No 601. — Письмо к матери.
[28 марта 1858 года. Томск.]
Благословите меня, я хочу жениться. Вы удивитесь - в моем положении жениться! Не бойтесь, своим выбором я не навлеку на себя несчастия, ни на Вас бесчестия. Девушка, которая согласилась соединить свою судьбу с моею, образована, добра, благородна; посылаю портрет ее. Отец ее Квятковский1 служит более 12-ти лет по частным делам у золотопромышленника Асташева - белорусский дворянин, жена его полька, но без ненависти к России и католичка без римского фанатизма. Благословите меня без страха: мое желание вступить в брак да служит Вам новым доказательством моего обращения к истинным началам положительной жизни и несомненным залогом моей твердой решимости отбросить все, что в прошедшей моей жизни так сильно тревожило и возмущало Ваше спокойствие 2. За будущее я не боюсь; у меня есть голова, воля- достанет и уменья; с твердым намерением можно всему научиться; но как и чем буду я содержать жену, семейство в первые годы? Вы маменька не богаты, детей же у Вас много, итак, несмотря на безграничную уверенность в Вашем желании помочь мне, я много надеяться на Вас в этом случае не должен и не могу; сам же, связанный по рукам и по ногам недоверием начальства, на которое жаловаться не могу, потому что оно вполне мною заслужено, я не мог положить даже и начала будущего полезного дела и живу средствами, которые Вы, отнимая их у себя, посылаете мне, но которые для содержания семейства были бы слишком неопределенны и недостаточны. Я поселенец, прикованный к одному месту и живущий доселе в принужденном бездействии, не могу дать своей жене ни имени, ни даже материального благосостояния. Не поступил ли я с неблагоразумною поспешностию, предложив ей теперь мою руку? По-видимому и по обыкновенной людской логике, кажись, что так; но внутреннее чувство говорит мне, что нет, и я верю в него; с полною верою предаюсь благодушию правительства, которое, раз спасши меня от крепостной смерти, не откажет мне теперь в средствах начать новую жизнь и не воспрепятствует мне искать нового счастия на пути законном, правильном и полезном 3.
Комментарий
No 601.-Впервые опубликовано частями в нашей книге о Бакунине (1920, стр. 354); напечатано в "Материалах", I, стр. 302 Оригинал затерян; по крайней мере в Прямухинском архиве его нет. Письмо известно нам лишь в той части, какая была скопирована в Третьем Отделении - возможно для расследования о семье Квятковского ("Дело", ч. 11, л. 65). На копии написано: "Извлечено из письма преступника Бакунина к матери от 28 марта 1858 года из Томска"; далее: "Доложено его величеству" и "Не известен ли у нас Квятковский?", т. е. не проходит ли он по спискам Третьего Отделения?
1 Ксаверий Васильевич Квятковский был не ссыльным, как обыкновенно повторялось в биографиях Бакунина, и тем более не политическим ссыльным, как на один момент заподозрили в Третьем Отделении (это видно из вопроса на письме Бакунина, приведенного выше), а служащим, приехавшим из России в Сибирь по делам золотопромышленника Асташева, у которого сначала служил. Позже он перешел на службу к откупщику Бенардаки, у которого одно время служил и Бакунин. В справке Третьего Отделения, составленной после побега Бакунина, и в показании, снятом с дочери Квятковского (жены Бакунина) при отъезде ее за границу к мужу, о Квятковском сказано, что он-белорусский дворянин. Он был поляком, шляхтичем, бедным дворянином, служившим у разных капиталистов, главным образом в Сибири. В рассматриваемый момент он проживал с семьей в Томске, позже жил в Иркутске. В 70-х годах жил в Польше. Кроме Антонии, вышедшей за Бакунина, у него были еще сыновья Ян и Александр и дочери Софья (Зося), которая в 70-е годы играла в жизни Бакунина немалую роль, и Юлия.
2 Так как это письмо Бакунина явно писалось в расчете на любознательность жандармов, то в нем Бакунин продолжает прежнюю политику изображения себя в виде лояльного, мирного гражданина, отказавшегося от всяких лжеучений и революционных замыслов. Нужно было ему это .для того, чтобы усыпить бдительность жандармов и бежать для возвращения к революционной работе. Свою женитьбу он также хотел использовать для той же цели. Это не значит, что он женился исключительно для того, чтобы облегчить себе выход на свободу в России или побег за границу. Но что в своих планах он сильно учитывал это обстоятельство, в этом вряд ли можно сомневаться. Во всяком случае женитьба впоследствии действительно помогла ему бежать. Корсаков так легко не выпустил бы его из своих рук, если бы он не оставил ему в залог свою жену.
3 Здесь мы имеем продолжение политики нажима на правительство с целью добиться права свободного передвижения по Сибири, а дальше и по России. Для этой цели женитьба была полезна в двояком отношении: во-первых, она придавала Бакунину вид мирного отца семейства, а во-вторых, давала ему основания добиваться свободы разъездов для заработка я для прокормления семьи.