Моним, Онесикрит, Метрокл, Гиппархия, Менипп, Менедем

 Моним

82 Моним из Сиракуз был учеником Диогена. Как сообщает Сосикрат, он был рабом одного коринфского менялы, к которому часто приходил хозяин Диогена Ксениад и рассказывал о его добрых словах и поступках. Эти рассказы вызвали у Монима чувство восхищения философом. Притворившись сумасшедшим, оп неожиданно стал разбрасывать деньги, находившиеся на столе менялы, и хозяин был вынужден его отпустить. Моним тотчас же присоединился к Диогену. Он часто также сопровождал киника Кратета и подражал ему, так что его господин, наблюдая его поступки, в ещё большей степени убедился в его безумии.

83 Он стал знаменитым человеком, и даже комедиограф Менандр упоминает ею. В одной из твоих комедий, «Конюх», он так писал о нём:

Какой-то человек по имени Моним
Был мудр, Филон, хоть и не очень знаменит.
— С котомкой он бродил?
— Да не с одной — с тремя!
Но слов, подобных мудрым изречениям,
Как, например, «познай себя», не говорил.
Однако грязный этот нищий всех превзошёл,
Сказав, что всё на свете — суета сует.

Моним придерживался очень строгих нравственных правил, презирал славу и почитал только одну истину.

Он оставил сочинения, где серьёзное было незаметно смешано со смешным, а также две книги — «О влечениях» и «Протрептик».

 Онесикрит

Некоторые считают, что Онесикрит был родом из Эгины, но Деметрий из Магнезии утверждает, что из Астипалеи. Он также был одним из самых знаменитых учеников Диогена. У него есть некоторое сходство с Ксенофонтом — последний принимал участие в походе Кира, Онесикрит — в походах Александра, кроме того, он написал сочинение о воспитании Александра, подобно тому как Ксенофонт — о воспитании Кира. Ксенофонт восхвалял Кира, Онесикрит — Александра. И в стиле он подражал Ксенофонту, но, как подражатель, был далёк от образца.

Среди учеников Диогена были и Менандр, прозванный Дубом, восхищавшийся Гомером, а также Гегесий из Синопы по прозванию Собачий Ошейник и Филиск с Эгины, уже упомянутый выше.

Метрокл

94 Метрокл из Маронеи, браг Гиппархии, был сначала учеником перипатетика Феофраста. Метрокл был так слаб здоровьем, что однажды во время занятий не смог сдержать ветры из живота. В отчаянии он заперся дома, твёрдо решив умереть. Узнав о случившемся, Кратет пришёл к нему, будто бы его об этом попросили, предварительно нарочно наевшись бобов. Он разумными доводами стал убеждать его, что тот ничего дурного не сделал: было бы, напротив, удивительным, если бы ветры не вышли, как им положено по природе. В заключение он сам произвел указанное выше действие, чем окончательно привёл Метрокла в чувство и утешил. С этого времени Метрокл стал его учеником и превратился в настоящего философа.

95 По словам Гекатона в первой книге «Хрий», он сжёг свои сочинения, провозгласив:

Подземных снов пустое порождение.

Другие же рассказывают, что, сжигая лекции Феофраста, он сказал:

Выйди, Гефест, до тебя у Фетиды Нереевой просьба[63].

Он учил, что из всех вещей одни можно купить за деньги, как, например, дом; другие же — приобрести со временем при помощи старания, как, например, образование. Богатство, говорил он, приносит вред, если не употреблять его достойно.

Он умер уже стариком, задержав добровольно дыхание. Его учениками были Феомброт и Клеомен. У Феомброта, в свою очередь, был учеником Деметрий из Александрии, а у Клеомена — Тимарх из Александрии и Эхекл из Эфеса. Эхекл был также слушателем Феомброта, учеником которого был Менедем, о котором мы скажем ниже. Среди них особенно прославился Менипп из Синопы.

 Гиппархия

96 Рассуждения этих философов покорили и Гиппархию, сестру Метрокла. Оба они были родом из Маронеи.

Она влюбилась в Кратета, в его речи и образ жизни, оставаясь равнодушной к домогательствам своих женихов, несмотря на их богатства, знатность и красоту. Для неё Кратет был всем. Она угрожала своим родителям наложить на себя руки, если они не выдадут её за Кратета. Родители же умоляли его оставить в покое их дочь. Кратет делал всё, что мог, и, не в состоянии убедить её, в конце концов встал, снял перед ней все свои одежды и сказал: «Вот твой жених, вот всё его богатство, решай!» Ведь брачный союз не состоится, если она не разделит и его образ жизни.

97 Девушка сделала свой выбор, надела такое же платье, как и он, бродила повсюду вместе с мужем, делила с ним ложе на виду у всех и вместе с ним отправлялась на пиры. Однажды она пришла на пир, устроенный Лисимахом, и там стала опровергать Феодора, прозванного Безбожником, применив следующий софизм: то, что делает Феодор, он, пожалуй, не назовет ошибкой. Если это же сделает Гиппархия, то и в этом случае не будет допущена ошибка. Феодор, ударив самого себя, не совершит ошибки, значит и Гиппархия не ошибётся, если ударит Феодора. Тот не нашёлся, что ответить, но попытался задрать ей платье.

98 Но Гиппархия не растерялась и не испугалась, как это свойственно женщине. И когда он обратился к ней со словами:

Кто эта женщина, оставившая свой челнок?[64]

«Это я, Феодор, я, — ответила Гиппархия, — неужели ты думаешь, что я поступила неправильно, когда время, которое я собиралась провести у ткацкого станка, использовала на образование?» Ещё и много других историй рассказывалось об этой женщине-философе.

Получила распространение книга писем, составленная Кратетом, в которой содержатся замечательные философские рассуждения, напоминающие по стилю Платона. Он был также автором трагедий, имеющих возвышенный философский характер. Вот один из образчиков:

Отечество мое — не только дом родимый;
Но всей земли селенья, хижина любая,
Готовые принять меня в свои объятия.
Он умер в преклонном возрасте и был похоронен в Беотии.

Менипп

99 Менипп, кинический философ, родом из Финикии, был, как сообщает Ахаик в своей «Этике», рабом. Диокл, со своей стороны, добавляет, что его господином был житель Понта по имени Батон. Будучи корыстолюбивым, Менипп с таким успехом попрошайничал, что смог стать фиванским гражданином.

Как говорят, в нём не было ничего серьёзного. Книги его полны насмешек и острот, в чём-то они похожи на сочинения его современника Мелеагра.

Гермипп рассказывает, что он ссужал деньги на день под проценты и получил прозвище Ростовщика. Он давал взаймы под «морские» проценты, т. е. страховал корабли и брал соответствующий залог.

100 Таким образом он сколотил изрядный капитал, но под конец стал жертвой заговора и всего лишился. В отчаянии повесился и так свел счёты с жизнью. Вот наше стихотворение о нём:

Знаешь, быть может, Мениппа,
Из Финикии родом, но с Крита собаку,
Процентщика-заимодавца (так прозывался).
В Фивах в дом его забрались —
Все потерял состояние, но понять не сумел сущность кинической жизни;
Повесился с горя, бедняжка.

Некоторые авторы считают, что сочинения, известные под именем Мениппа, принадлежат не ему, а Дионисию и Зопиру из Колофона, которые написали их шутки ради и передали ему как человеку, который сумеет с ними хорошо распорядиться.

101 Всего же было известно шесть Мениппов. Первый — тот, кто написал «Историю лидийцев» и сделал сокращение сочинения Ксанфа, второй — о нём здесь шла речь, третий — софист из Стратоникеи, кариец по происхождению, четвёртый — скульптор, пятый и шестой — художники, упомянутые у Аполлодора.

Киником написано тринадцать книг: «Путешествие в подземное царство» (Nekyia), «Завещания», «Письма, сочинённые как бы от лица богов», «Ответ физикам, математикам и грамматикам», «О рождении Эпикура» и «О почитаемых эпикурейцами двадцатидневках» и др.

 Менедем

102 Менедем был учеником Колота из Лампсака. Согласно Гиппоботу, он дошёл до такой степени одержимости, что, надев платье эринии, ходил повсюду и говорил, что прибыл прямо из Аида как соглядатай человеческих прегрешений и намерен вернуться туда обратно и передать всё тамошним богам. А одет он был так: в тёмно-серый хитон, доходящий до пят, подпоясанный пурпурным кушаком, на голове — аркадский колпак, украшенный двенадцатью знаками зодиака, на ногах — трагические котурны, носил он также очень длинную бороду, а в руке — посох из ясеня.

103 Таков был образ жизни кинических философов. Добавим только к сказанному некоторые общие существенные черты их учения, так как мы считаем кинизм особой философской школой, а не известным образом жизни, как полагают некоторые. Итак, подобно Аристону с Хиоса, они отрицали необходимость логики и физики, всё внимание обращая лишь на этику. И то, что некоторые считают характерным для Сократа, Диокл приписывает Диогену, приводя его слова: должно исследовать

Что у тебя и худого и доброго дома случилось[65].

Они отвергали также общеобразовательные науки. Антисфен часто говорил, что здравомыслящие люди не должны изучать литературу, чтобы не подвергаться чужому влиянию.

104 Они относились отрицательно к геометрии, музыке и ко всем подобным занятиям. Так, человеку, показавшему ему часы, Диоген сказал: «Да, полезная штука, чтобы не опаздывать на обед». А тому, кто хотел обучать его музыке, он сказал:

Умом людей разумных процветают город, дом,
А не бряцаньем лир и флейт игрой[66].

Далее они утверждали, что конечная цель философии — «жить в согласии с добродетелью», как об этом говорит Антисфен в своем «Геракле» (это же проповедовали и стоики, так как была известная общность идей между этими двумя школами). По этой причине кинизм называли кратчайшей дорогой к добродетели. Так жил и Зенон из Кития. Они проповедовали также неприхотливый образ жизни, довольствуясь самой необходимой пищей и одним плащом, презирая богатство, славу, знатность. Некоторые, например, питались исключительно зеленью и пили холодную воду, жили под первой попавшейся крышей или в бочках, как Диоген, который любил говорить, что только боги ни в чём не нуждаются, а богоподобные люди нуждаются в малом.

105 Они полагали также, что добродетели можно научиться и её нельзя утратить, как пишет Антисфен в «Геракле»; только мудрец достоин любви, безгрешен, друг себе подобных и ни в чём не полагается на судьбу. Всё, что лежит между добродетелью и злом, они, подобно Аристону с Хиоса, считали безразличным.

Таковы были киники. Теперь перейдем к стоикам, основателем школы которых был Зенон, тоже ученик Кратета.