Разговоры с бастующими работницами

1.

Через двенадцать дней после начала забастовки и через восемь дней после первой встречи с капиталистами, я разыскала женщин, работающих в компании «Сансюся» в зале Мацумото в Канде.

«Многие из вас, должно быть, сталкиваются с другими иболее особыми проблемами, чем мужчины, но тот факт, что вы так долго доказывалиете свою солидарность...», -— сказала я сразу после приветствий.

— Но нет, хотя мы всебыли назначстроены на сераьезные должности в меру наших возможностей, некоторые из нас уже вчера вернулись на работу. Этому нет оправдания».
«— О да, я тоже уже слышала об этом. Поскольку зЗабастовка длится уже больше двух недель, поэтому, наверное, мы можем этоих понять. Жаль, конечно, что у них не было больше настойчивостиь угасла, не так ли? А Сколько женщин вышло на работу?»
«— Должно быть, три. ЕНо если бы они подождали до сегодняшнег, то дня, условия сегодняшнейэта встречиа могбылиа бы бытьнемного более благоприятнымиой. Все наши усилия покаеще не окупились! У ниас не х слишком мвалотает настойчивости...

РПостановлезние типолюция печгратнфщиков утренней газеты подтвердилао мне, что из-за их отступрничедательства этих людей капиталисты внезапно стали еще более непроколеклонныбимиее. Я уже представляла себе результатисход сегодняшней встречи. У меня ничего заседания. Теперь я не нашла сбыло в, подтверждающенихе этого, вчтобы дирасскуссияхазать с этим, и жеонщинами, коажеторые, казалосья, ничего об этом не знали.

ХотяЕсли изначально все были ущвестрены вовала готовность к тому, чтобы этаот забасмятовкаеж выдержала итяготы месяц или даже больше, то сейчас случалоетсья так, что некоторые не выдерживалиют большее двух недель и возвращалиютсь кя работать уже без какприятных-либо условий. Между двумя коллегами завязался честный разговор о том, почему эти немногие отступники не говорили об этом открыто, если они были в невын просимой нужде день или двапомощи, хкогда остя алюдиьные могли бы им как-то помочь. – дДаже если бы все также страдали –все... Почеслму ни бы эти вещи были кто не хотелько высказываны.ться? Они также говорибсуждали о том, чнекото влиянирые одного или двух предателейи могсило бы быть в целом чрезвычайно бповльшимяли на эостой боальшных вой время забастовкеи.

Я взяла вместе со всеми остальными два больших рисовых пельменя, покрытых бамбуковыми листьями, и съеначала ихесть. ХЯ потя я чувствовала что-то знакомое, что тронуло меня до слез, и я просинядела участие в кругу обсуждениями до самого вечера.

2.

Естественно, истории не были для меня полностью неожиданными. Часть из них я уже читала и слышала. Часть из них я также могла себе представить из свобственного опыта.

Но хотя я давно это знала всякое, все же меня очень глубоко тронуло общение с людьми, которые испытали это на самом приходеле и чувтствовали этоя так горько это переживать. Пока я слушала их рассказы этих женщин об их обычных условиях труда и других вещах, меня переполняло чувство, что требования забастовки о сокращении рабочего дня и повышении заработной платы не просто представляли собой способ сдеулаучшить производство, ведь если бы былолее эффебы тактивным, что частьи капиталистов это находборот притшлось бы по вкусу, иа представляли что они исходят от мужской астороны, которая прщисоединяется ради образования и досуга, но скорее то, что эти требования особенно сильно нападают на действительно неразрешимые потребности этих женщин. Из их комментариев этих девушек следует, что, хотя фабричный закон, к счастью, удбелярет особое внимание женскому полущин и детямей под защиту как защищеннымх работников, нам, деле же он не гарантировалует им никакой защиты, поэтому капиталисты в основном пользуются этим заковались ином, чтобы не поднимать заработную плату одиноким работницам.

ОнКапиталисты заставляют работницх работать долгое время по двенадцать часов между грязными, потрескавшимися досками. Они не могут сидеть, а должны все время работать стоя и стоя. ОниНачальство не оберащаюет никакогво внимания нае их хрупкие остелаь. ИРаботницам приходится носить тяжести и пходить с ниматьсяи по лестнице, даже точно тгдак же, есликогда они беременные или больные; никто не обудерат принято во внимание, если девушка получит травмы из-за эруетогося.

Сама работа кажется ужасной из-за запыленного воздуха на фабрике, и у меня мурашки по коже, когда в ходе этих обсуждений я узнала, что они заставляют их так много работать и при этом так хладнокровно разрушают их здоровье.

3.

Они также рассказали следующее:

«Раньше обычно приходилось работать с семи утра до одиннадцати вечера. Мы почти никогда не возвращались домой раньше полуночи. Если представить, как обстояли дела, то мы рады сегодняшнему двенадцатичасовому рабочему дню. В то время мы и мечтать не могли о выходном каждое воскресенье. Казалось неивозбеможным то, что зарплата не будет повышенасят вхотя течение двух или трех летбы на один сеэн (1/100 иены). Нас зпринуждаставляли тяжело работать и обращались с нами так ужасно, как им только вздумается. Но мы молча терпели. Когда мы заобдумывается обм это, нам, кажется невероятным то, что мы вообще в состоянии выдержать это. Мы не можем представить себе что-то столь прекрасное и легкое, как восьмичасовой или шестичасовой рабочий день, и если бы это осущеставило реалсьностью, двенадцатичасовой день, за который мы тсеперьйчас так благодарны, показался бы самым ужасным»

Это правда. Большинству из них приходится работать вдвойне: дома и на фабрике.

Молодые незамужние девушки, у которым не приходится выполнять практически нет никакоих занятий работы по домуа, работают на фабрике двенадцать часов и около двух часов тратят на дорогу. Из десяти часов, проведенных дома, у них остается, если вычесть два часа на еду или на одевание, только восемь часов; если они возвращаются вечером и после еды разговаривают с семьей и принимают ванну, то это еще занимает два или три часа. Поскольку они так усталвшие, они не могут делать ничего очень уэнергозатомирательного вне дома, например, учиться или убираться. Если компетентная молодая девушка занимается рукоделием всего один час, она сокращает время сна до четырех или пяти часов. Может ли она таким образом полностью восстановиться от устализнемостжения после рабочего дняты? И теперь женщины, на которых возложены обязанности жен или матерей, в это столь жестко распределенное время заботятся о своих мужьях или детях. Приготовление еды, уход за всеми приборами, размышспределенияе о финбюджетансах, стирка белья в холодной или горячей воде и другие планы — все это ей приходится делать ей одной, в дополнение к ежедневной стирке грязных детских вещей. Все эти заботы они никоим образом не могут передать кому-то другому, даже если кто-то им помогает. Чтобы нормально работать, их ограниченный сон сокращается, и также они должны отказаться от своих небольших выходных.

Понятно, что цивилизация предлагает нам различные методы и возможности для сокращения обычнтой работвы пох домуел. Однако рабочий класс слишком нищий, чтобы ими воспользоваться. Благодаря этойим цивиблизациигам возникает странное явление, что самые праздные женщины имеют получают еще больше свободного времени, в то время как женщины, у которых нет возможности, вынуждены работать еще больше.

4.

«Работа на фабрике — унасичтоящжений яд дляе нашего здоровья. Я еще доволержусьно крепка, но когда я немного заболеваю и меня осматривает врач, он сразу понимает и без моих слов, что я работаю на заводе. Если мы хоть немного небдительны, что-то немедленно может произойти. Это ужасно! Иногда яЯ замечтилаю, что у меня больше нет новоестей от девушки, с которой я работала; тогда, когда я слышу о них, они либо больны, либо мертвы. Мы даже не знаем, сколько всего людей потеряубили свое здоровье на фабрике. То же самое было и с нашими старшими сестрами», — говорит девушка, сидевшая рядом со мной, серьезным тоном, указывая на подругу рядом с собой.

5.

Я провела тот день и последующие дни некоторое время с рабочтницами. Хотя эти девушки оказались в очень печальном положении, когда их настоятельные требования были отклоняеныт капиталистическойая жесткойая рукойа, они не виделият будущего мрачным. Насколько же смелой есть их общая решимость добиться для себя, своими руками, без сомненияй, реформы облегчений условий своего труда во всем! Я хотела бы здесь выразить радостное ожидание того, что, несомненно, в ближайшем будущем наступит день, когда огромная уверенность в себе этих девушекработниц, которые почти ни на что не полагаются и сами себя обучают, прольет новый яркий свет на будущее всех рабочих.