15. Сельские коллективы в Кастилии, Андалусии и Эстремадуре

По своему характеру анархические аграрные коллективы, организованные в Кастилии, Андалусии и Эстремадуре, не имели фундаментальных отличий от аналогичных групп в восточных частях Испании. Однако условия, при которых они возникли, существенно отличались от каталонских, арагонских и левантийских.

Если в земельных отношениях средиземноморских регионов ключевую роль играли мелкие крестьяне-собственники и долгосрочные арендаторы, то Кастилия и Андалусия по преимуществу были регионами латифундий. Крупные поместья здесь имели давнюю историю. И всё же Франц Боркенау, посетивший Кастилию и Андалусию во второй месяц Гражданской войны, отмечал: «Мало сходства можно найти между засеянными пшеницей поместьями средних размеров Кастилии, очевидно феодального происхождения, работники которых несколько поколений назад были крепостными, и необъятными оливковыми латифундиями Андалусии, неизменными в своём укладе с карфагенских и римских времён, безземельный пролетариат которых происходит от рабов и до сих пор ещё сохраняет многие черты рабского населения, беззащитного перед своими хозяевами»1.

До войны наблюдались также значительные различия в политической и профсоюзной ориентации крестьянства двух регионов. В Кастилии социалисты долгое время пользовались влиянием среди крестьян, и Испанская федерация землевладельцев (ФЭТТ) задолго до 19 июля создала здесь разветвлённую организацию. Однако, как мы увидим, после начала войны в регионе быстро распространилось влияние НКТ.

Хотя бо́льшая часть Старой Кастилии сразу же была занята мятежниками, бо́льшая часть Новой Кастилии в течение войны оставалась под республиканским контролем. Гастон Леваль отмечает, что «две трети провинций Мадрид, Толедо и Сьюдад-Реаль… и вся провинция Куэнка» оставались в республиканской зоне2.

В отличие от Кастилии, Андалусия всегда была одним из главных регионов влияния анархистов в Испании. Джеральд Бренан говорил о распространении анархизма в этих краях в последние десятилетия XIX в.:

«В батрацких бараках, или ганьяни́ас, в уединённых сельских домах апостолы говорили увлечённым слушателям о свободе и равенстве. В городах и деревнях создавались небольшие кружки, которые открывали вечерние школы, где многие учились читать, вели антирелигиозную пропаганду и часто практиковали вегетарианство и трезвость. Даже табак и кофе некоторыми были объявлены под запретом… Но главной характеристикой андалусского анархизма был его наивный милленаризм. Каждое новое движение или стачка мыслилась как предвестник наступающего века изобилия, когда все – даже Гражданская гвардия и помещики – будут свободными и счастливыми. Теперь уже никто не скажет, когда это произойдёт. Помимо захвата земли (да и то не везде) и сожжения приходской церкви, не было никаких положительных предложений»3.

К несчастью для анархистов – и для Республики – значительная часть Андалусии в начале войны оказалась в руках мятежной армии генерала Кейпо де Льяно.

Захваты земли в феврале – июле 1936 г.

В предреволюционном бурлении, охватившем Испанию после победы Народного фронта на выборах в феврале 1936 г., в Кастилии, Андалусии и Эстремадуре происходили масштабные захваты земли крестьянами и последующая легализация этих захватов Институтом аграрной реформы (ИАР).

5 марта Институт аграрной реформы получил инструкции вернуть крестьянам в определённых провинциях всю землю, которая была отобрана у них в период реакционного правительства 1933–1936 гг. В течение недели, как сообщалось, были удовлетворены требования почти 40 тысяч крестьян. 20 марта ИАР был уполномочен конфисковывать любые поместья, если это было «в интересах общества».

Однако, как отмечает Вальтер Бернеккер: «Параллельно с этим во многих южных провинциях (Севилье, Ка́сересе, Бадахо́се), а также в Старой Кастилии, Саламанке и Толедо произошли сотни несанкционированных захватов земли под клич “Да здравствует Республика!”. Захваты эти по большей части были легализованы правительством Асаньи 28 марта…» Он добавляет: «Революционную окраску этой реформе придали не столько меры нового правительства, сколько инициативы крайне левых групп действия, не организованных под чьим-либо руководством… Сельскохозяйственные рабочие и крестьяне захватывали поместья по собственному усмотрению…»4

Первоначальное замешательство в сельской Кастилии

С началом Гражданской войны в кастильской сельской округе воцарилось смятение. Большинство крупных землевладельцев стояли на стороне мятежников, и они либо бежали, либо были казнены своими работниками. Их земля была захвачена арендаторами и батраками. Однако они колебались по поводу того, как следует организовать землевладение после исчезновения их хозяев.

Франц Боркенау, проезжавший по региону примерно через шесть недель после начала войны, сообщал:

«Вопрос о земле совершенно не решён, и наибольшую неуверенность испытывают насчёт того, как приступить к его решению. Где вся земля принадлежит одному-двум аристократам, которые ушли к мятежникам, задача относительно проста. Там земля автоматически была экспроприирована и остаётся в руках комитетов и профсоюзов, которые ничего не изменили в способе обработки. Те же руки работают на той же земле, сохраняются прежние границы поместий, выплачивается прежняя зарплата, и единственная разница в том, что она выплачивается уже не управляющим помещика, а комитетами и профсоюзами и что пшеница не продаётся торговцам, а так или иначе делится между деревнями и армией…»5

Гастон Леваль также засвидетельствовал это смятение:

«…Безотлагательно, во всех деревнях, где господствовала общественная организация прошлых веков, Народный фронт назначил администраторов, которые конфисковали не только землю, но также технику и рабочий скот. Одновременно Всеобщий союз трудящихся назначил административные комитеты, чтобы организовать эксплуатацию экспроприированной земли… Последствия этого наплыва администраторов, лишённых творческой инициативы, были плачевными… Но работа в этой области нуждалась в постоянной инициативе, чтобы соответствовать различным обстоятельствам, которые нельзя было предвидеть из кабинетов, и для крестьян было невыносимо подчиняться людям, ничего не знавшим об их работе. Вместо того чтобы напрячь силы, они сдерживали себя»6.

В сложившейся ситуации НКТ, у которой к началу войны было только 8 тысяч членов среди крестьян Кастилии, начала пропагандировать идею создания сельских коллективов. Многие анархисты из Мадрида, где у НКТ уже было крепкое ядро, отправились в сельскую местность, чтобы агитировать за такое решение проблемы, и около тысяч крестьян НКТ из Левантийского региона разошлись по Кастилии с тем же посланием7.

Активистов также разослала НКТ Куэки, где у анархистов была сильная организация. Много лет спустя Хуан де Куэнка писал, что «из 298 деревень… составлявших провинцию Куэнка, НКТ была известна лишь в полудюжине…» Напротив, ВСТ имел организации почти в 80 поселениях. Однако, отмечал Хуан де Куэнка, «мы пошли в провинцию, не пропуская ни одного села или деревни, чтобы своими делами и словами заронить либертарное семя, как обещание нового мира без рабов и хозяев»8.

В тех немногих кастильских деревнях, где уже существовала какая-то анархическая традиция, создание коллективов происходило быстрее, чем где-либо ещё в регионе. Так было в Мембрилье, в провинции Сьюдад-Реаль, где к началу войны только НКТ и «Левые республиканцы» имели сторонников.

В Мембрилье и её сельской округе, с общим населением около 8 000 человек, как только было получено сообщение о выступлении мятежников, анархистам удалось организовать всеобщую стачку и собрать рабочих в центре посёлка, где они вскоре одолели горстку фалангистов, пытавшихся захватить данный район. После этого мэр собрал «ответственных политических и профсоюзных деятелей поселения, чтобы обсудить, какое решение может быть найдено в этот неблагоприятный момент, который они переживают». В результате этой встречи действующие муниципальные власти «отказались от всей социально-экономической ответственности в пользу ответственных лиц из Национальной конфедерации труда, которые приняли её в сотрудничестве с “Левыми республиканцами”, поскольку других профсоюзных или партийных организаций не существовало».

Новые лидеры созвали общее народное собрание. В это время «первой необходимостью было продолжить уборку пшеницы и ячменя, которые уже поспели… и могли быть потеряны из-за любого изменения погоды». Собрание согласилось с этим и выбрало административный совет из десяти членов НКТ и пяти левых республиканцев. При совете были созданы четыре комиссии – сельского хозяйства, снабжения, жилищного хозяйства и здравоохранения, обороны, – которые организовали практически все стороны жизни поселения.

Так родился коллектив Мембрильи, который просуществовал до окончания войны в марте 1939 г.9.

Распространение коллективов в Кастилии

Хотя очевидно, что количество членов НКТ и коллективов быстро выросло в сельской Кастилии за первые недели войны, нет никаких однозначных данных о том, сколько сельскохозяйственных коллективов было в регионе. Гастон Леваль подсчитал, что через год после начала войны НКТ имела 100 000 членов среди сельского населения Кастилии и 200 аграрных коллективов. Он добавляет, что к концу 1937 г. количество коллективов увеличилось до 30010.

Однако Вальтер Бернеккер пришёл к выводу, что оценки Леваля сильно занижены. Он, по-видимому, принимает оценку в 340 коллективов «в обеих Кастилиях». Основываясь на неполных официальных данных, Бернеккер подсчитал, что в провинции Сьюдад-Реаль был 181 коллектив, из которого 112 контролировал ВСТ, 45 – НКТ, 24 были смешанными, и всего в них входило около 33 200 семей. В Куэнке было 102 коллектива, из которых было 37 ВСТ, 5 НКТ и 60 смешанных, с 4 620 семьями; в Гвадалахаре – около 205 коллективов, 195 из которых относились к ВСТ и только семь к НКТ; в провинции Мадрид было около 76 коллективов, из них 56 ВСТ, 15 НКТ и 5 смешанных; и в провинции Толедо было 100 коллективов, 77 ВСТ и 23 НКТ11.

Лидеры НКТ всегда утверждал, что сельские коллективы в Кастильском регионе были полностью добровольными. Так, Эухенио Криадо, генеральный секретарь Региональной федерации крестьян Центра НКТ, говорил в июле 1937 г.:

«В Кастилии у нас около двухсот тридцати коллективов. Мы не навязывали ни одного из них. Мы их пропагандировали. Мы направляли крестьян воззваниями, лекциями и митингами… Сами крестьяне, без какого-либо принуждения или навязывания, приходили и просили, чтобы мы ориентировали их и прислали активистов, чтобы помочь установить коллективы…»12

Сходным образом, писавший много лет спустя в эмигрантском анархическом издании Ф. Креспо отмечал, что, когда был организован коллектив Мембрильи, некрестьянам была предоставлена возможность выбора, присоединиться к нему или нет. Он увидел, что из 122 человек, которым было предложено членство, 86 согласились вступить в коллектив13.

Есть все основания считать, что, в противоположность Арагону и даже Леванту, давления НКТ в Кастильском регионе было недостаточно для создания сельских коллективов. В первые недели войны у НКТ было мало последователей в кастильской сельской местности, и её влияние в вооружённых силах здесь отнюдь не было преобладающим, так что в распоряжении анархистов было не так много сил, чтобы заставлять крестьян вступать в коллективы. По-видимому, следует признать, что распространение коллективов НКТ в регионе практически полностью являлось результатом распространения анархических идей среди крестьян и убеждённости последних в преимуществах коллективизация.

Внутренняя организация кастильских коллективов

Устройство коллективов Кастилии не имело заметных отличий от того, что было у коллективов восточных регионов. Гастон Леваль отмечает, что везде были «административная комиссия, избранная собранием всех жителей поселения или собранием коллектива и ответственная перед ним; группы производителей, составленные соответственно половым и возрастным различиям; делегаты групп регулярно собирались, чтобы составить план и скоординировать работу».

Как правило, в административной комиссии были члены, ответственные за определённые задачи, такие как «земледелие, скотоводство, образование, обмен, транспорт, здравоохранение». Однако, говорит Леваль:

«В маленьких деревнях и менее значительных коллективах один делегат часто принимал на себя разные функции, почти всегда без отрыва от работы…»14

Тот факт, что некоторые коллективы были созданы в весьма обширных поместьях, подразумевал, что у них должны быть несколько иная структура, чем в средиземноморских регионах страны. Так, «некоторые владения были столь велики, что со своим штатом работников они образовывали настоящие экономические единицы. Следовательно, отдельно взятый коллектив имел большое значение, а в некоторых муниципалитетах разрозненные коллективы объединялись посредством местного координационного комитета. В других случаях почти весь муниципалитет был коллективизирован и составлял единую организацию, работавшую по многим направлениям»15.

У анархических коллективов Кастильского региона была развитая иерархия (хотя это слово не понравилось бы анархистам) организаций выше местного или муниципального уровня. На уровне комарки создавалась комаркальная компенсационная касса. Её администраторы избирались общим собранием коллективных делегатов, и Гастон Леваль отмечал, что «каждый коллектив, выдав зарплату… закупив минеральные удобрения, семена, технику, оплатив издержки на школы и здравоохранение, посылал деньги, которые у него оставались» в кассу.

Главной задачей кассы было удовлетворять нужды менее благополучных коллективов. Леваль отмечал, что «ни одна коммуна, пострадавшая от града, засухи или мороза и получившая помощь для преодоления этих капризов природы, не должна была возмещать стоимость того, что было ею получено»16. Наряду с этим, касса выполняла функцию по распространению опыта. Леваль писал, что она, с помощью техников из комитета Федерации Центра, изучала положение «отдельных коллективов, которые регулярно и непреднамеренно оказывались в убытке», и выискивала способы «устранения этих трудностей, улучшения производительности сельского хозяйства и организации вспомогательных производств»17.

Каждая комаркальная касса была частью комаркальной крестьянской федерации. Та, в свою очередь, входила в одну из провинциальных крестьянских федераций, а вскоре была создана организация и в масштабах всего региона18.

Региональная федерация крестьян Центра НКТ

Быстрый рост числа крестьян в рядах НКТ в Кастильском регионе и распространение коллективов под руководством НКТ вскоре сделали необходимым объединение сельских организаций НКТ на региональном уровне. Как следствие, в апреле 1937 г. была образована Региональная федерация крестьян Центра (Federación Regional de Campesinos del Centro). На её учредительном конгрессе в Мадриде, согласно источникам, присутствовало около 480 делегатов, представлявших 87 895 членов.

Учредительный конгресс Региональной федерации выразил желание сотрудничать с Федерацией земледельцев ВСТ в регионе. Вальтер Бернеккер также отмечает:

«Из речей многочисленных участников конгресса было… ясно, что региональная федерация будет заниматься не только экономическими задачами, но и защитой интересов НКТ в борьбе против внутренних политических врагов». Они подчёркивали «полезность регионального объединения коллективов для создания сильной организации, способной к сопротивлению»19.

В конце октября 1937 г. было решено слить Региональную федерацию крестьян, насчитывавшую на тот момент 97 843 членов, и Синдикат распределения, насчитывавший 12 897 членов. Новая организация стала именоваться Региональной федерацией крестьян и продовольствия Центра (Federación Regional de Campesinos y Alimentación del Centro)20.

Согласно Вальтеру Бернеккеру, региональный комитет федерации «должен был координировать [сельскохозяйственную] экономику региона, собирать статистику производства и потребления и содействовать учреждению коллективов. Создание многочисленных секций на всех уровнях отражало желание федерации организовать коллективы – уважая их внутреннюю автономию – по экономическом критерию, в соответствии с новейшими техническими достижениями… Региональная федерация должна была скоординировать разнородный конгломерат коллективистских экспериментов и оставить врагов НКТ, постоянно говоривших о “хаосе” в коллективах, без каких-либо реальных аргументов»21.

Региональная федерация проводила различные мероприятия в своей области. Она создала лаборатории, которые изучали образцы почвы, присланные коллективами, и определяли, какие семена и культуры будут для них наиболее подходящими, какие удобрения следует использовать и как глубоко пахать землю. Секция удобрений федерации занималась приобретением минеральных удобрений, в которых нуждались коллективы.

Периодическое издание федерации «Свободная земля» (Campo Libre), помимо прочего, публиковало «точные указания о методах обработки земли и выращивания злаков, плодовых и овощных культур, винограда, фруктовых деревьев, в соответствии с их сортом, климатом и почвой. Публиковались инструкции о способах борьбы с болезнями, хранении продукции, породах животных, наиболее подходящих для каждого региона, их рациональном кормлении и т.д.»

Гастон Леваль делает вывод, что всё это «повышало техническое образование крестьян, и подобные усилия способствовали быстрой рационализации сельского хозяйства, которому наши инженеры, агрономы, химики и специалисты всех видов отдавали свой энтузиазм»22.

Другой задачей Региональной федерации была помощь коллективам, оказавшимся в неблагоприятных условиях. Так, в течение одного года она потратила 2 миллиона песет на обеспечение бедных коллективов минеральными удобрениями и техникой; эти деньги были выручены за счёт продажи продукции более обеспеченных коллективов23.

Региональная федерация крестьян, особенно после объединения с Синдикатом продовольственного распределения, была основной организацией, через которую распределялась продукция коллективов НКТ в Кастилии. Гастон Леваль пишет, что к концу 1937 г. людей, приезжавших из Каталонии или Леванта в коллективы НКТ в Кастилии, чтобы приобрести зерно и другие продукты, постоянно направляли в Региональную федерацию в Мадриде, которая занималась подобными вопросами; местные коллективы не желали продавать свою продукцию напрямую24.

Во время войны, по крайней мере некоторое время, член Мадридского городского совета от НКТ отвечал за снабжение города потребительскими товарами, в частности продовольствием. Совет контролировал рынки города, и именно туда коллективы региона отвозили продукты, предназначенные для жителей города25.

Разумеется, у федерации были свои трудности. Они перечислялись в одной из статей «Свободной земли» от 6 ноября 1937 г.:

«Проделанная работа была недостаточно производительной из-за недостаточного числа работников, вследствие того, что многие ушли в Народную армию. Хотя эта Федерация стала источником нашего благосостояния, она не получала помощи в необходимом размере. Пока у профсоюзов лежали деньги в банке, они считали, что Федерация должна сама решать свои проблемы. Местная организация НКТ Мадрида, несколько местных союзов и группы милиции помогли материально; но этого недостаточно. Хотя одни союзы богаты, другие бедны; всё ещё не существует достаточной солидарности, и Федерация практически неспособна помочь им… Следует также обратить внимание на препятствия, которые поставило государство на пути развития коллективов…»

Отношения с ВСТ

Отношения между сельскими союзами и коллективами НКТ и ВСТ в Кастильском регионе оставались дружественными в течение всей войны. Гастон Леваль отмечает:

«Федерация земледельцев, составлявшая часть ВСТ, также поддерживала коллективизацию»26. Говоря о провинции Куэнка, Хуан де Куэнка также писал: «Пакт между НКТ и ВСТ улаживал наши разногласия, позволял избежать конфликтов и поощрял коллективные эксперименты во многих деревнях провинции»27.

Пакт, о котором говорит Хуан де Куэнка, был подписан НКТ и ВСТ в этой провинции в марте 1937 г. Его преамбула гласила:

«Ввиду постоянных разногласий, которые возникали в деревнях между членами ВСТ и НКТ по поводу проблем, порождённых Революцией, ответственные лица обеих организаций в этой провинции, собравшиеся, чтобы рассмотреть и решить эти проблемы, согласились совместно принять следующие нормы для ведения работы и совместного существования в деревнях провинции, где обе организации имеют представителей и отделения».

Пакт включал в себя 21 пункт, определявший, как должны организовываться и управлять коллективы. Предусматривалось создание в каждом коллективе административного совета, «избираемого коллективом на собрании и с равным числом членов от каждой организации». Каждый коллектив должен быть организован в группы, согласно выполняемой работе, и каждая группа должна избирать делегата, который каждый день должен встречаться с административным советом, чтобы запланировать работу на следующий день.

Пакт провозглашал, что делегаты «будут стараться, используя все средства побуждения, чтобы работа была сделана с максимальной эффективностью, поддерживая единство и нравственность и обучая своих товарищей тем работам, к которым они не были подготовлены ранее». Делегаты не могут никого наказывать, а только выносят обвинения в неподобающем поведении на собрание, «и уже оно должно будет принять окончательное решение».

Соглашение предусматривало, что каждый рабочий «авансом» будет получать установленный размер заработной платы и ещё по 28 сентимо на каждого несовершеннолетнего ребёнка. Обмен продуктов на местах должен осуществляться через кооператив в каждом коллективе. Доходы, оставшиеся после погашения издержек и выплаты авансов, будут разделены «следующим образом: 25 процентов на образование, ещё 25 процентов на приобретение и улучшение рабочих материалов и оставшиеся 50 процентов останутся на пользу всех коллективистов, если они одобрят это на собрании».

Пункт 20 гласил:

«Взаимное уважение неизменно должно отличать отношения между коллективистами, ввиду того, что коллектив создан для совместной работы ради благосостояния всех. Следовательно, любой коллективист, который пытается оскорбить другого, даже если тот человек не коллективист, или пытается присвоить доходы, которые ему не причитаются, прежде всего будет наказан и, если это произойдёт снова, будет исключён, потеряет все права, которые он мог приобрести, и не сможет потребовать назад ничего, что он мог внести в коллектив…»28

Отношения с Институтом аграрной реформы

Многие из сельских коллективов НКТ в Кастильском регионе старались иметь как можно меньше дел с правительственным Институтом аграрной реформы (ИАР). Это было понятно, не только потому, что анархисты вообще испытывали неприязнь к отношениям с правительством, но и потому, что с сентября 1936 г. министром сельского хозяйства, в подчинении которого находился ИАР, был член ЦК коммунистов Висенте Урибе, враг крестьянских коллективов.

Хуан де Куэнка отмечал, что в провинции Куэнка коллективы ВСТ часто обращались к ИАР за финансовой помощью, необходимой им для сбора урожая и приобретения оборудования. В обеспечение кредитов, выданных институтом, коллективы должны были заложить свой урожай и даже в некоторых случаях передать ему контроль над землёй.

Коллективы НКТ стремились избежать этого. Согласно Хуану де Куэнке: «Ни один из наших коллективов или административных советов не нуждался в том, чтобы закладывать свой урожай или просить [Институт] аграрной реформы о чём-либо, что даст ему право совать свой нос в экономику коллектива. Совсем наоборот, они увеличивали и развивали земледельческое и скотоводческое богатство благодаря высокому духу труда и самопожертвования. Фронты питались молодёжью, в то время как старики, женщины и даже дети выполняли с энтузиазмом все задания, какими бы трудными они ни были»29.

Однако были случаи, когда и коллективы НКТ в Кастильском регионе получали помощь от Института аграрной реформы. К примеру, коллектив Торихи в провинции Гвадалахара, созданный в марте 1937 г., получил заём в 7 000 песет от НКТ и 25 000 песет от ИАР. К октябрю он вернул институту свой долг в виде 99 242 кг пшеницы, которые, как сообщали, стоили 33 590 песет30.

Примеры успешных коллективов НКТ

В Кастилии имелись коллективы НКТ, которые функционировали не очень хорошо и не добились успеха, и, как мы видели, одной из функций Федерации крестьян Центра было оказывать помощь таким коллективам.

Легко понять, что сэнэтисты не давали широкой огласки тем коллективам, которые были отстающими. Однако они, и в то время, и впоследствии, предоставляли подробную информацию о тех сельских коллективах, которые были преуспевающими. Стоит посмотреть на некоторые из них.

Выше уже упоминалось о создании коллектива Мембрильи в провинции Сьюдад-Реаль в самом начале войны. Это был один из крупнейших анархических коллективов Испании, в который изначально вошло около тысячи членов. Он также был одним из самых успешных, как в экономическом, так и в социальном плане.

Одним из первых решений коллектива Мембрильи было снести все изгороди, разделявшие частные землевладения. Имея тракторы, пять больших плугов и другой инвентарь, коллективисты стали сеять, выращивать и убирать различные культуры, в первую очередь пшеницу, ячмень, виноград и шафран. В коллективе также имелись гипсовые залежи, и около пятидесяти рабочих (вместо двенадцати в прошлом) занимались добычей и измельчением гипса. Он стал одним из важнейших продуктов для обмена.

Производство при коллективе значительно увеличилась. Вина в 1937 году было получено в полтора раза больше, чем в предыдущем. Также увеличился урожай злаковых и плодово-овощных культур. Но самое впечатляющее увеличение наблюдалось в производстве шафрана, который стал главным источником доходов коллектива.

Коллектив Мембрильи построил и модернизировал несколько промышленных предприятий. Была вновь открыта скотобойня, на которой в 1937 г. разделали тысячу овец. Были открыты фабрика альпаргатас (традиционные испанские сандалии) и сапожная мастерская. Начали работать установка по перегонке вина, ремонтная мастерская, мельница и завод по изготовлению шафрановой эссенции.

Коллектив Мембрильи обменивал излишки своих продуктов на товары извне, в которых он нуждался. После создания Федерации крестьян Центра НКТ эти операции проводились через неё.

Кроме того, коллектив Мембрильи разместил у себя значительное число беженцев из Андалусии и принял их в свои члены. Как сообщалось, лишь 32% из этих 2 000 беженцев были в трудоспособном возрасте.

Члены коллектива Мембрильи, вероятно, больше всего гордились своей культурной работой. Коллектив открыл не только общеобразовательную, но также художественную и профессиональную школы. Материалы для занятий были приобретены в Мадриде и Барселоне; учащиеся и преподаватели из Мадрида и Валенсии неоднократно приезжали посмотреть на работу этих школ, которые стали образцом для анархических учебных заведений. Помимо этого, действовал атеней, группа образования взрослых, где часто проводились лекции и дискуссии по политическим, экономическим и профсоюзным вопросам.

Печальным эпилогом к истории коллектива Мембрильи стало то, что после окончания войны 146 его членов были расстреляны победителями31.

Другой коллектив, которым гордились анархисты, находился в Бриуэге, которая оказалась в самом центре сражения за Гвадалахару в марте 1937 г. Коллектив Бриуэги пережил эти бои, в которых многие из его членов принимали участие.

Коллектив Бриуэги был создан в сентябре 1936 г. 125 семьями, общей численностью 600 человек. Он принял во владение крупные поместья, охватывающие 1 900 фанег (1 227 га) в муниципалитете Бриуэга, тогда как 1 400 фанег (904 га) осталось в руках мелких собственников, некоторые из которых бежали из Бриуэги вместе с отступающими итальянскими войсками в марте 1937 г. Коллектив производил пшеницу, ячмень, овёс, бобы, картофель, оливки, мёд, различные фрукты и орехи.

Вновь созданный коллектив испытывал недостаток в деньгах. Однако с экспроприированной земли вскоре был собран урожай пшеницы, который продали хлебопекарному кооперативу в Мадриде, управляемому совместно НКТ и ВСТ, что позволило коллективу приобрести первоначальный капитал.

Коллектив Бриуэги, очевидно, не стремился к установлению либертарного коммунизма. Членам продолжали платить «зарплату», пять песет в день супружеской паре и дополнительно 75 сентимо на каждого ребёнка (хотя большинство детей эвакуировали во время сражения при Гвадалахаре). Зарплата выплачивалась даже в те дни, когда не выполнялось никакой работы. Был организован муниципальный кооператив, где все жители – коллективисты и мелкие фермеры – покупали товары за деньги.

Коллектив Бриуэги имел мельницу, электростанцию, а также текстильную и шоколадную фабрики. Кроме того, у него вначале было три пресса для отжима оливкового масла, но они были уничтожены вражеской бомбардировкой.

Десять мест в муниципальном совете Бриуэги были поровну разделены между НКТ и ВСТ, который в этом районе контролировала Коммунистическая партия.

В селе также размещалась Комаркальная федерация крестьян Бриуэги. В неё, наряду с коллективом Бриуэги, входило ещё 13 коллективов комарки32.

Конечно, одним из самых успешных коллективов НКТ был тот, что возник в крупном поместье Миралькампо, ранее принадлежавшем графу Романонес, в провинции Гвадалахара. Он занимал площадь в 12 квадратных километров вдоль реки Энарес и выращивал зерновые, дыни, кормовые травы и виноград. В коллективе было около 600 человек.

Коллектив Миралькампо постоянно расширял свою деятельность. К концу войны он держал 41 молочную корову, 200 синей и большую пекарню, которая обеспечивала его членов хлебом. Когда стало невозможно получать мыло из Валенсии, как это обычно делалось, в коллективе Миралькампо было установлено оборудование для его производства.

Самым масштабным из осуществлённых проектов стал отвод русла реки Энарес, которая пересекала территорию коллектива и часто, выходя из берегов, затопляла ценные угодья. Эта работа была выполнена с помощью инженера, присланного Федерацией крестьян Центра и обошлась в полмиллиона песет; часть стоимости, очевидно, была оплачена федерацией.

В коллективе Миралькампо произошло значительное увеличение продукции. Например, производство пшеницы более чем удвоилось с 1936 по 1937 г., урожай ячменя увеличился в четыре раза, а вина в новом сезоне получили на 50% больше.

Доходы членов коллектива также заметно выросли. Зарплата повысилась с 4 песет в день до 15, «плюс право на жильё, освещение и топливо, лекарства и услуги врача». Наконец, в конце каждого года часть прибыли от операций коллектива поровну делилась между семьями.

Однако некоторые излишки средств коллектива были переданы Региональной федерации крестьян. Кроме того, коллектив Миралькампо регулярно снабжал больницы Мадрида бесплатными фруктами и прочим продовольствием, а также молоком. Время от времени он также делал дополнительные пожертвования, как, например, зимой 1937 г., когда в Мадриде не хватало хлеба и в течение двух дней и ночей грузовики из столицы приезжали за пшеницей в Миралькампо33.

Когда граф Романонес вернулся после окончания войны, он был удовлетворён тем, как вёл хозяйство коллектив, и заступился за некоторых его бывших членов, которые преследовались режимом Франко34.

Другой коллектив, который назывался Мадридским, был создан в предместьях столицы, куда ещё доходили трамваи, и бо́льшую часть войны находился недалеко от передовой. Этот коллектив включал в себя около 260 работников, которые провели обширную ирригационную систему, наполнив её водами реки, которая никогда ранее не использовалась для этого, что обошлось примерно в 100 тысяч песет. Члены коллектива также потратили 100 тысяч песет на семена и удобрения в сельскохозяйственный сезон 1937/38 гг.

Этот коллектив занимался выращиванием овощей. Бо́льшая часть продукции продавалась самим коллективом, куда приезжали закупаться солдаты с фронта и жители города. Коллектив также напрямую поставлял продукцию в коллективизированные рестораны столицы и Комитет по регулированию отелей.

Рабочие коллектива перед войной получали около 6 песет в день. Вскоре после создания коллектива ежедневный доход его членов поднялся до 8,5 песет и к декабрю 1937 г. составил 12 песет. Кроме того, коллектив на оптовой основе покупал рис, картофель, растительное масло и мыло, которые в равных пропорциях распределялись между его членами35.

Оппозиция коммунистов коллективам в Кастилии

Как и в других частях республиканской Испании, коммунисты были наиболее решительными и безжалостными противниками сельских коллективов в Кастильском регионе. В то же самое время, когда они предпринимали нападения на коллективы в Леванте, сталинисты стремились подорвать и разрушить их в Кастилии.

В апреле 1937 г. Мариано Васкес, национальный секретарь НКТ, публично обвинил коммунистов в том, что они «убили десятки анархо-синдикалистов в провинции Толедо». В июле того же года генеральный секретарь Федерации крестьян Центра утверждал: «Мы вели жестокие бои с коммунистами, особенно с бригадами и дивизиями под их контролем, которые убили наших лучших крестьянских активистов и беспощадно уничтожили наши коллективные хозяйства и наш урожай, выращенный с бесконечными жертвами»36.

Сесар Лоренсо описал некоторые детали операции коммунистических войск в Кастилии против коллективов: «Предводитель коммунистических партизан “Эль Кампесино” сеял террор в области Толедо и Сьюдад-Реаля. В свирепости он превосходил Листера; были истреблены сотни крестьян-коллективистов, опустошены поля, сожжены дома. НКТ была вынуждена пригрозить ему смертью и отправкой войск для противостояния ему, чтобы положить конец кровавым бесчинствам»37.

Бернетт Боллотен также прокомментировал эту ситуацию: «Эти нападения на коллективы неизбежно должны были оказать неблагоприятное воздействие на сельскую экономику и мораль, поскольку, хотя верно то, что в некоторых районах коллективизация была для большинства крестьян анафемой, не менее верно и то, что в других коллективные хозяйства были стихийно организованы основной массой крестьянского населения. В провинции Толедо, например, где ещё до войны существовали сельские коллективы, 83% крестьян, согласно близкому к коммунистам источнику, приняли решение в пользу коллективной обработки земли»38.

Распространение сельских коллективов в Андалусии

Частью Андалусии, которая оставалась под наиболее прочным контролем республиканцев в течение всей Гражданской войны, была провинция Хаэн, где до войны ведущей силой были скорее социалисты, а не анархо-синдикалисты. Бо́льшая часть Альмерии также оставалась в руках лоялистов, как и части провинций Гранада и Кордова. Однако западные области Андалусского региона (Кадис и Севилья), где влияние анархистов было наиболее сильным в течение длительного времени, быстро были захвачены войсками генералов Кейпо де Льяно и Франко.

Это, возможно, помогает объяснить, почему анархические авторы, как во время войны, так и впоследствии, уделяли в своих рассуждениях мало внимания коллективам НКТ в Андалусии, в противоположность подробным описаниям таких коллективов в Арагоне, Леванте, Кастилии и даже Каталонии.

Однако, несмотря на это молчание, в регионе, разумеется, существовало много сельских коллективов НКТ. Как и в других частях республиканской Испании, оценки количества коллективов и числа их членов сильно различаются. Как отмечает Вальтер Бернеккер, утверждение Антонио Росадо, секретаря Региональной федерации крестьян, о том, что в Андалусии было 600 коллективов, сделано «без указания источников этой цифры»39. Сам Бернеккер, основываясь на неполных официальных данных, подсчитал, что в провинции Кордова было 148 коллективов, все они были созданы совместными усилиями НКТ–ВСТ и включали 8 602 семьи. В Гранаде было 33 смешанных коллектива с 20 тысячами семей; в Хаэне – 760 смешанных коллективов с 33 тысячами семей40.

Однако есть причины считать, что по крайней мере некоторые из коллективов в андалусских провинциях были предприятиями исключительно НКТ. К примеру, отчёт в «Информационном бюллетене» НКТ–ФАИ конца 1937 г., говоря о шести сельских коллективах в комарке Грандия в Хаэне, называет их «нашими». С начала войны, говорилось в сообщении, эти коллективы особенно активно снабжали продовольствием фронт, находившийся недалеко41.

Характеристика андалусских коллективов

Как и в других частях лоялистской Испании, наблюдалось большое разнообразие в способах организации сельских коллективов Андалусии. Франц Боркенау даёт классическое описание коллектива Кастро-дель-Рио, недалеко от Пособланко, который он посетил в начале сентября 1936 г. (и который впоследствии был оккупирован войсками Франко)42:

«У местных анархистов было время, чтобы создать свой анархистский Эдем, который в большинстве пунктов очень напоминает тот, что был создан анабаптистами в Мюнстере в 1534 г. Выраженной особенностью анархистского режима в Кастро является отмена денег. Обмен упразднён; производство изменилось очень незначительно… Местный аюнтамьенто был не слит с комитетом, как повсюду в Андалусии, а распущен, комитет занял его место и создал нечто вроде советской системы. Комитет конфисковал поместья и управляет ими. Они даже не были объединены и обрабатываются раздельно, каждое руками тех, кто трудился на его землях прежде. Денежная заработная плата, конечно, была отменена. Но было бы неправильно сказать, что её заменили натуральной платой. Здесь вообще нет никакой платы; жители берут пропитание прямо из сельских магазинов»43.

Либертарно-коммунистическая организация коллектива Кастро-дель-Рио не произвела благоприятного впечатления на Боркенау:

«При этой системе обеспечение посёлка самое бедное; даже, рискну предположить, ещё более бедное, чем было раньше, в тех несчастных условиях, при которых привыкли жить андалусские подёнщики-брасерос… Я напрасно искал выпить кофе, вина или лимонада. Местный кабачок был закрыт как гнусное коммерческое заведение. Я осмотрел магазины. Их запасы были настолько скудными, словно возвещали о надвигающемся голоде. Но жители, казалось, гордились таким положением вещей. Они были рады, как они сами говорили нам, что закончилось распивание кофе; они, казалось, расценивали эту отмену бесполезных вещей как улучшение нравственности… Их ненависть к высшему классу в гораздо меньшей степени объяснялась экономическими причинами, чем моральными. Они не хотели жить сытой жизнью тех, кто был ими экспроприирован, они избавились от этой роскоши, которая казалась им столь порочной. Их представление о новом порядке, который должен быть построен, было всецело аскетичным»44.

Очевидно, были и другие коллективы, которые первоначально приняли либертарный коммунизм, но впоследствии модифицировали его. Так, опубликованный в то время отчёт анархистов о коллективе Иснальоса в Гранаде отмечал:

«Народный комитет самым естественным образом в мире изложил в последовательных декларациях всё социальное и экономическое содержание его развития, начавшегося в те дни с прекращения зарабатывания денег и передачи лучших торговых заведений в общественное пользование. На протяжении примерно двух месяцев – в высшей точке Революции – Иснальос жил в Либертарном Коммунизме. Экономика не испытала отрицательных последствий, и никто не выражал никакого протеста… В дальнейшем он, как и все деревни, пережил различные трансформации, которые заставили его принять дух умеренности, исходивший от власти, в своей экономической жизни…»45

Лусиано Суэро Санчес, который занимал должность секретаря в коллективе Торреперохиля провинции Хаэн с июня 1938 г. до конца войны, дал общую характеристику анархических коллективов в этой провинции:

«Имелись коллективы НКТ в Баэсе, Убеде, Торреперохиле, Касории и Пеаль-де-Бесерро, а также провинциальная крестьянская федерация в Хаэне… Коллективы во всех этих сёлах основывались на принципе обмена и, во многих случаях, на обращении денег при оплате дневной работы товарищей, которые составляли коллектив»46.

Суэро Санчес ранее был секретарём коллектива Дамьеля в Кастилии и, очевидно, был вызван Региональной федерацией крестьян Андалусии, чтобы помочь реорганизовать коллектив в Торреперохиле:

«С моим прибытием… товарищи немного изменили форму администрации коллектива, составили официальные документы о конфискации земли, ввели бухгалтерскую и складскую документацию и составили опись на всё, чем обладал коллектив, и, избрав на общем собрании административный комитет, отныне стали составлять ведомости и платить товарищам согласно спискам рабочих и информации от делегатов, избранных группами…

[Все члены коллектива], в равной мере, через Комитет снабжения обеспечивали продуктами войска на фронте, который находился у Андухара, города, до момента окончания войны страдавшего от многочисленных и весьма тяжёлых бомбардировок вражеской авиации и артиллерии»47.

Согласно источникам, большинство анархических коллективов в Хаэне продолжали использовать деньги, но доход от реализации урожая распределялся в соответствии с размерами семей членов коллективов, а не пропорционально проделанной работе. Однако в коллективе, созданном в крупнейшем из поместий провинции и занимавшем около 30 тысяч гектаров, использование денег было полностью отменено. Один человек как-то приехал в этот коллектив, чтобы кое-что купить, и предлагал деньги за то, что ему было нужно. Крестьяне отказались, говоря, что они хотят обменять свои продукты на те, что имеются у него. Человек продолжал настаивать на том, чтобы заплатить наличными, но крестьяне показали ему сумку и сказали, что если его интересуют деньги, то у них есть полная сумка, которая им без надобности, а в обмен на имеющиеся у них продукты они хотят получить товары48.

Антонио Росадо спустя много лет после войны говорил Рональду Фрейзеру:

«Мы не присваивали ничьей земли, создавая коллективы исключительно в поместьях, которые были брошены, и на той земле, которую мелкие собственники желали передать сами. В противном случае последних оставляли, позволяя им работать на собственной земле как прежде и продавать свою продукцию свободно». Он добавлял, что к концу Гражданской войны в лоялистской части Андалусии было 350 коллективов с 60 тысячами членов49.

Региональная федерация крестьян Андалусии

Как и в других частях республиканской Испании, крестьянские союзы и сельские коллективы Андалусии создали общерегиональную организацию – Региональную федерацию крестьян Андалусии (Federación Regional de Campesinos de Andalucía). Первый шаг в этом направлении был сделан на заседании Регионального комитета НКТ в Малаге в конце сентября 1936 г., на котором был создан Субкомитет развития, координации и защиты сельскохозяйственной экономики. Главой субкомитета был назначен Антонио Росадо, крестьянский лидер из провинции Севилья, который, когда его дом был захвачен войсками Кейпо де Льяно, смог добраться до Мадрида и оттуда прибыл в Малагу.

Основная задача Росадо заключалась в стимулировании организации сельских коллективов НКТ и обеспечении, насколько это было возможно, их рациональной организации. С этой целью он первым делом разработал стандартную систему бухгалтерского учёта, которая предоставляла всю необходимую информацию об экономическом и финансовом положении каждого коллектива и в то же время была достаточно простой, чтобы её могли применять крестьяне, имевшие хотя бы начальную грамотность.

После этого Росадо отправился в поездку по районам Андалусии, которые всё ещё контролировались Республикой. Он взял с собой копии составленной им формы и оставлял их в тех сельских союзах и коллективах, которые он посещал. Эта поездка впервые дала региональной НКТ более или менее полное представление о состоянии той части сельской экономики, которая контролировалась её членами50.

Хотя Росадо заболел и выбыл из строя на несколько месяцев, работа по созданию региональной крестьянской федерации, за которую он стоял с самого начала, продолжалась. Организация была, наконец, создана на конгрессе в июле 1937 г., где присутствовали представители 41 коллектива, из которого 23 полностью относились к НКТ, а 18 были объединёнными организациями НКТ–ВСТ51. На этом конгрессе в Гуадиксе присутствовали два представителя Национального комитета НКТ и «делегация от Национального комитета НКФ» (Национальной крестьянской федерации).

На учредительном конгрессе был принят устав Региональной федерации крестьян Андалусии (РФКА). Один анархический источник отмечал:

«Федерация образована с той же структурой, что и Региональная организация Конфедерации, то есть от синдиката к комаркальной федерации, от неё к провинциальному комитету и от последнего к Региональному комитету Федерации, и в дополнение, как нижестоящие, будут созданы необходимые технические органы, регулирующие сельскохозяйственную экономику в комарке, провинции и регионе, а также в тех зонах, где, в силу важности их продукции, необходимо создать транспортные артерии и т.п.».

Было решено, что каждая провинциальная федерация будет избирать двух делегатов в Региональный комитет. Генеральным секретарём Регионального комитета был избран Антонио Росадо. Региональный комитет РФКА также был уполномочен избрать, проконсультировавшись с Региональным комитетом НКТ, двух делегатов в руководящий орган Национальной крестьянской федерации.

Конгресс РФКА принял резолюцию, провозглашавшую «её нерушимую веру в победу в войне и также победу революции, ради которой она обещает мобилизовать все свои силы». Также было высказано намерение «углубить отношения с крестьянскими организациями ВСТ».

Гуадиксский конгресс решил «способствовать всеми средствами развитию коллективов и синдикатов, давая этим организациям социальное содержание, которое послужит гарантией триумфа революции»52.

Федерация, созданная на конгрессе в Гуадиксе, вобрала в себя организации значительной части южной Испании. Союзы и коллективы, входившие в неё, практически полностью покрывали провинции Хаэн и Альмерия и частично – Малагу, Гранаду и Кордову. Некоторые коллективы и союзы находились в той малой части региона Эстремадура, которая оставалась в руках лоялистов.

Сердцем федерации был её генсек Антонио Росадо. При нём были два секретаря-заместителя, а также молодой каталонский сэнэтист, отвечавший за бухгалтерию федерации. Значительную часть своего времени они проводили в поездках по организациям РФКА, следя за их развитием и помогая в решении частных проблем. Остальное время уходило главным образом на написание отчётов и обсуждение различных вопросов с региональными комитетами федерации и НКТ.

С Региональной федерацией крестьян был связан Региональный комитет экономики НКТ. Различие между этими двумя организациями было не вполне чётким, но Комитет экономики в основном отвечал за обмен продуктами между коллективами региона и организациями в других частях республиканской Испании.

Федерация имела множество функций. Прежде всего, она пыталась добиться некоторого единообразия в организации работы коллективов. Так, она требовала, чтобы коллективы составляли описи имущества и вводили у себя простую, но более или менее унифицированную систему бухучёта для записи текущих операций. Приветствовалась официальная регистрация коллективов. Федерация также добивалась, чтобы коллективы обращали внимание на качество своей продукции, особенно оливкового масла.

РФКА играла важную роль в товарообмене между входившими в неё коллективами и организациями НКТ в других местах, в частности в Леванте. Антонио Росадо часто лично договаривался о проведении такого обмена в более или менее крупном размере.

Федерация также занималась вопросами, связанными с получением финансовой помощи от Национальной службы кредита Министерства сельского хозяйства. В одном случае, например, федерация договорилась о займе в 3 миллиона песет для коллективов региона53.

Федерация оказывала помощь своим организациям в случае конфликтов с официальными властями. Вероятно, наиболее серьёзным среди них была попытка гражданского губернатора Альмерии взять в свои руки продажу всего винограда провинции. Антонио Росадо вмешался в ситуацию и договорился с военными властями, что они будут покупать виноград у НКТ. После этого губернатор Альмерии отступил, позволив РФКА заниматься реализацией урожая54.

Наконец, федерация добывала для коллективов материалы, в которых они нуждались. Сюда входили оборудование для отжима оливкового масла, пестициды, удобрения и многое другое. Во многих случаях РФКА удавалось договориться о получении этих материалов в обмен на продукцию коллективов региона55.

Антонио Росадо лично стал свидетелем тех трудностей, с которыми сталкивались коллективы Андалусии во время Гражданской войны. Одной из них был призыв в армию тех сравнительно немногочисленных руководителей, которые могли решать сложные бухгалтерские и административные задачи коллективов. РФКА иногда вмешивалась, чтобы добиться освобождения от призыва для важнейших специалистов коллективов. Другие проблемы, препятствовавшие их эффективной работе, включали в себя нехватку транспорта и плохое состояние складов для хранения продукции.

Однако некоторые из трудностей были связаны с самими коллективами. Росадо писал:

«Были коллективы, которые, заботясь только о нуждах своих участников, забывали о бойцах, и они вводили у себя систему, по которой продукты обрабатываемой ими земли делились между ними. У каждого в деревне, от старосты до кладбищенского смотрителя, была своя жирная свинья, в запасе имелись масло, зерно, живность и прочее, что они считали необходимым до нового урожая, и семенной материал, а остальное предназначалось для продажи или обмена на другие продукты, которые они не производили. Верно, что таких примеров было немного, но верно и то, что они всё-таки существовали… хотя этого не случалось в большинстве коллективов, которые вдохновлялись и контролировались людьми из анархо-синдикалистского движения»56.

Сельскохозяйственные коллективы в Эстремадуре

В Эстремадуре было очень мало сельскохозяйственных коллективов, по той простой причине, что бо́льшая часть этого региона оказалась в руках Франко в первые недели Гражданской войны. Однако на тех небольших территориях региона, которые более или менее длительный период оставались под контролем республиканцев, очевидно, были организованы некоторые коллективы.

Безусловно, в месяцы между победой Народного фронта и началом Гражданской войны в Эстремадурском регионе наблюдалось значительное недовольство среди крестьянства. Хью Томас отмечает: «В Эстремадуре сельские жители начали приходить в большие заброшенные поместья и размечать их согласно своим притязаниям, принимая во владение тот или иной участок, а по возвращении они собирались на сельской площади, крича: “Да здравствует Республика!” В селе Юсте, где император Карл V провёл свои последние дни в монастыре, произошло жестокое столкновение между Гражданской гвардией и крестьянами…»57

Томас также отмечает, что в эти же месяцы значительное количество земли в Эстремадуре было перераспределено легальным путём: «Правительство занялось осуществлением положений пакта Народного фронта. Институт аграрной реформы снова взялся за работу. Под его покровительством к концу марта от 50 до 75 тысяч крестьян (главным образом в Эстремадуре) были наделены собственной землёй»58.

Однако эстремадурская провинция Ка́серес оказалась захвачена силами мятежников почти в первый же день войны. Провинция Бадахос, напротив, осталась лояльной, но к концу августа бо́льшая её часть была потеряна.

В той небольшой части Эстремадуры, которая осталась в руках республиканцев, были инициативы по созданию сельских коллективов. Вальтер Бернеккер, на основе неполных официальных данных, подсчитал, что в провинции Бадахос было 23 коллектива, из которых 17 были созданы ВСТ, а остальные шесть являлись смешанными организациями ВСТ–НКТ. В целом, утверждает он, членами этих коллективов были 2 650 семей59.

Как мы уже отмечали, коллективы НКТ из Эстремадуры входили в Региональную федерацию крестьян Андалусии.

Заключение

В центральных и южных областях республиканской Испании сельские коллективы были широко распространены в годы Гражданской войны. Хотя в Кастилии и главной провинции Андалусии, остававшейся под республиканским контролем, а также в незначительной части Бадахоса в Эстремадуре, которая осталась за лоялистами, анархисты перед войной не пользовались в сельской местности таким же влиянием, как в средиземноморских регионах страны, сельские союзы и коллективы НКТ приобрели здесь заметное число последователей во время конфликта.

С помощью «миссионеров» НКТ, особенно из Леванта, идея создания сельских коллективов быстро распространялась в Кастилии и несколько медленнее – в андалусской провинции Хаэн. Через полтора года после начала конфликта здесь насчитывались сотни тысяч крестьян, живущих в коллективах, хотя, по-видимому, лишь меньшинство из них находилось в организациях НКТ и совместных НКТ–ВСТ.

По своему характеру анархические коллективы в центральной и южной Испании не слишком заметно отличись от тех, что располагались вдоль средиземноморского побережья. Они варьировались от тех, что установили либертарный коммунизм, до тех, что продолжали в полном объёме использовать республиканские деньги, оплачивая труд коллективистов и продавая товары в общественных магазинах. Вероятно, большинство из них применяли систему, при которой плата членов зависела от размера из семьи, а не от работы, которую они выполняли в коллективе. Практически все они стремились обеспечить образование детям своих членов (и в некоторых случаях самим взрослым членам), а также здравоохранение и другие блага современного общества.

Разумеется, в Кастилии, Андалусии и Эстремадуре имелись и хорошие, и плохие, и средние коллективы. Однако среди них наверняка было меньше коллективов, навязанных силой, чем в восточной части страны, и конечно, многие были успешными с экономической и социальной точки зрения.