяющий характер имеет согласие членов племени. Большое значение имеют родственные связи в племени. Чужим там нет места (не исключено их участие, если они присоединились к жизни племени и растворились в нем). В частности, в период своего первоначального формирования этот процесс стал серьезным проявлением идентичности после ослабления кланового характера сообщества. Историки считают, что подобный процесс происходил преимущественно в 6 тысячелетии до н.э. Источником было не шумерское общество. Предположительно, сильные родоплеменные традиции были свойственны первым арийским культурно-языковым группам. Можно говорить об аналогичных процессах в семитских группах, происходивших, вероятно, даже гораздо раньше, в 10-7 тыс. до н.э.

Усиление династических процессов в Нижней Месопотамии наблюдается вплоть до 6 тыс. до н.э. Предположительно существовавший даже раньше Урука период Убейда (в 6-5 тыс. до н.э. с центром в Эриду) имел достаточно развитые династические связи. Но там не наблюдался переход к государственному строительству. Там имели место процессы, свидетельствующие о своеобразной ориентации на создание колоний. В арийских культурных слоях в 6-5 тыс. до н.э. встречаются семитские семейные поселения. Первые семитские колонии были созданы в верховьях бассейна Тигра и Евфрата на юго-востоке современной Турции.

Необходимо четко осознать особенность династий, которая тесно связана с современностью. В основе династической идеологии лежат семейственность и наличие множества детей мужского пола. Основной потребностью династической идеологии является многоженство или частое рождение мальчиков. Очевидной причиной этого становится политическая сила. Подобно тому, как жрец занял главенствующее положение, опираясь на силу разума, сильный представитель династии начал играть в лидерство, опираясь полностью на «политическую» власть. Неподчинение концепции политической власти влекло за собой насильственное подчинение. Неподчинение слову жреца, на - пример, влекло за собой своего рода моральное наказание вроде «гнева богов». Основным источником политической власти была военная мощь сильного человека. На более раннем этапе - в эпоху охоты, особенно в период верховенства матери-женщины, мужчина чувствовал себя подавленным.

Вкратце, для того чтобы понять это, надо осознать систему матери-женщины, реалии семьи того периода. При матриархате конкретного мужа не существовало, даже если он был, то личность его была неопределенной. Повинуясь инстинкту деторождения, мать-женщина вовсе не думала о любви к мужчине. Такие понятия, как любовь и половое влечение, тогда еще не были актуальны. Женщина не была связана узами брака ни с одним мужчиной. Мужчина не обладал никакой властью над женщиной, он не мог сказать, что та или иная женщина «принадлежит ему». Охота — это такое занятие, что не сообщает никакой ценности мужчине, если он неудачлив. В обществе той эпохи не было такого понятия, как отцовство. Дети полностью принадлежали матери-женщине. Мать-женщина не искала связи с мужчиной просто ради получения полового удовольствия, в обществе не было речи о любви ради любви. Половая роль женщины той эпохи была идентична инстинкту воспроизводства, свойственному всему остальному живому миру. Половая роль выражалась только в воспроизводстве. Основной функцией матери-женщины был труд во имя детей. За женщиной было прочно закреплено право рождения и воспитания детей. Тем самым в период, когда понятие отцовства не имело никакого общественного значения, говорить об отце как таковом — явное заблуждение. Очень важную роль играли братья матери-женщины, с которыми она росла вместе. Такие понятия, как дядя и тетя по матери, черпает свои силы именно с этого древнего права матери-женщины. Семья матери-женщины состояла из ее братьев и сестер (и их детей, если таковые имелись) и ее собственных детей. Такое понятие, как матриархальная семья, выражает именно такое понятие. Имен - но так можно толковать общественное выражение культа матери-женщины, являвшейся краеугольным камнем неолитического общества, и получившей от нее вдохновение матери-богини. Все мужчины за исключением братьев женщины, были попросту безликими существами. Еще не появились такие понятия, как муж и отец.

Династия, как идеология и практика, будет развиваться в русле переработки традиций матриархата с точностью до на - оборот. В данной системе, называемой также патриархальной, укоренились традиции, основанные на союзе опыта пожилого мужчины, военной мощи молодого мужчины и святости шамана, олицетворявшего таинства до формирования института жрецов.

Опыт пожилого мужчины представлял собой его жизненные навыки. Можно предположить существование своего рода совета старейшин. Власть пожилых людей, также называемая в литературе геронтократией, стала традицией, достаточно давно пустившей корни в родоплеменной структуре. Старейшина — это мудрый человек, у которого можно многому поучиться, по - лучить умный совет. У общества существует потребность в этом человеке. Он же старается преодолеть трудности пожилого возраста, используя свою мудрость. Именно такая гармония у него построена с обществом. Сильный человек — это олицетворение силы, которую обрел благодаря охоте, мужчина, пытающийся освободиться из тисков матери-женщины. Его физическая сила и охотничья техника повышают его шансы на успех. Союз, сформированный молодежью, желающей воспользоваться этой особенностью, становился залогом успеха. Может быть, впервые в истории военная мощь реализовалась именно таким образом. Она дала мужчине явное историческое преимущество перед женщиной. Союз, установленный с молодежью племени, способствовал усилению патриархальных традиций в сравнении с матриархальными.

Последним звеном этого союза были шаманы, дарившие обществу исцеление, знатоки волшебства. Они выполняли общие функции жрецов и колдунов, а также выполняли функции воспитателей. Может быть, шаманы были первыми специалистами в обществе. Не исключено, что мастерство шамана постепенно углублялось в обществе наряду с шарлатанством. Но шаман прежде всего был мужчиной. В процессе формирования династий союз этих сил нанес сильнейший удар по матриархальной традиции. О серьезной борьбе между ними можно найти множество упоминаний в шумерских текстах. Под воздействием такой системы мужчина уже становился хозяином детей, их отцом; он стремится стать многодетным отцом (для обретения силы и мощи следовало иметь много сыновей), и, основываясь на этом принципе, он последовательно завладевает всеми накоплениями женщины. Развивается система собственности. Параллельно развитию коллективной собственности в государстве жрецов развивается частная собственность династий. Отцовство стало необходимым и для того, чтобы наследство перешло к детям (чаще всего сыновьям), непременным условием было право отцовства.

Династия, патриархат и отцовство как класс, становятся доказательством, характерным показателем общества. Используя военную силу в противоборстве с государством жрецов, они фактически совершают политический переворот. В шумерских текстах можно встретить много подтверждений этих многочисленных конфликтов и политических переворотов. Наконец, «Урская система государств», пришедшая на смену городу-государству Уруку, имела династический характер. I, II и III династии Ур подтверждают эти процессы. Династическая власть ассоциируется с теоретически более светской, политической системой в сравнении с теократической властью жрецов. Создаются образы новых божеств. Жрецы уже сдали свои позиции до уровня помощников новой политической власти. Опять-таки, пока они играют важную роль, но постепенно теряют силы и превращаются в обычных пропагандистов, соблюдающих некогда установленный ими священный характер общества. Создатели государственности, божества в масках, теперь уже оказались в тени второразрядных и третьеразрядных завуалированных царьков. Для того чтобы использовать законотворческую мощь жрецов, создавших государство, цари, окрепшие в недрах династий, теперь уже не стесняются величать самих себя царями-богами. Последовательно углубляется классовое расслоение общества, растет число городов, тип общества, называемый нами «шумерским», подтвердит свое право на существование и последовательно будет разрастаться всеми структурами. Очень древние династические традиции в обществе Ближнего Востока дожили до сегодняшнего дня. То, что на Ближнем Востоке не может получить широкого развития республиканская или демократическая система, тесно связано с династической традицией.

Модель шумерского цивилизованного общества не меньше, чем неолитическая модель, определила ход развития цивилизации. Отличия цивилизации от культуры определяются классовыми факторами. Цивилизация связана с классовой культурой и государством. Урбанизация, торговля, богословие и наука, политика и армия, верховенство права над моралью, превосходство мужчины стали господствующими показателями нового общества. В каком-то смысле совокупность этих особенностей можно назвать культурой цивилизованного общества. Оба понятия, таким образом, становятся синонимами, они используются в одном смысле. Процесс, аналогичный мировому распространению социальной культуры, происходящей из региона Плодородного (Золотого) Полумесяца, начал свое второе серьезное распространение. На этот раз колыбель цивилизации, регион Плодородного (Золотого) Полумесяца, будет расширяться за счет того, что женит своих новых детей (в этот раз уже не дочерей, а сыновей), которых он родил и вырастил в этой колыбели, на зрелых девушках всего мира. Такое сравнение уместно. Мы можем предположить, что распространение неолитической культуры имело место благодаря тому, что дочери матери-богини достигали больших успехов во всех уголках света, куда их бросала жизнь. Что касается общества, где господствует культура патриархата, то оно стало олицетворением глубокой структуризации доминирующего положения уже не дочерей, а сыновей. Потомство цивилизованного мужчины, привязывающего к себе дочерей, превращая их в зависимых жен (матриархат уже растворился в современном обществе), постоянно будет производить на свет мужчин, увеличивать и укреплять мощь мужской части нашей цивилизации, что оно делает и по сей день.

2. Верное толкование цивилизованного общества

Обобщение наших попыток осознания шумерского общества и вместе с тем более подробное изучение ряда его особенностей позволит обогатить наше сознание и понимание. Прежде всего, рассуждая о цивилизации, необходимо сорвать маски, с великим спокойствием прикрывающие мышление и структуру, чтобы увидеть скрытые за ними лица, истинные интересы, а также действительное состояние общества.

Наше историческое общество, говоря о глубокой древности цивилизации, само пытается предстать молодым, говоря о новой истории, новейшей истории. В этом есть своего рода странность. Молодость отражает период рождения того или иного явления или определенный период, прошедший после рождения. Если шумерское общество, как мы уже доказывали, олицетворяет период зарождения нашей цивилизации, то и молодость цивилизации должна определяться в соответствии с этим. Таким образом, становится ясно, что применяемые эпитеты наподобие «новый», «молодой», это всего лишь обман, и наше цивилизованное общество является, по сути, старым. Попытки повернуть время назад и выставить зрелого молодым есть ничто иное как продолжение маскарада цивилизованного общества.

Вот основной вопрос, на который следует искать ответ: почему цивилизованное общество, которое можно было бы назвать еще урбанистическим, так остро нуждается в маскарадах?

Потрясающее умение шумерских жрецов маскировать все по-прежнему используется. Отчего вера в богов, имевшая изначально очень благородное и осознанное содержание, сегодня превратилась в синоним упадка и бессмысленности?

До сих пор было высказано множество мнений, как «за», так и «против» цивилизованного общества. Однако труднее и плодотворней всего признать необходимость радикальной критики цивилизации и практического решения ее проблем. Это свидетельствует о безуспешности существующих рассуждений и толкований. То, что мечта человечества о свободе оказалась под жестким прессом, в принципе, является общим мнением. Часты мнения, что человек доведен до той ситуации, когда такая жизнь продолжаться не может. Гегель осуждал цивилизацию как церемонию «кровавых скотобоен». Цивилизация и года не может прожить без войны. Жизнь под гнетом воспринимается чуть ли не как закон природы. Эксплуатация доведена до уровня жизненного правила. Честность, чистота помыслов, умение оставаться нравственным воспринимается как своего рода наивность.

Я хочу достичь следующего: раскрыть суть цивилизованного общества таким образом, который позволял бы применить критику, целью которой является преодоление кризиса этой цивилизации. То, что обычная критика капиталистического модернизма не позволит решить проблемы цивилизованного общества, стало ясно в результате усилий многих мыслителей, в первую очередь марксистской школы. Основным фактором здесь является отсутствие анализа цивилизованного общества, с которым капиталистический модернизм связан единой цепью. Европейское мировоззрение нейтрализовало даже самых жестких оппонентов. Как видно из взаимоотношений неолитической культуры и европейской цивилизации, сегодня мы остро нуждаемся в понятном толковании исторических и социальных аспектов взаимоотношений европейской цивилизации с предшествующими цивилизациями. Пусть это выглядит как любительская попытка, но мое положение осужденного, находящегося под самым жестким давлением этой цивилизации, обязывает меня высказать свое суждение об этой проблеме.

А. Толкование цивилизации — это преимущественно проблема общей социологии. Если основным условием науки является не прозябание в болоте позитивизма, а познание смысла, превосходящего банальное разделение на субъекты и объекты, то наибольшая потребность в таком подходе существует в сфере общей социологии. Важнейшая обязанность общей социологии (подобно тому, как врач ставит диагноз и проводит лечение) заключается в умении поставить диагноз обществу и вылечить его. Знание может быть мотивировано лишь стремлением осознать жизнь, с которой мы так тесно связаны. Осмысление жизни позволит нам понять проблему структурных образований и исправить нездоровые структуры, если таковые есть.

Цивилизованное общество — это место, куда стекаются образования, семантический анализ которых представляется довольно трудным занятием. Существование этого конгломерата непосредственно связано с искажением семантики и утере ее собственной сущности. Как же это странно, когда вооруженные до зубов люди, обращаясь к обреченной жертве, заставляют ее признать ложь, в противном случае любыми методами обещают ее уничтожить, и разве это не почерк чудовища Левиафана?! Это существо, то есть цивилизацию, можно сравнить с любым другим чудовищем. Но это очень примитивный подход. Если нас можно назвать учеными, то такое стремление не уведет нас дальше детских мечтаний. Даже точного диагноза, поставленного чудовищу, будет недостаточно. Надо срочно приступать к лечению. Все предыдущие попытки лечения привели к: обильному кровопролитию, страшному по своим размахам геноциду, ужасающему голоду, безработице, всевозможным болезням, разрушению экосистемы (необходимой для жизни окружаю - щей среды), — вот неполный перечень пережитой трагедии. Если наши общая социология и социология свободы желают освободиться от свалки, в которой живут тысячи и тысячи людей, то они должны осознать и доказать силу социального диагноза и лечения. В противном случае, как говорил Адорно, после «лагерей смерти» даже небожителям — равно как ученым мужам — не останется что сказать.

Цивилизация — это не только церемония «кровавых скотобоен» (Гегель), это нечто более ужасное: это механизм постоянного уничтожения свободного развития человека, единственной причины его существования. После этого остаются жалкие выжимки из того, что называлось жизнью человека. Цивилизация — это то, что остается от выхолащивания смысла свободной жизни путем постановки примитивного диагноза!

Наблюдая даже за самым примитивным живым организмом, мы видим, какое значение он придает своей жизни. Смысл, что он видит в собственном существовании, помогает живым организмам размножаться и развиваться до миллионов видов, пускать корни в скалах, при необходимости продолжать свое существование даже в полярных льдах, если надо, то летать, развивать безгранично технику, сравниться с которыми не могут даже самые серьезные человеческие изобретения. Что касается цивилизованного общества, то разве оно может сделать что-либо больше, чем с помощью изначально образованной ложью и обманом силы довести жизнь до полного обессмысливания, а в конечном итоге — довести человека до самоубийства?!

На стадии сосредоточения центра современной цивилизации в Европе социология стала словом, сказанным человеку для повторной демонстрации собственной силы. Как говорится в христианстве - стала «последним словом Бога». Из уважения к смыслу жизни даже самого простейшего живого организма необходимо прекратить такие речи. Даже развитая мораль ни - чем не может объяснить столь вопиющие случаи безнравственности. Напомню еще раз: даже богам не осталось что сказать.

Разве то, что называется историей, не является повестью о создании и упадке государств и опосредованных вспомогательных институтов? Разве первоочередной целью не было возвышение и падение династий, иными словами, не было ли стремление надеть на себя корону власти путем овладения стадами скота с помощью интриг и насилия? Разве не заключалась главная цель в том, чтобы установить свое право собственности на шерсть, молоко, а при необходимости — на мясо и шкуры?

Какой из героических эпосов полностью чист от насилия и стремления к эксплуатации? Разве те, кто объявляет себя освободителем своего рода, племени, веры, не мечтают о будущей короне?

Какого еще названия, кроме «кровавой скотобойни», заслуживает цивилизованное общество, во всех сферах которого и дня не проходит без войн и кровопролития?

Какие достижения науки, искусства и техники не были получены или отобраны в результате введения в заблуждение их истинных авторов или изобретателей?

Действительность, зачастую называемая системностью, стабильностью, миром, в реальности является «молчанием ягнят»; разве не дешевыми спектаклями убеждают или заставляют слуг (рабов, крепостных, рабочих, трудящихся, все угнетенные слои) гнуть спину на хозяев, и какое иное осмысленное название можно этому присвоить? Все, что связано с этой цивилизацией, сплошь состоит из вопросов, бесконечно растущих и углубляющихся. Поистине ужасно то, что это называют славной историей, священ - ной верой, легендой о красоте и любви, чудесными изобретениями, мечтой о рае, которого когда-то достигнет человек, дружбой, джентльменством, необходимостью объединения — и все эти высокопарные слова прикрываются объяснениями, что цивилизация есть неминуемая судьба человечества.

Несомненно, цель, которую я преследую, поднимая эти вопросы, в том, чтобы отдать дань уважения памяти, истинному героизму и последним невысказанным словам, святости всех тех друзей и товарищей, кто восстал во имя смысла жизни, заключающейся в свободе. Если надо будет подставить плечо для того, чтобы защитить хотя бы один розовый куст, я приму этот вызов, считая, что, защищая красоту, я защищаю нечто важное для человечества.

Б. Перейдем от нравственных суждений к суждениям теоретическим. Крайне важно, особенно учитывая течение истории, всесторонне осознать смысл понятия «классовость», которое так часто употребляют наши оппоненты в период модернизма (капитализма). В противном случае это понятие превратится в самую липкую «жвачку демагогии» и одно из орудий раздробления смысла.

Для того, чтобы по-настоящему осознать суть классовости, надо учесть такое важнейшее обстоятельство: фундаментом классовости является силовые структуры. Сами по себе они не имеют никакого смысла. Может быть, такое сравнение носит излишне социобиологический характер, но оно уместно. В любом случае, не вызывает сомнений факт, что сила олицетворяется властью в обществе, своего рода организованной мощью Левиафана в цивилизованном обществе. Если рассматривать государство как совокупность наиболее развитых отношений во власти, то разве не являются неделимой частью этой сети власти даже те, кто стонет под гнетом и является объектом эксплуатации? Разве цивилизация не является такой организующей силой, которая распространяет свое влияние не только в сфере государственной организации, но и в широких сферах от религии до экономики? И не является ли основной функцией этой силы превращение организованных рабов, крепостных, рабочих в социальные слои, как по горизонтали власти, так и по вертикали?

Хочу особо подчеркнуть следующее: в процессе организации силы нет никакого места таким понятиям, как субъективное значение «рук» и «ног» этой силы. Если власть может рассматриваться в качестве успешной организации, то над трудящимися, которых эта сила считает грубым элементом, уже установлена абсолютная власть. Но ведь это означает потерю трудящимися своей субъективной ценности в условиях власти, если эта ценность ранее присутствовала. Именно по этой причине все восстания рабов и трудящихся от Спартака до Парижской Коммуны, не имели шансов на успех. Разве только если они согласились бы свежей кровью влиться в структуру власти! Но ведь это означало бы ничто иное, как повторное вливание в русло цивилизованного общества. Стопятидесятилетний опыт научного социализма выступает поразительным примером некритического восприятия этого.

Хорошо, а разве между этими результатами нет связи, если рассматривать их в комплексе взаимоотношений с властями? Не - обходимо осознать одно важное обстоятельство: уровень зависимости и качественное положение классов во взаимоотношении с официальными властями. Вопрос в том, имеет ли класс сам по себе какую-либо практическую и смысловую ценность. Пусть верхнюю ступень классовой пирамиды занимают господа, сеньоры, хозяева, буржуа, а нижнюю — рабы, крепостные, рабочие; в отношениях с властью они демонстрируют аналогичные идейно-политические позиции. Какое-либо возражение в этой цепочке взаимоотношений не представляет особой ценности. Эти отношения составляют та - кую сеть, которая имеет тысячу узлов. Если возразить против одного узла или даже разрубить его, актуальными останутся остальные 999 узлов. Не только починят то, что разорвано, но и накрепко привяжут того, кто разорвал. Если надо, сделают это, оторвав ему голову.

Поговорим о трудящихся массах родоплеменной структуры, которые работали в системе взаимоотношений государства и власти, прототип которого создали шумерские жрецы и вожди династий. Рабочий, которого пытается поработить жрец, находится под удивительным влиянием недавно созданных богов, которые расположены на два яруса выше него самого (это понятия о святости, воздействие которых на личность настолько сильно, что с ними не сравнится ни одна материальная сила). Если бы это было не так, рабочего не взяли бы в зиккурат. Второе обстоятельство заключается в том, что его кормят уже лучше, чем раньше. Это улучшение в жизни исключает наличие у него какой-либо альтернативы. Третье: с точки зрения половых страстей его сегодняшний день нельзя никак сравнить со вчерашним, и он постоянно тешится мыслями о наслаждениях с прекрасными гуриями.

В построении системы послушания и преданности установленному порядку предложения интимных услуг женщин, внесли куда более серьезную лепту, нежели деятельность современной прессы и армии!

Этот новый слуга в рамках системы становится не борцом за свободу, а предателем свободы или субъектом с выхолощенным пониманием свободы. Это очень интересный случай. Глава династии, ориентируясь на взаимоотношения государство — власть, также оказывается в плену этой практики. Главным условием становится наличие сильной организации, основанной на здоровых интересах в рамках этого союза. Семейная династия, основанная на широких родоплеменных отношениях, превращается в уважаемое и вместе с тем грозное явление. Традиции рода постоянно возвышают роль иерархии. Мелкие неудобства, доставленные друг другу, обсуждаются или мирно, на семейном совете, или становятся причиной для конфликтов. Говорить о классовом характере династии, стремящейся к образованию государственности в клубке таких взаимоотношений, как о самой слабой стороне династии, означает проявить подход, крайне далекий от стратегического. Хочу подчеркнуть следующее: классовость — одна из фундаментальных характеристик цивилизации. Но если можно сделать теоретический вывод о стратегическом смысле, лежащем в основе классовых переворотов, то на практике это нереально. Все цивилизации были свергнуты вместе со слугами власти и трудящимися. Цивилизаций, свергнутых руками слуг и трудящихся, или крайне мало, или, если даже таковые были, новая власть, установленная на месте старой, становилась такой же машиной жестокости и эксплуатации, причем гораздо хуже прежней.

Рассмотрение истории как череды классовых противоречий кажется мне весьма редукционистским. Гнет и эксплуатация — это стиль существования, система, на которую опирается цивилизация и сама история цивилизации. Но идеология, политика, даже экономика этого процесса работают по-разному. Точнее, узкие классовые противоречия не определяют ход истории. Здесь не идет речь о ужасающей силе порабощения, унижающей силе системы, отрицании свободы. Я всего лишь хочу подчеркнуть то, что власть и система цивилизации строятся и распадаются по иному принципу; логика межклассовых отношений сводится к тому, что существующая цивилизация меняет свою форму, или, напротив, в случае обострения противоречий превращается в «свежую кровь» (опыт Советского Союза и Китая). Это предмет обсуждения. Возможно, у кого-то уже появились критические замечания по поводу того, что в своих суждениях я преуменьшил роль власти, не показал пути выхода и освобождения от власти. Я отвечу так: эту тему я более подробно намерен осветить в разделе, касающемся социологии свободы. Кратко скажу, что свобода также имеет свою социальную сферу, логику и стратегию так же, как идеология, политика и организация власти.

В. Хотя вопрос противоречий между различными цивилизациями и их союза является полемическим, его исторический смысл наполнен содержанием.

Цивилизованное общество — это образование, которое вырабатывает противоречия как внутреннего характера, так и между различными цивилизациями. Порожденные им смысл и цель, классовость, а также инструменты их достижения: гнет, эксплуатация, постоянное введение в заблуждение и маскировка, объясняют характер общества, главной особенностью которого является постоянное порождение конфликта. Власть и классовое расслоение сами по себе уже являются конфликтом. То, что он развивается внутри общества или распространяется за его пределами, не меняет его сути. Квалифицируя цивилизации, нельзя менять их суть, называя синонимами, это совершенно нереалистический подход. То, что цивилизации бывают воинственными, мирными, монотеистическими, политеистическими, эффективными, неэффективными, культурными, невежественными, состоящими из одного народа или объединяющими многие народы, совершенно не определяет их сути. Направляющая сила цивилизации не слагает своих полномочий до полного уничтожения мира. Стремление быть мировой силой — болезнь, лежащая в основе цивилизации. Источником этого является власть. В момент, когда приостанавливается расширение цивилизации, начинается ее регресс. Итогом этого становится не нормализация состояния, а упадок, потому что нет нормальных состояний во всех системах цивилизации. Они испытывают потребность или в уничтожении всего живого, подобно раку, или в том, чтобы быть уничтоженными. Существует очень много людей, которые, будучи простыми вождями племен, начинают мнить себя чуть ли не богами, стоит только оседлать коня цивилизации.

В идее обожествления кроется сила, способная уничтожить человечество. Тот, кто много разрушает путем войны, считает себя созидателем. Если психологически не проконтролировать эгоизм, то возникнет болезнь самовозвеличивания. Цивилизация представляет то общество, где эта болезнь находит свое развитие. Говорят, что личность, которую власть заставила деградировать, не представляет никакой общественной ценности. Это оценка, связанная с сущностью власти. Поскольку цивилизации являются обществами власти, они постоянно вступают в противоречия с жизнью. Нет ни одной ценности, которой бы не пожертвовали ради власти, даже если это братские, дружеские или супружеские отношения. Исследуя движущие силы цивилизаций, можно увидеть, что нет таких преступлений, которые бы они не совершили, нет таких заговоров, которые бы они не организовали. Ложь, возведенную в ранг системы, они называют не иначе как политикой.

Г. Особого внимания заслуживает еще одна особенность, формирующаяся в недрах цивилизованных обществ. Ее можно назвать предрасположенностью общества к власти. Своего рода перерождение женщины на почве традиции ее превращения в существо женского пола. Власть, не подготовив общество как существо женского пола, не может быть уверенной в надежности этого общества. Превращение женщины в существо женского пола как самая старая форма порабощения возникло после того, как культ матери-женщины был сломлен, в результате длительной серьезной борьбы женщина-мать проиграла, а ее общество было превращено в общество с доминирующим половым фактором. Это положение утвердилось в обществе, может быть, еще даже до того, как цивилизация достигла своего развития. Борьба была настолько яростной и кровавой, что вместе с результатами она стерта из памяти женщины. Женщина теперь не помнит, что, где и как она потеряла. Она считает вполне естественным свой статус покоренного существа женского пола. Именно поэтому никакая иная форма рабства не является столь тщательно привитой и узаконенной.

У рабства было два пути разрушающего воздействия на общество. Первое, оно подготовило общество для порабощения, второе, это осуществление всех форм порабощения на почве обезличения женщины. Превращение женщины в обезличенное существо женского пола не имеет чисто полового характера, как это принято считать. Тут нет ассоциаций с биологическими особенностями. Это явление имеет социальный характер: рабское положение, подчинение, бесхарактерность, плаксивость, смирение с ложью, отсутствие амбиций, готовность отдать себя полностью и прочие особенности поведения, отвергающие моральные аспекты свободы, считаются уделом обезличенной женщины. Эти особенности свидетельствуют о том, что она выхолощена, превращена в ту материю, на базе которой рождается рабство. Это база, на которой сформировались самые древние формы рабства. Цивилизованное общество также связано со всеми социальными категориями этой базы. Превращение всего общества в обезличенное существо, готовое к порабощению, есть необходимое условие для функционирования системы. Власть тождественна мужскому началу. В таком случае превращение общества в обезличенную самку попросту неизбежно, потому что власть не признает таких принципов, как свобода и равенство. В противном случае она бы перестала существовать. Сходство между властью и обществом, построенным на половой сегрегации, имеет глубинный характер.

В Древней Греции, одной из величайших эпох цивилизации, было принято отдавать юношей опытному мужчине в качестве мальчиков для половых сношений. Долгое время я не мог понять причину этого. Даже такой знаменитый философ, как Сократ, говорил: «Важно не то, чтобы часто использовать тело мальчика, а то, чтобы он получил от своего господина необходимое воспитание». Смысл тут не в частом использовании этих юношей в качестве мальчиков для половых утех, а в формировании у них особенностей, свойственных обезличенным женщинам. Если выражаться яснее, то древнегреческая цивилизация стремилась к обществу, превратившемуся в обезличенную женщину. Но такое общество не могло бы сформироваться при наличии благородной молодежи. Для формирования такого общества необходимо пропитаться полностью стилем поведения женщины, превращенной в обезличенное существо женского пола. Схожие тенденции встречаются во всех цивилизованных обществах. Мужская проституция есть явление, распространенное в таком обществе, и она приняла такие формы, что необходимость каждого господина владеть одним мальчиком стала традицией. Очень важно расценивать это явление не только как половое извращение, но как явление социальное, появлению которого способствовало классовое, авторитарное общество. Половая сегрегация и власть — своего рода социальные болезни, характерные для цивилизованного общества. Они еще похожи на раковую опухоль — не только не могут существовать друг без друга, но и способствуют взаимному размножению так же, как размножаются раковые клетки. Что касается связи между опухолью, поразившей особь, и раком, поразившим тело общества, то в разделе, посвященном капиталистическому модернизму, мы поговорим об этом более подробно.

Вот о чем я хотел сказать: в цивилизованном обществе на протяжении тысячелетий тщательно готовится почва для власти путем превращения общества в обезличенное существо женского пола. Традиция цивилизации считает женщину «полем мужчины». В обществе тоже существует похожая традиция. Мужчина должен предстать перед властью в образе женщины, готовой отдаться по первому зову. Того, кто восстает против этой традиции, пытаются привести в состояние готовности к «самоотдаче» путем применения силы, военными действиями.

Очень большой ошибкой является восприятие процесса формирования власти как акцию, совершенную одним конкретным человеком, даже классом или этносом. Может быть, правительства создаются конкретными людьми, но власть, политические системы создаются в цивилизованных обществах усилиями сотен диких императоров, клик, господствующих сил, которые прежде порождают господствующую культуру (поле, традицию). Общества, как жены, которые ждут своих мужей как судьбу, ждут своей участи быть использованными властями как поле деятельности. Они так уже приучены. В авторитарном обществе существует господствующая культура. В этом смысле очень ценно высказывание Бакунина: «Даже тот, кто бьет себя в грудь, называясь демократом, в двадцать четыре часа портится, оказавшись у власти». Я не говорил, но очень долгое время хотел сказать: портиться заставляет сама почва, на которой зиждется власть. Трон, воздвигаемый на протяжении тысячелетий из кровавых рек и эксплуатации (бесконечных войн и угнетения), безусловно, в течение двадцати четырех часов испортит любого, кто случайно сядет на него. Этого может избежать, только человек способный уберечь себя с фанатической решимостью! Власть, построенная в обстановке безграничной хитрости, войн и гнета, как традиция, культура и система очень эффективна и в абсолютном смысле разрушительна. Самым поразительным примером этого является практика «реального социализма».

Совершенно очевидно, что создатели этой системы руководствовались благими намерениями и целями. Но как же тогда получилось, что они сдались капитализму, против которого воевали? На мой взгляд, основной причиной этой исторической трагедии стала форма прихода к власти и форма использования власти. Создатели социализма превратились в авторитарную власть на культурной базе цивилизованного общества. То есть они не только не отвергли, а обеими руками принялись строить власть на кровавом наследии (обществе, привязанном к государственной власти). Они не захотели понять, что власть подобна продажной женщине, способной свести с ума любого, кто возжелает ее. Они не преминули заклеймить оппортунизмом некоторые случаи критики в их адрес (так, Кропоткин критиковал Ленина за то, что тот от Советов резко перешел к государственной власти). Валлерстайн, говоря о том, что Советы распались под общим воздействием капиталистической мир-системы, не будучи в состоянии противостоять этому, в принципе, подошел близко к истине. Но он весьма далек от решения сути самой проблемы. Мишель Фуко оказался гораздо ближе к истине, говоря о том, что система использует связку знание — власть.

Аналогичные суждения действительны для бесчисленных национально-освободительных, коммунистических и социал-демократических движений, начиная с Парижской Коммуны. Каждое поле дает свойственный только ему урожай. На поле, где тысячелетиями произрастал урожай, характерный для связки знание — власть, не может произрасти урожай социализма и вообще свободы. Для этого борцам за свободу и социализм (естественно, теоретикам) в первую очередь нужно подготовить собственное поле, постоянно проводить диагностику и лечение болезней, которыми болеет поле власти, а самое главное — держаться подальше от ростков власти (в любой форме) и выращивать собственные ростки (богатые демократические формирования). В противном случае получится так, как в истории всех цивилизаций: не избежать повторения ошибок, совершенных тысячами людей, которые думали, что посеяли ростки свободы; а на деле оказывалось, что эти ростки ничем не отличаются от предыдущих. Напомнив, что эта тема тесно связана с общей социологией, я коснулся ее во введении, а в части, касающейся общей социологии, последует более подробный анализ.

Д. Очень важно осветить роль таких структурных факторов, характерных для цивилизованного общества, как религия, наука, философия, искусство и мораль.

Я утверждаю, что между цивилизацией и развитием религии, науки, философии, искусства и морали имеется тесная связь. С этими сферами связано положение, которое легко раскрыть: я уверен, что мы можем конкретно наблюдать то, как и с какой целью были созданы эти сферы человеческой жизнедеятельности, изначальный потрясающий исход которых состоялся в недрах шумерского государства жрецов. Мы уже видели, что в зачаточном виде эти сферы появились в недрах неолитической культуры в бассейне рек Тигр и Евфрат.

В основе понятия «святость» лежит чрезвычайная ценность, с которой воспринималось человеком обилие продуктов, используемых им в пищу. Увидев это обилие, человек воспринял это как милость богов, которых он представлял себе как лидеров общества, и восхвалял их. И сегодня, пытаясь осознать жизнь во всем ее волшебстве и очаровании, мы чаще всего прибегаем к таким понятиям, как производительность жизни. Религиозность не следует путать с верой в Господа. Это понятие, сформированное в семитской культурной среде, прошло отличный от других, особый путь развития. Божество в принципе является понятием, открытым для обсуждения, поскольку для всего человеческого общества оно олицетворяло, в первую очередь, принцип плодородия и производительности. И по сей день понятие о божественности сохраняет эту особенность. Утверждать, что человек с его ограниченными способностями к познанию способен познать всю вселенную, значит незаслуженно возвеличивать его. В этом смысле хорошим метафизическим подходом становится причисление всего того, что непосильно для человека, к сфере умения богов. Я уверен, в этом не было никакой опасности. В противном случае человек стал бы воспринимать самого себя чуть ли не единственным божеством, и я уверен, что никакого вселенского смысла в такого рода самовозвеличении нет.

Шумерские жрецы считали свое искусство сотворения богов, помимо метафизической стороны, еще и способом более легкого общения с обществом, которое они создали, и серьезным моральным фактором. Вероятно, впервые обогатив божественность такими понятиями, как наказание, ниспосылаемые ими за людские грехи, они использовали это для развития в их обществе чувства послушания. Божество постепенно обретало признаки огосударствления. В этом заключалось реформаторство. Место восседания божества, очертания его фигуры во многом рельефно прослеживаются в процессе последовательного усиления роли и статуса правителей государства (следовательно, общества). Царь, идя на войну во имя своего бога, очень искусно маскирует собственные интересы. Во всех изобразительных и письменных источниках царь считается любимым сыном божества, а его враги воспринимаются как дети сатаны, заслуживающие проклятия. Постепенно формируется своеобразная группа божеств. Это очень ясное отражение нового метода управления.

Нигде так явно не была выражена тождественность бога и правителя, как в шумерском обществе. Уже не так важен вопрос, кто чьей маской является. По мере огосударствления божества правящий класс последовательно наделяет себя элементами и признаками святости, высочайшей созидательности, функциями наблюдения и контроля. Если правящий класс наделяется еще большими особенностями, то от него не отстает и его божество. Чем больше благодати в управлении обществом, тем сильнее считается божественная связь правителя. Зависимой и управляемой прослойке общества уже очень тяжело было отделять друг от друга божество и правителя. С этим связано укоренение метафизического восприятия, и процесс сотворения божеств уже начинает становиться дурной метафизикой. После этой стадии все цивилизованные общества будут теперь эксплуатироваться по методу использования исследованных религиозных таинств и божеств и их умения узаконить управление. Если в глубине мыслей и чувств угнетенных трудящихся остались воспоминания о священном, порождающем и созидающем божестве, то божество и вера, уже поставленные на путь огосударствления, откровенно играют свои роли в обществе посредством любимым ими правителей общества.

Между количеством богов и общественной формацией есть связь, заслуживающая серьезного внимания. Политеизм является показателем понимания божественности в эпоху родоплеменного равенства. Уменьшение числа богов и процесс их возвеличения тесно связаны с «управленческим протоколом». Последовательное восхождение к статусу верховного божества аналогично процессу карьерного роста в правящей среде. Есть серьезная зависимость и требующая исследования интересная связь между формированием образа невидимого, не обладающего фигуративностью единого бога и постепенным выходом государства из-под власти людей, его обогащением многими структурами. В этом смысле теологические исследования могут привести к очень ценным открытиям.

Постепенное уменьшение роли и места бога в среде правящих сил, с одной стороны, свидетельствует о падении их масок, с другой же — свидетельствует о том, какой смысл начало обретать государство, чьи интересы оно представляет. Это становится доказательством утери религией своей некогда сильной узаконивающей роли. В этих процессах цивилизованное общество использует узаконивающий фактор религии не меньше, чем насилие и принуждение. Процесс огосударствления религии, ее перевод в собственность правящих классов происходит наряду с развитием цивилизованного общества, в частности, с развитием управленческого искусства. Такое положение вещей объясняет, почему в религии наметились тенденции к сектантству и внутренние противоречия. Противоборствующие цивилизации — это аналогия с противоборствующими религиями и сектами для того, чтобы вовлечь в процесс противостояния все общество, в первую очередь, столкновения инициируются во имя религии. Долгие и короткие войны между различными цивилизациями всегда проходили под маской столкновений между религиями. Не секрет, что войны, ведшиеся во имя ислама, христианства и иудаизма, на самом деле имели целью установление господства в условиях цивилизации Ближнего Востока, и эти очевидные факты невозможно скрыть никаким образом. Открытость в действиях достигла своего апогея вместе с признанием в качестве официальной государственной идеологии. Как это бывает после каждого пика, их значение стало угасать. Оппозиционное сектантство становится знаменем повстанческой позиции маргинальных сообществ, постоянно остававшихся за бортом цивилизованного общества. Отчасти этот процесс отражал классовые противоречия. Вплоть до сегодняшнего дня, формируясь в недрах капиталистической национально-государственной структуры, сектантство превращается в разновидность национализма. В этот раз в ходе кровавых войн на религию вновь были надеты прежние маски.

Роль философии в истории цивилизации по сравнении с религией несколько ограничена, но не менее значима. Стремление к познанию смысла, недостаточность религиозных догм способствовали возникновению интереса к философии. Мудрость, имеющая столь же древнюю историю, что и религия, может считаться началом философии. Мудрец, воплощающий образ мыслящего человека, является источником смысла, отличного от богословия. К мнению мудрецов прислушиваются как к представителям бога на земле. Мудрецы не были в мире с государством и властью, скорее они были тесно связаны с социальными слоями, находящимися вне официального общества. Известна их роль в развитии морали и науки. Хоть это и не нашло своего отражения в письменных источниках, но женщина в статусе матери-богини неолитического общества близка, по сути, к мудрецам, которых можно считать той частью иерархии, которую не затронула деградация. В шумерском обществе можно встретить отчетливые следы этого явления. Возникновение института пророков во многом обусловлено наследием мудрецов. Вообще-то, философская традиция Ближнего Востока требует серьезного исследования. Не вызывает никаких сомнений, что философия здесь существовала задолго до возникновения древнегреческой культуры. Ведь удача древнегреческих философов, собственно, заключалась в том, что они жили в ту эпоху, когда их территория стала местом распространения высшей ступени цивилизации. Подобно тому, как шумерские жрецы сотворили богов и религию одновременно с созданием государства и общества, древнегреческие философы на более высокой ступени цивилизации сыграли определяющую роль в создании и развитии нового цивилизованного общества, где религия и философия были в тесной взаимосвязи. Они делали одно и то же дело — использовали искусство понятия. Если первые сыграли свою историческую роль, создав религию, то вторые сыграли аналогичную роль, используя философские понятия. Начался этап, когда божества в масках стали уступать свои позиции богам без масок и голым королям. Здесь есть связь между философией и тем прогрессом, которого достигло мышление человека.

Философское мышление, игравшее несколько ограниченную роль в Древней Греции и Древнем Риме, пережило поистине революционный переворот в условиях более позднего европейского капиталистического общества. В философии здесь происходили такие же споры, что и между религиями. И в этом немалая доля принадлежит такому фактору, как выдвижение на главенствующие позиции национально-классовых интересов в рамках потребностей системы. Религиозные войны не могли разрешить всех противоречий, и поэтому на долю философии выпала гораздо больше дел. Война 1618-1649 годов стала последней религиозной войной. Вместе с тем тот же XVII век стал веком философской революции. Философия, игравшая в древнегреческом и древнеримском обществах ответственную роль, в условиях новых цивилизованных обществ стала главенствующей формой идеологии. Стали зарождаться крупные философские школы. С одной стороны, объявлялось о «смерти бога», а с другой стороны, отсекались головы завуалированных королей. Начиналась эпоха капиталистических государств, которые были не более чем голые короли, олицетворенные каждый в своем обожествленном национальном государстве.

Неолитическая революция способствовала революционным шагам и в искусстве. После примитивных наскальных рисунков в пещерах началась эпоха фигур матери-богини. Именно эти фигуры стали первыми объектами искусства. Изображения матери-богини можно считать прототипом скульптуры. С наступлением эпохи цивилизованных обществ уже изображаются вместе фигуры божеств и правителей. Возрастающая роль классового расслоения общества и сила власти также способствовали огосударствлению искусства, как и в случае с религией. В частности, в искусстве Египта, Китая и Индии божество, монарх и жрец соревнуются в демонстрации силы. Величественные памятники призваны продемонстрировать эту силу. То же направление было характерно и для архитектуры. Религиозные объекты и дома правителей становятся сферой развития и применения архитектуры. Сооружаются величественные религиозные храмы и дворцы. Строятся большие склепы. И все это становится устрашающим показателем того, каких масштабов достигла эксплуатация человека вместе с гнетом в условиях цивилизованного общества. Для возведения одной лишь пирамиды или религиозного храма жертвуют жизнями сотен тысяч людей. Еще одной значимым объектом, нашедшим отражение в искусстве, благодаря активно развивающейся торговле, становятся коммерсанты. В произведениях искусства можно увидеть отражение таких торговцев, которые по значимости не уступали даже королям.

На древнегреческой и древнеримской этапах цивилизации переживается переворот в городской архитектуре. Города, образованные комплексом из старых внутренних и внешних крепостей, и сегодня вызывают восхищение как объекты строительного искусства. Платой за труд, создавший их, стало масштабное порабощение. Большая часть рабского труда использовалась в городской архитектуре. Показателем порабощения общества становятся крупные склепы, храмы, крепости и города. Древняя Греция и Древний Рим в области скульптуры стали новой ступенью цивилизации. Величие и красота отражались в совершенной скульптуре.

Искусство и культура Древней Греции и Древнего Рима стали силой, вдохновившей подъем европейской цивилизации. Феодальная Европа, находившаяся под влиянием религиозных догм, смогла дотянуться до окошка, ведшего к новому мышлению, только благодаря культуре Ренессанса, частично допускавшей свободное мышление как таковое. Количественное влияние искусства наступит вместе с выходом на историческую арену нового класса цивилизации — буржуазии. Но прежнего вели - чия она уже не достигнет. Искусство, в комплексе всех своих былых достижений в области градостроительства, музыки, изобразительного искусства и скульптуры, оказавшись на службе у капитализма, начнет деградировать, утеряет свой священный характер и, обезличиваясь под названием индустрии искусства, превратится в потребительский продукт и в определенном смысле исчерпает себя.

Основной источник литературы и музыки также можно найти в недрах неолитической культуры. Этот период истории выражается звуками аутентичной музыки. И сегодня звучат протяжные, волнующие и пленительные голоса пастушьей дудки, барабана, зурны. Эти инструменты, похоже, и стали родоначальниками музыки. В шумерском обществе произойдет развитие формы и содержания литературы и музыки. В царских дворцах незаменимы были музыканты и исполнители.

Устные эпосы вдохновенно озвучивают святость первых родоплеменных сообществ и тоску по тем временам. Они становятся основными источникам дальнейших письменных эпосов. Первым в истории письменным текстом стал эпос о Гильгамеше. Вероятно, этот эпос является основным источником всей литературы и священных текстов. Многие шумерские литературные и религиозные тексты стали не только источниками вдохновения древнегреческой литературы и богословских трактатов. Все древнегреческие легенды и мифы представляют собой версии тех сказаний, которые перешли через Анатолию. Но литературно-музыкальная культура, некогда переживавшая в этом регионе подъем, в европейском буржуазном обществе переживет свою последнюю ревизию в рамках романической культуры, а затем произойдет популяризация и превращение в индустрию культуры, что и станет последним шагом к ее превращению в продукт потребления и полному исчерпанию.

Разделение на «хорошее» и «плохое» в сфере морали связано с фундаментальным социальным разделением на «хорошее» и «плохое» в цивилизованном обществе. В этом смысле такое разделение увеличивает дистанцию между группами, преследующими разные интересы. В целом же оно является выражением деления обществ на хорошие и плохие. Суть этой дифференциации является социальной. Если привязанность к обществу является свидетельством добропорядочной нравственности, то отдаленность от общества, неприятие его ценностей говорит о плохом. Общественная формация от начала и до конца имеет нравственный характер. Иными словами, это означает добро - вольную привязанность к правилам организации общества на почве трепетного отношения к ним. «Первой конституцией» общества является свод его моральных правил. Общество основано на морали. Общество, растерявшее свои моральные устои, обречено на распад. Общественные правила предусматривают отношение к общественной идентичности, его божественной сути, языку, другим членам общества с таким трепетом, будто бы являются единым целым, и при необходимости требуют от человека самопожертвования во имя общества. В принципе, оказаться выдворенным за рамки общества для человека равносильно смерти.

Право — одно из великих изобретений цивилизованного общества. Социальное расслоение безусловно начинается вместе с классовым расслоением и возникновением государственности. В основе этого процесса лежит моральный фактор. Подобно тому, как огосударствление религиозных святостей способствовало возникновению государственной религии, так и постановка морали на государственные рельсы способствовала возникновению права. Возникновение права становится следствием того, как свод правил отражает основы формирования нового государственного общества и интересы, принципы собственности и безопасность правящего класса, то есть право становится «конституцией» нового общества.

Первым примером правового урегулирования общественных отношений может стать Шумер, где письменные тексты были созданы задолго до законов Хаммурапи. Таким образом, можно утверждать, что своим рождением право обязано не Риму, не Афинам, а шумерскому городу-государству. В античную эпоху подчеркивается связь права с республикой и демократией. Речь идет о пери - оде более официальной и письменной структуризации права. Что касается республики и демократии, то этот процесс стал отражением поисков аристократией (господствующего класса, избранных людей рабовладельческого общества) форм коллективного управления с целью установления барьера перед царствами и деспотическими диктатурами (управляемыми волюнтаристскими методами). Несмотря на то что следы встречаются в шумерском обществе, первое письменное и художественное выражение оно нашло на той стадии цивилизации, которая существовала в Греции и Риме. Это связано с вопросом преодоления трудностей в управлении, путаницы и хаоса. Вопросы конституции, республики и демократии являются самыми дискуссионными в европейской буржуазной цивилизации. Последнее изобретение касается «прав человека». Оно несет на себе ярлыки представительства и индивидуальности, которые расширяются и развиваются в обществе.

Развитие науки следует воспринимать как часть этих основных категорий. Наука — это одна из форм знаний. Единственное ее преимущество в том, что она является той частью знаний, которая может быть подтверждена всеми. Наука содержит не все знания, а ту часть, которая обладает особым смыслом (подтверждаемую опытным путем). В широком смысле слова нет знаний, которые не подтверждаются опытом. В цивилизованном обществе существует разделение знаний, которые подтверждаются опытным путем или не подтверждаются, имеют позитивный или метафизический, теоретический и практический характер. Эта ситуация связана с цепью взаимоотношений между знаниями и властью. История знает три великих революции в сфере научных знаний: первая — неолитическая (7-5 тыс. до н.э. халафский период), в которую внесен дополнительный шумерский вклад; вторая — западно-анатолийская и античная (VII—IV века до н.э.) и третий революционный период — западноевропейский (XVII век н.э. и далее). Ясно, что научные знания связаны с периодизацией цивилизации. Для каждой исторической ступени характерна своя научная революция. Но науку еле - дует рассматривать в тесной связи с религией, философией, литературой, искусством и правом. Тяжело установить различия между наукой и философией. Можно их рассматривать как теоретическую и практическую стороны одного и того же явления.

Связь, которую можно установить между цивилизацией в целом и этими категориями, может быть выражена сквозь призму оппозиции смысл / власть. Эти крупные смысловые категории и их практическое выражение, которые зародились из практики человеческого общества и мышления, способствовавшего возникновению этой практики, подверглись аннексии и искажению со стороны той части цивилизованного общества, которая уже пришла к государственности. Одним из первых, к чему они приступили, было стремление организовать науку и философию как социальную парадигму и источник практической силы. Каждая ступень цивилизации возникает на базе новой фундаментальной парадигмы (мировоззрение, система взглядов). Если, на взгляд правящих классов, эти мероприятия носят вполне позитивный характер (видимые факты), то с точки зрения управляемых классов, это поразительным образом очерняет их жизнь, отделяет их от мира железным занавесом, сковывает цепью. Открытое насилие всегда служило основанием для нового типа правления, чья законная сила базировалась на новых парадигмах. Новые классы представляли все свои преимущества и интересы так, будто это преимущества и интересы, чуть ли не судьба всего общества, — и это было их основным занятием. По мере достигнутых успехов они могли продлевать жизнь обществ, которые назывались цивилизованными. Любая цивилизация, какой бы грандиозной она ни была, утеряв свою легитимность, не может избежать упадка. Например, истинными причинами упадка цивилизации Рима были следующие: изнутри империи — христианство, извне — потеря уважения и привлекательности под воздействием варварских племен. Когда общество объединилось с новыми религиозными сообществами и инородными племенами, некогда великолепный Рим утратил легитимность и распался.

Социальные структуры, которые в определенном смысле можно назвать метафизическими категориями, не могут быть исследованы самостоятельно, ибо это может исказить истину. Метафизические истины, подвергнутые материалистами чрезвычайно грубой и жесткой критике, несомненно, сами по себе не могут быть разделены на «хорошие» и «плохие». Поскольку мышление человека и общество нельзя представить без метафизики, гораздо более осмысленными были бы методические оценки метафизических категорий в тесной связи друг с другом и обществом.

Крупные цивилизации в общем являются религиозными. Если религия той или иной эпохи теряет свою силу (это может происходить благодаря философии, науке или новой религии), это неминуемо означает распад соответствующей цивилизации. Все это свидетельствуют о жизненно важном значении крупных смысловых категорий (религия, философия, искусство, право, наука, мораль) для цивилизованного (классового, городского, государственного) общества. Если общая социология должна освещать эти категории в ракурсе цивилизованного общества, то социология свободы критически комментирует то, как эти категории должны слиться со свободной жизнью в демократическом обществе. Эта тема будет детально разработана в соответствующей части.

Е. Экономические учения в цивилизованном обществе — это один из самых запутанных вопросов, представляющих собой благоприятную почву для искажений. То, что экономика становится предметом теоретических и практических исследований, относится к достижениям капиталистической цивилизации. Речь идет об исследовании «материала» общественной жизни. Систему капиталистической цивилизации, которая позиционирует себя в истории как материальная цивилизация (правильное и уместное толкование Фернанда Броделя), можно было бы назвать экономической системой. Нет никакой опасности в том, чтобы назвать все предыдущие системы цивилизации «метафизическими системами», и в этом смысле станет ясно, почему капитализм можно назвать «системой материалистической».

Если неолитическое общество (включая первые человеческие сообщества), а также все цивилизованные общества (докапиталистической эпохи), уделяя большое внимание категориям святости, смысла, чудесного, в целом метафизике, не могли расценивать жизнь никак иначе, то капиталистическая цивилизация позиционирует себя чуть ли не как эпоху богов без масок и голых королей, и это обстоятельство заслуживает серьезного внимания и требует серьезных рассуждений. Капиталистическое общество превосходно умеет ввести в заблуждение, обмануть и ассимилировать все инородное.

Мое личное мнение, что основная суть капитализма заключается в том, что масштабы аннексии и присвоения результатов чужого труда, существующие в той деятельности, которую капитализм развернул под названием «экономика», скорее пре - вращаются в форму общественной жизнедеятельности. «Экономика» по-гречески означает «кодекс семьи» и подразумевает правила материальной жизни семьи, ее окружение, материалы и прочее. Если несколько расширить смысл этого слова применительно к цивилизованному обществу, то можно назвать экономику «правилами жизни» маленьких сообществ. Это та общественная категория, которая менее всего попала под влияние государственности и собственности. Общество — это основная ткань коллективизма. Приватизация общества, становление его на рельсы государственности немыслимо. В этом смысле приватизация экономики и становление ее на рельсы государственности означают разрушение этой самой основной ткани, уничтожение наиболее важных жизненных правил общества. Поэтому никакое общество так, как капитализм, не осмеливалось даже помыслить сделать приватизацию и огосударствление главной особенностью общества. Поскольку в цивилизованном обществе все социальные сферы приведены к государственности, экономика, как основная ткань общества, несомненно, превратилась в основной предмет и частной, и государственной собственности. Но ни одно общество так официально и открыто, как капитализм, не объявляло частную и государственную собственность системой.

Крайне важным я считаю следующее обстоятельство: приватизация и огосударствление экономики прежде воспринималось как аннексия и воровство. Карл Маркс более «научно» называет это воровством прибавочной стоимости в связке труд — стоимость (как прибыль). Этот вопрос требует еще более глубокого рассмотрения. На мой взгляд, попытки перевода в частную или государственную собственность можно оценить как аннексию и незаконное присвоение прибавочной стоимости, за исключением ранее существовавших излишков продукта. Все формы перевода экономики, являющейся основной тканью общественного организма, в любые виды собственности, включая частную и государственную, по сути, безнравственны. Это и есть аннексия и воровство. Равно как попытки присвоения или передачи в собственность государства сердца или любого другого органа человека бессмысленны или очень опасны, в случае с экономикой наблюдается аналогичное явление. Надеюсь рассмотреть эту тему подробнее в части, касающейся капитализма.

Мы видим, как коммодификация становится в цивилизованном обществе очень важным явлением. Следовательно, между превращением всего и вся в товар массового потребления и цивилизованным обществом (с частной формой собственности, классовым, городским и государственным обществом) есть тесная связь. Товар и коммодификация являются главными категориями цивилизации. В таком случае, очень важно охарактеризовать товар как категорию. Проще говоря, о превращении в товары массового потребления всех продуктов труда, за исключением тех, которые используются для удовлетворения основных потребностей человека (за исключением объектов извлечения пользы, непосредственного удовлетворения каких-либо потребностей), а именно речь может идти о превращении продукта в товар массового потребления в целях обмена (торговля, коммерческая ценность). Обществу на протяжении длительного периода было чуждо понятие обменной стоимости. Оно даже не задумывалось об этом, считало ее постыдным. Ценный объект общество дарило ка кому-либо сообществу, или человеку, которого оно считало ценным. Подмена дарения «обменом» является изобретением или хитроумным шагом цивилизации. До наступления цивилизации, или за рамками цивилизации, общество считало и считает обмен постыдным явлением, и если есть возможность избежать такой формы отношений, то следует избегать его. Благодаря своему глубокому историческому опыту, общество знает, что экономика, являющаяся основной тканью его организма, может выйти за рамки, и если укоренится явление корыстного обмена, то с обществом может случиться что угодно. Тем самым оно ревностно охраняет себя от этого явления.

Превращение товара в обменную ценность, торговля и торговец стали значимыми категориями цивилизации. Вкратце сообщу, что мое толкование товара отличается от толкования Карла Маркса. То есть я считаю, что соизмерение обменной ценности товара с трудом рабочего может стать источником такого понятия, которое может породить очень серьезную опасность. Если иметь в виду со - временный процесс распада общества, в котором не осталось ни единой ценности, не превращенной в товар массового потребления, то можно будет лучше понять, что я имею в виду. Осознать разумом превращение общества в товар массового потребления значит пере - стать быть человеком. Это, по сути, гораздо хуже варварства. Если прибегнуть к сравнению, то можно сказать так: выставление на продажу животного, разрезанного на части в скотобойне, фактически навязывается как образ жизни всего человеческого общества. В основе социального зла лежит процент, в фундаменте проценте заложена торговля, базу которой составляет товар. Упадок экономики также тесно связан с торговлей. Экономика, перестающая быть главной тканью в организме общества, становится началом коренного разрыва с природой, потому что слияние материальных ценностей с ценностями человека становится предметом серьезного разлома. В какой-то степени закладывается фундамент дурной метафизики. Когда материальное лишается духовного начала, а духовное — материальной составляющей, это становится началом проблемы, кото - рая втаптывает в грязь историю человеческого мышления. Ложные дихотомии и дискуссии, касающиеся материальности и духовности, на протяжении всей истории цивилизации уничтожает экологию и свободную жизнь в целом. Мертвая материя, а также утверждения о духе, которые с точки зрения космического мировоззрения есть неизвестно что, чуть ли не завоевывают мышление человека и нещадно эксплуатируют его.

Я хочу выразить сомнения еще по одному поводу. Я сомневаюсь в том, что можно измерить общественные ценности (включая товар). Один лишь факт причисления товара, являющегося продуктом труда не просто живого человека, но и бесконечных и не поддающихся счету трудов, к заслугам одного человека, по сути, не просто ошибкой, но способствует аннексии и присвоению чужих ценностей. Причина ясна: как можно измерить оплату нескончаемого труда? Более того, как измерить ценность труда семьи, матери, родившей и воспитавшей трудящегося, ценность труда которой не поддается измерению? Как измерить права общества, реализовавшегося в таком объекте, как ценность? Можно вести дискуссию и дальше, но выходит, что обменная ценность, прибавочная стоимость, ценность труда, проценты, прибыль, рента и аналогичные понятия сродни воровству (официальному, осуществляемому силами государства). Может, имеет смысл поиск других мерил обмена или поиск новых форм существовавшего ранее дарения излишка продукта? В части, касающейся модернизма и свободной жизни, я хотел бы подробнее раскрыть эти обстоятельства.

Даже в греческой культуре торговля считалась презренной профессией. Греки знали о связи торговли с воровством. В римском обществе торговцы тоже не были в почете. Что касается товара, то он имел ограниченное влияние. В древности ревностно пытались ограничить уровень влияния товара в обществе. Я говорю о нравственности неолитического общества. Несмотря на то, что капитализм до своего становления в качестве господствующей системы уже завоевал определенные позиции в части общественных институтов, даже цивилизованные общества не дали бы возможности для его массового проникновения и утверждения. Все происходило на маргинальном уровне. То, что в XVI веке капитализм утвердился в Голландии и Англии, связано с очень конкретными условиями. Может быть, для становления таких стран, как Голландия и Англия, капиталистическая система была нужна. Так и получилось. В течение четырех столетий весь мир оказался под властью этой системы. В отдельной главе мы рассмотрим этот период цивилизации как период модернизма.

Введение в историю цивилизации с помощью такой краткой характеристики необходимо для того, чтобы мы могли воспринять здоровый стиль исторических и социологических знаний. Мгновенное разрешение таких вопросов, которым даже самые дотошные историки и философы посвятили чуть ли не всю свою жизнь, требует чрезвычайных способностей. Я далек от этих амбиций, но, отдавая дань уважения идее свободы, утверждаю, что для каждого, кто надеется на серьезную награду от общества, первостепенным условием является наличие больших сил для толкования историко-социологических и научного осмысления.

Трагедия «реального социализма», идея которого просуществовала полтора столетия, десятки неудачных национально-освободительных движений, растворение социал-демократических теорий в ледяных расчетах мирового финансового капитала побуждают нас объединить наше умение раскрыть суть всей цивилизации и, в частности, капиталистической цивилизации, с социологией свободы для того, чтобы в грандиозной освободительной борьбе не обмануться самим и не обмануть никого.

3. Проблема распространения цивилизации