XIV. Бакунин в Локарно. – Перевод Бакуниным «Капитала». – Бакунин и Нечаев. – «Частное сообщение» Главного Совета Интернационала относительно Бакунина. Секретное сообщение Маркса по делу Баку

Покинув Женеву, Бакунин решил поселиться в Лугано, но, так как в это время в Лугано жил Мадзини, с которым Бакунин вёл борьбу, то он избрал местом своего жительства городок Локарно. Бакунин в это время сильно нуждался и поэтому он охотно принял предложение петербургского издателя Полякова перевести на русский язык, книгу «Капитал» Карла Маркса. Плата за перевод была назначена 900 рублей. В виде аванса Бакунин получил 300 рублей.

Во время появления первого тома «Капитала» по-немецки в 1867 Маркс ещё был в хороших отношениях с Бакуниным и прислал ему через Беккера свою книгу. Получив первый том «Капитала», Бакунин позабыл своевременно отблагодарить Маркса и когда об этом узнал передавший книгу Беккер, то он сказал Бакунину: «как, ты до сих пор не написал Марксу о получении его книги? Маркс никогда не простит тебе этого».

Вспоминая об этом факте в письме от 7 мая 1872 к Ансельмо Лоренцо, Бакунин говорит, что он не думает, чтобы это «могло послужить причиной враждебных действий со стороны Маркса и марксистов». Но, без сомнения, и этот мелкий факт имел своё влияние на усиление вражды Маркса к Бакунину. Однако, несмотря на эту вражду Бакунин хорошо отзывался о «Капитале» и считал, что его необходимо перевести как можно скорее на русский язык, вследствие чего он и согласился взять перевод.

Занимаясь литературной работой, Бакунин продолжал свою чисто революционную деятельность и неутомимо вёл пропаганду, организовывал кружки и т. д. Бакунин стремился распространять идеи социализма среди русской учащейся молодёжи, приезжавшей в Швейцарию. К этому периоду относится знакомство Бакунина с известным революционером Нечаевым, который принёс много зла Бакунину и дал повод Марксу для обвинения Бакунина в самых неблаговидных поступках, как увидим это ниже.

Нечаев, учитель одного городского училища в Петербурге, вёл революционную пропаганду среди студентов. В марте 1869 года он явился в Женеву, выдавая себя за делегата петербургских студентов и утверждая, что он убежал из крепости. Приехав в Женеву, Нечаев познакомился с Бакуниным и сразу же очаровал его своей фанатической преданностью делу революции. Нечаев считал, что для торжества революции можно употреблять все средства – ложь, обман, подкуп и убийство; признавая, что «цель оправдывает средства» он не останавливался ни перед чем.

Пробыв в Женеве несколько месяцев, Нечаев летом 1869 года уехал в Россию для организации революции. Осенью 1869 года он приехал в Москву и здесь начал вести пропаганду среди студентов, выдавая себя за представителя сильного и многочисленного социально-революционного союза. Встретив недоверие и подозрительное к себе отношение со стороны студента Петровской академии, Иванова, Нечаев убедил нескольких товарищей в том, что Иванов шпион, и заставил их убить его. Убийство было совершено в парке Петровской Академии, но было вскоре обнаружено полицией и в Москве среди студенчества начались аресты. Самому Нечаеву удалось бежать заграницу, и он снова очутился в Швейцарии.

В это время Бакунин переехал уже в Локарно и занимался переводом «Капитала». Приехав к Бакунину в Локарно и увидев его за переводом сочинения Маркса, Нечаев стал уговаривать Бакунина бросить эту работу, говоря, что нужно посвятить себя всецело революционному делу. Когда Бакунин в ответ на это стал указывать, что он заключил с издательством договор и получил 300 рублей в задаток, Нечаев обещал Бакунину найти переводчиков для окончания работы и сказал, что он вообще постарается уладить это дело с издателем Поляковым.

Бакунин, не зная ещё хорошо характер Нечаева, вполне доверился ему и согласился на его предложение. Но тогда Нечаев начал переговоры с издателем по-своему. Он написал издателю угрожающее письмо от имени «русского революционного комитета», где указывал, что «комитету понадобились услуги Бакунина и что поэтому Бакунин кончить перевода не может. Письмо заканчивалось угрозой, что, в случае если издатель будет настаивать на выполнении заключенного условия, то русский революционный комитет предпримет в таком случае по отношению к издателю репрессивные меры[34].

Об этом поступке Нечаева Бакунин узнал лишь в мае 1870 года, то есть спустя более трёх месяцев. Бакунин был страшно возмущён и тотчас же написал письмо издателю, что он не причастен к письму Нечаева и будет продолжать перевод, хотя он в это время уже разочаровался в сочинении Маркса и в письме к Герцену от 4-го Января 1870 года называет «Капитал» Маркса «экономической метафизикой».

В то же время Бакунин порвал всякие сношения с Нечаевым и в-письме к своему другу французу Таландье, которому он раньше рекомендовал Нечаева, так говорит о нем: «я узнал, что Н(ечаев) явился к вам и что вы поспешили дать ему адрес наших друзей (М. и его жены). Я заключаю из этого, что два письма, которыми О. и я предупреждали и умоляли вас не принимать его, пришли к вам слишком поздно, – и без всякого преувеличения, я считаю последствия этого запоздания за истинное несчастье. Вам может показаться странным, что мы советуем не принимать человека, которому дали рекомендательные к вам письма, написанные в выражениях самых горячих. Но эти письма от мая месяца, а с тех пор мы убедились в существовании вещей, столь важных, что они нас заставили прервать всякие сношения с Н…[35]

Далее в своём письме Бакунин говорит, что Нечаев в своей деятельности придерживается политики Макиавелли и вполне усвоил правило иезуитов: для тела – одно насилие, для души – ложь. Бакунин добавляет, что для Нечаева нет на свете ничего святого и что он способен на всё – на ложь, обман, воровство и убийство. В виду всего этого Бакунин категорически настаивал закрыть двери своего дома перед Нечаевым и его товарищами.

Письмо Нечаева к издателю Полякову относительно перевода «Капитала» стало известно Карлу Марксу, и он воспользовался этим фактом, чтобы обвинить Бакунина в мошенничестве и шантаже. Хотя Маркс и узнал о протесте Бакунина против письма Нечаева и узнал также, что Бакунин порвал после этого всякие отношения с Нечаевым, тем не менее он продолжал приписывать составление письма самому Бакунину и далее многие прокламации и воззвание Нечаева приписывал Бакунину, чтобы дискредитировать его в глазах деятелей рабочего интернационального движения.

Карл Маркс внимательно следил за каждым шагом Бакунина и за всем тем, что происходило в швейцарском рабочем движении Всякое недовольство швейцарцев Главным Советом Интернационала или критическое отношение к нему Маркс, приписывал интригам Бакунина. Так, например, в январе месяце 1870 года в газете «Равенство», редактором которой был Робен, появилась статья (написанная Робеном), в которой Главному Совету ставилось на вид, что он не выполняет параграф второй регламента, согласно которому Главный Совет должен был издавать регулярные отчёты о своей деятельности. На это Главный Совет ответил молчанием. Маркс был уверен, что статья была внушена Бакуниным. Тогда Робен снова обратился к Главному Совету, прося его дать некоторые объяснения о происходившем в то время расколе среди немецких социалистов.

В ответ на это Главный Совет прислал Федеральному Комитету Интернационала Романской Швейцарии «частное сообщение», в котором говорилось, – что «Главный Совет не считает своим долгом входить в сношения с редакциями газет, хотя и являющихся органами интернациональных секции». Что же касается того, что Главный Совет не издает регулярно ежемесячных отчётов о своей деятельности, то это упущение Главный Совет приписывал тому, что у него нет необходимых денежных средств и сведений о движении в разных странах.

Между тем редакция газеты «Равенство», совершенно не зная о факте рассылки Главным Советом «частного сообщения», в котором Главный Совет отвечал на запросы, сделанные редакцией, решила снова обратиться к Главному Совету с требованием объяснить, почему Главным Советом не издаются отчёты. Робен и Перрон составили по этому поводу письмо Главному Совету. Письмо это было подписано Гильомом, Варленом и Бакуниным, который, как он заявил, подписал его только из чувства товарищеской солидарности. Но, несмотря на эту оговорку, Марксу было вполне достаточно подписи Бакунина, чтобы приписать всё это дело Бакунину. Так постепенно усиливалось и нарастало чувство вражды и неприязни между Марксом и Бакуниным.

В это время в Женеве против Бакунина затевалась новая интрига. Николай Утин вместе с Беккером решили войти в женевскую секцию Альянса с тем, чтобы изменить программу «союза социалистической демократии». Бакунин, узнав об этом поспешил в апреле месяце 1870 года приехать в Женеву, чтобы помешать намерениям Беккера и Утина. На собрании секции «Альянса» большинство присутствовавших стало на сторону Бакунина и Утин вынужден был выйти из секции. После этого Утин вместе с Трусовым основали в Женеве «русскую секцию Интернационала». Секция выбрала своим представителем в Главный Совет Карла Маркса. Утин стал издавать газету «Народное Дело», которая являлась как бы органом русской секции. Одной из задач этой газеты являлась «борьба с устарелыми и вредными идеями панславизма».

Маркс, согласившись быть представителем русской секции в Главном Совете, написал Утину письмо, в котором он просил Утина собирать материалы, могущие послужить в борьбе с Бакуниным.

На основании материалов, отчасти собранных самим Марксом, а отчасти доставленных ему Утиным, Маркс 28 марта 1870 года составил и послал Брауншвейгскому Комитету своё обвинение против Бакунина, озаглавив его «Секретное сообщение». Вот этот документ полностью и в дословном переводе:

Международное Товарищество Рабочих.

Главный Совет. Лондон.

Секретное сообщение

Русский Бакунин (хотя я его знаю с 1843 года, но я умалчиваю обо всём, что не безусловно необходимо для понимания нижеследующего) вскоре после основания Интернационала имел свидание с Марксом в Лондоне. Последний принял его в число членов этого общества, для которого Бакунин обещал. работать изо всех сил. Бакунин отправился в Италию, и получив там посланные Марксом временный устав и «обращение к трудящимся классам», ответил «с большим энтузиазмом», но не делал ничего. Спустя несколько лет, в течение которых о нём ничего не было слышно, он снова появился в Швейцарии. Там он примкнул не к «Интернационалу», а к «Лиге мира и свободы». После конгресса этой лиги мира (в Женеве, в 1867 году), Бакунин попал в исполнительный комитет лиги, но встретил в нем противников, которые не только не позволяют ему оказывать «диктаторское» влияние, но и следит за ним, как за «подозрительным русским». Вскоре после брюссельского конгресса (в сентябре 1868 года) Интернационала состоялся конгресс Лиги мира в Лозанне. На этот раз Бакунин выступил в роли firebrand – «зажигателя» – и заметим между прочим – свои нападки на западную буржуазию он делал в таком тоне, в каком московские оптимисты (sic) нападали на западную цивилизацию, чтобы извинить своё собственное варварство. Он предложил целый ряд резолюций, которые будучи сами по себе нелепыми, были рассчитаны на то, чтобы нагнать страх на буржуазных кретинов и дать возможность господину Бакунину с треском выйти из Лиги Мира и вступить в Интернационал. Достаточно сказать, что программа, предложенная им лозаннскому конгрессу, содержит в себе такие нелепости, как «равенство классов», отмена права наследования и т. д. Бессмысленная болтовня и целый ряд пустых фраз, претендующих на страшное значение, короче говоря, пошлая импровизация, которая была рассчитана только на то, чтобы произвести минутный эффект. Друзья Бакунина в Париже (среди которых находится один русский издатель Revue positiviste) и в Лондоне указали всему миру на уход Бакунина из Лиги Мира, как на évènement (событие) и превозносили его странную программу – эту olla potrida избитых истин – как нечто удивительно страшное и оригинальное.

Тем временем Бакунин вступил в «Романскую ветвь»[36] Интернационала. Нужны были годы, чтобы он решился сделать этот шаг, но не прошло и нескольких дней после его вступления, как господин Бакунин решил произвести в Интернационале переворот и превратить его в своё орудие.

За спиной Лондонского Главного Совета, который был извещён об этом лишь после того, как всё было уже подготовлено – он образовал так называемый «Союз (Альянс) социалистов-демократов». Программа этого общества была та же самая, которую Бакунин предложил лозаннскому конгрессу Лиги мира и свободы. Следовательно общество это с самого начала своего существования привяло форму общества пропаганды специфически бакунинской тайной мудрости, и сам Бакунин, один из самых невежественных людей в области социальной науки, является основателем секты[37]. Но теоретическая программа этого «альянса» была не более, как фарсом. Серьёзная сторона этого предприятия заключалось в его практической организации. Это общество должно было стать международным с центральным комитетом в Женеве, т.е. находиться под личным руководством Бакунина. Но в то же время оно должно было образовать интегральную составную часть Интернационала. Его секции должны были, с одной стороны, принимать участие на предстоявшем конгрессе Интернационала (в Базеле) и в то же время на ряду с названным конгрессом устроить свой собственный и т. д.

Людьми, находившимися первое время в распоряжении Бакунина, были лица, составлявшие тогдашнее большинство федерального комитета Романской федерации; в их числе находился и Ж. Ф. Беккер, который в пылу пропаганды иногда теряет голову. В Италии и в Испании у Бакунина было несколько союзников.

Главному Совету в Лондоне всё это было отлично известно. Однако, он позволил Бакунину спокойно продолжать действовать до того момента, когда последний был вынужден представить через Ж. Ф. Беккера на одобрение Главного Совета устав (вместе с программой) «Альянса социалистов-демократов». На это последовало подробно-мотивированное решение – составленное вполне «юридически» и «объективно», но полное иронии – заканчивающееся следующим:

1) Главный Совет не принимает «Альянса», как секцию Интернационала.

2) Все параграфы устава «Альянса», касающиеся его отношения к «Интернационалу», объявляются недействительными.

В мотивах ясно и убедительно доказывалось, что «Альянс» есть ничто иное, как орудие для дезорганизации Интернационала.

Этот удар явился для Бакунина неожиданностью. Бакунин превратил уже в свой орган газету «Равенство», центральный орган Романской Федерации Интернационала; кроме того, он начал издавать в Локле свой маленький официоз «Прогресс». «Прогресс» ещё и теперь играет эту роль, выходя под редакцией фанатического последователя Бакунина, некоего Гильома.

После размышлений, продолжавшихся несколько недель, центральный комитет «Альянса» – за подписью женевца Перрона – наконец, прислал ответ Главному Совету. Центральный Комитет соглашался в этом письме, что в интересах дела он готов пожертвовать самостоятельностью Альянса и готов самоупраздниться, но только под одним условием, а именно под тем условием, чтобы Главный Совет заявил, что он признает его «радикальные принципы».

Генеральный Совет ответил: выносить теоретические решения по поводу программ различных секции – не его функция. Он должен заботиться лишь о том, чтобы в них не заключалось ничего, прямо противоречащего уставу и духу Интернационала. Вследствие этого он должен настаивать на том, чтобы из программы «Альянса» была вычеркнута нелепая фраза о равенстве классов и заменена словами «уничтожение классов» (что и было исполнено Комитетом Альянса). Затем Главный Совет указывал, что Альянс может вступить в Интернационал, но не как целая организация, имеющая международный характер, но как отдельные секции; для этого в Главный Совет Интернационала должен быть представлен список всех секций Альянса (что не было исполнено).

После этого инцидент казался исчерпанным. «Альянс» номинально распустил себя, но фактически он продолжал существовать под руководством Бакунина, который вместе с тем играл руководящую роль и в федеральном Комитете Романской Федерации Интернационала. К прежним газетам, бывшим послушным орудием в руках «Альянса» прибавилась ещё «Конфедерация» в Барселоне (а после Базельского конгресса Интернационала и «Равенство» в Неаполе).

Бакунин стал стремиться теперь достигнуть своей цели – превратить Интернационал в своё личное орудие – другим путём, а именно, – через наш федеральный Комитет Романской Федерации он внёс в Главный Совет предложение включить в порядок дня базельского конгресса Интернационала вопрос о «праве наследования». Главный Совет изъявил своё согласие на это для того, чтобы решительным ударом сразу покончить с Бакуниным[38]• План Бакунина был таков: Базельский конгресс принимая принципы, выставленные Бакуниным в Лозанне, тем самым покажет всему миру, что не Бакунин перешёл к Интернационалу, а Интернационал присоединился к Бакунину. Отсюда прямо вытекало, что Лондонский Главный Совет (Бакунину было известно, что Совет против разогревания этой vieillerie St-Simoniste о праве наследства[39] должен уйти в отставку и базельский конгресс перенесёт местопребывание Главного Совета Интернационала в Женеву, т. е. Интернационал подпадёт под диктатуру Бакунина.

Бакунин составил форменный заговор с целью обеспечить за собой большинство на базельском конгрессе. Не было недостатка даже и в фальшивых мандатах, как например, мандат Гильома из Локля. Сам Бакунин выпросил себе мандаты от Неаполя и Лиона. В то же время распространялись клеветы на Главный Совет. Одному говорили, что в нём преобладают буржуазные элементы, другому, что он является центром авторитарного коммунизма. Исход базельского конгресса известен. Предложение Бакунина не были приняты[40] и Главный Совет остался в Лондоне.

Досада, вызванная этой неудавшейся затеей – с успехом которой Бакунина связывал, быть может, всякого рода частные спекуляции – «in seines Herzens geist und Empfindung»[41]. – нашла себе исход в раздражительных статьях в газетах «Равенство» и «Прогресс». Газеты эти тем временем принимали всё более и более тон официальных оракулов. То та, то другая швейцарская секция Интернационала исключались, так как они вопреки ясному предписанию Бакунина принимали участие в политическом движении и т. д. Наконец, долго сдерживаемая ярость против Главного Совета прорвалась наружу. «Прогресс» и «Равенство» стало критиковать, нападать и заявлять, что Главный Совет не исполняет своих обязанностей, например, относительно издания периодических отчётов, что Главный Совет должен снять с себя дело прямого контроля над Английскими секциями а для этого создать рядом с собой Центральный Комитет Английских секции, который и занимался бы исключительно английскими делами; указывалось, что резолюции Главного Совета по поводу арестованных фениев[42] являются превышением его полномочий, так как он не имеет права заниматься чисто политическими вопросами. «Прогресс» и «Равенство» вступались, далее, за Швейцера и категорически требовали, чтобы Главный Совет официально и публично дал объяснение по делу Либкнехта-Швейцера. Газета «Труд» (в Париже), в котором парижские друзья Швейцера помещали статьи, говорящие в его пользу, восхвалялась за это «Прогрессом» и «Равенством» и поэтому «Труд» также выступал против Главного Совета.

В настоящее время настал момент, чтобы вмешаться, и поэтому Главный Совет отправил Федеральному Комитету Романской Швейцарии следующее послание:

Главный Совет Интернационала

Федеральному Комитету

Романской Федерации

В Женеве.

«В своём чрезвычайном заседания 1-го января 1870 года Главный Совет постановил:

1) В номере газеты «Равенство» от 11-го декабря 1869 года мы читаем:

«Несомненно, что Главный Совет пренебрегает делами первостепенной важности… Мы напоминаем Главному Совету о его обязанностях по первому параграфу регламента: «Главный Совет обязан проводить в жизнь резолюции конгресса» … Мы могли бы задать Главному Совету довольно много вопросов, ответ на которые мог бы составить довольно объемистый том. Эти вопросы будут заданы потом. А пока и т. д.»

Главный Совет не знает такого параграфа ни в своём уставе, ни в своём регламенте, который бы обязывал его вступать в переписку или в полемику с «Равенством» или отвечать на вопросы какой бы то ни было газеты.

Перед Главным Советом Интернационала секции романской Швейцарии представлены только через Федеральный Комитет Романской Федерации. Если Федеральный Комитет пошлёт к нам запросы или выставит против вас упрёки единственно законным путем, т.е. через своего секретаря, то Главный Совет всегда будет готов ему ответить. Но Романский Федеральный Комитет не имеет никакого права ни переуступить, ни передавать свои функции газетам «Равенству» и «Прогрессу» ни позволять этим газетам узурпировать его функции.

Вообще говоря, чисто административная переписка Главного Совета с национальными и местными Комитетами Интернационала не может быть опубликована без ущерба для Интернационала. Ибо если другие газеты Интернационала станут подражать «Прогрессу» и «Равенству», то Главный Совет очутится скоро пред альтернативой: или дискредитировать себя перед общественным мнением, не давая ответа, или же нарушить свои обязанности, отвечая публично.

2) Если допустить, что заданные газетой «Равенство» вопросы исходят от Федерального Комитета романской Федерации, то мы готовы на них ответить, но с тем условием, что подобные вопросы не будут нам задаваться вторично таким же путём.

3) По вопросу об издании отчётов.

В резолюциях Лозаннского конгресса, включённых в регламент, предписывается, что национальные комитеты должны присылать Главному Совету материалы о пролетарском движении и что Главный совет по получении этих материалов должен опубликовывать бюллетени на различных языках «так часто как это позволят ему его средства».

Согласно этому параграфу, обязанность Главного Совета была поставлена в зависимость от условий, которые никогда не были выполнены. Главный Совет не получал с мест даже статистических анкет, которые должны составляться, согласно уставам национальными Комитетами ежегодно. Что же касается до средств, то Главный Совет давно уже должен был бы прекратить своё существование без национальных взносов английских секций и личных пожертвований его членов.

Таким образом, Регламент, принятый Лозаннским конгрессом, остался мертвой буквой.

Что же касается до Базельского конгресса, то он обсуждал не выполнение существующей резолюции, а только своевременность издания бюллетеня, и не вынес никакой резолюции по этому вопросу.

Впрочем, Главный Совет полагает, что первоначальная цель изданий публичных бюллетеней всецело выполняется в настоящее время различными органами Интернационала, выходящими на разных языках и находящимися в сношениях друг с другом. Было бы нелепо достигать дорого стоящими бюллетенями того, что достигается уже без всяких расходов. С другой стороны бюллетень, который предавал бы гласности вещи, не обсуждающиеся в органах Интернационала, мог бы повести только к тому, что наши враги получили бы возможность заглядывать к нам за кулисы.

4) По вопросу об отделении Главного Совета от Национального Совета Англии.

Задолго до возникновения газеты «Равенство» это предложение вносилось время от времени членами самого Главного Совета. Но оно почти всегда единогласно отвергалось.

Хотя революционная инициатива, по всей вероятности, будет исходить из Франции, но одна только Англия может сыграть роль рычага для серьезной экономической революции. Эта единственная страна, где нет уже крестьян и где землевладение сконцентрировано в немногих руках. Это единственная страна, где капиталистическая форма – т. е. высоко развитый труд под руководством капиталистических предпринимателей – распространилась уже во всём производстве. Это единственная страна, где громадное большинство населения состоит из наёмных рабочих. Это единственная страна, где классовая борьба и организация рабочего класса при посредстве тред-юнионов достигли известной степени зрелости и всеобщности. Благодаря господству Англии на мировом рынке, она является единственной страной, где всякая революция в экономических отношениях должна оказать непосредственное воздействие на весь мир. Если лендлордизм и капитализм наиболее сильно развиты в Англии, то в этой стране, с другой стороны, имеются на лицо материальные условия их уничтожения. Главный Совет находится теперь в выгодном положении: он непосредственно стоит у рычага пролетарской революции, и какой глупостью, более того можно сказать, каким преступлением с его стороны было бы если бы он предоставил этот рычаг в одни только английские руки!

У англичан имеются на лицо все необходимые материальные предпосылки социальной революции. Чего у них нет, так это духа обобщения, революционной страсти. Только Главный Совет в состоянии вдохнуть в них эту страсть и ускорить таким путем истинно революционное движение в этой стране, а, следовательно, и повсюду. Огромные результаты, достигнутые уже нами в этом направлении, подтверждаются наиболее интеллигентными и наиболее видными газетами господствующих классов, совершенно не говоря уже о так называемых радикальных членах нижней палаты и палаты лордов, которые ещё недавно оказывали большое влияние на вожаков английских рабочих. Они открыто обвиняют нас в том, что мы отравили и почти окончательно подавили английский дух рабочего класса и толкнули его в объятие революционного социализма.

Если будет образован Национальный Совет, отдельно от Главного Совета Интернационала, то каковы будут непосредственные результаты этого? Поставленный между Главным Советом Интернационала и общим советом тред-юнионов этот Национальный Совет не пользовался бы никаким авторитетом. С другой стороны, Главный Совет потерял бы своё влияние на этот великий рычаг. Если бы мы вместо серьёзной и не бросающейся в глаза работы предпочитали громкий рыночный шум, то мы бы быть может, совершили ту ошибку, что гласно ответили бы на вопрос «Равенства», почему Главный Совет берёт на себя такую столь тягостную массу функций.

Англию нельзя считать просто такой же страной, как и все остальные страны. Она должна рассматриваться, как метрополия капитала.

5) по вопросу о резолюциях Главного Совета относительно ирландской амнистии.

Если Англия является оплотом европейского лендлордизма и капитализма, то единственный пункт, из которого можно нанести решительный удар Англии, – это Ирландия.

Прежде всего Ирландия является оплотом английского лендлордизма. Если он падёт в Ирландии, то он должен пасть и в Англии. В Ирландии эта операция в сто раз легче, так как экономическая борьба сосредоточена там исключительно на землевладении, так как там эта борьба к тому же является национальной, и народ революционнее и ожесточённее, чем в Англии. Лендлордизм в Ирландии сохраняется только при помощи английской армии. В тот момент, когда принудительный союз между этими двумя странами перестанет существовать, в Ирландии вспыхнет социальная революция, хотя и в устарелых формах. Английский лендлордизм потеряет не только крупный источник своих богатств, но и значительнейшую часть своей моральной силы, заключающейся в том, что он является представителем господства Англии над Ирландией. С другой стороны, английский пролетариат делает неуязвимыми своих лендлордов в самой Англии до тех пор, пока он сохраняет их могущество в Ирландии.

Далее, английская буржуазия не только воспользовалась ирландской нищетой для того, чтобы посредством вынужденной эмиграции беднейших ирландцев ухудшить положение рабочего класса в Англии, она, кроме того, расколола пролетариат на два враждующих лагеря. Революционный пыл кельтского рабочего не соединяется с сильным, но спокойным характером англосакса. Наоборот, во всех крупных промышленных центрах Англии господствует глубокий антагонизм между ирландским и английским пролетариями. Обыкновенно, английский рабочий ненавидит ирландца, как конкурента, понижающего плату. Он чувствует к нему национальную и религиозную антипатию. Он смотрит на него почти такими же глазами, какими белые бедняки южных штатов северной Америки смотрят на черных рабов. Этот антагонизм между пролетариями Англии искусственно питается и поддерживается буржуазией. Она знает, что этот раскол представляет собой действительную тайну сохранения её могущества.

Этот антагонизм переносится и по ту сторону Атлантического океана. Изгнанные из своей родной земли ирландцы вновь встречаются в Соединённых Штатах, где они составляют значительную и всё более возрастающую часть населения. Их единственной страстью является ненависть к англичанам. Английское и американское правительства – т. е. классы, ими представляемые – поддерживают эти страсти, чтобы увековечить международный антагонизм, препятствующий всякому серьёзному и честному союзу между рабочими классами обеих частей света, а вследствие этого и их совместному освобождению.

Ирландия – единственный предлог, в руках английского правительства для сохранения огромной постоянной армии, которую в случае надобности можно выпустить против английских рабочих, что мы и видели, после того как в Ирландии из неё образовалась настоящая солдатчина. Наконец, Англия в настоящее время показывает нам то, что в ужасающих размерах показал нам старый Рим. Народ, порабощавший другой народ, куёт свои собственные цепи.

Поэтому точки зрения Интернационала на ирландский вопрос весьма ясна. Первой его задачей является ускорить социальную революцию в Англии. Для этой цели необходимо нанести решительный удар в Ирландии.

Резолюции Главного Совета об ирландской амнистии являются введением к другим резолюциям, в которых будет заявлено, что, не говоря уже о международной справедливости, преобразование теперешнего принудительного союза – т. е. рабства Ирландии – в равный и свободный союз, если это возможно, или же полное отделение Ирландии от Англии, если это окажется неизбежным, – является необходимым условием освобождения английскою рабочего класса.

Наконец, теория газет «Равенства» и «Прогресса» о зависимости или скорее об отсутствии зависимости между социальным и политическим движением, насколько нам известно, не принята ни одним из наших конгрессов. Она противоречит нашему уставу. Там говорится:

«Что экономическое освобождение представляет собою великую конечную цель, которой всякое движение политическое должно быть подчинено как средство».

Эти слова «как средство» были пропущены в 1864 году французским комитетом. Запрошенный Главным Советом парижский Комитет оправдывался трудностью политического положения во Франции.

Там имеются ещё и другие искажения подлинного текста устава. Так первый параграф устава говорит:

«Что борьба за освобождение рабочего класса…, есть борьба за равные права и обязанности и за уничтожение всякого классового господства».

Во французском издании устава говорится о «равных правах и обязанностях», т.е. употребляется общая фраза, встречающаяся уже почти около целого столетия почти во всех демократических манифестах и имеющая различный смысл в устах различных классов, но в нём пропущено конкретное требование «уничтожение классового господства».

Затем во втором абзаце введения к уставу мы читаем:

«Что экономическое подчинение рабочего собственнику орудий производства, т.е. источников жизни и т.д.».

Парижский перевод заменяет слова «орудий производства, т. е. источников жизни» словом «капитала» хотя первое выражение включает землю точно также как и все остальные средства производства.

Первоначальный и подлинный текст был восстановлен во французском переводе, изданном в 1866 году в Брюсселе.

6. По делу Либкнехта-Швейцера.

Газета «Равенство» говорит: «обе эти группы принадлежат к Интернационалу».

Это неверно. Группа эйзенахцев (которую «Прогрессу» и «Равенству» хотелось бы превратить в группу буржуа Либкнехта) входит в Интернационал. Группа Швейцера в него не входит.

Сам Швейцер в своей газете «Социалдемократ» подробно доказывал, почему лассальянская организация не может примкнуть к Интернационалу, не уничтоживши себя. Он говорил правду, сам того не сознавая. Его искусственная сектантская организация противоречит действительной организации рабочего класса.

Газеты «Прогресс» и «Равенство» потребовали от Главного Совета, чтобы он публично высказал своё мнение насчёт личных разногласии между Либкнехтом и Швейцером. Так как гражданин Ж. Ф. Беккер (который в газете Швейцера точно так же осыпается бранью, как и Либкнехт) состоит членом редакционного комитета «Равенства», то поистине довольно странным представляется то обстоятельство, что её редакторы так мало осведомлены насчёт этого факта. Им должно было быть известно, что Либкнехт в «Демократическом Еженедельнике» публично потребовал от Швейцера признать Главный Совет Интернационала третейским судьёй в их разногласиях и что Швейцер не менее публично отказался признать авторитет Главного Совета.

Главный Совет сделал всё для того, чтобы положить конец этому скандалу. Он поручил своему секретарю по германским делам списаться со Швейцером; это было сделано, но все попытки склонить Швейцера на уступки разбивались о твёрдое решение Швейцера сохранить свою самодержавную власть совместно с сектантской организацией. Дело Главного Совета сводится теперь и тому, чтобы выбрать подходящий момент, когда его публичное вмешательство в этот спор принесёт больше пользы, чем вреда.

Французские комитеты (хотя Бакунин сильно интриговал в Лионе и Марселе и привлёк на свою сторону несколько молодых горячих голов), а равно и Общий Совет бельгийских секций заявили, что они совершенно согласны с этим ответом Главного Совета.

Копия для Женевы (так как Юнг, секретарь по швейцарским делам был занят) несколько запоздала. Поэтому она разошлась в пути с официальным сообщением Перрона, секретаря Женевского Федерального Комитета Романской Федерации.

Кризис же разразился в Женеве ещё до прибытия туда нашего письма. Несколько сотрудников «Равенства» воспротивились направлению, продиктованному Бакуниным. Бакунин и его сторонники (в том числе шесть сотрудников газеты «Равенство») хотели заставить женевский Федеральный Комитет исключить из состава редакции несколько сотрудников. Но комитету давно уже надоел деспотизм Бакунина, и он с неудовольствием смотрел на то, что, благодаря ему, он вынужден вступать в конфликты с остальными немецкими швейцарскими комитетами, с Главным Советом и т. д. Поэтому он утвердил неугодных Бакунину редакторов газеты «Равенство». После этого шесть человек, стоявших за Бакунина, вышли из состава редакции, думая этим самым заставить газету прекратить своё существование.

В ответ на наше послание Женевский Центральный Комитет заявил, что нападки газеты «Равенство» делались против его воли, что он никогда не одобрял проводимой ей политики и что газета теперь выходит под строгим контролем комитета и т. д.

Бакунин после этого уехал из Женевы в Тессин. Теперь его влияние в Швейцарии ограничивается только газетой «Прогресс» в Локле.

Вскоре после этого умер Герцен. Бакунин, который с того времени, как он захотел выдавать себя за руководителя европейского рабочего движения отрицательно отзывался о своём друге и покровителе Герцене, после же смерти Герцена тотчас же принялся громко восхвалять его. Почему? Герцен, несмотря на то что он сам был богатым человеком, получал ежегодно 25.000 рублей на пропаганду от дружественной ему псевдосоциалистической панславистской партии в России. Благодаря громким славословиям Бакунина эти деньги перешли к нему, и он, таким образом, в денежном и моральном отношении sine beneficio inventarii вступил во владение «наследством» Герцена – несмотря на свою ненависть к наследству[43].

В то же время в Женеве поселилась молодая колония русских эмигрантов, бежавших студентов, у которых действительно честные намерения и которые доказывают свою честность тем, что во главе своей программы они поместили пункт о борьбе с панславизмом.

Они издают в Женеве газету «Голос Народа».

Около двух недель тому назад они обратились в Лондон, прислали свои устав и свою программу и просили разрешения на образование русской секции. Оно им дано.

В особом письме к Марксу они просили его временно представлять их в Главном Совете. Это также принято. Они вместе с тем указали на то, – и они, по-видимому, оправдываются в этом перед Марксом – что они в ближайшем будущем постараются сорвать маску с Бакунина, так как этот человек говорит на двух совершенно разных языках, на одном в России, на другом в Европе.

Таким образом игра этого в высшей степени опасного человека интригана – по крайней мере, в недрах Интернационала – скоро будет прекращена».

Маркс Неттлау по поводу вышеприведённого «Секретного Сообщения» Главного Совета от 28-го марта 1870 года говорит следующее: «Этот документ проставляет личное сообщение Маркса немцам; оно было приложено Марксом как дополнение к циркуляру Главного Совета от 15-го января, рассылка которого была поручена Марксу. Таким образом Маркс действовал в данном случае в качестве официального лица, как секретарь по делам Германии. Но, насколько корректным были действия Маркса предоставляется судить всякому, могущему беспристрастно взглянуть на дело: Маркса, как секретарь Главного Совета, составляет бранный памфлет против одного из самых видных членов Интернационала, этот памфлет пишется им в самом недопустимом тоне, полон массой неточностей и отсылается Марксом секретным образом своему другу Кучельману, который даёт его Бонгорсту. Этот последний передал «Секретное Сообщение» Маркса Либкнехту, а Либкнехт познакомил с ним Бебеля и Гейнера. Эти лица, бывшие долгие годы вождями в немецкой социал-демократической партии, предприняли на основании циркуляра Маркса, поход против Бакунина, распространяя в печати и в обществе ту ложь и гнусную клевету, какие были допущены Марксом в своём секретном сообщении. На основании всех этих данных мы вполне можем судить о нравственном уровне марксистской клики».

Прибавлять к этим словам ещё что-либо мы считаем излишним. В следующем томе мы познакомим читателя с дальнейшими перипетиями этой борьбы, которая и послужила одной из главных причин распадения Интернационала. (конец первого тома)