14. Сельские коллективы в Леванте

После Гражданской войны анархисты были склонны вспоминать аграрные коллективы Леванта как свой самый успешный эксперимент в сельском хозяйстве. Некоторые иностранные анархисты, лично наблюдавшие революционные инициативы НКТ на селе в разных частях республиканской Испании, соглашались с этой оценкой. Так, французский анархист Гастон Леваль писал: «По нашему мнению, именно в Леванте – благодаря его естественным богатствам и творческому духу наших товарищей – работа сельскохозяйственных коллективов осуществлялась наиболее широко и успешно»1.

Не может быть сомнений в том, что число сельских коллективов, находившихся под началом НКТ, увеличивалось в течение большей части войны. Также верно то, что они в целом поддерживали хорошие отношения со своими коллегами из Всеобщего союза трудящихся, который в данной части страны оставался под контролем сторонников Франсиско Ларго Кабальеро. Аналогично, федерации сельских союзов НКТ и ВСТ в течение всей войны стремились организовать аграрную экономику региона таким образом, который больше всего отвечал условиям войны. Наконец, в первые полтора года войны две профсоюзные организации проделали заслуживающую внимания работу по организации экспорта цитрусов и других продуктов, которые позволяли обеспечить иностранной валютой республиканский режим, находивший в стеснённом положении.

Однако следует признать и то, что анархисты недооценивали всю серьёзность длительного конфликта между аграрными коллективами и мелкими и средними собственниками, составлявшими большинство сельского населения в регионе, особенно в трёх валенсийских провинциях, и коммунисты быстро извлекли пользу из этого конфликта. Кроме того, анархисты значительно преувеличивали, и в то время и впоследствии, свои успехи в преодолении серьёзных недостатков коллективов, включая чрезвычайную узость кругозора, низкий культурный уровень участников и частое непонимание философии и природы организуемых ими коллективных хозяйств.

Довоенная ситуация в сельской местности Леванта

Область, которую испанские анархисты обозначали как Левант, включала в себя три провинции, иногда называемые Валенсийской Страной, – саму Валенсию, Кастельон-де-ла-Плану и Аликанте, а также провинции Мурсия и Альбасете, к югу и западу соответственно. До войны ситуация в сельском хозяйстве этого региона значительно отличалась от той, что была в других частях Испании, таких как Андалусия, Эстремадура и Кастилия.

Для Валенсийского региона, в частности, не были характерны латифундии. Крупные поместья (более 100 га) занимали лишь четверть обрабатываемой земли в трёх валенсийских провинциях, тогда как владения размером до 10 га составляли 51,35% земли, а владения от 10 до 100 га занимали 24,12%. Мелкие собственники составляли 56% сельского населения, средние – 27%, крупные – только 16%2.

Доктор Боск Санчес подводит итог следующим образом: «…В сельской местности Валенсии преобладала мелкая и средняя собственность, а не крупная; значительную часть прибрежной зоны охватывало интенсивное товарное садоводство и овощеводство, которое требовало специализации крестьянства, и до гражданской войны здесь никогда не ставился всерьёз вопрос об аграрной реформе, которая существенным образом изменила бы структуру собственности»3.

Отчасти из-за такой модели землевладения в регионе, у НКТ в начале Гражданской войны «не было специфически аграрной профсоюзной организации в Валенсийской Стране, и её организационная слабость в сельской местности бросалась в глаза»4. Напротив, согласно доктору Боск Санчес, «Федерация земледельцев (ВСТ) консолидировалась в период Республики, и, по-видимому, она во время войны оставалась крупнейшей крестьянской организацией» Валенсийского региона5. По данным одного коммунистического источника, федерация ВСТ в трёх валенсийских провинциях насчитывала около 80 тысяч членов, в сравнении с 30 тысячами в федерации НКТ6. Другой коммунист, Хесус Эрнандес, утверждал, что к началу войны федерация ВСТ имела 30 тысяч членов, из которых 8 тысяч шли за коммунистами, в НКТ входило около 8 тысяч сельскохозяйственных рабочих, Региональная федерация арендаторов, «находившаяся под влиянием Коммунистической партии», насчитывала 3,5 тысячи членов, а католическая Валенсийская федерация сельскохозяйственных синдикатов имела «более 30 200 сторонников»7.

С более чем трёхмиллионным населением, эта часть Испании почти весь год была залита светом, имела субтропический климат и была одной из самых богатых областей сельскохозяйственного производства на полуострове. Она специализировалась на выращивании цитрусов, риса и овощей, и значительная часть продукции выращивалась на поливных землях, освоенных ещё во времена мусульманского владычества. После захвата других важных сельскохозяйственных регионов мятежниками в начале войны средиземноморское побережье приобрело особенно большое экономическое значение для Республики, так как оно не только кормило армию и население лоялистской зоны, но и занималось экспортом, обеспечивая приток иностранной валюты.

С политической точки зрения, в регионе были представлены различные течения. Две географические части региона, более холмистая западная и приморская восточная, расходились в своих предпочтениях. В первой, где преобладали зажиточные фермеры, долгое время господствовало карлистское, или традиционалистское, движение, но к 1930-м гг. оно в основном было вытеснено республиканскими партиями, у НКТ и ВСТ также появились сторонники8.

На побережье широкой поддержкой пользовалась Партия автономистского республиканского союза (ПУРА), консервативная, но выступавшая за региональную автономию. С ней соперничали две главные республиканские партии, «Левые республиканцы» и Республиканский союз, а также социалисты в городах. Партии Народного фронта поддерживали идею автономии Валенсийского региона на тех же принципах, что были установлены для Каталонии. И действительно, в июле 1936 г., перед самым началом Гражданской войны, республиканские партии разработали проект регионального Устава автономии9. Вскоре после начала войны НКТ также составила аналогичный документ10.

Захваты земли в начале войны

С началом Гражданской войны профсоюзные организации и новые революционные власти Валенсийского региона и соседних провинций конфисковали значительное количество земли. Они были изъяты главным образом у двух групп: крупных землевладельцев и людей, проявивших симпатии к мятежникам. В трёх валенсийских провинциях было конфисковано 289 418 гектаров, что составляло 13,18% от общей площади земельных владений в регионе.

Была значительная разница в количестве земли, конфискованной в разных провинциях. В Аликанте, к примеру, было захвачено 18,94% довоенных владений, в то время как в Кастельоне – только 5,53%, а в Валенсии – 14,89%. В Альбасете, где доля крупных поместий была значительно выше, было захвачено 33,35% земли11. У меня нет данных по Мурсии.

Эта конфискация имела большое значение для сельских коллективов НКТ и ВСТ, поскольку они создавались главным образом на захваченных землях. Доктор Боск Санчес, которой удалось детально исследовать 87 коллективов Валенсийского региона, отмечает, что в 93% случаев коллективы были созданы на земле, захваченной в начале войны, в 3% случаев объединённые коллективы НКТ–ВСТ занимали и конфискованную землю, и землю, ранее принадлежавшую членам коллективов, и только в 2% коллективы пользовались только той землёй, которая принадлежала сформировавшим их крестьянам12. Также она подсчитала, что коллективы были организованы на 31,58% из 13,18% земли, конфискованной в трёх провинциях Валенсийской Страны13.

Распространение сельских организаций НКТ

В революционной атмосфере, возникшей после подавления мятежа в Левантийском регионе, организации НКТ быстро распространялись в сельских районах. Анархисты вскоре осознали необходимость создания федерации своих сельских групп. Как следствие, 18–20 сентября 1936 г. в Валенсии был проведён первый региональный крестьянский конгресс НКТ. Утверждалось, что на нём присутствовало 146 делегаций, представлявших 41 347 членов.

Конгресс принял решение о создании Региональной федерации крестьян Леванта (Federación Regional de Campesinos de Levante). В её состав вошли организации НКТ из трёх валенсийских провинций, а также из Альбасете и Мурсии. Сельским союзам было предложено сформировать комаркальные федерации, а также пять провинциальных.

Учредительный конгресс РФКЛ сформулировал основы аграрной политики анархистов в регионе. Он выступил за обобществление земли, которая была захвачена, но в то же время поддержал право мелких собственников «обрабатывать землю, которую они могут обработать своими руками, пока это не создаёт препятствий или затруднений надлежащему развитию коллективизированных единиц». Эта резолюция прошла не без сопротивления. Некоторые делегаты доказывали, что «уважать мелкого собственника – это слабое место в нашей позиции, потому что это семя может размножиться», и предлагали, «чтобы каждое поселение действовало исходя из собственных возможностей»14.

В дальнейшем проходили и другие конгрессы РФКЛ на комаркальном, провинциальном и региональном уровнях. Так, региональный крестьянский пленум, прошедший в декабре 1936 г., призывал к более энергичному проведению революции в сельской местности15.

К июню 1937 г., по данным анархического ежедневника «Социальная кузница», было создано 23 комаркальных федерации РФКЛ в провинции Валенсия, по восемь в Аликанте и Кастельоне, десять в Мурсии и четыре в Альбасете16. Однако в это время лидерам РФКЛ уже стало ясно, что внутри федерации необходимо создать отдельную организацию для коллективов, входящих в неё. Вследствие этого II конгресс РФКЛ, проходивший в ноябре 1937 г., призвал коллективы создавать свои собственные комаркальные федерации17.

Первоначальная организация коллективов

В революционной эйфории начала Гражданской войны, НКТ и ВСТ приступили к организации сельских коллективов. Однако наблюдалось большое разнообразие в характере и организации этих коллективов, особенно тех, что были сформированы НКТ.

Одну крайность представляли собой Педральба и Бугарра в комарке Кампо-де-Турия в Валенсии, где «на общем собрании люди решили провести всеобщую коллективизацию. Земля, магазины, мастерские перешли в заведование комитета, деньги были отменены, и флаг НКТ развевался над зданием муниципального совета»18. С другой стороны, во многих местах, напротив, ничего не изменилось, «собственники продолжали обрабатывать свою землю и продавать урожай тем же частным торговцам»19.

Не всех анархистов удовлетворял либертарный коммунизм коллектива Педральбы. Теренс М. Смит цитирует критический отзыв союза работников коммунального хозяйства НКТ Валенсии, опубликованный в издании ВСТ «Корреспонденция Валенсии» в конце сентября 1936 г. В нём говорится:

«Либертарный коммунизм не будет напоминать монастырь или казарму, при нём будет не скудость, а изобилие». Далее расписывалась нехватка потребительских товаров и сырья для текстильной фабрики, которая также входила в коллектив Педральбы. Делался вывод, что, «когда либертарный коммунизм навязан людям силой, они будут саботировать его сколько могут, скрытно конечно же». Критика заканчивалась утверждением, что «Педральба, сообщество с высокой производительностью, превратилась в потребителя»20.

Между установлением либертарного коммунизма и сохранением статус-кво существовал широкий диапазон решений. Д‑р Аурора Боск Санчес отмечает:

«В некоторых поселения НКТ не получила контроля над конфискованной землёй, в других – получила лишь над небольшим количество, а когда организация НКТ получала землю, местные лидеры и активисты не имели представления о том, чем является коллектив. Если же им удавалось инициировать коллективизацию, то она различалась от случая к случаю, в одних коллективах дела шли хорошо, в других – нет, и организация НКТ не имела реального контроля над ними»21.

Несомненно, в первые месяцы войны крестьяне вступали в коллективы по многим мотивам. Сразу после начала войны основной причиной была срочная необходимость уборки урожая. Война вспыхнула как раз перед сезоном жатвы, и нужно было безотлагательно убрать урожай на землях, оставленных их владельцами. Некоторые коллективы наверняка были организованы именно с этой целью.

Во многих других случаях создание коллективов отражало идеологическую ориентацию вовлечённых крестьян. Я уже описывал «полную коллективизацию», проведённую в Педральбе и Бугарре, двух сёлах, где анархисты провозглашали либертарный коммунизм ещё во время неудачного восстания НКТ в январе 1933 г.22. В пяти провинциях Леванта было много других поселений, где крестьяне, создававшие коллективы, сходным образом исходили из идейных мотивов. Д‑р Боск Санчес приводит объяснение лидеров одного коллектива:

«19 июля 36‑го мы, рабочие люди, верили, что настал час полного освобождения, и естественно, мы начали проводить в Каудете-де-лас-Фуэнтесе нашу экономическую революцию»23.

Однако д‑р Боск Санчес предполагает, что существовали и другие факторы, побуждавшие вступать в коллективы на первом этапе Гражданской войны:

«…Трудно представить, что эти разнообразные мотивы добровольного присоединения к коллективу влияли на выбор тех, кто не испытывали крайней нужды и не разделяли коллективистскую идеологию профсоюзов, но, по крайней мере в начале войны, массово вступали в некоторые коллективы НКТ. В этих случаях, скорее, террор или просто необходимость обеспечить своё существование заставляли их вступать в коллектив, поскольку НКТ, политически доминировавшая в поселении, конфисковывала землю, лошадей и урожай, организовывала снабжение и распределяла все продукты. Кто мог рискнуть остаться вне коллектива?»24

Редактор анархического ежедневника «Социальная кузница» в Валенсии признал, что одной из самых сложных задач для региональных лидеров НКТ в первый период конфликта было удержать излишне рьяных сэнэтистов от обобществления земли мелких владельцев, верных Республике. Он несколько раз лично отправлялся в сельскую местность для решения этой проблемы, и по крайней мере однажды его сопровождали гражданские гвардейцы, хотя он убеждал меня, что в его намерения не входило отдавать им приказ действовать. После обсуждения крестьяне обычно соглашались с его доводами25.

Периодическое издание НКТ в эмиграции было вынуждено раскрыть негативные последствия неумеренного энтузиазма анархических активистов в одном из муниципалитетов левантийской провинции Кастельон, посёлке Алькала-де-Чисверт. После февральских выборов 1936 г. некоторые недовольные сэнэтисты вместе с республиканцами сформировали местное отделение ВСТ. В это же время НКТ восстановила свою организацию, закрытую предыдущей правой администрацией.

19 июля, когда началась гражданская война, в посёлке прошла облава на «реакционеров». «К несчастью и вопреки протестам умеренных, был предпринят захват фабрик, земель и зданий, с целью их коллективизации». Фабрики немедленно были введены в работу, экспроприированная земля составляла половину от общего количества, и все здания в городе были муниципализированы. Революционный комитет «из представителей всех антифашистских секторов» заменил собой муниципальный совет. Коллектив был официально образован в январе 1937 г. на собрании 2 000 человек, включая ухэтистов, но требование ВСТ, чтобы ему позволили распределить землю между своими членами в индивидуальном порядке, было отклонено НКТ, которая, судя по всему, имела преобладание.

В июле 1937 г. губернатор Кастельона отправил в Алькала-де-Чиверт штурмовых гвардейцев. Поощряемые стоявшей неподалёку коммунистической милицией, «реакционеры» захватили продовольственный склад коллектива и штаб-квартиру «Либертарной молодёжи». Четыре ведущих члена НКТ были арестованы. В посёлке впервые была образована ячейка Коммунистической партии, по-видимому ухэтистами26.

Распространение коллективов в Леванте

Независимо от того, какими мотивами первоначально руководствовали крестьяне, вступая в коллективы, остаётся фактом, что число коллективов в Левантийском регионе продолжало расти бо́льшую часть Гражданской войны. Это подтверждается практически всеми источниками, разногласия возникают лишь по поводу того, сколько именно коллективов было организовано в регионе.

Самую высокую оценку привёл автору Рафаэль Эстебан, бо́льшую часть войны занимавший должность секретаря по статистике и контролю Региональной федерации крестьян Леванта, который утверждал, что в пяти провинциях региона насчитывалось 922 или 932 коллектива27.

Гастон Леваль, лично посетивший многие коллективы Леванта, заявлял в своей книге «Либертарные коллективы в Испании» (1972), что в регионе было 900 коллективов28. Однако в своей более ранней работе «Ни Франко, ни Сталина» (1969) он писал: «На конгрессе Федерации крестьян Леванта (21–23 ноября 1937 г.) были представлены 430 организованных коллективов. Через пять месяцев их стало 500». Он добавляет, что коллективы имелись в 43% «поселений» Левантийского региона29.

Ограничиваясь тремя валенсийскими провинциями, доктор Боск Санчес подчитала, что в регионе было 264 сельских коллектива НКТ. Кроме того, было 69 коллективов, контролировавшихся ВСТ, и ещё 20 совместно организованных НКТ и ВСТ30.

Известно, что количество сельских коллективов увеличивалось с весны 1937 г. до конца этого года, несмотря на то, что в этот период они подвергались нападкам (о которых мы будем говорить далее) со стороны Коммунистической партии и испытывали на себе враждебное отношение правительства доктора Негрина. Этот факт, по-видимому, свидетельствует о добровольном характере большинства коллективов, сложившихся к концу 1937 г.

Согласно доктору Боск Санчес, если в марте 1937 г. РФКЛ насчитывала в своём составе 84 коллектива, то к августу она сообщала о 180 зарегистрированных коллективах, 130 проходивших процедуру регистрации и ещё 230 находившихся «в процессе формирования» во всём Левантийском регионе; в ноябре же, по сообщениям РФКЛ, в ней было 340 зарегистрированных коллективов и ещё 75 ожидавших регистрации. Также в Валенсийском регионе произошло увеличение числа коллективов, связанных с ВСТ31.

По данным Теренса М. Смита, в марте 1937 г. в Федерации крестьян состояло 84 коллектива, а к октябрю 1937 г. около 360 коллективов прошли регистрацию. К апрелю 1938 г. здесь насчитывалось 437 коллективов, 135 из которых ещё не были легализованы32.

Характеристика коллективов НКТ

Существовали большие различия в организации и функционировании аграрных коллективов НКТ Левантийского региона. Бернабе́ Эстебан, бывший секретарь провинциальной федерации РФКЛ в Аликанте, говорил мне, что среди них были хорошие и неважные, некоторыми из них руководили люди, не имевшие соответствующего образования, а некоторые даже эксплуатировались теми, кто их возглавлял. Однако в целом он приходил к выводу, что аграрные коллективы НКТ в Леванте действовали довольно успешно в тех сложных условиях33.

Вероятно, одним из наиболее выдающихся был коллектив Альфара-дель-Патриарки в провинции Валенсия. Местные крестьяне организовали коллектив одними из первых в регионе. Во время мятежа им посчастливилось схватить в посёлке одного высокопоставленного чиновника из армейской службы снабжения (интендантства). Он симпатизировал мятежникам, но тем не менее работал с руководителями коллектива, помогая им наладить делопроизводство. Он верно служил коллективу в течение всей войны, а после её окончания вновь занял должность в армии (франкистской).

С помощью этого офицера руководители коллектива Альфара-дель-Патриарки быстро создали разветвлённую систему учёта. Они разработали формуляры, позволявшие отчитываться о разных сторонах деятельности коллектива и в дальнейшем использовавшиеся многими другими коллективами региона34.

Противоположный пример представлял собой коллектив Алькоя в провинции Аликанте. Он управлялся комитетом, члены которого стали продавать урожай коллектива по собственному усмотрению; кроме того, у них образовалась большая задолженность перед Министерством сельского хозяйства, которую они не могли или не хотели погасить. Получив жалобы от членов коллектива Алькоя, секретарь Аликантийской федерации РФКЛ, вместе с местным представителем Института аграрной реформы, прибыл для расследования ситуации. На собрании членов коллектива секретарь федерации посоветовал всем сознательным сэнэтистам немедленно выйти из этого коллектива и сформировать другой. Когда это было сделано, новый коллектив НКТ вскоре смог выплатить свою часть долга министерству, и до конца войны он продолжал работать в более или менее нормальном порядке35.

Гастон Леваль обобщил наблюдения об организации коллективов в Леванте следующим образом:

«Почти всегда коллективы создавались по инициативе крестьянских союзов данной местности, но вскоре становились автономными организациями. Сохранялся лишь внешний контакт с союзом, который служил связующим звеном между коллективистами и индивидуалистами. Фактически последние приносили свои продукты для обмена на другие, так что на практике их изоляция размывалась в среде синдиката, который отныне должен был иметь организацию, соответствующую новой ситуации…

Внутри него [синдиката] создавались комиссии по рисоводству, апельсинам и овощеводству. Коллектив непосредственно также имел свой магазин и свои комиссии; но позднее это ненужное дублирование было устранено; магазины были объединены; комиссии объединяли как коллективистов, так и индивидуалистов, зарегистрированных в синдикате. Иногда создавались смешанные комиссии, например для приобретения машин, семян, удобрений, инсектицидов, ветеринарных препаратов и др. Все использовали одни и те же грузовики»36.

Сельские коллективы Леванта начинали с различных систем оплаты труда. Однако к концу войны общераспространённой стала оплата по количеству членов в семье. Это, разумеется, соответствовало идейным установкам НКТ37.

Поумистский лидер Вилебальдо Солано описал работу одного коллектива в провинции Валенсия, в котором участвовали его родители и который был добровольно организован группой мелких собственников. В коллективе, говорил он, фактически были отменены деньги для внутреннего использования, каждая семья обеспечивалась продовольствием и всем нужным для жизни, и ей давалось столько денег, сколько требовалось для покупки абсолютно необходимых товаров за пределами коллектива. Работу выполняли сообща, и коллектив продавал продукцию. По воспоминаниям Солано, коллектив был «счастливым», и когда он беседовал с женщинами, которым было по шестьдесят и больше, те решительно защищали недавно образованный коллектив, говоря, что при нём местное хозяйство поставлено лучше, ведётся успешнее, а доход делится более справедливо38. Согласно Вальтеру Бернеккеру, отмена республиканских денег получила широкое распространение в коллективах региона: «В значительной части левантийских коллективов… денежное обращение либо было отменено, либо стало играть второстепенную роль, вследствие введения местных денег или чеков с одновременным укреплением практики натурального обмена, или бартера. Менее чем в половине коллективов (31 из 75) обнаруживаются признаки того, что денежное обращение сохранилось»39.

РФКЛ требовала от своих коллективов принимать единообразные уставы. Так, секция консультации и статистики, докладывала в ноябре 1937 г. конгрессу РФКЛ:

«Чтобы не допустить беспорядка, вызванного разными уставами в каждом коллективе, что значительно затруднило бы сбор данных о развитии каждого из них и их нормах, вследствие их многообразия, не говоря уже, само собой, об угрозе того, что Министерство труда не утвердит их, возникла необходимость подготовить примерный Устав для всех коллективов. Этот Устав теперь имеют все создаваемые и все ожидающие регистрации коллективы; Устав не во всём совпадает с желаниями организации – к чему это отрицать? – но только он может получить одобрение в свете существующего социального закона, вдохновлённого исключительно марксистскими доктринами»40.

Вероятно, более или менее типичным был устав коллектива Алькорисы. Он включал десять статей, описывавших собственность коллектива, порядок её использования, членство в коллективе, процедуры вступления и выхода, роль административного совета, функции общего собрания, «права и обязанности коллективистов», условия роспуска коллектива (только если его численность станет меньше десяти членов) и то, как поступить с собственностью коллектива в случае его роспуска.

Следует прокомментировать некоторые положения устава. Новые члены принимались общим собранием после подачи заявления. Предусматривалось три способа выхода из коллектива: обоснованный добровольный, необоснованный добровольный и исключение; в последних двух случаях выходящий участник терял свою долю в имуществе коллектива. По поводу прав и обязанностей говорилось, что «член коллектива будет обязан отдавать все свои силы и способности на благо последнего» и что «члены коллектива будут иметь право получать от коллектива то, в чём они нуждаются, соответственно его возможностям»41.

При всём этом, отнюдь нельзя считать, что все сельские жители, входившие в НКТ в Левантийском регионе, хотели состоять в коллективах; некоторые делали выбор в пользу личной собственности. Франц Боркенау отмечал во время своей поездки по этим краям в августе 1936 г.:

«В посёлке Силья несколько членов местного комитета в моём присутствии начали спорить с моими компаньонами из региональной организации анархистов по этому поводу; они не только считали само собой разумеющимся то, что крестьянская земля должна остаться нетронутой, они считали, что даже экспроприированную землю казнённых фашистов следует не коллективизировать, а распределять между крестьянами…»42

Согласно д‑ру Боск Санчес, в этой ситуации у руководства РФКЛ «не было выбора, кроме как признать в августе 1937 г., что, наряду с коллективами, в крестьянском союзе имеются “общественные промысловые, производственные и потребительские кооперативы и кооперативные магазины, обслуживающие тех, кто ведут жизнь мелких собственников”». Позднее, на II конгрессе РФКЛ в ноябре 1937 г., была принята резолюция, предписывавшая «сформировать кооперативы, которые будут охватывать обе формы организации труда, хотя во многих случаях это просто подтверждение фактической ситуации». Д‑р Боск Санчес считает, что эта резолюция «представляла собой значительный шаг в сторону большей гибкости и реализма в организации НКТ, что нашло своё отражение во многих конкретных решениях, весьма далёких от либертарной ортодоксии»43.

Инициативы коллективов в области образования

Коллективы НКТ в Левантийском регионе получили особенную известность благодаря своим образовательным инициативам. Вальтер Бернеккер отмечает, что к 1938 г. все коллективы Леванта имели свои школы: «Программы общей и технической подготовки для юношей и взрослых способствовали повышению общего уровня образования сельского населения. Одновременно они добились максимально полного образования для детей»44.

Один человек, который ребёнком провёл бо́льшую часть войны в коллективе Торреагуэры в Мурсии, где его дедушка был секретарём, вспоминал о достижениях и проблемах местного образования. Все дети ходили в школу, тогда как до войны многие родители не могли позволить себе отказаться от той небольшой прибавки к семейному доходу, которую приносила работа детей. Когда коллектив гарантировал каждой семье соответствующее содержание, у них больше не было причин не пускать детей в школу.

Однако, по мере продолжения войны, коллектив столкнулся с серьёзной нехваткой рабочей силы, так как бо́льшая часть молодёжи ушла на военную службу. Поэтому возникла необходимость использовать детский труд во время сбора апельсинов и винограда. Их отправляли на работу по очереди, некоторые дети не ходили в школу, работая каждый день. Всем детям выдали равную зарплату, независимо от того, сколько времени они провели на работе45.

Озабоченность коллективистов образованием детей нашла отражение в уставе коллектива Ха́тивы в провинции Валенсия. Статья 21 гласила: «Ни один ребёнок не может быть отправлен на работу до достижения четырнадцати лет, и они будут обязаны ходить в школу с шести лет. Ответственность за отсутствующих будут нести родители или учителя, и за пропуск занятий без уважительной причины с них будет удерживаться дневная плата, то есть шесть песет»46.

Это положение неукоснительно соблюдалось на практике. В распоряжение школы были предоставлены три здания и ещё одно, где дети могли оставаться после занятий под наблюдением взрослых, пока их родители не вернутся с работы47.

Деятельность Региональной федерации крестьян Леванта

Региональная федерация крестьян Леванта, созданная через несколько недель после начала Гражданской войны, сыграла ведущую роль в аграрном коллективистском движении НКТ в Левантийском регионе. Она стремилась установить среди коллективов единообразные процедуры работы, а также предоставляла им широкий спектр услуг. Одновременно она занималась продажей и распределением продукции коллективов – и других крестьян, входивших в НКТ, – как внутри страны, так и за её пределами.

По плану, РФКЛ должна была находиться на вершине организационной пирамиды: в основе её лежали местные синдикаты и коллективы, которые объединялись в федерации в каждой комарке, далее в федерации в каждой из пяти провинций и, наконец, в региональную федерацию. Гастон Леваль говорит, что было создано 54 комаркальных федерации и пять провинциальных48.

Однако есть доказательства того, что формирование комаркальных федераций проходило не так гладко, как надеялась РФКЛ, что заставляет усомниться в сообщаемых Левалем цифрах. Резолюция регионального пленума крестьянских комаркальных организаций, состоявшегося в сентябре 1937 г., гласила: «Мы сказали, и это правда, что создано много крестьянских комаркальных групп, но также верно и то, что многие из этих групп работают с большой нерегулярностью, так как не произошло разделения функций между крестьянской организацией и остальной частью конфедерации… Там, где комаркальные крестьянские федерации ещё не созданы, их следует срочно организовать, и решения об их функционировании должны быть проведены на практике»49. Д‑р Боск Санчес утверждает, что ей удалось найти доказательства существования лишь четырёх комаркальных федераций, созданных в трёх валенсийских провинциях50.

Провинциальные федерации, с другой стороны, функционировали более или менее эффективно. Например, в Аликанте провинциальная федерация держала 20 бухгалтеров, которые следили за финансовой ситуацией в коллективах провинции51.

Предполагалось, что РФКЛ будет проводить конгрессы ежегодно, фактически их прошло два, в сентябре 1936 г. и ноябре 1937 г. На каждом из них избирался региональный комитет, который направлял деятельность федерации. Согласно Левалю, региональный комитет имел 26 технических секций, заведовавших производством основных продуктов региона, а также вопросами транспорта, техники, импорта и экспорта, строительства и здравоохранения и образования52.

В аппарате РФКЛ имелся большой штат бухгалтеров, которые обрабатывали финансовые отчёты коллективов НКТ. Федерация пыталась отслеживать работу коллективов, и если замечали, что какой-нибудь из них испытывает трудности, туда оправляли сотрудника для выяснения обстоятельств. Этот человек мог предложить изменения в организации коллектива или методах бухгалтерского учёта, мог предложить, чтобы федерация нашла для него нового бухгалтера. Однако функции федерации оставались строго консультативными. Согласно Рафаэлю Эстебану, она никогда не принуждала коллектив принять её предложения, поскольку это противоречило бы принципам НКТ53.

Федерация также стремилась помочь тем коллективам, которые были самыми слабыми в финансовом или экономическом отношении. РФКЛ ставила своей целью выровнять экономический уровень всех коллективов, насколько это было возможно. В рамках этой политики федерация первоначально предложила учредить синдикальный банк. Однако национальный и региональный комитеты НКТ отклонили эту идею, посчитав, что она идёт вразрез с принципами анархо-синдикализма. Вместо этого федерация создала Компенсационную кассу аграрных коллективов (Caja de Compensación de Colectividades Agrarias). Более обеспеченным коллективам полагалось сдавать свободные средства в эту кассу, из которой выдавались значительные суммы более бедным коллективам, на приобретение семенного материала, техники и покрытие других издержек. Эти ссуды обычно не возвращались, и фактически в большинстве случаев никто не ожидал, что они будут возвращены. Никаких процентов не взималось54.

Проявления солидарности были и среди самих коллективов. Однажды Рафаэль Эстебан, в качестве секретаря по статистике и контролю РФКЛ, посетил коллектив Полинья́-де-Ху́кара в провинции Валенсия, относительно преуспевающее объединение 800 семей. В то время в окрестностях создавались два новых коллектива, у которых земля была гораздо беднее и которым не хватало многих ресурсов для начала работы. Как вспоминал много лет спустя Эстебан, когда он сказал руководителям Полинья-де-Хукара, что федерация окажет новым коллективам финансовую помощь, те восприняли это чуть ли не как личное оскорбление и заявили, что они сами в состоянии помочь своим соседям. Федерация, конечно же, с радостью позволила им это сделать, и организация Полинья-де-Хукара действительно помогла наладить работу этих двух коллективов55.

Однако есть свидетельства того, что не все богатые коллективы демонстрировали такую же солидарность со своими соседями, что и в Полинья-де-Хукаре. Орасио Прието, выступая на экономическом конгрессе НКТ в Валенсии в январе 1938 г., критически отзывался о «постоянном эгоизме рабочих, управляющих коллективом». Также, валенсийская анархическая газета «Социальная кузница» в августе 1938 г. жаловалась, что «коллективы до настоящего времени, несмотря на их очевидный успех, были автономными экономическими образованиями, предоставленные каждый сам себе. Если земля была плодородна, коллектив был богат. Если, напротив, земля была бедной, коллектив существовал в условиях крайней нищеты»56.

Ещё одной задачей Региональной федерации крестьян Леванта было улучшение подготовки административных кадров, ведущих дела коллективов. Для этого РФКЛ образовала «институты» в каждой из пяти провинций, где секретари, бухгалтеры и другие специалисты проходили краткий курс подготовки57.

Первая из этих школ была создана в октябре 1937 г. в бывшем женском монастыре. Из 120 желающих в состав слушателей было зачислено 100. От них требовалось умение читать и писать, знание арифметики и основ культуры. Все студенты-мужчины должны были быть старше 30 лет и, таким образом, не попадать под призыв на военную службу. Эта школа могла дать слушателям достаточную подготовку, чтобы занимать должность секретаря коллектива, в течение одного месяца. Выпускники были нарасхват у коллективов федерации58.

Кроме того, было создано два «университета» для членов коллективов, один в Валенсии (университет Монеада), другой в Мадриде. Студенты отбирались из лучших выпускников институтов, и многие были детьми руководителей коллективов. Студенты посещали университет в течение года. В каждом университете одновременно обучалось по 200 человек обоих полов. Им преподавался обширный курс различных сельскохозяйственных предметов. Каждое утро они работали в опытном хозяйстве, прикреплённом к каждому университету, закрепляя полученные знания на практике. Днём у них были теоретические занятия в аудиториях. Хотя упор делался на изучении сельского хозяйства и бухгалтерского учёта, также давалось общекультурное образование. Эти университеты подготовили два выпуска, обучение третьего было прервано в связи с окончанием войны59.

В дополнение к программам подготовки бухгалтеров для синдикатов и коллективов, РФКЛ разработала типовую систему бухучёта и требовала, чтобы местные организации использовали её60. К ноябрю 1937 г. 60 из 340 коллективов, состоявших в федерации, приняли эту стандартизированную систему61.

В задачи РФКЛ также входило техническое и технологическое улучшение сельского хозяйства. В региональной и провинциальной организациях и в отдельных коллективах работали многие выдающиеся агрономы, ветеринары и сельскохозяйственные инженеры. Рафаэль Эстебан подтвердил, что эти люди в целом были лояльны и оказывали федерации всевозможное содействие.

Одной из заслуг агрономов федерации была организация опытных хозяйств. Когда агроном предлагал федерации создать экспериментальную ферму в каком-либо районе, РФКЛ обращалась к коллективу, земля которого должна была быть отведена под неё, и просила его о сотрудничестве. Хотя это требование не было обязательным, так как у федерации не было полномочий отдавать приказы, Рафаэль Эстебан говорил, что не было ни одного случая, когда местный коллектив отказался бы сотрудничать с агрономом62.

Леваль кратко охарактеризовал основные функции технических специалистов, работавших на разных уровнях коллективной организации:

«Агрономы предлагали необходимые и возможные мероприятия: планы полевых работ, смену культур, которые выращивались при частной собственности и не всегда были лучшим образом приспособлены к геологическим и климатическим условиям. Ветеринар организовывал животноводство на научной основе; в конечном счёте ему приходилось советоваться с агрономом по вопросам доступных ресурсов, и, по согласованию с крестьянскими комиссиями, они приводили земледелие в наилучшее возможное состояние при наличных условиях…

Но ветеринар также консультировался с архитектором и инженером при строительстве коллективных свинарников, конюшен и птичников… Благодаря инженерам было проведено множество каналов и артезианских скважин, которые позволяли улучшить орошение земель, нуждавшихся в этом».

Мероприятия по ирригации, как отмечает Леваль, особенно активно проводились в области Мурсии и Картахены63.

Ещё одним нововведением РФКЛ и входивших в неё групп было открытие предприятий для переработки некоторых главных видов сельскохозяйственной продукции региона, таких как апельсины, картофель, помидоры и другие овощи. Это начинание, по крайней мере отчасти, было вызвано возрастающими трудностями сбыта продукции за границей и сокращением рынков по мере продвижения армий Франко. Согласно Гастону Левалю, основные фабрики апельсиновых концентратов действовали в Оливе и Бурриане, а предприятия по производству овощных консервов были созданы в Мурсии, Альфафаре, Кастельоне и Патерне64.

Снабжение вооружённых сил

Региональная федерация крестьян Леванта и входившие в неё организации играли важную роль в обеспечении продовольствием вооружённых сил, особенно армии Центра, дислоцировавшейся в Мадриде, а также самих жителей Мадрида. Рафаэль Эстебан описал, как работала эта система снабжения. Полковник Касадо, командовавший силами Мадридского региона значительную часть войны, звонил Эстебану и говорил ему, к примеру, что он отправил 200 грузовиков забрать продовольствие из Леванта. В свою очередь, Эстебан, у которого была информация о доступных продуктах, сообщал Касадо, сколько грузовиков нужно отправить в определённые коллективы и сколько в Валенсию, где у РФКЛ были вместительные склады. Так водителям не приходилось тратить время и бензин на поездки туда, где запасов продовольствия не было.

Расчёт за продукты, полученные из Леванта, осуществлялся через Федерацию крестьян Центра, действовавшую в Кастилии. Каждый грузовик привозил с собой накладную, в которой указывалось, какие продукты и в каком количестве должны быть получены из такого-то коллектива. Местные коллективы пересылали эти накладные в Валенсию, где региональная федерация составляла на их основании единую ведомость, которую отправляла в Федерацию Центра. Эта организация получала от полковника Касадо деньги и передавала их РФКЛ, которая, в свою очередь, выплачивала стоимость продуктов, предоставленных каждым коллективом65.

Проблемы экспорта

Одним из самых интересных аспектов сельскохозяйственной деятельности НКТ Леванта было её участие в экспортных операциях, в годы Гражданской войны приносивших Республике значительную часть иностранной валюты. Основными экспортными продуктами были репчатый лук, цитрусовые и рис, хотя последний в основном сбывался внутри страны.

После краха государственной власти и дезорганизации большинства экономических институтов в первые недели войны регион немедленно столкнулся с кризисом лукового экспорта. Мятеж произошёл, когда урожай лука был уже почти собран и готов для вывоза. Однако в условиях воцарившегося хаоса действовавшие ранее каналы сбыта этого очень важного продукта были разрушены.

Это побудило НКТ и ВСТ в данном регионе заняться решением проблем, связанных со сбором и транспортировкой лука. Был образован Координационный комитет производителей-экспортёров лука НКТ–ВСТ (Comité de Enlace de Productores-Exportadores de Cebollas CNT–UGT)66. Он организовал вывоз лука при посредничестве некоторых старых торговых домов, которые долгие годы вели дела с Великобританией. Координационный комитет выплачивал людям, входившим в эти торговые дома, жалованье вместо комиссионных, и те на первых порах не возражали. Однако к концу года экспортные агенты стали требовать себе комиссионные, которые они получали до войны. Пока экспортом лука продолжал заниматься Координационный комитет, он отклонял эти требования67.

Теренс М. Смит приходит к выводу, что до вмешательства организации НКТ–ВСТ «первая экспортная кампания революционной Валенсии, луковая, складывалась не лучшим образом… Многочисленные недостатки – дефекты упаковки, смена установленных торговых марок… отсутствие контроля над прибылью, полученной за границей, – стали вескими доводами, которые выдвигали против своих оппонентов сторонники централизованного профсоюзного контроля и политического устранения традиционных экспортёров»68.

После смещения правительства Ларго Кабальеро новая администрация Негрина декретом от 12 июня 1937 г. создала Центр экспорта лука (Central de Exportación de Cebolla), заменивший собой Координационный комитет НКТ–ВСТ. Новая организация управлялась административным советом, куда входили три представителя правительства и по одному представителю от РФКЛ, Федерации земледельцев ВСТ и коммунистической Провинциальной крестьянской федерации (ПКФ). Хотя НКТ и ВСТ решительно возражали против создания центра и особенно против представительства в нём ПКФ, в рядах которой, по их словам, «было большинство собственников-эксплуататоров», они не могли ничего сделать, и экспорт лука в следующие два сезона контролировался республиканским правительством (и, в меньшей или большей степени, Коммунистической партией)69.

Однако более серьёзной проблемой был экспорт апельсинов, которые являлись главным продуктом региона и основным средством получения валюты. К началу Гражданской войны в этой отрасли существовали Синдикат работников экспортных и смежных предприятий ВСТ и Единый региональный синдикат экспорта фруктов НКТ. После долгих переговоров в конце октября 1936 г. этими двумя союзами был создан КЛУЭА – Объединённый Левантийский совет сельскохозяйственного экспорта (Consejo Levantino Unificado de Exportación Agrícola), как «орган, регулирующий экспорт апельсинов». Министерство промышленности и торговли официально делегировало ему полномочия в этой области.

Этот совет состоял из членов НКТ и ВСТ, представлявших все стадии апельсинового экспорта. В него входили четыре крестьянина, портовый рабочий, два административных служащих, два экспортных техника, банковский работник, два представителя провинциального секретариата, железнодорожный рабочий, водитель грузовика, комиссионер, работник морского транспорта и упаковщик. Председателем совета был делегат Комиссии по сельскому хозяйству, промышленности и торговле Валенсии70.

Именно КЛУЭА официально занимался экспортом апельсинов в течение сельскохозяйственного сезона 1936–37 гг. Однако, как отмечает д‑р Аурора Боск Санчес, «в апельсиновой кампании 1936–1937 гг. преобладали импровизации»71. Организовать процесс экспорта оказалось чрезвычайно сложно. Возникали серьёзные проблемы с местными организациями, которые собирали фрукты и готовили их к транспортировке, с заграничными агентами и с правительством. Также пришлось столкнуться с противодействием Коммунистической партии и её Провинциальной крестьянской федерации.

На некоторых иностранных наблюдателей КЛУЭА произвёл благоприятное впечатление. Так, Франц Боркенау писал в феврале 1937 г.: «С технической стороны, КЛУЭА работает довольно хорошо. Апельсины проданы и вывезены, частично морским путём, хотя, конечно же, не в таком количестве, как в обычные времена. Но КЛУЭА удаётся выполнять свои контракты по поставке апельсинов и расплачиваться наличными за свои собственные покупки за границей. Есть лишь некоторые жалобы по качеству фруктов»72.

Органами КЛУЭА на местах являлись КЛУЭФы – объединённые местные советы экспорта фруктов (consejos locales unificados de exportación de frutas), которые действовали в 275 населённых пунктах. Д‑р Боск Санчес пишет, что «владельцы апельсиновых рощ, коллективы, кооперативы передавали продукцию местному КЛУЭФу, который проводил обработку и упаковывал апельсины, а затем передавал их КЛУЭА для экспорта»73.

Между КЛУЭА и КЛУЭФами возникали серьёзные трения. Согласно д‑ру Боск Санчес: «Местные КЛУЭФы пользовались чрезмерной автономией, доходившей до конкуренции с самой экспортной организацией: они напрямую продавали свою продукцию за границу по более низким ценам, вызывая тем самым общее их снижение… Многие КЛУЭФы нанимали рабочих, не имевших опыта сортировки и обработки апельсинов, просто потому, что они были членами одной из двух профорганизаций; результаты были плачевными. Часто происходила путаница при упаковке, перемешивались разные виды апельсинов и различался их вес, на фруктах был наклеен один товарный знак, на коробке – другой»74.

В поселениях, где до войны не существовало профсоюзов, «они немедленно были созданы, чтобы взять в свои руки местную власть и контроль над КЛУЭФ». Как отмечает д‑р Боск Санчес, «таким образом, в них попадали лица, за которыми не осуществлялось никакого политического контроля. Однако КЛУЭФы нуждались в политически неблагонадёжных людях с правым прошлым… По существу, именно старые торговцы и экспортёры апельсинов стали руководить КЛУЭФами; если же этого не происходило, последствия могли быть плачевными»75.

КЛУЭА хорошо знал о недостатках КЛУЭФов. Весной 1937 г. он провёл исследование 53 из них. Выяснилось, что в половине населённых пунктов «аморальность одних членов КЛУЭФов, недостаток культуры и профессиональная несостоятельность других были главными причинами их неэффективной работы»76.

У КЛУЭА также имелись серьёзные проблемы на другом конце экспортной цепочки – в странах, где продавались апельсины. С началом Великой депрессии испанский экспорт апельсинов упал с 11 963 кинталей в 1930 г. до 9 098 кинталей в 1934 г.76a. Однако, несмотря на 50‑процентное снижение дохода от экспорта апельсинов в 1931–35 гг., они составляли 11,07% общей стоимости экспорта Испании77.

Когда началась Гражданская война, Германия, которая ранее была крупным рынком сбыта, оказалась закрыта для республиканской Испании, так как нацистский режим поддерживал Франко78. В то же время возникли проблемы с транспортировкой испанских апельсинов во Францию, а в Великобритании они сталкивались с растущей конкуренцией апельсинов из Палестины, Северной и Южной Африки79.

Необходимость импровизировать при продажах за границей, как и организация производства и сбора апельсинов в самой Испании, представляла собой серьёзную проблему. КЛУЭА был вынужден использовать в качестве своих агентов многих представителей старых экспортёров в Англии, Франции, Бельгии и Голландии. Очень часто оказывалось, что эти люди сочувствуют мятежникам либо работают недобросовестно и так или иначе наносят ущерб репутации КЛУЭА80.

У КЛУЭА также происходили конфликты с республиканским правительством. Оно согласилось выдавать КЛУЭА половину стоимости апельсинов после их погрузки, а вторую половину обещало выплачивать, когда они фактически будут проданы81. Но на деле правительство сильно задерживало выплату этой второй половины, в результате чего сам КЛУЭА очень поздно выплачивал местным КЛУЭФам компенсацию за предоставленные фрукты82.

Наконец, КЛУЭА пришлось столкнуться с серьёзной оппозицией Коммунистической партии и её крестьянской организации в Валенсийском регионе. Хесус Эрнандес в своих тирадах против испанских анархистов, написанных после войны, даёт типичные примеры нападок, которым подвергался КЛУЭА. Он обвиняет КЛУЭА в коррупции, эксплуатации крестьян, сотрудничестве с сочувствующими Франко, использовании средств организации для финансирования ФАИ и даже в продаже апельсинов на сторону Франко83.

Д‑р Боск Санчес говорит по поводу кампании коммунистов против КЛУЭА: «Провинциальная крестьянская федерация, поддерживавшая апельсиновые кооперативы, доказывала, что отмена контроля над экспортом и полная свобода торговых марок будут более выгодными экономически. Она также обвиняла КЛУЭА в ограблении крестьян, которым не выплачивалась полная стоимость экспортируемых апельсинов»84.

Незадолго до расформирования КЛУЭА, ПКФ выступала с его осуждением: «КЛУЭА и КЛУЭФы привели к случаям насилия, о которых мы все знаем. Естественно, мы не можем думать об использовании этой организации, поскольку фактически это труп»85.

Не ограничиваясь критикой КЛУЭА, крестьянская организация коммунистов стремилась подорвать его экономически. Теренс М. Смит отмечает: «Апельсиновые кооперативы, организованные Провинциальной крестьянской федерацией, выступали в качестве конкурентов КЛУЭА, и она пользовалась преимуществами при получении кредитов у Института аграрной реформы и Министерства сельского хозяйства»86. Министр сельского хозяйства, конечно, являлся коммунистом.

Но очевидно, что недовольство крестьян экспортным советом далеко не всегда исходило от коммунистической организации. Теренс Смит комментирует: «Враждебность крестьян из синдикатов НКТ по отношению к централизованной экспортной организации не прекращалась, и система, при которой КЛУЭА первоначально получал только 50% стоимости экспорта, была плохо понята и плохо воспринята»87.

Когда КЛУЭА готовился к своему второму экспортному сезону 1937–38 гг., он принял меры по преодолению трудностей и устранению ошибок, с которыми он столкнулся в первый год. Согласно д‑ру Боск Санчес, он планировал «прекратить конкуренцию между КЛУЭФами и их независимость, унифицировать торговые марки, введя единую национальную торговую марку, различающуюся по качеству, улучшить транспортировку, использовать более добротную упаковку и особенно проявить внимание к качеству апельсинов, предназначенных для экспорта»88.

Упразднение КЛУЭА

Однако КЛУЭА не суждено было провести второй экспортный сезон. 6 сентября 1937 г. правительство Негрина создало СЭА – Центр экспорта цитрусов (Central de Exportación de Agrios), находившийся в ведении Министерства финансов и экономики. В его функции, согласно декрету, входили «все проблемы сбора, обработки, транспортировки и продажи плодов цитрусовых, а также получаемых из них продуктов, если они предназначаются для экспорта».

Ни у НКТ, ни у ВСТ не было прямого представительства в административном совете СЭА. В него входили «представители производителей», избираемые местными сельскохозяйственными комитетами или, где их не было, муниципальными советами89. По-видимому, в их числе были сэнэтисты и ухэтисты, но, как отмечает Франк Минц, СЭА находился «под правительственным и коммунистическим контролем»90.

В результате учреждения СЭА прекратил свою работу КЛУЭА. Однако РФКЛ и Федерация земледельцев ВСТ «продолжали работать как ещё одна экспортная организация в рамках государственной структуры»91. Гастон Леваль утверждает, что синдикаты и коллективы НКТ в Леванте экспортировали 51% процент цитрусовых, вывезенных из региона в годы войны92. Это подтверждает и Вальтер Бернеккер93.

Доктор Боск Санчес подводит итоги упразднения КЛУЭА: «…Создание СЭА не только положило конец профсоюзной коллективизации апельсинового экспорта, но также включило в сферу государственного регулирования основные сельскохозяйственные продукты Валенсии и, самое главное, завершило стадию, когда профсоюзы доминировали в ключевых аспектах валенсийской экономики. Было очевидно, что и в области сельскохозяйственного экспорта победа в дискуссии “война-революция/революция-война” осталась за центральным правительством и Коммунистической партией»94.

Однако полем соперничества между сельскими группами анархистов и социалистов, с одной стороны, и коммунистов – с другой были не только экспортные культуры, лук и апельсины. То же происходило и с рисом, который по большей части потреблялся внутри Испании. Коммунистическая партия, как сообщали, контролировала 90% производства риса в регионе95. По словам Франка Минца: «Федерация рисовых синдикатов (Federación Sindical del Arroz) была прокоммунистической и пользовалась политическими привилегиями»96. На крестьянском пленуме НКТ Леванта секретарь Регионального комитета «выступал по вопросу риса и сообщил, что Военная комиссия, делая закупки по более высокой цене в Федерации рисовых синдикатов, не приобретала рис у нас, хотя мы предлагали более выгодные условия…» Противостояние зашло настолько далеко, что рисоводы в окрестностях Сильи отказались торговать с коллективом НКТ, который покупал рис по 60 песет за кинталь, и продали его Федерации рисовых синдикатов, которая платила 4097.

Некоторые синдикаты НКТ присоединились к рисовой федерации98. На втором пленуме региональной крестьянской федерации НКТ в декабре 1936 г. председательствующий говорил: «Невозможно понять, как могут члены НКТ состоять в организациях вроде Федерации рисоводческих синдикатов, нашего противника, который противостоит нам, распространяя пораженчество»99.

Отношения НКТ и ВСТ в сельском Леванте

В целом отношения между НКТ и ВСТ в сельских районах Левантийского региона оставались хорошими на протяжении большей части Гражданской войны. Как уже было отмечено, существовало много сельских коллективов, которые являлись совместными предприятиями НКТ–ВСТ, и в начале войны анархические профессиональные организации сотрудничали с социалистическими, создавая общерегиональные органы сельскохозяйственного экспорта.

Причина такого довольно тесного сотрудничества заключалась в том, что две организации в большей или меньшей степени разделяли одну и ту же точку зрения на войну. ВСТ в большинстве районов Леванта контролировалась социалистами, принадлежавшими к фракции Ларго Кабальеро, и они разделяли с анархистами убеждение, что победа в войне и победа революции неразделимы, что они не могут произойти одна без другой. Что касается аграрного вопроса, то Испанская федерация земледельцев (ФЭТТ) ВСТ, как и сельская федерация НКТ, была убеждённой сторонницей коллективизации сельского хозяйства, по крайней мере в перспективе. С другой стороны, им приходилось, тем или другим способом, находить компромисс между коллективами и теми крестьянами, в их собственных организациях и вне их, которые хотели остаться мелкими собственниками.

Конфликты между НКТ и ВСТ в сельском Леванте происходили в основном в тех населённых пунктах, где ВСТ находился в руках Коммунистической партии, хотя порой разногласия возникали и при других обстоятельствах.

Как и РФКЛ, социалистическая ФЭТТ столкнулась с проблемой того, что многие из её членов предпочитали оставаться мелкими землевладельцами, а не вступать в коллективы. В самом начале войны ФЭТТ перестроила свою структуру так, чтобы сделать это возможным, не раскалывая ряды организации.

Метод объединения единоличников и коллективистов в рамках одной федерации заключался в создании так называемых многоосновных кооперативов (cooperativas de base múltiple). Доктор Боск Санчес отмечает: «Многие синдикаты… в этот период не ограничивались созданием кооперативов, а шли дальше в осуществлении аграрной политики ФЭТТ, формируя секции коллективистов внутри многоосновных кооперативов или, в продолжение тенденции первых дней войны, создавая совместные коллективы с РФКЛ–НКТ…»100

Один из конфликтов между местными сельскими группами НКТ и ВСТ произошёл в Аликанте. В некоторых частях этой провинции ВСТ находился под влиянием коммунистов. Хотя они согласились объединиться с местными союзами НКТ, чтобы сформировать на захваченной земле совместные коллективы, они добились того, чтобы было заключено соглашение с представителями Института аграрной реформы на местах: в обмен на финансовую помощь, необходимую для начала работы, коллективы позволяли институту заниматься реализацией их урожая.

Однако, когда Бернабе Эстебан стал провинциальным секретарём РФКЛ Аликанте в июле 1937 г., он взял курс на выход сэнэтистов из совместных коллективов НКТ–ВСТ. Он потребовал от сторонников НКТ покинуть эти организации и, с помощью РФКЛ, нашёл средства для того, чтобы анархисты выплатили Институту аграрной реформы свою часть долга бывших совместных коллективов. В итоге у НКТ появилось около 60 коллективов в провинции Аликанте, из которых более 20 были образованы в результате разделения коллективов НКТ–ВСТ101.

Доктор Боск Санчес также упоминает два случая в провинции Валенсия, в городах Кульера и Каркахенте, когда крестьяне вышли из коллективов НКТ и создавали конкурирующие организации ВСТ. В обоих случаях крестьяне, имевшие относительно немного земли, были принуждены к вступлению в коллективы, и когда им представилась возможность, они ушли из последних, чтобы сформировать синдикаты ВСТ102. Теренс М. Смит также обращает внимание на плохие отношения между НКТ и ВСТ в городе Олива, той же провинции, которые он объясняет тем фактом, что «оба союза предлагали установить свою разновидность революционного социализма в контролируемых ими районах»103.

Эти случаи разногласий между местными группами НКТ и ВСТ являлись очевидными исключениями, подтверждающими правило. Сельские профессиональные организации анархистов и социалистов тесно сотрудничали в Левантийском легионе в течение всей Гражданской войны.

Отношения между сельскими и городскими организациями НКТ в Леванте

Отношения сельских союзов и коллективов НКТ Леванта с их городскими соратниками не всегда складывались гладко. Это имело несколько причин.

С одной стороны, крестьян возмущали меры, которые принимали анархисты и другие прореспубликанские элементы в городах, особенно в начале войны, чтобы обеспечить продовольственное снабжение городских районов. В течение тех двух недель, когда гарнизоны Валенсии и других городов оставались «нейтральными» и де-факто создавались новые революционные власти, нормальное функционирование экономики было нарушено. В связи с чрезвычайным положением новые революционные органы, в которых анархисты играли важную роль, конфисковывали склады и магазины с продовольствием, чтобы распределить его среди населения. Наряду с этим, НКТ и ВСТ отправили в близлежащие сельские районы отряды, которые реквизировали продовольствие, вместо платы оставляя своего рода расписки, где говорилось, что профсоюз, берущий продукты, со временем заплатит за них.

Подобные меры вызывали у многих крестьян негодование. Не довольствуясь этим, некоторые принципиальные анархисты стремились установить с помощью этих расписок систему бартерного обмена между крестьянскими и рабочими организациями, действующую на более или менее постоянной основе. Эта идея окончательно была отвергнута в сентябре 1936 г., когда местная НКТ в Валенсии осудила систему расписок как средство присвоения «продукта чужого труда»104.

Крестьяне высказывали и другие претензии. На октябрьском региональном крестьянском пленуме 1936 г. было предложено закрыть «излишние» предприятия, а их рабочих, вместе с безработными, отправить на работу в деревню105.

С другой стороны, у некоторых городских членов НКТ имелись поводы для недовольства своими сельскими товарищами. Выше уже был описан мрачный взгляд части городских профсоюзных лидеров на крайние меры по установлению либертарного коммунизма в ряде сельских сообществ.

У некоторых городских коллективов были более конкретные жалобы. К примеру, Синдикат газа, воды и электричества был недоволен тем, что многие крестьяне не платили по своим счётам, хотя для трудовых коллективов тарифы за услуги в этой сфере были снижены. В ноябре 1936 г. координационный комитет ВСТ–НКТ этого коллектива опубликовал заявление, где, в частности, говорилось: «Мы также выступаем с осуждением тех многочисленных деревень провинции, которые отказываются оплачивать свои счета за электричество и не позволяют комитетам устанавливать средства контроля, чтобы обеспечить надлежащее обслуживание»106.

Коммунисты и их Провинциальная крестьянская федерация

В течение всей Гражданской войны коммунисты вели нескончаемую кампанию против сельских коллективов, созданных анархистами и социалистами из фракции Ларго Кабальеро в Левантийском регионе. В этой кампании они использовали все ресурсы, имевшиеся в их распоряжении, включая аппарат Министерства сельского хозяйства, которое с 4 сентября 1936 г. и почти до самого конца войны возглавлялось коммунистом Висенте Урибе, своё растущее влияние в армии и полицейских силах Республики и неофициально поощряемое насилие.

В своей кампании против аграрного коллективизма в Леванте коммунисты могли опереться на значительную поддержку со стороны мелких собственников, которые выступали против коллективизации или боялись её. И действительно, хотя с теоретической точки зрения это может показаться нелогичным, коммунисты стали самыми рьяными защитниками частного землевладения в Левантийском регионе.

Конфликт между мелкими собственниками и коллективами имел реальное значение. Хотя лидеры НКТ недвусмысленно высказывались, что коллективизация мелких владений должна быть исключительно добровольной107, как уже было отмечено, в первые недели и месяцы войны наблюдались очевидные случаи их принудительной коллективизации.

Даже ведущие фигуры НКТ в регионе признавали важность «индивидуалистических» наклонностей многих крестьян и сельскохозяйственных рабочих. По словам одного из них, Ихинио Нохи Руиса, говорить с валенсийскими крестьянами о коллективизации было всё равно что «говорить с ними по-гречески». Он добавлял, что «планом большинства [наших] сторонников в Испанском Леванте был раздел» захваченной земли между крестьянами108.

В Леванте, как и в других частях республиканской Испании, коммунисты воспринимали декрет Висенте Урибе от 7 октября 1936 г. как инструмент защиты мелких и средних земельных собственников и стремились применять его соответствующим образом. По утверждению коммунистического крестьянского лидера Хулио Матеу, факты были таковы, что, «когда начался мятеж, в первые моменты смятения, ни одна организация, кроме Коммунистической партии, не отважилась провозгласить уважение к мелкому собственнику»109.

Вскоре после издания декрета от 7 октября 1936 г. Коммунистическая партия в Валенсии решила усилить свои позиции в сельской местности, организовав под своим началом Провинциальную крестьянскую федерацию (Federación Provincial Campesina). ПКФ объявила своей целью «объединить все общества, синдикаты, сельскохозяйственные кооперативы и организации бедных крестьян, арендаторов, издольщиков и мелких собственников, и вообще всех, кто обрабатывает землю своими руками и руками членов своей семьи»110.

Провинциальная крестьянская федерация была основана 18 октября 1936 г. активистами Коммунистической партии, но также пользовалась поддержкой республиканских партий региона, в значительной степени опиравшихся на мелких сельских хозяев. При учреждении ПКФ было объявлено, что в неё входят 68 крестьянских обществ. Через несколько месяцев ПКФ насчитывала 230 «крестьянских секций» наряду с 80 кооперативами, и в ней было более 50 000 членов111.

Организации, присоединившиеся к ПКФ, в общем шли не за коммунистами. До июля 1936 г. они по большей части входили в объединение католических сельскохозяйственных союзов, организованных падре Висенте. Они также были электоральным оплотом Валенсийской региональной правой партии112.

Бернетт Боллотен описал эту ситуацию:

«В богатой апельсинами и рисом провинции Валенсия… где фермеры процветали и до Гражданской войны поддерживали правые организации, по заявлениям официальных лиц, пятьдесят тысяч к марту 1937 г. вступили в Крестьянскую федерацию… “Коммунистическая партия, – жаловался один социалист, – занимается в деревнях собиранием худших остатков бывшей Автономистской партии, которые были не только реакционными, но и безнравственными, и организует этих мелких собственников в новый крестьянский союз, обещая им гарантировать их собственность на землю”. Обеспечивая своих членов удобрениями и семенами, а также кредитами от министерства сельского хозяйства – которое также контролировалось коммунистами, – Крестьянская федерация кроме того служила мощным тормозом сельской коллективизации, проводившейся сельскохозяйственными рабочими провинции. Понятно, что защита, предоставляемая этой организацией, должна была побуждать многих её членов подавать заявления о приёме в Коммунистическую партию»113.

Нью-йоркская анархическая газета «Испанская революция» отмечала в августе 1937 г.: «В Валенсии… бывший региональный секретарь партии Хиль-Роблеса, наряду с прочими, теперь является членом КП»114.

Само собой, коммунисты должны были обосновать и объяснить то, что их крестьянская организация создаётся на базе групп, которые до начала Гражданской войны были опорой правых в политике Левантийского региона. Висенте Урибе заявлял, что «крестьяне не виноваты в том, что их направляли не лучшим образом, подвергали реакционному влиянию, влиянию клерикализма, поднявшего оружие против Республики», и что коммунисты пытаются превратить их в «прогрессивную демократическую силу», верную республиканскому режиму115.

Лидер Провинциальной крестьянской федерации, коммунист Хулио Матеу, объяснил, что коммунисты, создавая ПКФ, преследовали две цели. С одной стороны, они стремились прекратить «экономическую войну между крестьянами». С другой – они пытались привлечь на сторону Республики «важнейший политический инструмент, который использовали лидеры Региональной правой, чтобы побеждать на выборах». Следовательно, ряды ПКФ должны были быть открыты «для любого крестьянина, работавшего на своей земле, независимо от его политических или религиозных убеждений»116.

Не приходится сомневаться в той важной экономической и политической роли, которую играла ПКФ в борьбе против сельских коллективов в Левантийском регионе. Мы уже отмечали, каким образом они помогали саботировать инициативу НКТ–ВСТ по централизации регионального экспорта апельсинов в рамках КЛУЭА, что в итоге привело к созданию правительственного (и контролируемого коммунистами) СЭА. Согласно д‑ру Боск Санчес, к концу зимы 1936/37 гг. НКТ и ВСТ стали рассматривать ПКФ как «главного врага их аграрной политики»117.

Применение насилия против коллективов Леванта

Коммунисты в своём противостоянии коллективизации в Леванте полагались не только на политический и экономический вес крестьян-единоличников, входивших в Провинциальную крестьянскую федерацию. Они использовали своё растущее влияние на испанское республиканское правительство, чтобы задействовать Штурмовую гвардию и другие полицейские силы – а впоследствии и армейские части, – наряду с вооружёнными группами гражданских, для нападений на многие коллективы.

В главе 8 говорилось об участии бойцов из Железной колонны НКТ в защите коллективов Виналесы, Монеады и Альфара-дель-Патриарки, которые были атакованы штурмовыми гвардейцами в начале марта 1937 г. Как отмечает д‑р Боск Санчес, эти случаи «были не единичными, и весной 1937 г. многие синдикаты и коллективы жаловались Национальному и Региональному комитетам НКТ на нападения полиции… Министерство внутренних дел, подозревая, что аналогичные выступления могут произойти и в других валенсийских населённых пунктах, где пользовалась влиянием НКТ, провело обыски в синдикатах и коллективах, разыскивая оружие и арестовывая активистов»118.

Гастон Леваль подчеркнул планомерный характер этих действий:

«Были запланированы нападения в разных местах. Операция была поручена карабинерам и штурмовым гвардейцам, которые, без сомнения, были тщательно отобраны… Нападение исходило из двух центров (Мурсии и Аликанте)…

Наши товарищи-крестьяне, которые были предупреждены, решили сопротивляться. У них не было бронемашин, но имелись винтовки, пистолеты и два противотанковых орудия, очевидно, предоставленные Железной колонной на Теруэльском фронте… Как и было задумано, звон церковных колоколов передавал предупреждение, и товарищи из сельских центров региона спешили на помощь атакованным городам. Ручных гранат не жалели; два батальона из Железной колонны и два из Конфедеральной колонны шли с Теруэльского фронта к Сегорбе. Комаркальные федерации Хативы, Каркахенте, Гандии и Суэки объединили свои силы и встали фронтом у Гандии, а федерации Катаррохи, Лирии, Монеады, Патерны и Буррианы встали у Виналесы».

После четырёх или более дней боёв вмешалось национальное руководство НКТ, которому удалось уладить конфликт. Большинство арестованных анархистов были освобождены. Леваль заключает: «Были убитые и раненые, но коллективы не были разрушены; напротив, их количество стало расти ускоренными темпами»119.

Д‑р Боск Санчес приводит некоторые примеры таких полицейских облав. В Каркахенте «22 марта прибывшие на двух грузовых и четырёх легковых автомобилях штурмовые гвардейцы установили пулемёт перед штаб-квартирой ФАИ, после чего блокировали все въезды в город, захватили телефон и телеграф и обыскали дома сэнэтистов, изъяв при этом 200 ружей… Через несколько дней, 26 марта 1937 г., практически то же самое произошло в Бенагуасиле, где Штурмовая гвардия, не найдя оружия в штаб-квартире НКТ, оставила в посёлке 50 или 60 своих человек, чтобы обеспечить организацию муниципального совета, согласно распоряжению губернатора и политических партий…»

В ответ на эти и подобные им события Региональная конфедерация труда Леванта осудила действия Министерства внутренних дел и полиции: «Они разыскивают тех товарищей, которые выполняли и выполняют эту социальную работу по перестройке экономики, и если не арестовывают, то досаждают им, нарушая тем самым нормальное функционирование новых организаций и стараясь вызвать их крах»120.

Нападения на коллективы усилились после Майских дней в Барселоне. Однако, как замечает д‑р Боск Санчес:

«В этой ситуации было очевидно, что незащищённость, беспорядок и деморализация, вызванные этими нападениями в широких слоях республиканского сельского населения, поставили сбор урожая под серьёзную угрозу…» В результате министр сельского хозяйства Висенте Урибе 8 июня 1937 г. издал Декрет о временной легализации сельскохозяйственных коллективов. Этот декрет обещал предоставить коллективам техническую и финансовую помощь, «чтобы они могли успешно и быстро, насколько это возможно, провести сельскохозяйственные работы, приходящиеся на время уборки урожая»121.

Хотя лидеры НКТ–ВСТ надеялись, что этот декрет даст сигнал по крайней мере к перемирию в войне с коллективами, факты не подтвердили их ожидания. Д‑р Боск Санчес отмечает: «Энтузиазм в профсоюзах длился недолго, так как, едва началось лето 37‑го, многие коллективы вновь стали жаловаться на аресты их членов и разорение их имущества»122. Нападения продолжались и в конце года, при участии не только полиции, но и неопознанных групп, забиравших урожай и уничтожавших постройки123.

То же самое происходило в 1938 г., хотя нападения в этот период, по выражению д‑ра Боск Санчес, стали «более спорадическими». Она также отмечает изменения в характере нападений на коллективы, говоря, что, за редкими исключениями, «коллективы больше не считали своими главными врагами муниципальные советы и Штурмовую гвардию, а видели угрозу своей революционной работе в армейских частях и беженцах, которые массово оседали в поселениях Валенсии»124.

Коллективы НКТ делали что могли, защищая себя от этих нападений. По крайней мере иногда они продолжали использовать церковные колокола, чтобы оповестить местных и соседних крестьян о приближении потенциально враждебных сил125.

Доктор Боск Санчес приходит к выводу, что «атмосфера преследования, описанная Секцией информации и статистики РКТЛ, действительно существовала». Хотя она не утверждает, что ей удалось установить все случаи насилия над коллективами, она располагает более или менее подробной информацией о 42 из них, с весны 1937 г. до конца 1938 г. Её данные относятся только к Валенсийскому региону и не распространяются на Мурсию и Альбасете126.

Вопрос о легализации коллективов

По понятным причинам, анархисты вначале не собирались добиваться официального признания своих аграрных коллективов в Леванте или где-либо ещё. С идеологической точки зрения, сама мысль о том, что эти группы должны просить государство о легализации, была для них табу – хотя для социалистов, поскольку коллективы ВСТ также были затронуты, это не было проблемой.

С другой стороны, в первый год Гражданской войны само правительство упорно сопротивлялось легализации коллективов НКТ. Это было видно уже в декрете 7 октября 1936 г., который давал в лучшем случае неопределённые указания по этому вопросу127.

Однако после июльского декрета 1937 г., временно признававшего законность сельских коллективов, отношение как правительства, так и НКТ к легализации коллективов стало меняться. Доктор Боск Санчес предполагает, что главными причинами, повлиявшими на изменение позиции коллективов, входивших в Региональную федерацию крестьян Леванта, стали «угроза неполучения экономической помощи и опасность того, что у них могут быть отобраны конфискованные земли».

Так или иначе, после июля 1937 г. РФКЛ приняла общее решение о том, чтобы состоящие в ней коллективы подали заявление на регистрацию. Ко второму конгрессу федерации в ноябре 1937 г., как сообщалось, 340 коллективов были официально зарегистрированы и ещё 75 находились в процессе регистрации128.

Однако если лидеры РФКЛ думали, что узаконение коллективов правительством даст им защиту от преследований коммунистов и прочих противников, они, конечно же, ошибались. Репрессии против них продолжались до самого окончания войны.

Кризис коллективов в конце войны

Последние месяцы Гражданской войны были отмечены растущими проблемами, разочарованием и во многих случаях распадом сельских коллективов НКТ в Леванте. Прежде всего, этот регион, которые в первые два года войны был надёжно укрыт в тылу, больше не находился в безопасности. 14 июня 1938 г. Кастельон, столица одной из валенсийских провинций, был взят силами Франко129. Кроме того, последующий раскол Республики на две части значительно увеличил нагрузку на экономику Центра, включая коллективные хозяйства.

Одной из главных проблем, с которыми столкнулись сельские коллективы на последнем этапе войны, была потеря более или менее квалифицированных кадров вследствие мобилизации в теснимую со всех сторон республиканскую армию. Так, совместный коллектив ВСТ–НКТ из Альдемуса в марте 1938 г. просил РФКЛ о помощи в освобождении его бухгалтера от призыва, «потому что, к сожалению, товарищи, которые остаются, неспособны занять его место, потому что они неграмотны». Аналогично, комаркальная федерация крестьян Алькоя в феврале 1938 г. информировала РФКЛ о том, что не может никого послать на курсы подготовки бухгалтеров, потому что «те, кто мог бы пойти, должны срочно отправляться на фронт, и ни один из тех, кто остаётся, не имеет малейшего понятия о счетоводстве»130. Согласно доктору Боск Санчес: «Такие проблемы, как отсутствие работников, нехватка удобрений, трудности с транспортом, которые начали возникать в конце 1937 г., в течение 1938 г. стали повседневной нормой для валенсийских коллективов»131.

Впервые за всё время войны не только прекратилось создание новых коллективов и кооперативов, но и многие созданные прекратили своё существование из-за экономических проблем и нехватки рабочей силы, оккупации их территории вражеской армией или прямого и косвенного саботажа со стороны тех, кто начиная с первых дней войны надеялся на победу Франко. Наметившая тенденция к упадку коллективистского движения резко усилилась в последние три месяца Гражданской войны132.

Заключение

Можно не сомневаться в том, что в сельских коллективах Левантийского региона происходил один из самых интересных социально-экономических экспериментов лоялистской Испании во время Гражданской войны. Анархическая Региональная федерация крестьян Леванта не только объединила несколько сотен сельских коллективов в регионе, но также стремилась усовершенствовать их организацию и функционирование, помогала обучать их руководителей и служащих, расширяла их техническое обслуживание. Совместно с организациями, входившими в Федерацию земледельцев ВСТ, анархисты проделали заслуживающую внимания работу по организации производства, транспортировки и продажи за границей главных экспортных продуктов региона.

Одной из принципиальных проблем, с которыми столкнулись анархисты, была поддержка большинством сельского населения – включая последователей самой НКТ – мелкой собственности, а не коллективного сельского хозяйства. Хотя внутри своей организации им удалось достичь приемлемого компромисса между единоличниками и коллективистами, эта проблема продолжала существовать в региональном масштабе, что позволило Коммунистической партии организовать значительную часть крестьянства против коллективов и НКТ как таковой. Коммунисты также пользовались тем, что бо́льшую часть войны должность министра сельского хозяйства занимал один из их общенациональных лидеров – Висенте Урибе. Кроме того, коммунисты использовали своё влияние в правительстве – и за его пределами – чтобы произвести нападения на десятки, если не сотни коллективов. Однако, в конечном счёте, только поражение в войне положило конец аграрному коллективистскому эксперименту анархистов в Леванте.

Франц Минц постарался подвести итоги сельской коллективизации в Леванте:

«Сложно делать какие-либо общие выводы… экспорт апельсинов и риса сталкивался с саботажем. Но разве это не является доказательством экономической жизнеспособности, возможности успеха профсоюзов, если бы те не подвергались постоянным нападениям? В сельской местности существовало в общей сложности четыреста пятьдесят коллективов, что определённо говорит об их важности в этом регионе, многолюдном и оживлённом»133.

Доктор Аурора Боск Санчес также попыталась оценить результаты этого эксперимента. Во-первых, говорит она, «мы знаем по сообщениям синдикатов, что одни коллективы поднимали новые земли, что другие пытались улучшить методы земледелия, что многие строили животноводческие фермы и что значительное большинство из них прилагали все усилия, чтобы поддерживать производство, до конца войны, несмотря на растущие экономические трудности, недостаток удобрений и семян и нехватку рабочей силы»134.

Во-вторых, тот же автор отмечает: «Тем слоям бедного валенсийского крестьянства, которые добровольно вступили в коллективы, и убеждённым синдикалистам коллективизация принесла существенные изменения в их жизни. Бесспорно то, что коллективы избавили их от крайней нищеты и вынужденной безработицы, возложили на них непривычную экономическую и политическую ответственность, дали им образование, досуг и те запретные земли, которые были поместьями богачей, и наконец, эти годы остались в их памяти как лучшие в их жизни»135.

Мне нечего добавить к этой оценке.