III. Государство или общество?

Государственная власть

Кропоткин был убежден, что именно вопрос о государстве становится центральным при свершении социальной революции. Будущее общество «довольства для всех», как он его называл не должно строиться на государственных началах. Не может быть свободным общество, которым управляют из центра, в котором люди связаны вертикально - по принципу господства и подчинения, а не горизонтальными невидимыми нитями заинтересованности и взаимопомощи.

Различий между социалистами множество, говорил он, и они определяются разницей в темпераментах, в привычках мышления, а также и степенью доверия к надвигающейся революции. Но все эти различия группируются лишь по двум главным направлениям. На одной стороне стоят все те, кто надеется осуществить социальную революцию через государство, сохраняя его, даже укрепляя, усиливая в целях поддержки завоеваний революции. А на другой стороне - те, кто видит в государстве нечто исключающее само понятие революция и даже наиболее серьезное препятствие для какого то ни было развития общества на началах равенства и свободы. По убеждению Кропоткина, государство со своим бюрократическим аппаратом не может поддерживать революцию, которая всегда угрожает его существованию, всегда направлена против него, потому что ее цель - освобождение человека, а цель государства обратная - так привязать к себе человека, чтобы легче было управлять им.

Кропоткин понимал, что различие этих двух направлений очень существенно. Ему соответствуют два основных течения, которые противоборствуют повсюду - и в философии, и в литературе, и в общественной деятельности. Суть этой борьбы все та же: власти и насилию противостоят безвластие и взаимопомощь. И он занялся исследованием причин возникновения в человеческом обществе государственной формы жизни, той роли, которую оно играло в истории человечества на разных ее этапах, и принципов безгосударственного устройства жизни.

В 1888- 91 годах было опубликовано несколько статей, подводящих научный фундамент под анархистскую теорию. В 1892 году вышла важная для того периода книга «Завоевание хлеба», в 1896 -«Государство и его роль в истории». Эта книга начинается с внесения ясности в терминологию:

«Условимся прежде всего в том, что мы разумеем под словом «государство». Известно, что в германии существует целая школа писателей, которые постоянно смешивают государство с обществом. Такое смешение встречается даже у серьезных немецких мыслителей, а также и у тех французских писателей, которые не могут представить себе общества без государственного подавления личной и местной свободы. Отсюда и возникает обычное обвинение анархистов в том, что они хотят «разрушить общество» и проповедуют «возвращение к вечной войне каждого со всеми» 1.

1 Кропоткин П. А. Государство и его роль в истории. цит по кн.: «Анархизм» (сборник) М., 1999, С. 74.

Кропоткин выступает против соединения этих двух совершенно разных понятий. Люди жили обществами многие тысячи лет, прежде чем создались государства, и среди современных европейских народностей государство есть явление самого недавнего происхождения, развивавшееся лишь с шестнадцатого столетия. Он обращает внимание на то, что блестящими эпохами в жизни человечества были как раз такие периоды, когда не существовало жесткой централизации власти, когда люди жили либо в сельских общинах, либо в вольных самоуправляющихся городах.

Нередко понятие государства подменяют понятием правительства и последнее обвинят во всех грехах, думая, что стоит заменить правительство, как все пойдет нормально. На самом же деле государственная система подчиняет себе правительство, сосредотачивает практически все управление местною жизнью в одном центре и все рычаги управления общественной жизнью в руках немногих, которые подчиняют себе остальных.

Кропоткин считал, что порядок может быть обеспечен и без этой системы подчинения: «Человек далеко не такой кровожадный зверь, каким его обыкновенно представляют, чтобы доказать необходимость господства над ним; он, наоборот, всегда любил спокойствие и мир. Иногда он, может быть, и не прочь подраться, но он не кровожаден по природе и во все времена предпочитал скотоводство и обработку земли военным похождениям» 1.

1 Там же, С. 89.

Еще в бытность свою в Сибири он имел возможность наблюдать, что военизированные казаки, как только получали землю, сразу же становились мирными землевладельцами, какими были их деды и прадеды где-нибудь в Малороссии или в Тамбовской губернии и желали только одного - чтобы власти их меньше притесняли.

Откуда же взялась власть государства над людьми, иной раз совершенно лишающая их свободной воли?

Конечно, зародилась она еще при родовом строе. Причина - неравномерное накопление богатства в семьях - в одних больше, в других - меньше. Имущественное неравенство создавало необходимость защиты собственности, сохранения ее в одних руках. Для защиты от нападения соседей общество выделяло специального человека, набиравшего себе дружины. Мало-помалу этот «защитник», побеждая врагов, накапливал богатства, которые помогали ему сохранить власть над людьми. Под охраной воинов богатые семьи занимали в обществе верховное положение. В этих семьях, хранящих для передачи их поколения в поколение обычаи и правила поведения, уже гнездились зачатки княжеской или королевской власти. Появились знатоки обычаев и правил - судьи, защищающие справедливость, а по сути - ту же власть…

«…Государственная власть возродилась, пользуясь существующим в людях чувством справедливости и выставляя себя защитницей слабых против сильных, а превратилась в «спрута», удушающего своими щупальцами все общество и каждого его члена в отдельности» 2.

2 Кропоткин А. П. Нравственные начала анархизма. Лондон, 1907, С. 37.

«Государство - нечто гораздо большее, чем организация администрации в целях водворения «гармонии» в обществе… - писал Кропоткин. -…Это - организация, выработанная и усовершенствованная медленным путем на протяжении трех столетий, чтобы поддерживать права, приобретенные известными классами, чтобы расширить эти права и создать новые… группы лиц, осыпанных милостями правительственной иерархии». Государство - «олицетворение несправедливости, угнетения и монополии» 3.

3 Кропоткин П. А. Современная наука и анархия. Пг.-М. 1920. С, 271

Такая система управления людьми, всей их жизнью, создавала особые отношения людей друг к другу, особую социальную атмосферу, противоречущую естественным началам жизни: «Из всех перечисленных мною зол едва ли не самое худшее - это воспитание, которое нам дает государство как в школе, так и в последующей жизни. Государственное воспитание так извращает наш мозг, что само понятие о свободе в нас исчезает и заменяется понятиями рабскими…В молодых умах всегда искусно развивали и до сих пор развивают двух добровольного рабства с целью упрочить навеки подчинение подданного государству» 1.

1 Кропоткин А. П. Государство и его историческая роль. Цит. по кн.: Анархизм (Сборник) - М., 1999.- С. 132-133.

Государство, по мысли Кропоткина, в течение всей истории человеческих обществ служило для того, чтобы мешать всякому союзу людей между собою, чтобы препятствовать развитию местного почина, душить уже существующие вольности и мешать возникновению новых.

Пафос кропоткинского антиэтатизма направлен против тех социалистов, которые считали, что при построении нового общества нельзя обойтись без государственной власти, что надо использовать эту уже готовую и эффективную, как они полагали, форму управления. Да, они вреда, по их мнению когда находится в руках эксплуататоров а так только попадет в руки народа, станет служить его благу. Кропоткин эту «эффективность» государства отрицал. Чтобы дать простор широкому росту социализма, нужно полнее перестроить все общество, изменить характер всех отношений между людьми. «А эту гигантскую работу, требующую свободной самодеятельности народа, невозможно втиснуть в рамки государства…

Вывод Кропоткина весьма категоричен: «Одно из двух. Или государство должно быть разрушено, и в таком случае новая жизнь возникнет в тысяче центров, на почве… личной и групповой инициативы, на почве вольного соглашения. Или же государство раздавит личность и местную жизнь, завладев всеми областями человеческой деятельности, принесет с собою войны и внутреннюю борьбу из-за обладания властью, поверхностные революции, лишь сменяющие тиранов, и как неизбежный конец, - смерть! Выбирайте сами!» 2

2 Кропоткин П. А. Современная наука и анархия.- Пг.-М., 1920. С. 165-196.

Редко, кто мог остаться равнодушным, прочитав эти страстные строки! Но даже тот, кто считал взгляды Кропоткина утопическими, не мог не согласиться с глубокой привлекательностью его мыслей.

Убеждать он умел. Сергей Степняк-Кравчинский, который часто выступал на митингах вместе с Кропоткиным, так писал о нем: «Одаренный от природы пылкой убедительной речью, он весь превращается в страсть, лишь только всходит на трибуну. Он возбуждается при виде слушающей его толпы. Тут он совершенно преображается. Он весь дрожит от волнения; голос его звучит тоном глубокого, искреннего убеждения человека, который вкладывает всю свою душу в то, что говорит. Речи его производят громадное впечатление благодаря именно силе его воодушевления, которое сообщается другим и электризует слушателей».

В таких митингах участвовал и Николай Чайковский. Все трое они встречались в Лондоне, сохранив друг с другом истинно братские отношения. В их взглядах были расхождения: Кравчинский сблизился с марксистами, Чайковский же, потерпев неудачу на пути «богочеловеческих» исканий, стал сторонником либерально-реформистского движения. Уважая различие мнений, но не отказываясь от горячих, порой, споров, они ценили друг в друге нечто бо“льшее, чем близость политических позиций. Кропоткин не поддерживал сближение Красчинского с социал-демократами, хотя никак его за это не осуждал. Сергей часто бывал у Энгельса и пришел проводить его в последний путь в августе 1895 года.

Трагическая гибель Сергея 23 декабря того же года под колесами поезда глубоко потрясла Кропоткина. Он писал Георгу Брандесу: «Смерть нашего друга, Степняка повергла нас в глубокое горе. Я знал, его очень близко… и очень полюбил. Не помню, встречал ли я когда-либо человека более справедливого. Эта черта была у него поразительная». Оставаясь убежденным революционером, Сергей умел слушать других и умел соглашаться. Ему присуще было уважение независимости каждого и полнейшее отсутствие личного властолюбия, а также чувства «партийного владычества».

«На похороны Степняка-Кравчинского пришли тысячи людей различных политических взглядов и общественного положения. Газеты сообщили, что на митинге, посвященном памяти Степняка и состоявшемся на площади перед вокзалом Ватерлоо, среди прочих «от всех русских» выступил князь Кропоткин, который сказал о своем друге: «Рабский дух был ему одинаково противен во всех проявлениях. Притеснение человеческой личности он ненавидел везде, где бы оно ни встречалось, - в народной жизни, в семье, в партии… Он глубоко сознавал, что великое дело никогда не делается одною партиею, что для великого общественного переворота нужны усилия разных партий…»1

1 Степняк-Кравчинский С. М. В Лондонской эмиграции.- М., 1968. С. 335-336

Уже тогда Кропоткин думал о том, что если революцию возглавит одна единственная партия, возникнет серьезная опасность возрождения деспотического государства, анализ которого он посвятил свою книгу «Государство и его роль в истории».

Анатомия революции

Плавный ход эволюции, как в природе, так и в обществе, как считал Кропоткин, неизбежно прерывается скачками, вызывающими быстрые изменения. В книгах, статьях, речах, на митингах он говорил о неизбежности такой революции в обществе, которая уничтожит социальную несправедливость, систему насилия и эксплуатации. Уже на протяжении практически трех десятилетий он работал над приближением этой революции. И вопрос о том, почему начинаются революции, как они протекают и к каким результатам приводят, занимал его все это время. Он понимал, что будущее невозможно представить себе без изучения прошлого. И, конечно, очень много даст для этого погружение в историю самой великой революции, произошедшей на рубеже XVIII и XIX веков во Франции.

К Франции Петр Алексеевич всегда чувствовал особую привязанность. «Сказать трудно, до чего мне Франция - ее поля, крестьяне в полях, ее дороги, сам ландшафт этих дорог, насколько они мне родные» 1, - писал он в одном частном письме. Может быть, имело значение, что в детстве воспитателем его был француз, большой патриот своей страны, и раннее знакомство с французской культурой и языком не могло не сыграть свой роли.

1 ГАРФ, ф. 1129, оп. 2, ед. хр. 45.

В 1889 году исполнилось 100 лет Великой Французской революции, впервые провозгласившей целью человечества достижение свободы, равенства и братства. Кропоткин опубликовал к юбилею ряд статей. Первая статья появилась в Лондоне, в июньском номере «Девятнадцатого века». Она называлась «Великая революция и ее урок». В том же году в «La Re“voeteT» и в лондонской «Freedom» Кропоткин продолжил эту тему. В 1893 году в Париже вышла небольшая книжка «Великая революция», а затем в газете Жана Грава «Новые времена» на протяжении пяти лет публиковались большие статьи с продолжением, освещавшие отдельные стороны революционных событий столетней давности: об интеллектуальном движении XVIII века, о действиях жирондистов и якобинцев, о Конвенте, о парижских секциях, о крестьянских восстаниях, предшествовавших революции.

Получился целый цикл из восемнадцати статьей. Его начало - рецензия на книгу французского историка Ипполита Тэна, написанная Кропоткиным для редактировавшегося Петром Лавровым журнала «Слово» в 1878 году. Но журнал был закрыт, и рецензия тогда не появилась.

А через тридцать лет, в 1909 году, вышла книга «Великая Французская революция 1789-1793» одновременно в нескольких странах на французском, английском, немецком и испанском языках. Вскоре появились ее издания на голландском, польском, шведском и итальянском. На русском ее собирался издать М. Горький в издательстве «Знание». Конечно, когда Кропоткин писал книгу о французской истории, он не мог не думать об истории российской, но вот что он написал Горькому из Брайтона 16 декабря 1909 года: «Три теперешних условиях русской жизни, боюсь, что издать ее в России не удастся… Дух книги и возможные, но неизбежные параллели, вероятно, помешают». 1

1 ГАРФ, д. 1129, оп. 3, ед. хр. 542.

Издательство Горького уже приступило к выпуску собрания сочинений Петр Алексеевича в семи томах. Вышли тома: первый («Записки революционера»), второй («ссылка в Сибирь»), четвертый («В русских и французских тюрьмах»), пятый («Идеалы и действительность в русской литературе»)…

Царской цензуре, однако, очень не понравилась книга о русских и французских тюрьмах, которая в России читалась как обвинительный акт против бесчеловечных условий в тюрьмах, на каторге и в ссылке. Горькому петербургский окружной суд вынес в апреле 1911 года определение о «сыске» в связи с изданием этой крамольной книги. Писатель находился тогда в Италии, на острове Капри, и смог избежать суда.

Таким образом, на русском языке «Великая Французская революция» вышла в Лондоне, в эмигрантской типографии. Когда книга готовилась к изданию, автор ее писал переводчице Марии Гольдсмит: «По-русски я еще более люблю эту книгу. Хорошая она и верная». И хотя до самой революции 1917 года в России книга Кропоткина не была издана, о ее содержании читатели узнали из критических статей в журналах «Русское богатство» и «Голос минувшего». Во Франции этот труд получил высокую оценку самого большого знатока французской революции, создателя посвященного ей Исторического общества, автора многих книг о ней Альфонса Олара. «Недавно вышедшая книга г-на П. Кропоткина очень серьезная, очень умная и очень содержательная по части фактов идей…, - писал он в 1909 году в журнале «La Revolution Franqaise».- Весьма поучительно посмотреть на революцию глазами Кропоткина»2.

2 Кропоткин П. А. Великая французская революция. 1789-1793. М. 1979, С.475.

А его взгляд был особенным. Отличие его от подходов других весьма компетентных историков заключается именно в том, что он показал революцию в объеме, весь необъятный мир ее: «Революция, перевернувшая всю жизнь Франции и начавшая ее перестраивать в несколько лет, представляет собой целый мир, полный жизни и действия…».

Историки рассматривали в основном деятельность вождей революции. Кропоткин же был убежден в том, что французскую буржуазную революцию, открывшую путь для развития капитализма в стране, делал народ. И он показал революционное движение народных масс - крестьян и городской бедноты. Нельзя сказать, что другие историки совсем исключали народ из своих сочинений, но только Кропоткин раскрыл процесс зарождения и развития революции прежде всего в недрах народа. Он как бы осветил революцию снизу, чего никто из историков еще не делал, даже социалист Жан Жорес, четырехтомный труд которого, вышедший в 1900-1904 гг. Кропоткин внимательно читал. Эти тома сохранились, и на полях их обнаружено множество пометок карандашом. Из них складывается кропоткинское понимание истории революции, отличное от жоресовского, который подчеркивал буржуазный характер революции.

В значительной степени концепцию революции Кропоткин сформировал, отталкиваясь от точки зрения Жореса, и выстроил свое понимание хода событий.

Государство оказалось в критическом положении, так что правительству поневоле пришлось вступить на путь реформ. Они были начаты с согласия Людовика XVI, но оказались половинчатыми, а в результате никого не удовлетворили. Король, напуганный теми придворными силами, которые и этим-то половинчатым реформам противодействовали, вдруг остановился. Надежды, возникшие было в народе, оказались напрасными. И тогда разгорелось зарево народных бунтов, поддержанных явно выраженным недовольством молодой буржуазии. Под этим натиском правительство вынуждено было созвать Генеральные штаты для продолжения политики реформ. Но было уже поздно. Народ почувствовал свою силу, и борьба приняла острый характер, вспыхнуло мощное восстание крестьян - жакерия. Дворянство призвало на помощь иноземные войска. Но борьба все накалялась, пока окончательное уничтожение крепостного права не было узаконено созданным в Париже новым революционным органом власти - Конвентом.

Изучая ход событий, предшествовавших революции во Франции, Кропоткин видел много похожего на то, что происходило в России в 60-80-х гг. XIX века.

В обеих странах речь шла об отмене изжившего себя крепостного права. Но половинчатость реформ стимулировала народное движение. Во Франции этот бунт очень быстро привел к победе революции, провозгласившей на все времена свободу, равенство и братство. В России ситуация затянулась на десятилетия.

Жан Жорес считал буржуазию главой действующей силой революции и поддерживал идею сильного государства как необходимого условия развития революции. Русский антиэтатист Кропоткин, мировоззрение которого формировалось под влиянием народничества, не мог, согласиться с недооценкой революционной роли крестьянства во французской революции, предвидя ее значительность в грядущей российской революции.

В книге подробно исследовано, как жил накануне революции, доведенный до обнищания французский крестьянин. Жестоко подавлявшиеся голодные бунты стали обычным явлением французской жизни. Но вместе с тем отдельные, выделившиеся из общей массы крестьяне, сумевшие выкарабкаться из нищеты, вселяли надежду на возможное изменение положения: «Если отчаяние и нищета толкали народ к бунту, то надежда на улучшение вела его к революции…

Как и все революции, революция 1789 г. совершилась благодаря надежде достигнуть тех или иных крупных результатов.

Без этого не бывает революций» 1.

1 Там же, С. 19.

Народ был участником всех революционных событий: крестьянские восстания, бунты в Париже, созыв Генеральных штатов, баррикады и взятие Бастилии, и снова народные восстания в городах и селах, принятие Декларации прав человека, бегство короля, иноземное нашествие, образование парижских секций - органов народного самоуправления… И только к концу книги появляются на ее страницах революционные вожди - Марат, Дантон, Робеспьер. Глава 67-я «Террор» и последняя - 68-я - «Девятое термидора. Торжество реакции» посвящены рассказу о том, как революция уничтожила сама себя.

Подведен итог: что же дала Французская революция Франции, человечеству? А дала она освобождение крестьянина от крепостного права, резкое увеличение производительности труда, равенство граждан перед законом и представительное правление - всем странам Европы, кроме России.

И еще одно, и это заметил из всех историков только Кропоткин: «Мы видели, как за все время революции старалась пробиться коммунистическая мысль…» В буржуазной революции? Да, Кропоткин был убежден, что Великая Французская революция стала «источником всех коммунистических, анархических и социалистических воззрений нашего времени» 2.

2 Там же, С. 448-449.

В книге о Французской революции он обращает свою мысль к России: «Какой нации выпадет теперь на долю задача совершить следующую великую революцию? Одно время можно было думать, что это будет Россия. И тогда является вопрос: если Россия затронет революционными методами земельный вопрос, как далеко пойдет она в этом направлении? Сумеет ли она избегнуть ошибки, сделанной французским Национальным собранием, и отдаст ли она землю, обобществленную, тем, кто ее обрабатывает?» *

Но, замечает Кропоткин, любой народ, который встанет теперь на путь революции, получит в наследие то, что совершено во Франции. «Кровь, пролитая ими, пролита для всего человечества. Страдания, перенесенные ими, они перенесли для всех наций и народов… Все это составляет достояние всего человечества. Все это принесло свои плоды… и откроет человечеству широкие горизонты, на которых вдали будут светиться, как маяк, все те же слова: «Свобода, Равенство и Братство» 1.

1 Там же, С. 449.

Так заканчивается исторический труд Кропоткина о Великой Французской революции, одно из лучших его произведений. Достаточно было бы одной этой книги для того, чтобы имя П. А. Кропоткина вошло в историю мировой науки. Заметим, что через несколько лет книга о Великой Французской революции стала удивительно современной на родине ее автора, где также произошла революция.

В начале века

Но вернемся к началу столетия. Ниспровергатели существующего строя почти ежегодно собирались на свои конгрессы то в Париже, то в Лондоне, то в Броюсселе. Петр Алексеевич не очень любил появляться на этих торжественных собраниях, где всегда оказывался в центре внимания. На Лондонском Международном революционном рабочем конгрессе 1900 года он присутствовал и прочитал там три доклада: «Узаконенная месть, называемая правосудием», «Мелкая промышленность в Англии» и «Коммунизм и анархия». Опять прозвучали три различные темы: разоблачение буржуазного суда, защита принципа разукрупнения промышленности с целью усиления эффективности производства и разъяснение основ коммунистического анархизма. Эта своеобразная сюита в трех частях в последующем часто переиздавалась и по отдельности, и вместе.

Он помещает свою статью «Наказание смертной казнью» в изданном сначала в Лондоне (в 1906), а потом - перепечатанном в Москве (в 1907) сборнике «Против смертной казни» под редакцией М. Н. Гернета, сыгравшим большую роль в формировании общественного мнения по этому вопросу, и сегодня актуальному.

В эти годы здоровье Петра Алексеевича заметно ухудшилось, и рвачи рекомендовали ему не оставаться на зиму в Англии. Зиму 1908 года он провел в швейцарском городе Локарно, на берегу озера Лаго-Маджоре, в том самом Локарно, где жил Бакунин, когда Кропоткин впервые приехал в Швейцарию в 1872 году.

В поездках в Италию и Швейцарию для лечения и отдыха Кропоткин возвращался к природе и снова чувствовал себя географом. Он ходил в горы, и там собирал гербарий, образцы горных пород, рисовал природные ландшафты. Приехав в Локарно, он через несколько дней поселился в горном селении Канаббио. Лечивший его доктор Таблер из Фюриха вспоминал: «Он находил виды природы в районе верхне-итальянских озер великолепными, но поднимался до восхищения лишь, когда сравнивал местность с Сибирью. Тогда его восторг становился безграничным. Все мы, натуралисты, - говорил он, - должны были бы отправляться в Сибирь: там, для науки открывается беспредельное поле наблюдений. Вспоминая о своих путешествиях по Байкалу, он восклицал: О, там такая красота! Такая красота! Пыл с которым говорил это, делал невозможным сказать хотя бы слово похвалы о живописных местах в других частях земного шара…» Бродить по горам, вспоминал Таблер, - его любимейшее занятие: «Это было гораздо ближе его сердцу, чем критика и революция. Он был, конечно, бунтарем, но бунтарство было лишь на втором плане в его характере. Он не испытывал удовольствия в разрушении и бунтовал лишь против препятствий, встававших на пути его сильных личных стремлений…»

Следующие две зимы прошли на итальянском курорте близ Генуи, в Рапалло, поскольку швейцарские газеты вспомнили, что решение о его высылке из страны не отменено. В Рапалло он узнал о смерти Л. Н. Толстого, там написал статью «Толстой» для газеты «Утро России».

В 1911 году он переезжает из Актона, где поселился, на время покинув Бромли, в приморский город Брайтон, следуя настоятельному совету врачей. Морской воздух должен был благотворно сказаться на его легких. В следующую зиму он не уезжает на юг и остается в своем новом доме, который был почти таким же, как и все его прежние английские дома: и обстановка была та же, и так же по воскресеньям собирались бесчисленные гости «на чашку чая». Часто пришедших потчивал, как и прежде, сам хозяин. В доме уже не было дочери Александры: она вышла замуж за русского эмигранта Бориса Лебедева. У Петра Алексеевича появилась внучка, названная в его честь Пьеррой. Он часто навещал семью дочери, когда приезжал в Лондон поработать в библиотеке Британского музея, в Географическое общество, или в редакции журналов и газет.

Сын Александра Кропоткина Николай, неоднократно бывавший у дяди и в Бромли и в Брайтоне, вспоминал: «Жил он чрезвычайно скромно - в доме было пусто и просто: целые дни он проводил в своем кабинете с самодельной мебелью за книгой и пером… он удивительно чувствовал Россию; понимал хорошо ее быт и нравы самых различных слоев народа, русскую природу он как будто видел перед собой и любил ее страстно».

В мае 1907 года Петр Алексеевич получил приглашение на V съезд РСДРП, состоявшийся в церкви Братства на Саусгэт Роуд, в северо-восточной части Лондона. Он присутствовал на нем в качестве гостя вместе с А. М. Горьким и М. Ф. Андреевой. К. Е. Ворошилов вспоминал, что Кропоткин «живо интересовался ходом прений, пытливо присматривался к делегатам». Однажды Ворошилов и несколько делегатов-рабочих пришли к Кропоткину домой: пили чай, но возникший острый спор нарушил идиллию.

Больше недели в семье Кропоткиных был исследователь Центральной Азии, сподвижник Н. М. Пржевальского П. К. Козлов, приезжавший в Лондон для получения Золотой медали Географического общества: «Помню до упоения мы увлекались беседой о Тибете, Монголии, о тогда только что открытом мною мертвом городе Хара-Хото…» Пржевальский говорил ему о Кропоткине как об «одном из обстоятельнейших научных деятелей, одном из самых осведомленных людей в области географических познаний» 1.

1 АРГО, СПб, ф. 11.

Среди английских географов Кропоткин пользовался широкой известностью и уважением. Многие его статьи конца XIX столетия продолжают темы, истоки которых обнаруживаются в работах, относящихся еще к началу деятельности в Русском географическом обществе. Так, ряд заметок и статей посвящены планируемым и завешенным экспедициям в полярные области Земли. В них освещены такие значительные в истории полярных исследований события, как дрейф «Фрама», поход к полюсу и к Земле Франца-Иосифа Ф. Нансена и Я. Юхансена (1893-1896), полет на воздушном шаре «Орел» Соломона Андрэ (1897), первая зимовка на антарктическом материке Карстена Борхгревинка (1898-1899), экспедиция Руала Амундсена в Арктике и Антарктике.

В статье о результатах экспедиции Нансена и Свердрупа на «Фраме» в 1897 году едва ли не первым из ученых дал оценку ее научным результатам.

Он называл в качестве важнейшей задачи исследований в Антарктиде выяснение общих вопросов «физики земного шара», для чего, как он полагал, покрытый льдом материк подходит лучше всего. Время показало, что он был прав, говоря об этом на заре научного проникновения в Антарктиду. В период Международного геофизического года (1957-1959) ученые, работавшие там, внесли огромный вклад в дело познания природы нашей планеты. И по сей день антарктические научные исследования, продолжаемые учеными ряда стран мира, подтверждают предвидение П. А. Кропоткина. Не случайно его имя появилось на карте Антарктиды, где есть горы Кропоткина.

Семидесятилетие Петра Алексеевича в 1912 году отмечали во всех слоях общества, в разных странах мира.

В Англии был специально создан Юбилейных комитет, в состав которого вошли крупнейшие ученые, литераторы, политики. В торжественном адресе «от друзей из Великобритании и Ирландии» говорилось: «Ваши заслуги в области естественных наук, Ваш вклад в географическую науку и в геологию, Ваша поправка к теории Дарвина доставили Вам мировую известность и расширили наше понимание природы, в то же время ваша критика классической политической экономии помогла нам взглянуть более широко на социальную жизнь людей… Вы научили нас ценить важнейший принцип социальной жизни - принцип добровольного соглашения, который практиковался во все времена лучшими людьми и который Вы в наше время выставляете как важный фактор социального развития…»2. Среди подписей, которые заняли 70 страниц, - Г. К. Честертон, Г. Уэллс, Б. Шоу…

2 Маркин В. А. Петр Кропоткин. - Иркутск, 1992. - С. 227.

На специальном многолюдном собрании в Лондоне выступил Бернард Шоу. «Много лет, - говорил он,- я вместе со своими друзьями вздумал кое-чем поучить Кропоткина, так как мы были не согласны с его теориями. Но прошли годы, и теперь я не уверен, что мы были правы, а Кропоткин ошибался…»1

1 Русская литература, 1987, N 2, С. 135-136.

Б. Шоу всегда с большим уважением и любовью относился к Петру Алексеевичу. Когда Шоу узнал о его болезни в январе 1902 года, он написал: «…я знаю, что Вы больны… Мог ли я в чем-либо Вам помочь? Мне пришло в голову, что Вам, может быть, придется продавать вещи в убыток себе или даже занять деньги на праздник, в этом случае вспомните обо мне как о друге, способном помочь в нужде».**

…Адреса были направлены также Британской научной ассоциацией, редакцией Британской энциклопедии и другими организациями. Пришел адрес и из России:

«Глубокоуважаемый Петр Алексеевич! Мы твердо верим, что русский народ сохранил свое особое место в Вашем сердце,… привет из сердца Вашей многострадальной Родины, от жителей родной Вам Москвы, объединенных общим чувством преклонения перед Вами, встретит живой и глубокий отклик в Вашей душе». Под ним - 738 подписей. Среди них - К. С. Станиславского, Л. В. Собинова, В. Г. Короленко, Андрея Белого, артиста И. Н. Берсенева, актрисы Л. Б. Яворской, композитора Р. М. Глиэра.

В ответ в Россию Кропоткин писал: «Не нахожу слов, чтобы выразить, как глубоко меня тронуло это выражение теплых чувств, донесшееся до меня с родины после долгой с ней разлуки, и как отрадно было почувствовать, что ни годы, ни расстояния не порвали той связи с русской жизнью, которую я со своей стороны всегда с любовью хранил и лелеял в своем сердце» 2.

2 ГАРФ, ф. 1129, ед. хр. 835.

92 человека подписали адрес от русских политических эмигрантов, среди них - С. Я. Маршак, учившийся тогда в Лондоне.

В газете «Утро России», напечатавшей за два года до этого статью П. А. Кропоткина о Льве Толстом, появилась заметка, в которой предполагалось, что пора бы Кропоткину разрешить приехать в Россию, ведь прошло уже 38 лет после того, как «государственный преступник» бежал из России. Петр Алексеевич ответил редакции: «Кроме меня, за границей есть тысячи людей, которые не менее меня любят свою Родину и которым жизнь на чужбине гораздо еще тяжелее, чем мне. А по всей Сибири и в дебрях Крайнего Севера разбросаны десятки тысяч человек, оторванных от действительной жизни и гибнущих в ужасной обстановке. Вернуться в Россию при таких условиях было бы с моей стороны примирением с этими условиями, что для меня немыслимо». Пока он оставался в эмиграции, но до России уже доходили новые его идеи.

В торжественном адресе британского Юбилейного комитета признавались заслуги князя Кропоткина в области естественных наук, а также и его гуманистические идеи. Здесь имелись в виду те идеи, которые развивал Кропоткин на протяжении последних двух десятилетий перед Мировой войной, принесшие ему особенно широкую популярность в кругах интеллигенции Запада. Это его теория взаимопомощи как всеобщего закона природы, в особенности характерного для человеческого общества. Более двадцати статей опубликовал он на эту тему в английских журналах, а в 1902 году в Лондоне вышла книга «Взаимная помощь как фактор эволюции», переведенная сразу же на несколько языков.

Миром «правит» взаимная помощь

«Две отличительные черты в животной жизни Восточной Сибири и Северной Манчжурии особенно поразили меня во время путешествий, совершенных мною в молодости…» Так начинается эта книга, впервые появившаяся полностью в русском издании в 1918 году.- «Меня поразила с одной стороны, необыкновенная суровость борьбы за существование, которую… приходится вести против безжалостной природы… Другой особенностью было то, что… я не находил, хотя и тщетно искал ее следов, той ожесточенной борьбы за существование, которую большинство дарвинистов (хотя не всегда сам Дарвин) рассматривали как преобладающую характерную черту борьбы за жизнь, и как главный фактор эволюции. 1

1 Кропоткин П. А. Взаимная помощь как фактор эволюции. Харьков, 1919. - С. З.

«Борьба за существование…» - эта формула Дарвина, предполагавшая выживание приспособленных, опиравшаяся на провозглашенные Мальтусом законы перенаселения, была поднята как знамя в конце 80-х годов прошлого века так называемыми социал-дарвинистами, но она вызвала решительные возражения, причем, главным образом, в России. Не принял ее и молодой Кропоткин, хотя лишь спустя 20 лет пришел к своему пониманию процесса биологической эволюции, которое назовут «поправкой к Дарвину».

Именно потому, что не борьба, а сотрудничество (кооперация), солидарность, взаимопомощь, являются фактором эволюции, считал Кропоткин - гармония в обществе немыслима при сохранении пирамидальной системы власти, утверждаемой государством. Она зиждется на тесных переплетениях взаимосвязей, подобно тому, что имеет место в Природе. Ученый опирался при этом не только на многочисленные факты науки, но и на весь опыт человеческой мысли, привлекая даже основные принципы двух крупнейших религий - христианства и буддизма.

Еще в сибирских путешествиях Кропоткин внимательно приглядывался к жизни животных в местах, где еще не поселился человек. В Сибири он наблюдал, как жизнь сообществами помогает животным противостоять всяким невзгодам, общение с себе подобными позволяет выжить в тяжелой борьбе с суровой природой - с глубокими снегами и метелями, с сильнейшими ливнями циклонов, налетающих с Тихого океана, с грандиозными наводнениями на Нижнем Амуре, с морозами, при которых ртуть замерзает в термометрах и метелями в июле, нередким на севере Забайкалья…

В камере французской тюрьмы Клерво Кропоткин прочитал лекуию Карла Федоровича Кеслера, крупнейшего русского зоолога, профессора Петербургского университета, который высказал мысль о том, что, подчиняясь закону борьбы за существование, животные в отношения между собой используют поддержку и взаимную помощь, благодаря чему способны выживать в самых неблагоприятных условиях. Эта мысль Кесслера отвечала собственным представлениям Кропоткина о совмещении борьбы и взаимопомощи, взаимодействии разделении и объединении, всеобщей кооперации Вселенной. Чтобы решить эти проблемы в отношении человеческого общества, необходимо разобраться, как обстоит дело на более низком уровне - в мире животных.

Работу над темой, которая необычайно увлекла Кропоткина, пришлось прервать после выхода из тюрьмы. Но он продолжал над ней думать. В 1888 году профессор-дарвинист Томас Гексли выступил в Оксфордском университете с лекцией, в которой утверждал, что человеческое общество живет так же, как и животный мир, - по закону борьбы за существование. Наиболее сильные, приспособленные, иначе говоря, хитрые и ловкие, не выбирающие средств для достижения цели люди, естественно, завоевываю в обществе господствующее положение. Они обладают правом повелевать, в то время как остальные обязаны им починяться. Тома Гексли напечатала эту лекцию в журнале «Девятнадцатый век». Она называлась «Борьба за существование: программа». Кропоткин увидел в такой концепции прямое обоснование борьбы господствующих классов с революционным движением.

В ней найдут оправдание и революционеры типа Нечаева, разрешающие себе любые приемы борьбы, лишь бы они приводили к победе.

Очень многие выступали против Гексли, сомневаясь в правомерности перенесения закона борьбы за существование в животном мире на мир человека. Кропоткин же пошел дальше. Он давно уже был убежден, что человека нельзя противопоставлять природе, ибо он порожден ею, является ее частью и связан с ней нитями взаимозависимостей. А если так, то не только закон борьбы за существование, но и закон взаимной помощи у животных должен иметь продолжение в человеческом обществе, где его действие осуществляется через такие формы человеческого общения, как солидарность, альтруизм, милосердие.

Путешествуя по Сибири, Кропоткин понял, какую борьбу с суровой природой приходится выдерживать животным на громадных пространствах, большая часть их выживает в этих условиях только потому, что держится сообществами. Те же самые животные становятся беспомощными и погибают, если открываются по какой-то причине от сообщества и лишаются помощи сородичей в тяжелой борьбе с неблагоприятными природными явлениями.

Ведь если бы существовала одна жестокая борьба за существование каждого индивидуума со всеми остальными как с соперниками, наверное, не хватило бы сил для борьбы с враждебными собственной жизни условиями окружающей среды. Еще во время сибирских путешествий Кропоткин начал сомневаться, так ли уж господствует повсюду борьба, и она ли определяет прогресс жизни?

Его поражали картины больших переселений животных: оленей на Крайнем Севере, перелетных птиц с юга Уссурийского края на севере и обратно. О переселении косуль на Амуре, которое ему пришлось наблюдать, возвращаясь поздней осенью с Уссури вверх по Амуру, он любил рассказывать в своих лекциях. Осенью, когда уже выпал снег, тысячи и тысячи косуль сбегались именно в том месте к Амуру, где русло могучей реки суждено перед прорывом через хребет. И хотя по реке уже густо шел лед, поднявшийся со дна, косули отчаянно бросались в реку, чтобы переплыть на другой берег. Каждый день новые и новые стада косуль подходили точно к этому месту и пускались вплавь: они уходили от глубоких снегов на южный берег Амура, на более теплую китайскую сторону. Удивительно, что к этому узкому месту животные собирались с громадного пространства, из десятков долин, объединяясь для совместного преодоления водной преграды.

Закон о взаимопомощи среди животных подтверждало множество других случаев совместных действий животных, которые Петру Алексеевичу пришлось наблюдать и которые были направлены на спасение не каждого в отдельности, а всего сообщества в целом.

Есть и борьба - соперничество: съел тот, кто сумел, кто лучше приспособлен. Но из этого предложенного природой испытания вид выходит с потерей общей энергии, так что о том, что прогрессивная его эволюция может быть основана на остром соперничестве, речи быть не может. Соперничество, конечно, имеет место и полезно, если только дело не доходит до взаимного уничтожения. Обостренное соперничество ведет к угасанию вида.

Конечно, Кесслер впервые затронул эту тему. Но, говоря о происхождении закона взаимной помощи, он, по мнению Кропоткина, ошибочно видел его истоки лишь в «родительских чувствах», в инстинкте заботы животных о потомстве. Но есть ведь общительность, она не всегда связана только с этой заботой. Кропоткину кажется, что дело тут сложнее и на вопрос об истоках едва ли можно ответить сразу. Надо будет поискать ответ на ранних стадиях эволюции животного мира. Но это потом. Главное - показать, что взаимная помощь является фактором эволюции.

Кропоткин обратился к литературе и обнаружил, что даже Гете думал над этой проблемой. Знаменитый в пору юности Кропоткина Леопольд Бюхнер, автор книги «Сила и материя», источником общительности животных видел взаимную симпатию. Симпатия, конечно, присутствует, как и забота о потомстве, но взаимная помощь не может базироваться на ней одной. Разве симпатия или любовь заставляют стадо бизонов при нападении волков становиться в круг, надежно защищаясь таким образом от нападения хищников? Разве любовь соединяет одиночных косуль во множество стад с огромной территории для того, чтобы всем вместе переплыть реку в самом узком ее месте?

Главное, думал Кропоткин, то, что существует чувство несравненно более широкое, чем забота о потомстве или симпатия. Это - инстинкт общительности, который медленно развивался на протяжении миллионов лет жизненной эволюции на Земле и явился важным фактором этой эволюции.

В жизни таких несекомых, как муравьи, пчелы, термиты роль взаимной помощи необычайно велика. Это очень хорошо известно, но даже у таких животных, которые вроде бы не склонны к коллективизму - у крабов-отшельников - можно наблюдать удивительное поведение: некоторые земноводные крабы Вест-Индии и Северной Америки соединяются огромными полчищами, когда идут к морю метать икру. В аквариуме в Брайтоне Петру Александровичу довелось самому наблюдать, как ведут себя другие крабы. Если один из них, случайно переворачивается на спину. Остальные крабы обязательно помогают ему вернуться в обычную позу, что дается им отнюдь не легко. Поражали их настойчивость и упорство хотя иногда на это уходил не один час.

Биологи, изучившие поведение грифов, крупных птиц высокогорий, подчеркивают исключительную их общительность. О них, как о людях, можно сказать, что они живут в большой дружбе. И не без оснований. Гнездятся грифы поблизости друг от друга, а о находках падали, которой они питаются, сообщают друг другу и собираются вокруг трупа огромными стаями.

А орлы - белохвосты русских степей, про которых рассказывал еще в Петербурге, на заседании Географического общества Николай Северцев? Раз он увидел орла, поднимавшегося кругами вверх все выше и выше, осматривая местность. И вдруг раздался его пронзительный клекот. На него ответил крик другого орла, третьего, четвертого… Их собралось десять, потом еще десять, и они полетели все в одном направлении. Позже Северцев увидел этих орлов у лошадиного трупа, где вершился коллективный пир. Один орел позвал других, и они соединились в группу для охоты и совместной «трапезы».

У журавлей стая кормится всегда под охраной часовых, а если бывает нужно, высылается несколько разведчиков, выясняющих, сохранилась ли опасность там, где она была недавно. Коллективная осторожность журавлей спасает каждого от врагов. Малюсеньким луговым трясогузкам, благодаря соединению в стаю, не страшен грозный ястреб.

А что уж говорить о весеннем гнездовании птиц. Лишь только хищники приближаются, об их появлении возвещают добровольные часовые, в небо поднимаются сотни чаек, ласточек и смело летят навстречу коршуну. Он бросается на живую массу птиц, но атакованный со всех сторон, отступает. Подобные наблюдения делали многие натуралисты - Брэм, М. А. Северцев, Иван Поляков, его друг по сибирским походам написавший прекрасную статью о семейных обычаях водоплавающих птиц. Да и сам Кропоткин видел подобные картины не один раз в Сибири и на дальнем Востоке.

Жаль, что не побывал в Арктике, не состоялась намеченная экспедиция. Но все-таки он видел «птичьи базары» в норвежском фиорде неподалеку от Бергена и на островах Стокгольмского архипелага. Эти «птичьи горы» - ярчайший пример взаимной помощи и бесконечного разнообразия видов и форм поведения, обусловленного общественным характером жизни птиц.

Широко проявляется взаимопомощь у птиц в период их перелетов. Это великое явление природы, не вполне еще объясненное, но несомненно удивительное. Весной или осенью птицы, жившие ранее маленькими стаями, разбросанными по обширному пространству, вдруг начинают собираться в определенном месте в многотысячные объединенные «армии». Прежде чем отправиться в далекий путь, они как будто даже «совещаются», обсуждают подробности грядущего путешествия. Во всяком случае, оглушительный разноголосый гам этого сборища наводит именно на такие предположения. Да и не одни «разговоры»: птицы поджидают запоздавших, упражняются в подготовительных полетах. А потом исчезают все вместе.

Самые сильные особи обычно летят во главе стаи. Нередко к стае сильных птиц присоединяются более слабые, рассчитывая на их поддержку. Они остаются вместе, когда всю колонную захватывает буря: беда объединяет птиц различных видов.

Среди млекопитающих просто поразительно громадное численное преобладание общительных видов над немногими хищниками, живущими особняком. Олени, антилопы, буйволы, горные бараны, мускусные быки, песцы, тюлени, моржи, киты, наконец, - все эти животные ведут стадный образ жизни, что помогает им противостоять неблагоприятным условиям природы и окружающим их хищникам.

Животные, предпочитающие одиночество - это всегда хищники, их немного, но и у хищных млекопитающих все-таки обнаруживается привычка к общественной жизни. Даже львы соединяются для охоты в группы, уже не говоря о волках, гиенах, лисицах.

Все эти многочисленные примеры не могут не убедить в том, что общение и взаимопомощь у животных широко развиты, и в том, что они обусловлены потребностями вида. Но работая над серией статей для журнала «Девятнадцатый век» и размышляя над множеством фактов, которыми эти статьи были буквально переполнены, Кропоткин пошел дальше.

Он выстроил свою теорию, вывел всеобщий закон взаимной помощи, действующий во всей живой природе, включая человеческое общество.

Кропоткин ни в коем случае не отрицал коренного отличия мира человека от мира животных. Но отличие это в том, что человеческое общество стоит на более высокой ступени эволюции. Его поднимает сознание, несоизмеримо более развитое, чем у животных. И это сознание тем более способствует совершенствованию тех инстинктов, которые направлены на прогресс рода человеческого. То поведение, которое у животных складывается инстинктивно, у человека разумного тысячекратно укрепляется сознанием. Что было бы, если бы борьба за существование между людьми укреплялась сознательно? Результатом в этом случае могло быть лишь самоуничтожение человечества. Но если не борьба, то солидарность, взаимопомощь…

Статьи Кропоткина на эту тему, и особенно, книга Matual Aid as a factor op evolution «Взаимная помощь - фактор эволюции»), вышедшая в Лондоне в 1897 году, а потом во многих других городах Европы, Азии и Америки, стал и очень популярными.

Теория Кропоткина обратила на себя внимание европейской и мировой общественности гуманностью, оптимизмом, надеждой на лучшее будущее человечества. Знаменитый анархист, пропагандист социальной революции выдвинул на первое место отношения сотрудничества, солидарности и взаимопомощи между людьми - совсем по-евангельски, по-христиански. Не такое ли понимание идей Кропоткина привело английского писателя Оскара Уайльда к сравнению русского философа-анархиста с «белым Христом, идущим из России».

П. А. Кропоткин

Из очерка «Нравственные начала анархизма» (1890-1907) 1

1 Кропоткин П. А. Этика. - М.1991. - С. 280-317.

История человеческой мысли напоминает собою качание маятника. Только каждое из этих качаний продолжается целые века. Мысль то дремлет и застывает, то снова пробуждается после долгого сна. Тогда она сбрасывает с себя цепи, которыми опутывали ее все, заинтересованные в этом, - правители, законники, духовенство. Она рвет свои путы… Она открывает исследованию новые пути, обогащает наше знание непредвиденными открытиями, создает новые науки.

Мысль… принимает религиозный оттенок, оттенок раболепия и властвования - властвование и раболепие всегда идут рука об руку - и в людях развивается привычка к подчиненности…

В нас говорит эволюция всего животного мира. А она очень длинна. Она длится сотни миллионолетий… Принцип, в силу которого следует обращаться с другими так же, как мы желаем, чтоб обращались с нами, представляет собой не что иное; как начало Равенства, т. е. основное начало анархизма…

Мы не желаем, чтобы нами управляли. Но этим самым не объявляем ли мы, что мы в свою очередь не желаем управлять другими? - Мы не желаем, чтоб нас обманывали, мы хотим, чтобы нам всегда говорили правду, но тем самым не объявляем ли мы, что мы никого не хотим обманывать, что мы обязываемся всегда говорить правду, только правду, всю правду? Мы не хотим, чтобы у нас отнимали продукты нашего труда, но тем самым не объявляем ли мы, что мы будем уважать плоды чужого труда?…

…Принцип равенства обнимает собою все учения моралистов. Но он содержит еще нечто бо“льшее. И это нечто есть уважение к личности. Провозглашая наш анархический нравственный принцип равенства, мы тем самым отказываемся присваивать себе право… ломать человеческую природу во имя какого бы то ни было нравственного идеала. Мы ни за кем не признаем этого права, мы не хотим его и для себя.

Мы признаем полнейшую свободу личности. Мы хотим полноты и цельности ее существования, свободы развития всех ее способностей. Мы не хотим ничего ей навязывать и возвращаемся, таким образом, к принципу, которому Фурье противопоставлял нравственность религий, когда говорил: «Оставьте людей совершенно свободными, не уродуйте их - религия уже достаточно изуродовал их. Не бойтесь даже их страстей; в обществе свободном они будут совершенно безопасны…»

Но равенства мало. Будь силен! расточай энергию страсти и ума, чтобы распространить на других твой разум, твою любовь, твою активную силу. Вот к чему сводится нравственное учение, освобожденное от лицемерия восточного аскетизма… Человек, сильный мыслью, человек, преисполненный готовностью умственной жизни, непременно стремится расточать ее. Мыслить - и не сообщать свои мысли другим, не имело бы никакой привлекательности… Человек, сильный умом, не дорожит своими мыслями. Он щедро сыплет их на все четыре стороны. В этом его жизнь. То же и относительно чувства. Чтобы быть действительно плодотворной, жизнь должна изобиловать одновременно умом, чувство и волей. Но такая плодотворность во всех направлениях и есть жизнь : единственное, что заслуживает этого названия. За одно мгновение такой жизни те, кто раз испытал ее, отдают году растительного существования. Тот, у кого нет этого изобилия жизни, тот существо, состарившееся раньше времени, засыхающее, нерасцветшее, растение.

В наши дни часто приходится слышать насмешливое отношение к идеалам. Это понятно. Идеалы так часто смешиваются с их буддийскими или христианскими искажениями: этим словом так часто пользовались, чтобы обманывать наивных, что реакция была неизбежна и даже благородна. Нам тоже хотелось бы заменить это слово «идеал», затасканное в грязи, новым словом, более согласным с новыми воззрениями.

Но каково бы ни было слово, факт остается налицо: каждое человеческое существо имеет свой идеал… Каждый мещанин-обыватель имеет свои идеал - хотя бы, например, иметь серебряную ванну, как имел Гамбетта, или иметь в услужении известного повара Томпетта, и много-премного рабов, чтобы они оплачивали, не морщась, и ванну, и повара, и много другой всякой всячины.

Но рядом с этими господами есть другие люди, - люди, постигшие высшие идеалы. Скотская жизнь их не удовлетворяет. Раболепие, ложь, недостаток частности, интриги, неравенства в людских отношениях возмущают их… они понимают чувством, как прекрасна могла бы быть жизнь, если бы между всеми установились лучшие отношения. Они чувствуют в себе достаточно сил, чтобы самим, по крайней мере, установить лучшие отношения с теми, кого они встретя на своем пути. Они постигли, прочувствовали то, что мы называем идеалом.

Откуда явился этот идеал? Как вырабатывается он? Преемственностью - с одной стороны и суммой впечатлений - с другой? Мы едва знаем, как идет эта выработка. Самое большое, если мы сможем, когда пишем биографию человека, жившего ради идеала, рассказать приблизительно верную историю его жизни. Но идеал существует. Он меняется, он совершенствуется, он открыт всяким внешним влияниям, но всегда он живет. Это - наполовину бессознательное чувствование того, что дает нам наибольшую сумму жизненности, наибольшую радость бытия.

И жизнь только тогда бывает мощная, плодотворная, богатая сильными ощущениями, когда она отвечает этому чувству идеала. Поступайте наперекор ему, и вы почувствуете, как ваша жизнь дробится; в ней уже нет цельности, она теряет свою мощность. Начните часто изменять своему идеалу - и вы кончите тем, что ослабите вашу волю, вашу способность действовать… Вы надломленный человек. Все это очень понятно. Ничего в этом нет таинственного, раз мы рассматриваем человека как состоящего из действующих до некоторой степени независимо друг от друга, нервных и мозговых центров. Начните постоянно колебаться между различными чувствами, борющимися в вас, - и вы скоро нарушите гармонию организма; вы станете больным, лишенным воли человеком. Интенсивность жизни понизится, и сколько бы вы ни придумывали компромиссов, вы уже больше не будете тем цельным, сильным, мощным человеком, каким вы были раньше, когда ваши поступки согласовывались с идеальными представлениями вашего мозга…

А теперь упомянем, прежде чем закончить наш очерк, о двух терминах - альтруизм и эгоизм, постоянно употребляемых современными моралистами. До сих пор мы еще ни разу даже не упомянул этих слов в нашем очерке. Это потому, что мы не видим того различия, которое старались установить моралисты, употребляя эти два выражения.

…Если бы благо индивида было противоположно благу общества, человеческий род вовсе не мог бы существовать; ни одни животный вид не мог бы достигнуть его теперешнего развития… Когда Спенсер предвидит время, когда благо индивида сольется с благом рода, он забывает одно: что, если оба не были всегда тождественны, самая эволюция животного мира не могла бы совершиться.

Что всегда было во все времена, это то, что всегда имелось в мире животном, как в человеческом роде, большое число особей, которые не понимали, что благо индивида и благо рода по существу тожественны. Они не понимали, что цель каждого индивида - жить интенсивною жизнью и что эту наибольшую интенсивность жизни он находит в наиболее полной общительности, в наиболее полном отождествлении себя самого со всеми теми, кто его окружает…

Никогда, ни в какую эпоху истории, даже геологии, благо индивида не было и не могло быть противоположным благу общества. Во все времена они оставались тождественны, и те, которые лучше других это понимали, всегда жили полною жизнью.

Вот почему различие между альтруизмом и эгоизмом не имеет смысла. По этой же причине мы ничего не сказали и о тех компромиссах, которые человек, если верить утилитаристам, всегда делает между своими эгоистическими чувствами и своими чувствами альтруистическими. Для убежденного человек таких компромиссов не существует…

Компромисс - полупризнание, полусогласие. Мы же восстаем против них. Они нам тягостны. Они делают нас революционерами. Мы не миримся с тем, что нас возмущает…

Бывают эпохи, когда нравственное понимание существенно меняется. Люди начинают вдруг замечать, что то, что они считали нравственным, оказывается глубоко безнравственным…

И мы приветствуем такие времена. Это времена суровой критики старых понятий. Они самый верный признак того, что в обществе совершается великая работа мысли. Это идет выработка более высокой нравственности…

…Эта нравственность ничего не будет предписывать. Она совершенно откажется от искажения индивида в угоду какой-нибудь отвлеченной идее, точно так же как откажется уродовать его при помощи религии, закона и послушания правительству. Она предоставит человек полнейшую свободу. Она станет простым утверждением фактов - наукой.

И эта наука скажет людям:…Сей жизнь вокруг себя. Заметь, что обманывать, лгать, интриговать хитрить - это значит унижать себя, мельчать, заранее признавать себя слабым…

Напротив того - будь сильным. Как только ты увидишь неправду и как только ты поймешь ее, - неправду в жизни, ложь в науке или страдание, причиняемое другому - восстань против этой неправды, этой лжи, этого неравенства. Вступи в борьбу! Борьба ведь - это жизнь; жизнь тем более кипучая, чем сильнее будет борьба. И тогда ты будешь жить, и за несколько часов этой жизни ты не отдашь годов растительного прозябания в болотной гнили.

Борись, чтобы дать всем возможность жить этою жизнью, богатою, бьющею через край; и будь уверен, что ты найдешь в этой борьбе такие великие радости, что равных им ты не встретишь ни в какой другой деятельности.

Вот все, что может сказать тебе наука о нравственности.

Выбор - в твоих руках.

Из книги «Завоевание хлеба» (1900-1906)

Человечество прошло изрядный путь с тех отдаленных времен, когда человек, матеря из кремня первобытные орудия, жил случайными добычами на охоте и детям своим оставлял в наследство только убежище в скале и плохие каменные орудия да природу, огромную, непонятную, грозную, с которою они должны были вступить в борьбу, чтоб поддерживать свое жалкое существование.

В то смутное время, которое продолжалось много тысячелетий, род человеческий накопил неслыханные сокровища…

…Каждый из атомов того, что мы называем богатством наций, приобретает ценность только оттого, что он часть этого огромного целого… Миллионы людей работали над созданием этой цивилизации, которую мы теперь гордимся. Другие миллионы, рассеянные по всем концам земного шара, трудятся над ее поддержанием…

…Тысячи писателей, поэтов, ученых работает над выработкой знания, над разъяснением заблуждений, над созданием той атмосферы научной мысли, без которой никакие чудеса нашего (XIX) века не могли бы появиться.

Всякий понимает, что без прямоты, без самоуважения, без взаимной симпатии и поддержки род человеческий должен погибнуть…Синтез двух целей, преследуемых человечеством в течение веков: экономической свободы и свободы политической.

…Вся история, весь опыт человечества, а равно и психология общества, свидетельствуют, что наиболее справедливый способ - это предоставить дело самим заинтересованным. Они одни могут к тому же принять все соображения и привести в порядок множество частностей, которые неизбежным образом ускользают от всякого бюрократического распределения…

Мы, приученные, благодаря унаследованным предрассудкам и совершенно ложному воспитанию, к такому же образованию, видеть везде только правительство, законодательство и администрацию, - приходим теперь к заключению, что люди растерзают друг друга на части, как дикие звери, если только перестанет смотреть за ними полицейский, что будет хаос, когда власть рухнет в каком-нибудь катаклизме. И мы, того не замечая, проходим мимо многих тысяч человеческих соединений, свободно образовавшихся, без какого бы то ни было участия закона и достигающих осуществления гораздо более серьезных результатов, чем те, которые получаются под опекой правительства…

Соглашение между сотнями компаний, которым принадлежат европейские железные дороги, установилось непосредственно, без вмешательства центрального правительства… это новый принцип, отличающийся во всех отношениях от принципа правительства, монархического или республиканского, самодержавного или представительного. Это нововведение, проявляющееся еще робко в европейских нравах, но которое имеет за собой будущее…

Из переписки

П. А. Кропоткин- М. И. Гольдсмит

Viola, Bromley 3 апреля 1897 г.

…Опять я хворал, поправился, съездил в Шотландию лектировать, простудился, и опять хворал этот месяц… В Швейцарии начал Revolte в 1879, и все отстранились. Reclus держался в стороне от нас, Юры1, а Юра вся «ушла»…

1 Ииеется в виду Юрская Федерация, отделившаяся от Интернационала который возглавлял К. Маркс.

Часто Соня (моя жена) с грустью смотрела на наш труд: так мал он был по результатам. Швейцария требовала вечного «remontag», как говорил Бакунин. Во Францию мы посылали 25, 30, 80 экз. б[большей] ч[астью] наудачу… Но вот сразу дело пошло во Франции, и идет по сию пору. Два-три товарища, да, да хороших, - чего только не наделаешь!… Но довольно! Подумайте, дорогой мой друг, что можно сделать, и - в путь-дорогу!

Крепко жму вам руку за себя и за Соню.

П. Кропоткин

11 мая 1897

…Я ненавижу русское правительство в Польше не только потому, что оно поддерживает экономическое неравенство (оно оказалось в этом отношении радикальнее польских панов, и тем задавили восстание 1863 г.) Оно задавливает личность, а всякого угнетателя личности я ненавижу… Тоже самое в Ирландии, где мои приятели сидели в кутузке на пение Green Erin и ношение зеленых нарядов…

…Где бы люди не восставали против гнета личного, экономического, государственного, даже религиозного, а тем более национального - многие должны быть с ними… вот почему мои симпатии - с неграми в Америке, с армянами в Турции, с финнами и поляками в России и т. д…

…Вы не пережили годы 1859-1860. Но могу вас уверить, что смелые походы Гарибальди больше сделали для подъема либерального, радикального, бунтовского и социального духа по всей Европе, чем что бы то ни было. Мужики в России ждали Гарибальди - «не будет воли, пока Гарибальди не придет». Я слышал сам. А вы знаете, что не будь в России крестьянских бунтов не было и воли…

…Вы упомянули кооператоров, так я и их возьму. Чего вижу! настоящие буржуи. А между тем, идея, родившая это движение, не была буржуйская… Сейчас английские кооператоры дружат со мною. Государственный социализм им противен. Они просили меня написать… статью о земледелии - и я написал. На днях они просили… статью о национализации и они ждут анархического выхода…

Возьмите Россию. В ней идет сильное движение рабочих («не те рабочие стали в два года», - говорил недавно один англичанин, живущий несколько лет в России). Никто ими не занимался, кроме социал-демократов. И вот оно - в их руках, и они поведут его по своей сторожке, на погибель… В настоящее время от социализма в социал-демократии ничего не осталось…

Для нас есть один предел: никогда мы не станем в ряды эксплуататоров, правящих и духовных наставников, и никогда не станем выбирать или назначать себе эксплуататоров, правителей, наставников… Никогда мы руки не приложим к созданию какой бы то ни было пирамидальной организации - экономической, правительственной или учительски-религиозной (хоть бы даже религиозной), никогда своими руками не будем создавать правление человека над человеком…

14 декабря 1898

…Каждый месяц надо поставлять главу мемуаров, страниц шестнадцать, больших. Я пишу по-русски вполне, потом сокращенно по-английски, и это будет решительно все время, настолько, что вот ничего не могу делать - так устал.

Нет физической возможности взяться за новое дело…

Viola, 8 августа 1900

…Не могу я браться за дело, не отдавшись ему вполне… Вера в евангелие по Марксу еще живет целиком…

Bromley, 24 сентября 1900

…Сегодня, да и все эти, дни работаю… с 6.30 утра. Солнце, море свежий ветер в окно - чудно, хорошо работается.

Viola, 5 октября 1900

Дорогая Мария Исидоровна,

Возвращаю вам корректуры (не лучше ли дать мне адрес типографии?). Мне не нравится, что между вами и мной идет такая деятельная переписка. Полицейское око бдит, и все это ставится вам черными крестиками на случай, и отнюдь не упрочивает вашего положения в Париже…

Viola, 28 декабря 1900

Дорогой мой друг,

Страшно работаю - это одно мое оправдание…

Вчера было собрание русское - 75-летие 14-[го] декабря 1. Все было очень хорошо. Но ввязался плюгавенький марксида и пошел: буржуа, либералы и все то движение 70-х гг было «буржуа[зным], и Кравчинский был мальчишка… В былые времена тут бы один шпион, также «срывал собранья». Право - марксида не лучше распорядился. Всем до того тошно стало… Я до пяти не спал: просто боль чувствуешь за этих недоумков; а их чуть не целое поколение! И не со вчерашнего дня эта болезнь: я ее переживаю с 70-х годов…

1 День восстания декабристов в 1825 г.

Dunrobin. Morton Road, 15 августа 1901 г.

…Stock 2 заваливает корректурами французского перевода… Fields, Factories, Workshops 3 идут хорошо, шиллинговым изданием, и я рад, что читают ее теперь простые люди… Простой люд и читает.

2 П. В. Сток - владелец парижского издательства, в котором выходили книги П. А. Кропоткина.

3 Книга «Поля, фабрики и мастерские», изданная первоначально в Англии, где продавалась по цене 1 шиллинг.

До сих пор, касательно рабочего движения, у меня есть только одна идея, единственная - и вот она. Покуда социал-демократизм, как его поняли в России, не был помехою. Он по плечу большинству, а при российском раболепстве перед авторитетами - всегдашнем - он оказался как раз тем, что нужно: помогали рабочим сплотиться, давали им веру в свое дело и шли за ними. И мы бы то же делали, если бы были на месте… Но я вижу, конечно, громадную растущую опасность. Раз их основные принципы ложны, - рано или поздно это отзовется… на все движение - стачки, экономический террор, даже манифестации, незаметно, мягко накладывается уздечка…

Dunrobin, 4 сентября 1901

…Теперь строчу ответ Победоносйеву 1. Я напечатал в July или Aug. N North American Rewiew статью о России. Победоносцев отвечает в N от 15 сентября… Выгораживает царя и себя…, а затем восхваляет свои церковно-приходские школы. Ответ приличный. Я не хочу отв[ечать] несколькими слов[ами]…

1 Константин Петрович Победоносцев (1827-1907) - юрист, оберпрокурор Синода в 1880-1905 гг., влиятельная фигура в окружении Александра III.

90 Lansdowne Place Hove, Brighton, 14 декабря 1901

Спасибо, дорогой мой друг, за цветы и письмо, Цветы отошли в горячей воде и красуются теперь на комоде…

P. S. Моя Autour d’une vie 2 (мемуары) выходят завтра. Если попадутся отчеты, а в особенности, если попадется ругательный, пришлите. В Германии, их удивительно хорошо приняли. Лучший отчет был в одной злой - консервативной газете: «Очень хорошо написано, а потому, не следует распространять»…

2 Autor d’une vie (Вокруг одной жизни) - авторское название мемуаров П. А. Кропоткина. «Записки революционера».

Bromley, 6 января 1905 г.

…Вот уже две недели ровно я в постели, а не поблагодарил мою милую Марусю за бесконечно-милую, добрую память об наС. Соня, бедная, тоже с ног сбилась, а Саша, «легкомысленное создание» - такая, стало быть, и есть! Зубрит к экзамену.

У меня, родные мои, сильный бронхит: такого не было ни разу еще в жизни, с invasion всех тонких сосудов в нижней части легких и при этом с гастрической инфлуэнцией… и за две недели не смог даже унции съесть твердой пищи. Ослабел очень…

Читаете ли вы вести из России? По-видимому, всерьез взялись на этот раз против самодержавия…

А вас, Маруся милая, крепко крепко обнимаю за нас троих. Вы не поверите, до чего Соне хотелось вас тут на неделю задержать.

Bromley, 10 февраля 1905 г.

Дорогой друг,

Ваша статья прекрасная. Отлично построенная, мысли верны, и именно это я хотел бы выразить, если бы писал.

Brighton, 5 июня 1905 г.

…Хожу я здесь один и всякую думу думаю. Все больше невеселую - людей нет! Теоретики промозглые какие-то, наша молодежь. А удальцы, кроме террора не видят исхода своей удали. А между тем, просто конца не видно делу. Ну не стану бурчать, а крепко обниму вас и милую маму… Не хворайте, Маруся. Не надо!…

Brighton, 25 октября 1905 г.

Был Черкезов1… Во всяком случае, в России началась революция, раз выступила Москва - вся Россия поднялась с нею…

Много неприятностей придется пережить в эти годы, но зато, родные мои, и много радостей. Ведь эта революция, именно такая, какая была в 1790 - 93, только 100 лет спустя… Одно скверно: европейская война надвигается. Консерваторы здесь ходят войны с Германией, и сильнее прежнего толкают Францию к войне.

Brighton, 1 декабря 1905 г.

…Как видите, в Брайтоне: должен был удрать, чтобы избавиться от разных «сердечных» предзнаменований… Был Гогелия с Черкезовым… Мы говорили очень дружно… Что в России скоро может начаться реакция, более, чем вероятно… Типографию сложим в январе и - айда в Россию…

Brighton, 22 декабря 1905 г.

…Пишут мне из России следующее. Новое правительство социал-демократов злобой обольет наС. Пусть, а мы поборемся… Новое началось. Великая борьба уже завязалась. Неужели - ниспровержение царизма?

Мои мемуары взяло «Знание» 1. Выпускают 20 000, цена 1 руб… Слух, что война Германии с Францией объявлена будет через день-два. Все готово. Ждут предлога… Так завален письмами, что просто прихожу в отчаянье…

1 Издательство, основанное в Петербурге А. М. Горьким.

Brighton, 9 января 1906 г.

…Едем мы скоро, т. е. вероятно в начале февраля… Но мои затруднения - литературные. Я обязался написать все статьи о России для нового издания Encyclopaedia Britannica… В России вести эту работу я не хотел бы - найдется другая…

Brighton, 29 января 1906

…Вести из России: по-прежнему, одни аресты…

Brighton, 7 февраля 1906 г.

…Не дивитесь моему маранью. Рука до того устала от писания, что я нынче взялся уже за гусиные перья… Кончил свою Французскую Революцию, вплоть до 31 мая 1793 г…

Brighton, 22 февраля 1906 г.

…Интеллигенция хочет руководить рабочей массой, а надо идти за ней…

Brighton, 16 мая 1906 г.

…Мы тронемся в июне - наверно. Я хотел бы хоть сейчас… Пора в Россию.

Brighton, 8 июля 1906 г.

…Ура! Вчера кончил La Grande Revolution («Великая Французская революция». - В. М.). Вновь написал 1014 листков… Выйдет книга страниц в 400. Писал с 24 апреля, и в первый раз в жизни - целую книгу без перерыва…

Viola, Bromley, 27 мая 1907 г.

Гостила недавно моя старая, самая дорогая приятельница С. Н. Лаврова, а туту, конечно, обычная работа, и кончил просмотр перевода «Взаимной помощи»… Конгресс социал-демократов здесь продолжается. Я, конечно, не был: анархистов не пускают. Впрочем, Соня была на одном заседании с Фанею Степняк и попала как раз на такую византийщину, что просто в ужас пришла. Роза Люксембург говорила, что крестьянство представляет революционный элемент и нужно ему помогать. Плеханов - с пафосом - принялся ее отлучать от церкви, обвиняя в измене марксизму, в анархизме! Говорят ленинцы - еще большие ортодоксы, чем меньшевики!… Соня в себя не может прийти от этих византийских раскольнических споров, которые она слышала. «Ведь они - мертвые», - говорит…

Bromley, 19 июня 1907 г.

…Столько писем на руках, что прихожу в отчаянье… Вести из России не веселы. Полное торжество реакции, - кто знает на сколько лет!

5 Onslow Villas, 29 января 1908 г.

…Я все еще не выхожу из комнаты. Сижу. Очень слаб. Осмотрел меня специалист энфизема в обоих легких внизу. Зиму оставаться в Англии безусловно нельзя будет. В этот раз на волос избег бронхопневмонии. Иначе - бодро смотрю вперед на свои работы. И нежно обнимаю вас и маму.

5 Onslow Villas,, 23 марта 1908 г.

Денег… для заключенных никаких нет. Страшно жаль товарищей, а Соня хлопочет, чтоб занять денег, хоть часть, которые потом как-нибудь выплатим!…

апрель 1908

…Энфиземы в нижних частях обоих легких, и велено - впредь зимы в Англии не проводить… На днях познакомился с Наталией Александровной Герцен. Очень рад был, ведь «Тата» для нас совсем свою, родная…

Pansion Badia Cannobio Loe Mojeur. Italia, 12 мая 1908 г.

…Деньги, добываемые эксами надо было бы совершенно исключить как возможный источник дохода. Простой здравый, практический смысл это велит категорически - без всякой теории. И надо, мне кажется, поставить это условием…

5 Onslow Villas, 1 июня 1908 г.

Спасибо вам, родные мои, за ваши милые поздравления и пожелания.

Было нас вчера несколько человек, своих, и ни у кого-то веселья не было, и быть не могло. Вспомнить о Чайковском, Брешковской и других сидящих по тюрьмам - какое тут веселье! Только когда Зейтман, скрипач, играл проникнутую глубочайшей тоской вещь Рахманинова, только тогда все чувствовали, что ничего другого и не скажешь…

Вообще наступает пора реакции…

Viola Muswell Hill, 25 сентября 1908 г.

…Читаю теперь сплошь свою книгу, без перерывов другой работаю, и думаю об ней и спрашиваю себя, какое впечатление она произведет на русского читателя?

Скажите, Маруся, ваше мнение. Вы знаете, что авторского самолюбия у меня нет. За свои идеи я стою - свирепо иногда - но изложение их, я знаю по опыту, зависит часто от таких посторонних причин, и часто пустяков, недоглядки… С «мыслями» вы согласны. Как они изложены? Какое общее впечатление?

Viola Muswell Hill, 15 августа 1909 г.

…Если бы г. Le Bon (французский биолог.- В. М.) следил за английской научной литературой, он знал бы, что в Англии меня знают больше как ученого, чем как политического писателя. Причина - та, что я 20 лет обозревал в английской Nature безусловно все естественно-научные работы в России, и часто Швеции и Богемии, и в продолжении 19 лет вел в Nineteenth Century [раздел] Recent Science после Huxley (т. Гексли.- В. М.), и по его плану - критические обзоры главных научных вопросов или даже отделов науки. Бросил в 1901 году, как и Huxley после удара сердца, и с тех пор нет такого обзора ни в одном английском или американском журнале.

Жаль, что Le Bon не читал этих обзоров. Он многое узнал бы из них…, но в виду своих работ, заниматься мне этим некогда, а пожалуй следовало бы издать книгою. Оксфордской университет мне преложил…

В выводах я могу ошибаться, преувеличить значение общественности в эволюции животного мира… Но факты - не мои наблюдения, а извлечения из тех великих натуралистов, отцов описательной зоологии, которые в первой 1/2 19-го века изучали жизнь животных, когда она, почти еще не тронутая человеком, кишмя кишела на прериях и в лесах обеих Америк.

Но довольно об этом1 Важнее следующее. Упомяните о следующем интересном факте. После выхода моей работы в «XIX Cent». Два русских натуралиста-зоолога проф. Мензбир в Москве (исследователь Прикаспийской низменности и Персии) и проф. Ал. Брандт, начальник Зоологического музея Академии в Петербурге напечатали (Брандт книжку, а Мензбир - книгу) о том же и массою своих факторов подтвердили мои, не упоминая моего имени - это было до «свобод»)… И еще интересно: Кесслер, Северцов, Мензбир, Брандт - четыре больших русских зоолога (и пятый - Поляков, поменьше), и наконец я, просто путешественник, стоим против дарвинского преувеличения борьбы внутри вида. Мы видим массу взаимной помощи, тогда как Дарвин и Уоллес видят только борьбу.

Это объясняется, я думаю, тем, что русские зоологи исследовали громадные континентальные области в умеренном поясе, где борьба вида против естественных препятствий (ранние морозы, бураны, наводнения и т. д.) виднее, тогда как Уоллес и Дарвин исследовали преимущественно береговые полосы тропических стран, где переполнение заметнее. В континентальных областях, нами посещенных, недостаток животного населения, и там возможно переполнение, но только временное… (любопытно, что этот гениальный и честнейший наблюдатель, Дарвин, где-то включил-таки две строчки намека на это)…

Суббота, вечером, 1909 г.

…Митинг в четверг был у-ди-ви-тельный, превосходный. Зал битком набит. Речи - полные энтузиазма, смелые для [лейбористов] и либералов… Хотели в Альберт Холле, но нужно было 200 футов, 120 - Соня собрала…

Viola, 3 ноября 1909 г.

Дорогой мой друг,

мы и в науке, кажется, работаем с вами на одном поприще - Дарвин и Ламаркизм. Я сейчас много написал в этом направлении. Мне нужно показать, что Взаимная Помощь не противоречит дарвинизму, если понимать естественный подбор так, как его следует понимать…

11 ноября 1909 г.

…Очень - очень благодарю вас за книгу Моргана… Работа Мечникова о полярных животных очень нужна. Как раз я говорю об этом. Еще с Миддендорфом тогда же, при появлении «Происхождения видов» об этом говорил. Это был его главный аргумент против Дарвина. Для меня с братом (уже трансформистов) это было несомненно, особенно, когда он приводил [пример] якутских лошадей…

Rapallo, 7 января 1910 г.

…Виды чудесные, прогулки дивные! таких тонов при закате солнца нигде не видел. Одно слово - Средиземное море! И при одной мысли, что я на берегу этой колыбели нашей цивилизации, весь ум настраивается на какой-то высокий лад. Так и хочется написать что-то хорошее. Какой я глупый, что раньше сюда не попал. По-итальянски читаю романы без запинки; говорю с российской смелостью. Итальянцев Соня и я находим бесконечно милыми, а таких детей нигде в мире нет. Почтенный народ…

Viola Muswell Hill, 23 июля 1910 г.

…Корректуры и посетители - и письма. И теперь, покуда писал это письмо (утром, заметьте), пришлось прервать: посетительница из Петербурга. Никогда еще столько народа - американцев, русских, немцев - не приезжало через Лондон, сколько в этот сезон. Почти каждое после-обеда кто-нибудь приходит. А тут еще русские артисты и т. д. Ну, довольно болтать. А то еще какая-нибудь феминистка египетская или японская нагрянет, и придется положить письмо…

British Museum, 16 сентября 1910 г.

…Не могу справиться с работой в Temps Nouveaux и Freedom - и запаздываю. А мне - жить недолго. Хочу закончить работы, которые без меня останутся незаконченными… Взялся за «Влияние среды на животных». Нужно напечатать статью до отъезда.

Rapallo, понедельник 12 декабря 1910 г.

…Надо вам сказать, что я засел месяца два тому назад за работу о Толстом. Его письма, напечатанные Бирюковым, сильно заинтересовали меня в драме его личности. А тут подошел его отъезд, затем - смерть. Я постарался свести итоги в английской большой статье. А короткую послал в «Утро России», которая (первая русская газета, обратившаяся ко мне за статьей!) просила дать статью…

Viola Muswell Hill, 30 сентября 1911 г.

…А я пишу в постели. Не везет мне этот год, вот уже с марта. Опять вступил в период, который у меня был одно время: усиленная работа - болезнь - усиленная работа - болезнь… Нужно разобрать и уложить в ящики тонны три книг (в связи с переездом в Брайтон). Ну, авось, справлюсь…

Лондон, 16 октября 1911 г.

…Я много думал все это время в том, что нужно в данную минуту для анархистов в России… определенное отрицание якобинских приемов, принимавшихся до сих пор в России за анархию, а именно: 1) отрицание экспроприаторства как средства приобретения денег для революционной работы и 2) безусловное отрицание багровщины как средства борьбы с реакцией…

9 Chesam Str. Brighton, 22 января 1912 г.

…Несколько англичан хотел открыть английский комитет помощи голодающим в России. Послезавтра в Лондоне - большой Protest Meeting против российских безобразий, хотел ехать да простудился. Вот уже неделю кашель, лихорадит! Сегодня строчил доклад. До того отчаянно скверно в России. Просто руки опускаются…

Brighton, 21 ноября 1912 г.

…Я хочу серьезно написать, хоть вкратце, свою Этику… Мне мало осталось жить и хочу кончить Этику, хоть вчерне… Слег так некстати. На рождение пришло свыше 400 писем, телеграмм, адресов. Нужно писать ответы, хоть не всем, я лежу! Тоска! Что меня больше всего порадовало, что десятки адресов от рабочих синдикатов Португалии… из России адрес с 250 подписями, адреса от групп, студентов, рабочих союзов - нагло, смело, по телеграфу, с подписями. Даже от одного экс-министра виттевского!…

Brighton, 12 декабря 1912 г.

…Здоровье незавидное. Простуда не прошла еще. Сейчас кончил инвентарь полученных приветов, на которые надо ответить (коллективно сделаю или лично). Оказалось свыше 500!…

П. А. Кропоткин - А. Л. Теплову

Brighton, сентябрь 1915,

…Сейчас прочел в речи от 28 мая (10 июня), что ходатайство бабушки* насчет разрешения ее проживать в Балаганске разрешено. Она будет отправлена туда на днях. Балаганск всего в 100 верстах от Иркутстка, 1920 жителей, довольно значительная торговля. Спешу порадовать вас…

Brighton, 6 января 1916

Пожелайте к Новому году… и удачного окончания этой ужасной войны изгнанием завоевателей из Франции, Бельгии, Сербии и балтийского края и освобождения Польши от войск трех завоевателей и освобождения России от теперешних угнетателей и негодяев…