Витни. Из блога ЖЖ. Воспоминания

Размещены в конце января 2009 г. Лексика автора сохранена.

Как теперь выясняется, со Стасом были знакомы все поголовно. Я никогда не видела его как юриста. Я даже никогда не участвовала в экологических акциях, в которых он участвовал и которые организовывал когда-то. Поскольку – так уж сложилось – я ориентирована в основном на досуговое времяпрепровождение, то и со Стасом общалась только на досуге.

Впервые я увидела Стаса в 1996 году в Прямухино, где тогда пробыла совсем недолго, дня три. Стас был худющим и прихиппованным, с длинными волосами и в бандане. Небольшими компашками мы шастали по Прямухинским полям, и Стас травил разные юридические байки.

Потом я ездила в Прямухино в 1999 и в 2000 годах, была там дольше. Прямухино, если кто не в курсе, – это бывшее имение Бакуниных, куда ежегодно выезжала Прямухинская Вольная артель (анархисты+сочувствующие) в тщетных потугах нечто восстановить и чем-то пропитаться. Ситуация, всячески идеализировавшаяся Петей Рябовым, который много лет издавал на местности «Прямухинскую гармонию».

В качестве оппозиции правильному Пете в артели в конце 90-х годов образовалась субкультурка хануриков. Ханурики много бухали, пытались немного разбавить всеобщую гармонию угарным своим поведением и издавали, наоборот, «Прямухинскую дисгармонию».

Конечно, Стас был хануриком. Несмотря на то, что к тому времени несколько заматерел и уже обрезал хайр. Каждый вечер, ближе к закату, наступало Время «Колокольчика» – потому что «Колокольчик» был единственным напитком, который можно было купить к водке в местном сельпо.

Можно было сидеть и общаться на просторах, а мобильники тогда еще не мешали концентрации мысли.

Ни о каких своих былых и грядущих проектах и свершениях он ничего не рассказывал. Хотя мы пытались «распедалить» его на такие разговоры – он не «распедаливался». Может быть, просто хотел отдохнуть. Но, скорее всего, дело в следующем. Уже сейчас, задним числом, обнаружилось, что Стас – видимо, вполне сознательно – держал разные сферы своего бытия совершенно изолированными друг от друга. Даже близкие его друзья или коллеги сейчас только с удивлением узнают о совсем неизвестных им сферах деятельности Стаса или о его семейных обстоятельствах.

Да, Стас был исключительно эрудированным человеком, и об этом сейчас много говорят, – в Прямухино была традиция читать лекции, и мне запомнились Стасовы рассказы об аутентичных русских сказках, кошмарных и жутких.

Да, он был душой компании, очень обаятельным и эмоциональным, и безбашенным он тоже был, конечно. Но мне вот в нем некая здоровая злость запомнилась. Если его что-то напрягало, он становился четким, жестким и даже злым.

А еще он любил за грибами иногда ходить – это не то, что вы подумали. Он брал корзину и на много часов уходил в леса, один.

Последний раз я виделась со Стасом на праздновании Ивана Купалы в 2001 году. Потом у меня родился ребенок, и я практически перестала тусоваться, а Стас стал очень плотно заниматься слишком серьезными делами.

И вот уже восемь лет прошло с момента последней встречи, и не настолько уж близко мы общались, – но у меня горе. Очень тяжело, первые дни я ходила шалая и в полном коматозе. Что-то во мне заморозилось и начинает оттаивать только сейчас.

Поэтому только сейчас пишу, хотя надо было раньше, хотя бы на пару дней.